Встреч с интересными людьми на Тавде было очень много. Взять хотя бы Президента советской федерации киксбоксинга. Этот вид спорта был раньше в Советском Союзе запрещён, боксёры колошматили друг друга на рингах, но не пинались. Были парни в нашей необъятной стране, которым очень уж хотелось не только дать кулаком по морде какому-нибудь иностранному чемпиону, но и пнуть его по рёбрам. И вот сидит президент этой федерации у нашего костра.
Его группа приехала на сплав по Катуни для тренировки. Состав группы разношёрстный, но очень интересный – 30 человек и один круче другого – вся комсомольская элита Советского Союза впервые за всю историю страны собралась на экскурсию в США.
В программе поездки сплав по Колорадскому каньону. Чтобы там не опростоволоситься, всех направили на Катунь потренироваться.
Они приплыли к вечеру и остановились недалеко от нас выше по течению на косе. В группе были подгруппы по три-четыре человека, а президент представлял свою федерацию один. Общих интересов он ни с кем не обнаружил, ему все конкурсы у общего костра надоели и он пришёл к нам на огонёк.
Нам этот парень тоже показался интересным. Спортивная форма, высокий, стройный, сильный, красивый, глаза от костра блестят, а речь изящная и деликатная. Если слушать и не смотреть на него, то можно подумать, что перед тобой не боксёр, способный пяткой зашибить человека насмерть, а учитель музыки. В тот вечер в их группе было ЧП и в суматохе я забыл взять у него адрес, а имени его я теперь не припомню. Познакомились, посидели, поговорили и предложили парню экскурсию в пещеры.
Президент с радостью согласился. Я с тремя мальчишками повёл нашего необычного гостя наверх в пещеры, а мой напарник Александр Васильевич остался у костра с остальной ребятнёй. На берегу четыре байдарки, моторная лодка «Обь-3» и палатки с провиантом. Директору совхоза «Пролетарский» Одинцову слава и наше глубочайшее почтение за такой подарок школе!
Перед входом в пещеры дали Президенту фонарик и объяснили технику безопасности. Гостю всё интересно. Вдруг слышим шум. Нам навстречу прут комсомольцы без фонариков. Они зашли с факелами, факела потухли, дальше пошли на ощупь. Когда в темноте замаячили наши огни, то часть группы рванула к нам навстречу, а остальные стали пробираться обратно наверх к выходу.
На верхнем выходе мы ещё в первые дни соорудили деревянную лестницу. Она потом там несколько лет после нас стояла. И вот поднимаемся мы наверх по этой лестнице, уже выход светится, выключаем фонари и вдруг слышим в лесу какой-то переполох. Один бежит, другой, третий, и все назад оглядываются: «Ну как он там? Бежит?»
Потом появился этот ОН. Бежит предпоследним и держит руку под мышкой, рука в крови. Тут наш девятиклассник Мишка Лавриненко заявляет: «Городския! Беда с имя! На свежий воздух пустили и гля-ка чё – уже вся тропа в крове!».
Посылаю Мишку в лагерь. Чтоб бежал, что есть мочи к моторке. Парня надо срочно переправить на ту сторону. Мишка скрылся и через несколько минут зарычала наша моторка. Парня спасли.
Шахматный король на стоянке каменного века
Но самыми интересными клиентами для нас были юные шахматисты Алтайского края. С ними я познакомился в 1985 году на краевой шахматной олимпиаде. В нашей школе, в Верх-Ае, все дети играли в шахматы. От первого класса и до выпускного. Ещё до меня в этой школе царил спортивный дух шахматной короны. Апогей пришёлся с приходом в школу шахматиста Поликарпова Василия Владимировича. Он проработал в школе всего один год, но после него школа стала лидером во второй шахматной юношеской лиге Алтайского края.
Во время олимпиады в Мамонтово на одном из перерывов детей отправили в спортзал, чтоб проветрили мозги волейболом. Летит мяч, сельские дети принимают пас, городские отмахиваются от мяча локтем и продолжают шахматный спор, сравнивают позиции, называют ходы, которые сделали вчера, позавчера, в прошлом году. Ничего не видят, ничего не слышат.
