XVIII. Королевская благодарность
— Король в таком виде! — в ужасе прошептал королевский министр, не замечая ненависти во взгляде Короля.
— Вы пришли меня убить меня, сударь? — спросил Король у Фуке.
— Господин Фуке пришел возвратить вам свободу, отнятую коварными заговорщиками, Ваше Величество, — сказал д’Артаньян с низким поклоном.
Людовик, казалось, пытался вжаться в стену своей камеры, чтобы исчезнуть, раствориться в ней. Он всё ещё не верил в свое освобождение, как несколько часов тому назад не мог поверить в свое пленение.
Оценив вид Короля, чья одежда была разорвана, а левый рукав даже был испачкан кровью, д’Артаньян сказал Фуке:
— Мне кажется, Его Величеству зябко. Вы не одолжите свой сюртук, господин суперинтендант?
Фуке немедленно скинул свой роскошный сюртук, который с поклоном протянул Королю. Людовик, казалось, первое время не понимал, что происходит, однако, осознав, что его вид нельзя назвать королевским, холодно принял сюртук, осыпанный бриллиантами, небрежно накинул его на себя и стремительно вышел из камеры. Д’Артаньян и Фуке последовали за ним.
Подойдя к одному из разветвлений коридора, Король замешкал.
— Позвольте, Ваше Величество, в целях вашей безопасности, мне идти впереди, — мягко произнес д’Артаньян. Уже успокоившийся Король благосклонно кивнул и пропустил капитана вперед.
Д’Артаньян повел Короля и Фуке тем же путем, каким они пришли к камере, так что их путь пролегал через кабинет Безмо. Одним движением капитан забрал приказ об аресте Фуке, который ту же исчез в его глубоком кармане. Столь же быстро он взял со стола кошелек с золотом, оставленный Фуке на столе коменданта. После этого он извлек из кармана тряпичную маску металлического цвета, которая закрывала всё лицо человека, носившего её.
— Позвольте предложить Вашему Величеству эту маску, — сказал он Королю. — Этим людям ни к чему быть свидетелями вашего исхода.
Король кивнул и надел маску.
Увидев Короля в маске и в сюртуке Фуке, по тому почтению, которое оказывали ему Фуке и д’Артаньян, стража безошибочно определила, что перед ними знатная персона. Солдаты почтительно склонились перед идущими, справедливо рассудив, что подобная почтительность не повредит делу.
Выходя из ворот Бастилии, д’Артаньян бросил майору связку ключей и кошелёк, проговорив на ходу:
— Девятая камера, выпустить через полчаса.
Майор согласно кивнул, понимая, что такой человек как д’Артаньян даёт столь лаконичные распоряжения только тогда, когда имеет на это право. Кроме того, майор полагал, что распоряжение д’Артаньяна подтвердит Безмо, который на этот раз по неизвестной причине не вышел проводить капитана мушкетеров до ворот. Во дворе стояла карета Фуке, к которой сзади был привязан конь д’Артаньяна.
Д’Артаньян распахнул перед Королем дверцу кареты Фуке, Король, взглянув на Фуке, помедлил лишь несколько секунд, после чего решительно зашел в карету и разместился в ней со всем возможным удобством. Вслед за ним туда зашли д’Артаньян и Фуке.
Сидя рядом с д’Артаньяном, Король почувствовал себя в полной безопасности. В этот миг к нему вернулось его высокомерие, он вновь почувствовал себя Королем Франции.
— Итак, сударь, вы опомнились и отказались от своего заговора? — сказал он Фуке. — Но на каком основании вы рассчитываете на прощение?
— Ваше Величество, — возразил Фуке, — я непричастен к заговору! Едва лишь я узнал о нем, я поспешил сюда, чтобы вызволить вас из этого ужасного места.
Король обернулся к д’Артаньяну:
— Ему можно верить? — недоверчиво спросил он у капитана мушкетеров так, как будто Фуке не было рядом.
— Ваше Величество можете полностью доверять словам господина суперинтенданта. — ответил д’Артаньян. — Лишь с его помощью мне удалось попасть к вам, чтобы вызволить вас из того положения, в которое заговорщики вас ввергли.
— А без его помощи вы не справились бы? — недоверчиво спросил Король.
— Комендант Бастилии, господин де Безмо, чрезвычайно рьяно исполняет свой долг. Будучи обманутым, он не позволил бы даже мне совершить то, что было совершенно необходимо сделать. Помощь господина Фуке оказалась как нельзя более кстати.
Фуке покраснел, вспомнив о своей беспомощности и о той неприглядной роли, которую ему пришлось исполнить.
