Однажды в штаб приехал Серёга Романов с Хитрым. Словно мимоходом. По делам. А заодно и позвонить. И пока дождались очереди, позвонили домой, наступило время «Ч». Стоп - колёса! Время, когда опускается шлагбаум, и никто не выпускается за пределы ГУОШ. Без огневого сопровождения-то вообще никуда не пускали. Даже днём.
Их и не выпустили.
Серёга. Сергей Николаевич. Боевой офицер уже тогда имеющий несколько правительственных наград. Побывавший и поучаствовавший. Знающий и играющий на гитаре много разных песен. В том числе и об этой войне. Непритязательный, с надрывом. Показывающий, что ему всё и всегда по... Но это маска. Защита – бронежилет. Внутри горячее сердце. Страдающее и переживающее. Застывшим камнем.
Так вот, именно Серёга и не скрывал от меня, что он думает. Особенно обо мне. А думал он обо мне много. Часть матом. Это его перу принадлежат слова: «Мы там воюем, а он (то есть Привалов) в Галоше (То есть ГУОШе) прохлаждается».
Обидно, но времени на разборки нет. Как нет в них и смысла. То, что укоренилось в мозгах – не выбить.
Время «Ч» в то время начиналось около 16 часов и до 10 утра. Всё остальное время - передвижения одиночные и в колонне, запрещены. Всё что двигалось, расстреливалось без всяких предупреждений. Если не нашими, то противоположной стороной. Если не противоположной стороной, то нашими. В то время за проезд по Грозному ночью можно было смело давать звезду Героя. Потому что проехать по Грозному ночью мог либо сумасшедший, либо герой. Сумасшедших у нас не было. А ночью по Грозному ездили. Приходилось.
Помог ребятам разместиться на ночь, а сам пошёл работать. Работа с отрядами закончилась. Началась та незаметная часть работы. Та часть работы, которую никто не видит. Та работа кадров, которая нужна как воздух. На часах видят только стрелки. А что в это время делает механизм часов никто и не задумывается. Замечают лишь, когда механизм останавливается. Вот тогда и начинаются волнения. А работа эта заключается в обработке информации поступившей за день. Тупое набивание списков прибывших, списков убывших. В приказы и распоряжения. Рутина. Работа, которую необходимо сделать в течение ночи. Работа, не сделанная за ночь, превращается в гигантский снежный ком со всеми вытекающими проблемами и недоразумениями. Криками и недовольствами. Разборками и бряцаньем оружием. И ошибиться нельзя. Потому после всё вычитывается и сверяется. До буквы. Иногда и не раз. Для нас буква, а у кого-то судьба.
Ночь. Как обычно, около 23-00 начали шуршать вокруг пули. Словно летний, крупный и яростный дождь. Потом стучать. Потом бухать, рваться, трещать, качаться, дрожать, вздрагивать. Ну, в общем, всё, что можно подобрать в русском языке по этому поводу – всё сразу. По щёлканьям, разрывам, подпрыгивающему зданию пытались определить кто, чем и откуда. Вначале. Надоело. Привыкли. Обстрел. Обстрел. Обстрелы. Главное, чтобы свет не отключали. И чтобы здание потише дрожало. Чтобы монитор со столом не сильно подпрыгивал.
Постоянно сохраняю напечатанное. Не сохранишь - умрёшь. Всё по новой.
Около двух ночи, ребята с которыми работаю из Ижевска, Петропавловска - Камчатского, Реутова, встали и пошли на перекур. Работаю. Потому что не курю.
Тихонько открывается дверь. Заходит Серёга Романов. Смотрит на меня уставшими, но слегка открытыми глазами:
- Вань! А здесь, как люди ночью спят? Это же невозможно. Кровать качается. Как ты тут работаешь?
Смеюсь – спать можно. Но где-то с часу до трёх дня. Дальше всё. Можно упасть и выключиться. Заснуть нет.
О местных нравах и ночной музыке Сергей рассказал нашим, а чуть позже они на своей шкуре узнали, что такое ГУОШ и какие здесь светлые и спокойные ночи. Когда по приказу руководства группировки они покинули «тихую Минутку» и стали нести службу в не менее мирной «калоше». Там, где «очень тихо». Когда разная сволочь считает своим долгом пульнуть, зарядить, шваркануть, бабахнуть в наш адрес из чего-нибудь разнокалиберного. Что и успешно делало. Даже очень ленивое.
А ночи здесь не тёмные, ни чёрные и даже не белые – рыжие. От всего стреляющего и взрывающегося – светло. Можно читать. На фоне оранжево-белых сполохов взрывов и ниток и канатов трассёров.
А где-то в горах чистый прозрачный воздух.
Всегда хорошо и тихо там, где нас нет.
Всё познаётся в сравнении…
Всё относительно…