Я возмутился и наехал на тренеров: «Вы же им всё детство испортили! Приезжайте к нам летом на Тавдинские пещеры, у нас там наша школьная турбаза. Посажу детей в байдарки, им зевать некогда будет, хоть немножко от шахматной доски отвлекутся!»
Тренеры согласились и идею мою поддержали. Владимир Арсентьевич Горожанин, мой коллега из Алтайска, взвалил на себя роль организатора олимпиады, а я отвечал за техническую часть всей затеи.
Турбаза нашего школьного кооператива «Берёзка» располагалась на левом берегу Катуни на лесной поляне выше гротов. Программа экскурсий была очень зрелищной: довозим детей до гротов на байдарках, они выходят в грот, любуются видом Катуни, потом поднимаются через пещерный колодец на высокий берег, оттуда мы их ведём по лесу к пещерам, из пещер возвращаемся лагерь.
Я не сомневался в том, что нашим юным шахматистам лесная шахматная школа очень понравится, но вдруг захотелось ещё чего-то большего, сногсшибательного, и я предложил нашим старшеклассникам очистить пещеру под спортивный зал. Эта пещера находится в стороне от других прямо напротив Аржан Суу.
Туристы сюда не заходили. Два зала. Первый представляет собой широкий открытый грот, свод у входа высокий, несколько метров в высоту. Вход во второй зал намного ниже, метра три будет. Зал высокий, но завален каменными глыбами. Вероятно, завалился после какого-то землетрясения. Может быть и взорвали. Ходили легенды о том, что здесь спрятано золото Колчака.
Дно грота покрыто засохшим телячьим помётом. Неизвестно сколько лет здесь спасались от непогоды сельские телята. Внизу на месте современного туркомплекса Бирюзовая Катунь располагалось раньше село Тавда. Не знаю почему, но мне вдруг пало в голову очистить дно грота от навоза.
Надобности в этом никакой не было. Навоз лежал ровным слоем и так затвердел, что его можно было считать экзотичным полом в экзотичном гроте прямо напротив знаменитого и тоже экзотичного Золотого Ключика, но мне просто неудобно было приглашать городских детей проводить краевые шахматные соревнования на навозе.
Короче, взяли мы лопаты и поднялись наверх к тому гроту. Работы оказалось намного больше, чем я думал. Это только с края слой навоза был неглубоким, к середине он был местами в штык лопаты, местами глубже. Под навозом слой пыли и щебня. Тоже не лучше, чем твёрдое навозное покрытие.
Тут ещё ребята вдруг захандрили. Это и понятно, катать туристов на байдарках ведь намного интересней, чем чистить эту каменную конюшню. Что делать, надо же как-то их настроить на рабочий лад. Заявляю:
- Лучшего места для стоянки каменного века, не найти!
Тут Мишка Лавриненко окинул взором свод пещеры, зашёл на самую середину и говорит: «А костёр у них был здесь!» Начинает усердно разбрасывать сухие комья телячьего помёта и лопата натыкается на слой золы и остатков костровища. Все начинают усердно удалять навоз не с края, а с середины. Вдруг Мишка находит костяной амулет, похожий на шахматную пешку.
Димка Шуваев подшучивает: «Сейчас откопаем короля!» А Вовка Зиновьев добавляет: «И консервную банку.» Через час нас взяли сомнения насчёт консервных банок. Похоже, что это, действительно, стоянка каменного века. Небольшая закопчённая каменная лепёшка удобно входила в руку, три выемки подходили прямо под пальцы. Начали спорить. «Скребок? Да таких камней я Вам, Фёдор Борисович, тут море насобираю.» Димка всю мою мотивацию свёл до нуля. Да и мне вдруг идея со спортзалом показалась никчёмной.
Всё перерыли. Был под ногами ровный слой отвердевшего навоза, теперь вместо него камни и пыль с золой. Я сказал, чтобы забирали с собой лопаты, мы сюда не возвращаемся, спортзал оформлять не будем, олимпиада состоится в лесу, а не в пещере. Усталые и голодные мы спустились вниз на обед.
Дежурные нас уже заждались. В лагере рядом с нами стояла детская группа из Кузбасса. Шахматная пешка и скребок привели руководителя Колпашевской станции юных туристов в изумление. Он заявил, что имеет к краеведению прямое отношение и может сказать, что это не шахматная пешка, а амулет со стоянки каменного века. И камень тоже не простой. В пещере речная плоская галька просто так не появится. Колпашевцы тут же рванули наверх к пещере.