— Что ж, если так, я признателен вам, Фуке, — нехотя произнес Король. — Куда же мы едем?
— Я предлагаю Вашему Величеству поехать в замок Во, чтобы разоблачить самозванца, — ответил д’Артаньян.
— В замок в Во? — ужаснулся Король. — В это гнездо мятежников и заговорщиков?
— Заговорщиков было лишь двое, и в настоящий момент они находятся далеко от замка Во. В замке же воцарился ваш брат… — ответил д’Артаньян.
— Герцог Орлеанский? — воскликнул Король, перебивая д’Артаньяна.
— Герцог Орлеанский верен вам, Ваше Величество, — сказал д’Артаньян. — Ваш другой брат…
— У меня нет другого брата! — вновь перебил Король. — Вы говорите о каком-то кузене?
— У вас имеется брат-близнец, о котором Ваше Величество не знали. Он как две капли воды похож на вас, — сообщил д’Артаньян. — Всю свою жизнь он провел в Бастилии.
— В той самой камере, в которой… — сказал Фуке, но, перехватив острый и холодный взгляд д’Артаньяна осёкся и замолчал.
— Вы клевещете на мою мать, д’Артаньян, — бесстрастно возразил Король.
— Доказательство моих слов Ваше Величество скоро увидит собственными глазами. — спокойно ответил капитан мушкетеров.
— Прежде чем увидеть что-либо, я хочу все знать, — возразил Король. — Будем исходить из того, что вы сказали правду, хотя я все-таки не верю вам, но увидев доказательство, поверю. Говорите.
— Я могу излагать лишь свои догадки, — сказал мушкетер, — тогда как господин Фуке, по-видимому, получил более детальную информацию об этом деле.
Король опять с ненавистью взглянул на Фуке.
— Каким образом вы получили эту информацию, Фуке? — спросил Король.
— Один из заговорщиков сообщил мне об этом. — ответил Фуке.
— Он арестован? Их было двое, говорите вы. Их имена? В какой тюрьме они в настоящий момент содержатся. — потребовал Король. — Впрочем, об этом позже. Сначала расскажите мне всю историю по порядку.
Фуке подробно изложил Королю всё, что знал об этом деле, пока Король слушал с недоверием, а д’Артаньян отмечал те детали, о которых он не смог догадаться. Впрочем, таких деталей было не много, с чем он себя поздравил.
— Итак, сударь, — сказал Король, когда Фуке закончил свой рассказ, умолчав лишь о том, как долго не пускали его в Бастилию, и какую незавидную роль он сыграл в том, чтобы добраться, наконец, до камеры Короля, — вы не видели собственными глазами так называемого двойника, но при этом уверяете, что он похож на меня как две капли воды?
— Ваше Величество, я его видел, — сообщил д’Артаньян. — Сходство поразительное!
— Какая дерзость! — воскликнул Король.
— Дерзость неслыханная, — согласился д’Артаньян. — Дерзость, простительная лишь принцу крови, брату Короля.
— Каковым он и является. — снова невпопад вставил фразу Фуке, с опозданием сообразив, что лучше было бы промолчать.
Дальнейшее путешествие прошло почти в полном молчании. Фуке понимал, что нынче не его день, поскольку каждая новая фраза лишь раздражает Короля. Король погрузился в тяжелое раздумье о том, какое дело ему предстоит для разоблачения самозванца, а также размышлял о том, как следует поступить с этим самозванцем, который, вероятно, действительно, принц крови и его родной брат. Д’Артаньян же поздравлял себя с прозорливостью и с тем, что он честно выполнил свой долг, а также размышлял о том, какая судьба теперь угрожает его дорогим друзьям Арамису и Портосу.
Когда карета подъехала к замку Во, Фуке первым выскочил из нее и распахнул перед королем двери.
— Господин д’Артаньян, — произнес Король прежде, чем выйти из кареты. — Вы сохранили бумагу, которую я вам дал вчера?
— Да, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян с поклоном.
— Ну что ж, в таком случае…— ответил Король. — Как бы то ни было, я получил незабываемый опыт от этого приключения.
И он ласково посмотрел на Фуке.
— Как бы то ни было, это были просто удивительные часы. Вы, Фуке, превзошли самого себя. Я бы мог с уверенностью подвести итог последних дней. Да, незабываемо!
— Ваше Величество чересчур добры ко мне, — со смущением ответил Фуке, будучи уверенным, что после его участия в спасении Людовика он полностью прощен.
— Я оценил ваше старание, господин Фуке. — продолжал Король. — Праздник удался на славу! Вы согласны, господин д’Артаньян? Вы согласны, что праздник удался на славу?