Часа через два они возвращаются с костяным наконечником стрелы. Изящное изделие. Судя по аэродинамической форме оно должно было вращаться. Нашли стрелу они не у костра, а на каменном приступке под слоем золы. Да, да, золы! Не пыль это, а зола. Димкин скепсис как рукой смыло. Парни решили повторить экспедицию и уговорили меня вернуться в исходное положение.
Иду наверх пешком, пацаны бегом. Захожу в грот и вижу своих парней с выпученными глазами как фары у автобуса: «Мы ихнюю мусорку нашли! Там кости. Много костей!» В стене грота полость диаметром в полметра. Парни залезли в неё и обнаружили проход, вернее пролаз, в третью пещеру.
Под лазом на глубине трёх-четырёх метров каменный приступок, весь усыпан костями, за приступком бездонная пропасть. Пацаны спустили меня к тем костям на верёвке, вслед за мной спустили на шнуре полиэтиленовый пакет. Выбираю из кучи, то, что может пойти в школьный музей. Среди костей был не до конца обработанный гарпун. Донельзя интересно и в то же время мне не по себе. Не был ни разу в такой обстановке. Подо мной чёрная пропасть, вокруг меня белые кости.
Вдруг слышу как снизу из темноты на меня приближается какой-то необычный стук. Будто кто-то топает в пропасти каблуками по камням. Посветил фонариком вниз и вижу, как на меня скачет по камням белая кость. Размером сантиметров двадцать. Кровь закипела. В секунду промелькнули в мозгу тысячи вариантов. Конечно, там, где-то далеко внизу, лежит основная масса бытовых отходов стоянки каменного века. Всё падало вниз. Почему же эта кость поднимается теперь оттуда наверх. Скачет по камням прямо на меня?!
Фу, перевёл дыхание, это пенопластовый поплавок от байдарки. Мишка спустил на шнуре полиэтиленовый пакет. На поплавок я не обратил внимания, к нему мы все привыкли. На каждой байдарке был шнур с поплавком. Конец шнура упал вместе с поплавком в пропасть. Когда я пакет наполнил костями, Мишка начал шнур вытягивать и поплавок запрыгал по скале прямо на меня.
С той пещерой было много необычного и необъяснимого. Весной следующего года мы решили сводить туда детей на майские праздники. В группе было четыре учителя и 17 детей. Перед каждым походом меня охватывает беспокойство. Это объяснимо.
Ещё до похода могут произойти всякие неурядицы.
Кого-то из детей перед самым отъездом застопорят родители и бедняга начнёт со слезами на глазах на виду у всех выкладывать из своего рюкзака групповое снаряжение, кто-то, на которого никогда не рассчитывали, прибежит с полным рюкзаком тяжёлых вещей и всякой снеди, кто-то успеет заболеть, скроет свою простуду и попрётся в поход вместе со своей ангиной. Опять же погода может подвести, застудишь детей, в другой раз вообще никого не отпустят.
Ночь перед походом вообще не сплю. В голове мешанина всяких планов и идей: как идти, что показать, с какой учебной темой связать, где сделать привал, на кого в трудную минуту рассчитывать, где заночевать.
В тот раз плюс ко всему мучило тяжёлое предчувствие. Мне показалось, что должно случиться что-то ужасное. Всяких ЧП остерегаешься, это понятно, но такого панического страха у меня никогда не было. Я хотел отложить поход , но не мог найти достойную причину.
Погода хорошая, экипировка отличная, дети здоровы и подготовлены, маршрут простой, но очень интересный, кроме меня ещё три взрослых руководителя. Что сказать коллегам? Не пойдём мол, что-то я боюсь. Предчувствия нехорошие мучают меня. Засмеют ведь! Суеверный стал чёт-та! Водил детей на Северо-Чуйский хребет, в лыжные походы водил, по порогам во время снегопада на байдарках сплавлялся, а тут вдруг струсил провести группу по просёлочной дороге.