— Ваша оценка исключительно точна, Ваше Величество, и я не смею спорить с ней, — вновь поклонился д’Артаньян. — Я услышал вашу оценку, и принял её к сведению. Праздник удался на славу, Ваше Величество.
XIX. Рокировка
Едва лишь Король вышел из кареты, Фуке собирался позвать свиту, достойную приема Короля, однако, д’Артаньян остановил его.
— Что вы собираетесь делать, господин Фуке? — спросил он.
— Обеспечить Королю достойный прием, достоинство которого начинается с того, чтобы соответствующая свита приветствовала Его Величество сразу же при выходе из кареты! — ответил с недоумением Фуке.
— Минутку, — остановил его капитан мушкетеров, а затем обратился к Королю. — Ваше Величество, мне кажется, мы не наблюдаем никакой суеты, которая неминуемо возникла бы, если бы Король Франции неожиданно исчез, и его исчезновение было бы обнаружено, не так ли?
— Что это значит, д’Артаньян? — воскликнул Король. Он не проявил гнева только потому, что уже имел много случаев убедиться, что, во-первых, д’Артаньян – его верный слуга, во-вторых, он никогда не дает глупых советов, в-третьих, он не совершает непродуманных поступков.
— Никакой стражи, никакой паники, никаких признаков беспокойства, — продолжал д’Артаньян. — Это, должно убедить вас, Ваше Величество, что рассказанное нами – не выдумка, а правда. Вместо Вашего Величества ваше место занято самозванцем, похожим на вас настолько, что это никого не насторожило.
— Тем скорее мы должны покончить с этим! — воскликнул Король.
— Если целью Вашего Величества является предание огласке всей этой истории…— пробормотал д’Артаньян.
Король и Фуке вздрогнули одновременно. Фуке взглянул на д’Артаньяна в восхищении, а Король – в недоумении.
— Злоумышленники похитили Ваше Величество и подменили его самозванцем так, что об этом знали только они. Нам надлежит сделать то же самое в обратном направлении и тем же самым путем, — просто сказал д’Артаньян. — Господин Фуке, я полагаю, имеется способ проникнуть в ваш замок, не привлекая внимания слуг и обитателей этого замка? Я полагаю, что имеются также и комнаты, где мы могли бы дождаться середины ночи?
— Идёмте, — решительно сказал Фуке.
— Ваше Величество, соблаговолите надеть вашу маску ещё на несколько минут, — сказал д’Артаньян.
Король поспешно надел маску и пошел вслед за Фуке.
— Вы очень нам помогаете, господин Фуке, — сказал между тем д’Артаньян. — Без вас мы бы не разрешили эту сложную задачу, господин суперинтендант! Что бы там ни было, ситуация по-прежнему сложная, и я даже позволю себе высказать крамольную мысль о том, что программа пребывания Его Величества в замке Во ещё не подошла к концу, а это означает, что пока ещё слишком рано делать выводы о том, как прошел этот праздник. Чтобы быть перед вами предельно честным, господин Фуке, я, рискуя вызвать недовольство Его Величества, дерзну высказать собственном мнение насчет всего происходящего. Мне кажется, господин Фуке, что Король польстил вам, сказав, что праздник удался на славу. Так вот, делайте со мной, что хотите, Ваше Величество, но мне кажется, что для подобных выводов время еще не пришло. Ничто пока ещё не указывает на то, что праздник удался, я бы мог усомниться в этом, пока события не пришли к счастливому концу. Поэтому я заявляю, что праздник отнюдь не удался, Ваше Величество.
Фуке, не понимая происходящего, с недоумением посмотрел на д’Артаньяна, после чего сказал:
— Непостижимо! Едва лишь мне удалось оправдаться перед Королем и, как я надеюсь, восстановить своё доброе имя, как вы стремитесь поссорить меня с ним?
— Фуке, капитан заступается за вас, — расхохотался Король. — Верьте мне, это, действительно так!
Фуке удивился ещё больше, но д’Артаньян добавил:
— Нынешние сутки оставят в памяти Его Величества не слишком приятные воспоминания, — сказал он поспешно. — Поэтому Его Величество надеется, что после устранения возникшего недоразумения, он ещё некоторое время погостит у вас, дабы вы могли иметь случай продемонстрировать все добрые сюрпризы, которые вы приготовили для Короля и его свиты. У вас будет возможность сгладить то впечатление, которое возникло у Его Величества, чтобы он не считал более вас недостаточно гостеприимным хозяином. Поэтому мы не можем считать праздник завершившимся. А если так, то фраза о том, что праздник удался на славу, несколько преждевременна, ведь праздник ещё не закончен!
— Если ваши слова, господин капитан, имели именно тот смысл, о котором вы сообщили, я благодарен вам за эту идею, и надеюсь, что Его Величество, действительно, даст мне возможность оправдаться не на словах, а на деле, охватив Его Величество ещё на несколько дней всеми теми заботами, которые я мог бы проявить по мере моих сил.
— Всё именно так, господин Фуке, — ответил Король. — Не ищите за словами капитана никакого скрытого смысла. Он великолепно объяснил свои слова, и я с ним согласен.
«Итак, Король отменил приказ об аресте Фуке, — подумал д’Артаньян, — или, по меньшей мере, отложил».
«Что ж, с арестом этого негодяя можно повременить, — подумал Король. — Капитан прав, Фуке ещё мне нужен».
«По-видимому, д’Артаньян не так умён, как я думал, — решил Фуке. — Спорить с Королём по таким пустякам, как оценка праздника? К чему? Я никогда не спорю с Королем, и то оказался в немилости! Нет, царедворца из него никогда не получится. А мне это на руку, ведь я получаю дополнительную возможность добиться расположения Короля, и ради этого мне не пришлось спорить с Его Величеством!»
Когда Король, сопровождаемый Фуке и д’Артаньяном, пройдя по скрытой дорожке, устроенной в виде лабиринта из живой изгороди, войдя через потайную дверь, оказался в роскошно обставленной комнате с мягкой мебелью, среди которых был и шкаф со всевозможными напитками, засахаренными фруктами и печеньем, он яростно набросился на эти кушанья, поскольку ощутил неодолимый голод. В самом деле, сильнейшее потрясение, которое он испытал на протяжении этих суток, отбили у него всякое чувство голода, теперь же, когда его верный капитан мушкетеров был рядом, к нему окончательно вернулись гордость, самоуверенность и спокойствие.
— Я должен вас покинуть, Ваше Величество. Мне необходимо разобраться в тех тайных механизмах, которые позволили совершить дерзкое святотатство прошлой ночью, — сказал д’Артаньян.
— Не уходите! — воскликнул Король.
— Я вернусь тотчас же, — ответил капитан, — следует ли мне взять господина Фуке с собой, или вы предпочитаете его общество?
— Ступайте, — ответил Король, устыдившись своих страхов. — Мы сыграем с господином Фуке партию в шахматы, — добавил он, заметив в углу шахматный столик, инкрустированный малахитом и перламутром, на котором стояли шахматные фигуры из черного и белого опала.
Король ещё не успел закончить партию с Фуке, который был настолько рассеянным, что позволил себе почти выиграть партию, как в комнату вошел д’Артаньян.
— Всё в порядке, Ваше Величество! — сообщил он. — Самозванец скоро заснёт. Я велел Юберу добавить в чай изрядную дозу снотворного.
— Вы хотите сказать, капитан, что можете без указания Короля велеть добавить в его вечернее питьё снотворное, и ваше указание будет выполнено? — вскричал Король. — Ведь этак вы без труда могли совершить то, что совершили эти подлые заговорщики!
— Иметь возможность что-либо сделать и сделать это, Ваше Величество, это далеко не одно и то же, — невозмутимо ответил гасконец.
«Каков этот человек! — подумал Король. — Мне кажется, я его недооценил!»
«Никуда не годный царедворец, — подумал Фуке. — Сообщить Королю о том, что ты имеешь возможность его похитить, это то же самое, что подписать себе смертный приговор!»
«Почти выиграл партию, — с презрением подумал о Фуке д’Артаньян, украдкой бросив взгляд на шахматный столик. — Гордость этого человека побеждает его разум. Он обречен. Велят ли мне арестовать его сегодня, или завтра, или через неделю, нет никакой разницы. Этому человеку не следует быть вблизи Короля, ведь он своими действиями постоянно закапывает себя так, как не зарыл бы его ни один завистник и ни один царедворец. Он, как будто бы подписал договор о сотрудничестве со своим смертельным врагом Кольбером».
При этом д’Артаньян как бы ненароком задел одну из ножек шахматного столика так, что он упал и фигуры раскатились по ковру.
— Ваше Величество! Простите мне мою неловкость! — воскликнул д’Артаньян. — Я рассыпал фигуры и не дал вам возможности закончить партию!
— Ничего страшного, — ответил Король с нескрываемой радостью. — Партия шла к концу, у нас намечалась ничья, и эта партия уже мало меня занимала.
— Мне казалось, что Его Величество выигрывает, — возразил Фуке, который наконец-то сообразил о том, что выигрывать у Короля было не вполне разумным.