Голос богов подземного мира
Вышли мы из Сарасы в четверг 30 апреля после занятий. Привал сделали за школьной лесоделяной. Место мне знакомое, зимой мы с завхозом на ней заготавливали дрова для учителей. На всю группу у нас была большая-пребольшая БАМовская палатка без дна. День был тёплый, разводить огромный костёр не стали. Зря. На месте костровища можно спать как на русской печи.
Ночью с вершин опустился в долину сильный мороз. Вот она, думаю, где моя ошибка! Простужу сейчас всех детей, вернёмся домой все с соплями. Ничего не случилось. Пронесло. Страхи исчезли. Праздник! Первомайское утро было солнечным, все дожили до него весёлыми и невредимыми.
Вечером перед сном мальчишки поставили под берёзу трёхлитровую банку для сока. Целебный напиток свисает с берёзы длинной сосулькой. Она искрится на солнышке как новогодний сувенир. Прям как маленький сталактит. Сталактит упирается в банку и красиво обволакивает её. В самой банке сок промёрз до дна, до последней капли, аж с верхом натекло.
Вторая ночёвка была в селе Тёплом. От села осталась всего одна единственная изба. Летом в ней жили пастухи, зимой лесорубы. Сейчас в ней пусто. Место мне тоже очень знакомое. В Тёплом была лесоделяна Верх-Айской школы. Лесорубов мы с завхозом не нанимали, лес сами валили, ученики нам помогали. Тёплое знаменито своим Выпадом. Выпад – это ручей, вытекающий из-под скалы. Не ручеёк, а настоящая речушка. Спелеологи нашли его истоки. Они расположены очень далеко отсюда.
Трудно себе представить какой путь этот ручей проделал в хребте. Этот путь до сих пор скрыт от глаз человека. Представляю себе какие великолепные подземные водопады там хлещут среди сталактитов и сталагмитов. Думаю, что когда-нибудь либо Бирюзовая Катунь, либо Сибирская Монета не удержатся и продолбят где-нибудь в горе вход и откроют там самый интересный аттракцион для алтайского турбизнеса. Ну а в тот год на всём берегу хозяевами были мы и шли мы не в гости в туркомплекс, а на берег Катуни, законом закреплённым за нами.
В просторной однокомнатной избе в углу стояла железная печка-буржуйка. Окна целые. Жить можно. Затопили. На раскалённой докрасна буржуйке приготовили обед. Дневной переход был не трудным, поэтому как обычно в таких случаях бывает, дети устроили вечером весёлый галдёж. Еле уложили. Полная луна во всю светит через окна, никакого фонарика не нужно.
Вдруг Коля Бубнов встал и начал пялиться в окно. В этом не было бы ничего необычного, если бы не его поза. Левую руку вытянул назад, правую тянет к окну, глаза открыты, смотрит на луну, но нас не видит. Лунатик!
Я слышал про это, но лунатиков ни разу не видел и вот он стоит передо мной. Говорят, что это редкость. Смех и грех. Парнишку разбудили, уложили спать. Через несколько минут картина повторилась, но стояли уже двое. Третий в спальнике принял позу гусеницы. сложился под одеялом пополам. Задом кверху, нос уткнул между колен и спит. Тут у меня мурашки по спине забегали и даже наш военрук Вадим начал беспокоиться.
Четыре лунатика на одну группу это слишком много. Теорией вероятностей не объяснить. Что то тут, вокруг нас, не то. А что?
На следующий день предстоял переход от Тёплого до Тавдинских пещер. Дорогой мы рассуждали о причинах «лунатизма» и предположили, что мы всю группу отравили остатками аэрозоля, который содержался в пастушьей ветлечебнице. Конюхи обрабатывали лошадей аэрозольными препаратами, а использованные банки закинули в подполье. Запах этот мы сразу же почувствовали, как только зашли на стоянку, но он нас сильно не беспокоил.
Действительно ли действует полная луна на лунатиков – это вопрос, но, если и действует, то их не могло быть в одной группе столько много. Возможно, что плюс во всему на берегу Выпада действует на психику особая, неизвестная нам атмосфера. Эти четверо оказались самыми восприимчивыми. Восприимчивыми к чему?
Реагировали по-разному. Если эти четверо лунатили, то Виталий Чернов с кем-то дрался. Стонет во сне будто его бьют. Хотел его повернуть на правый бок, так он тут же заехал мне кулачком прямо в лоб. Аэрозоль аэрозолем, но это характер. Одни при опасности плачут, другие сражаются.