— Моя победа, или ничья, это, в сущности, не так уж важно, — вальяжно произнес Король, совершенно польщенный. — Я не настаиваю на своей победе. Давайте считать, господин Фуке, что партия закончилась вничью.
Фуке не ответил, а лишь низко поклонился.
— Идемте, господа! — сказал между тем д’Артаньян. — Ваше Величество можете не надевать маску, поскольку я распорядился, чтобы все коридоры, по которым мы пройдем, были свободными.
Король с ненавистью швырнул маску на столик, а д’Артаньян подобрал её и спрятал в своем кармане.
Проведя Короля и Фуке по коридорам так ловко, как будто бы это был его собственный дом, д’Артаньян подвел, наконец их к двери одной из комнат, которые он открыл и пригласил их войти внутрь.
— Где мы находимся? — спросил Король.
— Это комната господина д’Эрбле, епископа ваннского, — ответил Фуке.
Д’Артаньян сухо взглянул на Фуке. В эту минуту он пожалел, что не выполнил приказа Короля арестовать Фуке немедленно. Но было уже поздно.
— Это имя одного из заговорщиков? — резко спросил Король.
Фуке готов был откусить себе язык и проглотить его.
— Отвечайте, Фуке! — воскликнул Король.
— Я обещаю Вашему Величеству провести тщательнейшее расследование этого преступления немедленно после того, как мы устраним его последствия.
— Ведь вы говорили, что узнали всю эту историю от одного из заговорщиков! Следовательно, их имена вам известны! Говорите же немедленно! — потребовал Король.
— Не смею лгать Вашему Величеству, — ответил Фуке. — Один из похитителей – это епископ ваннский.
— Это ведь один из троих ваших друзей, д’Артаньян? — не унимался Король.
— Несомненно, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян, — но даже если вы прикажете мне арестовать родного брата, я немедленного его арестую.
— Хорошо! — успокоился Король.
— У вас есть брат? — шепотом спросил Фуке.
— Нет, — шепнул в ответ д’Артаньян и подмигнул Фуке. — Иметь братьев чрезвычайно опасно.
— Но в этом случае то, что вы сказали, не имеет никакого смысла, — шепнул в ответ Фуке.
На это д’Артаньян лишь пожал плечами, наклонив голову вправо и подмигнул другим глазом.
— Что же мы делаем в этой комнате? — Спросил Король.
— Присядьте, Ваше Величество, — сказал д’Артаньян. — Сейчас вы увидите один из спектаклей, подготовленных в замке Во, к которому господин Фуке не имеет никакого отношения.
С этими словами д’Артаньян подошел к иконе, изображающей Богородицу, нажал снизу на какую-то пружину, после чего икона открылась, словно дверца шкафа. За этой дверцей находилось большое колесо, напоминающее колесо кареты. Д’Артаньян попробовал повернуть его влево, но оно не поддалось, тогда он стал вращать его вправо. В ту же минуту часть потолка стала раскрываться, и с потолка постепенно стала опускаться площадка, размером с большую кровать. Когда эта площадка опустилась ниже, стало понятно, что это и есть кровать – кровать Его Величества Короля Франции.
На кровати безмятежно спал какой-то человек в пижаме Короля и под одеялом, принадлежавшим Королю. Людовик вскочил и подбежал к кровати. Едва взглянув в лицо спавшему, он застыл в ужасе. Он увидел на кровати самого себя!
Фуке был столь же удивлен и испуган, как и Людовик. Один лишь д’Артаньян оставался безмятежным и продолжал вращать колесо, пока кровать не опустилась до уровня пола.
— Господин суперинтендант, — тихо сказал д’Артаньян, — не поможете ли вы мне перенести этого юношу вот на ту постель?
— Подождите! — воскликнул Король, и хотя говорил он шепотом, интонация его кричала. — Я хочу его рассмотреть!
И он стал внимательно рассматривать спящего юношу. Это дало время рассмотреть его и другим участникам этой сцены.
«Это, действительно, его брат-близнец, — подумал Фуке. — Господин д’Эрбле был совершенно прав! Они двое – это два воплощения одного и того же человека, в этом нет никакого сомнения. Его кровь такая же королевская, как и кровь Людовика! Замена одного другим не является преступлением. Это не более тяжкое преступление, нежели то, которое совершили по отношению к этому несчастному принцу! Д’Эрбле объявил себя исполнителем воли Божьей, и я был совершеннейшим ослом, когда не поверил ему и не согласился с ним! В вопросах Божьей воли господин епископ намного компетентней меня! Боже мой, что я натворил! Я разрушил благие замыслы великого человека, которые уже были воплощены в жизнь, не говоря уже о том, что я погубил этого великого человека! И слабым утешением мне будет то, что это позволило мне примириться с Королем. Этот другой имеет ничуть не меньше прав на трон, чем Людовик. Боже мой! Почему ты раскрыл мне глаза лишь теперь, когда уже слишком поздно что-либо исправлять?»
— Достаточно, — холодно произнес Людовик. — Д’Артаньян, перо и бумагу!
Д’Артаньян подошел к столику, который Арамис установил рядом со своей кроватью, и, как и ожидал, нашел на нем все необходимое для письма.
«Надеюсь, здесь не осталось стишков нашего аббата-мушкетера? — подумал он, — Какие-то листки с записями! Разумеется, он ведь не думал, что ему предстоит поспешное бегство!»
Д’Артаньян незаметным движением спрятал бумаги Арамиса за обшлагом куртки и положив на поднос несколько чистых листов, перо и чернильницу, поднес всё это Королю.
Людовик, почти не задумываясь, стал торопливо писать приказ. Поставив в конце размашистую подпись, он ещё раз внимательно прочитал документ, после чего сложил его вдвое, вручил д’Артаньяну со словами:
— Исполните немедленно после того, как поднимете меня на этой кровати в мою спальню.
Затем он взглянул на Фуке и сказал ему:
— Возвращаю вам ваш сюртук, господин суперинтендант. Завтра увидимся. Я по-прежнему ваш гость.
С этими словами Король бросился на свою кровать как был в обуви и в разорванной рубахе, левый рукав которой был испачкан кровью. После этого он сделал знак рукой вверх, означающий приказ капитану мушкетеров поднимать кровать наверх.
Капитан стал медленно вращать колесо в обратную сторону, кровать стала плавно подниматься, унося с собой Людовика. Лишь только кровать поднялась на свое прежнее место, а потолок сомкнулся, д’Артаньян, вытащил из сапога небольшой кинжал и принялся что-то им делать за осью колеса. Раздался небольшой щелчок, после чего капитан мушкетеров легко снял колесо с его оси. Затем он вернул икону на свое прежнее место.
— Полагаю, святая Богородица простит меня, что эту часть её имущества я заберу с собой, — сказал он Фуке, указывая на колесо. Я прошу вас помочь мне перенести Принца в вашу карету. Кстати, не одолжите ли вы мне её?
— Но нести его через весь замок? — удивился Фуке. — Разумно ли это?
— Вы недооцениваете ваннского епископа, — усмехнулся д’Артаньян. — Далеко нести не придется.
С этими словами он подошел к одной из стен, пошарил рукой по краям иконы, изображающей святого Варфоломея, после чего эта икона также открылась. За ней находился рычаг, который д’Артаньян опустил вниз, после чего в стене открылась чрезвычайно искусно скрытая дверь, ведущая наружу.
— Это же моя карета! — воскликнул Фуке. — Как она здесь оказалась?
— Пока одни люди двигают опаловые фигурки по столу, — весело ответил д’Артаньян, — другие люди перемещают что-то более существенное. Помогите же мне перенести принца!
— В самом деле! — спохватился Фуке. — Но куда же вы его повезёте?
— Туда, куда указано в этой бумаге, — похлопал себя по карману д’Артаньян.
— Неужели обратно в Бастилию! — ужаснулся Фуке.
— Счастье для вас, господин Фуке, что в ваши обязанности не входит знать, куда я его повезу, — ответил д’Артаньян, удобно размещая Филиппа в карете с помощью подушек, обитых бархатом. После этого он надел на спящего принца маску, которую король бросил на стол, когда они вошли в кабинет Фуке.
— Ведь несчастный юноша и без того провел в заключении почти всю свою жизнь! — не унимался Фуке. — Ведь он – принц Крови!
— Об этом следовало подумать либо чуть раньше, либо никогда, — ответил д’Артаньян. — Ваши мысли по своей глубине чрезвычайно верные, господин суперинтендант, но относительно времени их высказывания я бы этого не сказал.
— Если вы назовёте меня ослом, господин капитан, я даже не обижусь, — устало произнес Фуке.
— Никогда и никому я не советую говорить что-либо плохое о самом себе, — весело ответил д’Артаньян. — По крайней мере до тех пор, пока мир полон добрых людей, которые с радостью выполнят эту работу за вас. Они с легкостью наговорят о вас целый короб гадостей, причем найдут для этого намного более выразительные слова! Не будете ли вы столь любезны, чтобы прислать сюда одного из моих мушкетеров? И велите покормить моего коня, завтра он мне понадобится.