Виталя - пацан необыкновенный - неугомонный, энергичный и беспредельно деятельный шестиклассник. Увидит на обочине в траве пустую бутылку, убежит с тропы и заберёт бутылку себе в рюкзак. Радость его при этом была выше, чем у грибника перед огромным груздем.
Над ним смеются, но это Виталю не трогает. Дураки! Что с них возьмёшь, две пустых бутылки можно в сельмаге обменять на булку хлеба. Если все поймут, что не Виталя идиот, а они сами все идиоты, то появится конкуренция, а зачем они ему, конкуренты. Виталя рад тому, что во всей группе нет ни одного конкурента. В рюкзаке у него уже пять бутылок. Влезет ещё пять. Должны же они ещё где-нибудь валяться. Если тут есть, то и дальше встретятся.
Виталя понимает, что сейчас не время эту тему развивать и встревает в чей-то спор. Группа идёт гуськом на подъём размеренным шагом, Чернов Виталий сопровождает нас рядом. Его отматькали, он с рюкзаком на спине обгоняет всю группу, бежит рядом с тропой вверх. Звон стеклянной тары приближается и вот Виталя уже в голове колонны рядом со мной. Весь возбуждённый он выпытывает у меня есть ли в Африке водопад Малина. Я удивляюсь вопросу и говорю, что отродясь про такой не слыхивал.
Виталя не ждёт пока по тропе приблизятся к нему его оппоненты, он бежит вниз по склону обратно в хвост колонны, устраивает там бузу и обгоняя всех возвращается ко мне: «А они говорят, что есть!»
Виталя бегает взад вперёд вдоль группы и доводит всю группу до нервоза. По «телефону» от одного к другому хвост нашего гуська требует от меня ответа. Почему я ввожу двоечника Чернова в заблуждение. Ведь есть такой водопад, водопад Виктория! Виктория? Ага, значит не Малина, а Виктория.
- Виталя! Вот поэтому у тебя двойки. Пока добежал до меня уже забыл как водопад называется. Запомнил, что ягода и всё. А какая ягода?! Не водопад Малина, а водопад Виктория! Виктория, Виталий, понимаешь, Виктория!
Вся группа чуть не попадала со смеха. Викторией у нас называют садовую клубнику. Этот сорт вывели на опытной станции имени Лисавенко. Других сортов в селе долго не было и викторией стали звать садовую клубнику независимо от того какого она сорта, а сортов вывели уже больше ста: Азия, Африка, Богота, Верона, Дели, Кама, Флоренция, Царица, Чудо Мира и так далее. На привале мне пришлось реабилитировать второгодника Виталия Чернова:
- Вы над Виталей зря смеётесь. Виталя станет бизнесменом и вы все на него будете работать. Время такое пришло. Не смейтесь. Я не шучу. Он человек дела, а в деле вам его не догнать!
Вечереет. Мы на вершине хребта. Солнце низко зависло на западе над Сарасой. На востоке вершины гор начинают краснеть. Собираю консилиум. Где будем ночевать в пещере или в палатке. В палатке холодно. В пещере опасно. Почему опасно? Раз в сто лет может камешек отколоться от свода и упасть на пол первобытного вестибюля. Может попасть прямо по голове. Начали голосовать. Десять человек решили не рисковать, десять решили рискнуть. Тут все наехали на меня, почему я не голосую. Все ждут моего решения. «Ночуем в пещере.»
Процедура освоения ночлега в этой пещере была мне знакома до мелочей. В той пещере мы отмечали День Туриста с верх-айскимими детьми. Ночевали даже в ней. Я тогда ещё не знал, что наша ночёвка прошла на стоянке каменного века. Очень удобное жилище. Дрова можно скидывать прямо с крыши, просторный полуоткрытый зал, возле его стен лежит на спальниках ребятня. Не в спальниках, а на спальниках. Тепла от костра хватает и снизу мягче. Вместо окна высокий вход, за ним обрыв, сосновый бор, Катунь, и огни Золотого Ключика.