С этими словами д’Артаньян сел в карету и запер дверцы изнутри.
Минуту спустя к карете подошел один из мушкетеров.
— Шамони, дорогой мой, сегодня тебе предстоит выполнить роль кучера, но будь уверен, ты выполняешь секретный и важнейший приказ Короля, вот этот! — с этими словами капитан похлопал себя по карману. — Едем в Бастилию, не останавливаясь.
И карета Фуке уже второй раз за эти сутки помчалась в Париж, в Бастилию.
XX. Комендант Бастилии
Как только карета подъехала к воротам Бастилии, д’Артаньян бодро выскочил из нее, и обратился к мушкетеру, который исполнял роль кучера.
— Шамони, за этого узника отвечаешь головой. Он спит, и, полагаю, не проснется, однако никого не подпускай к карете, пока я не вернусь.
Это распоряжение было довольно странным, если учесть, что поблизости никого не было, а капитан мушкетеров отошел от кареты лишь на десять шагов, чтобы постучать в ворота.
— Открывайте, приказ Короля! — воскликнул он.
В воротах приоткрылась калитка, д’Артаньян показал стражнику приказ, после чего ворота раскрылись чрезвычайно быстро. Д’Артаньян махнул рукой мушкетеру, тот снова взобрался на место кучера и карета въехала во двор, после чего ворота столь же стремительно закрылись.
— Сторожить, не заглядывать, никого не впускать и не выпускать! — резко распорядился д’Артаньян, после чего у каждой дверцы кареты навытяжку встали во два стражника.
— Майор, проконтролируйте! — отрывисто приказал д’Артаньян майору и даже не проследив, как исполняется его приказ, направился в кабинет Безмо.
Открыв двери кабинета Безмо, д’Артаньян стремительно вошел к нему.
Безмо вытаращился на д’Артаньяна как на приведение.
— Вы, капитан?! — воскликнул он. — После всего того, что вы учинили? Как вы посмели?
— Спокойно, милейший! — возразил д’Артаньян. — Читайте вот это.
И он положил на стол лист бумаги.
— Приказ Короля? — удивился Безмо. — Ещё один?
— Вы популярны, дорогой господин де Безмо! — усмехнулся д’Артаньян. — Король уже второй раз за эти сутки вспомнил о вас. Ставлю два пистоля на то, что вам светит повышение.
— Но здесь написано, — пролепетал Безмо, — здесь, кажется, написано, чтобы я во всем беспрекословно повиновался вам, господин д’Артаньян!
Безмо тут же вскочил и поклонился д’Артаньяну.
— Не будем тянуть с этим, — усмехнулся гасконец. — Начинайте повиноваться прямо сейчас.
— Разумеется, господин капитан королевских мушкетеров! — согласился Безмо. — Но позвольте спросить, для чего вы меня заперли?
— В этой бумаге написано, что вы можете задавать мне вопросы, а я должен на них отвечать? — холодно спросил д’Артаньян.
— Простите, простите, господин д’Артаньян, — поспешил ответить Безмо, — я не задаю никаких вопросов.
— А я не даю никаких ответов. Вот и чудно! — согласился д’Артаньян. — Впрочем, вам по дружбе я объясню всю ситуацию. Королю захотелось взглянуть на заключенного Марчиали для того, чтобы убедиться в известных вам особенностях его внешности. Впрочем, лучше было бы, если бы вам не были известны эти самые его особенности.
— Так я же ведь ничего и не знаю, господин д’Артаньян, — произнес Безмо, — мало ли у кого какая внешность? Хотя, разумеется, каждый имеет право на внешность, но при условии, что эта внешность – такая внешность, которая...
— Достаточно, де Безмо! — холодно сказал д’Артаньян, — Его Величество распорядилось привести арестанта Марчиали лично мне, в сопровождении лично Фуке. Господин Фуке задумал заодно проверить, насколько хорошо вы выполняете свои обязанности, разве он не сказал вам об этом в конце своей инспекции?
— Припоминаю, что он что-то такое говорил! — пролепетал Безмо.
— А в конце проверки мы решили проверить, насколько верно вы служите Королю. Сможете ли вы арестовать самого Фуке? — проговорил д’Артаньян. — И вы продемонстрировали примерное послушание. Вы арестовали господина генерального прокурора, не моргнув глазом. Это похвально!
— Я арестую и принца крови, если на то будет приказ Короля! — с энтузиазмом выкрикнул Безмо.
— И это также похвально, но давайте не будем переходить границы разумного. Такого приказа никак не ожидается, — ответил гасконец. — На этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Я возвращаю вам вашего Марчиали с одним дополнительным указанием.
— Я вас слушаю, господин д’Артаньян, — ответил Безмо.
— На нем сейчас надета маска. Она из ткани.
— Понимаю! — подхватил Безмо.
— Понимать не обязательно, исполнять обязательно. Итак, на нем маска. Эту маску он должен носить во всех случаях, когда к его двери даже всего лишь подходит какой-либо человек. Ни один из ваших служителей, включая и вас самого, господин де Безмо, отныне не должен видеть этого человека без маски.
— И меня также? Я понимаю, господин д’Артаньян.
— Понимать…
— Да-да, понимать не обязательно!
— И даже вредно для здоровья. Если кто-нибудь хоть когда-нибудь нарушит этот приказ, за неповиновение, на этот раз не худо бы понять! За неповиновение вам грозит.
— Да, я понимаю!
— Вот и чудесно! Я бы не хотел произносить вслух, что ожидает вас или любого, кто осмелится взглянуть на лицо заключенного Марчиали.
«Вот уже третий человек за одни сутки угрожает мне смертной казнью, — подумал Безмо. — Быть может, мне пора менять работу? Впрочем, никто же пока ещё не говорит, что эта угроза будет приведена в исполнение!»
— Его никто не увидит. Никогда. Поверьте мне, господин д’Артаньян.
— Я вам верю. Далее. Если вы получите приказ о переводе этого человека в другую крепость, вы обязаны обеспечить невозможность того, что его лицо кто-нибудь увидит.
— Он будет носить эту тряпичную маску в случае любого перемещения, — согласился Безмо.
— Тряпичную? — воскликнул д’Артаньян. — Вы считаете это гарантией?
— Но как же иначе обеспечить гарантию? — спросил обескураженный Безмо.
— Тряпичную маску может сорвать кто угодно. Вы в случае любого перемещения предварительно лично наденете на этого узника такую маску, которую невозможно будет снять ни ему, ни его сообщникам, ни его врагам. Иными словами – никому. Маску, которую нельзя снять.
— Что же это за маска, которую нельзя снять? — с дрожью в голосе спросил Безмо.
— Железная маска, — ответил д’Артаньян. — И никак иначе. Принимайте узника.
С этими словами он резко развернулся на каблуках и вышел из кабинета Безмо.
Ошеломлённый Безмо в ужасе прошептал:
— Железная маска …
После того, как узник был помещен в камеру, из которой он был извлечен волей Арамиса, д’Артаньян вернулся в карету и велел Шамони отвезти его обратно в замок Во.
Тем временем Безмо уже объяснил своим людям, что ранее Фуке приезжал к ним с инспекцией.
Это известие вызвало ужас у стражника, который продал Фуке право воспользоваться пером и бумагой за полмиллиона. Он немедленно подбежал к Безмо, который тут же выскочил из ворот и закричал д’Артаньяну:
— Постойте! Господин д’Артаньян! Погодите!
— Что там ещё? — спросил д’Артаньян, который собирался впервые за двое суток немного вздремнуть.
— Не могли бы вы вернуть господину Фуке его перстень? Он его случайно выронил в караульном помещении! Вот этот перстень! — с этими словами Безмо показал д’Артаньяну перстень с огромным алмазом.
— Выронил? — скептически переспросил д’Артаньян. — Случайно? Так-так.
— Непостижимым образом обронил, — смущенно пробормотал Безмо, покрываясь потом.
— В таком случае сохраните его для господина Фуке, которого я, вероятно, вскоре снова привезу к вам, — ответил д’Артаньян. — У вас будет возможность лично объяснить ему обстоятельства, при которых он выронил этот перстень.
— Он приедет с новой инспекцией? Но когда это будет? — с недоумением спросил Безмо.
— Вопросы? — резко ответил д’Артаньян.
— Никаких вопросов, господин д’Артаньян, — спохватился Безмо.
— Он вернётся, можете не сомневаться. Но не за перстнем.
— Понимаю, господин д’Артаньян, — согласился Безмо. — По поручению Короля.
— И никак иначе, господин де Безмо. Но не забудьте, что приказы во Франции относительно ваших узников поступают только от Короля.
С этими словами д’Артаньян вскочил в карету и снова прокричал:
— Именем Короля и только с его собственноручной подписью, господин де Безмо! И никак иначе!
Через минуту карету уже мчалась по направлению к замку Во, а капитан мушкетеров сладко спал, великолепно устроившись на бархатных подушках господина Фуке.
Поднявшись в свой кабинет, Безмо, до невозможности уставший от перипетий последних трех дней, ещё несколько раз произнес в недоумении:
— Железная маска.