С собой мы взяли двуручную пилу. Парни свалили сухостой на краю скалы, лесина упала прямо на костровище. Её раскряжевали на сутунки, развели костёр, расстелили нашу огромную палатку, на неё положили спальники. Сумерки за «окном» сгустились, в нашем зале тепло и сухо, свет от костра как на дискотеке бродит пятнами по высокому каменному своду.
Перед входом во второй зал спиной к костру сидят на трухлявом бревне три девочки и пьют чай. Лена Калачикова встаёт и идёт к своему рюкзаку. Серёга Кузнецов задумчиво смотрит на потолок и видит как от него отделяется камень величиной с тазик и падает вниз на бревно между девочками на то место, где Лена сидела. Бревно пополам, кружки из рук выпали. Никто не пострадал.
У меня мороз по шкуре пошёл от головы до пят. Вот оно то самое предчувствие. Почему я о нём забыл?! Почему решил, что всё теперь уже позади?!
- Быстро встали все! Выносим всё в лес. Ставьте там палатку.
- Следующий камень ведь через сто лет упадёт!
- Не спорьте! Выходим! Быстрей!
Костёр тушить не стали. За ночь ничто от стен не отвалилось, но могло отвалиться. День туризма мы встречали здесь осенью, а за зиму весь свод промёрз на метр. Жар от костра неминуемо заставил скалу отреагировать. Это понятно, но мучила мистика. Столько совпадений и все можно считать предупреждениями. Какая-то неведомая сила нас очень строго предупредила. Заглянули в соседнюю пещеру. В ней мрачно и сыро. Тягостное чувство охватило меня. Здесь была первобытная тюрьма для первобытных преступников, подумалось мне.
Я спросил у других что они здесь чувствуют. Лариса и Вера высказали точно такое же предположение, а Димка заявил, что здесь жил урод. Его не пустили в семью. Одуреть. Как можно не сговариваясь почувствовать почти одно и тоже?! Что это было? Тысячелетнее эхо биоэнергетических полей? Эхо не эхо, а всё равно жутко как то. Ну, ладно, Лариса - библиотекарь, начиталась разной восточной мудрости, но мы то с Верой Борисовной стопроцентные атеисты, а мальчишкам мистика вообще по фиг и всем вдруг одно и то же в ум полезло.
Никаких происшествий больше не произошло. Виталя поранил себе палец, когда исследовал разноцветный галечник на берегу реки, но это мелочи по сравнению с той катастрофой, которая могла с нами произойти. Сходили в другие пещеры, сходили на Камышлинский водопад, ушли в Усть-Сему, зашли в знаменитую на весь Чуйский тракт столовую, пообедали и тут как раз подъехал к столовой на совхозном автобусе Василий Щёлоков и забрал нас домой. Дорогой Лариса рассказывала нам что-то про какую-то ауру. Для меня всё это было мистикой, которая не поддавалась никакому логическому объяснению.
Прошло семь лет. По моей инициативе на том берегу проводился международный детский туристический слёт в по проекту «Дети без Границ» . Всем ещё верилось, что спонсоры отпустили деньги на то, чтобы этот проект не превратился в его противоположность в проект «Границы без детей». Мой шеф, профессор социальной педагогики, предложил участникам туристической олимпиады разбиться на группы по два-три человека и исследовать окрестности стоянки каменного века. По одному не ходить, глубоко в пещеры не залезать и представить себя на месте детей того первобытного стойбища. Это была потрясающе отличная идея, которую все дети восприняли с огромным воодушевлением.
На всё про всё детям дали не больше часа. Взрослые сидели у входа в пещеру и ждали когда все дети вернутся. Павел Иванович Навроцкий, методист Краевой станции детско-юношеского туризма, историк и археолог по профессии, сказал, что самые важные находки таятся не в мусорке за каменной стеной, а под нами в крапивнике под толстым слоем гумуса.
Одинцова и Паши уже нет на этом свете, царствие им небесное.
На месте нашей школьной турбазы "Тавда" расположен туркомплекс Бирюзовая Катунь. Успехов им желаю и процветания, хотя мы не так всё там хотели обустроить.
Мой проект «Дети без Границ» всё-таки превратили в проект «Границы без детей», я в нём не участвую.
Крапивник тот под стоянкой каменного века археологи так и не раскопали.
На снимке та самая пещера. Мы освобождаем её от биологически чистого пола.