- Все вещи собрал? Ничего не забыл?
В комнату, что-то ворча себе под нос, вошёл сухой старик. Сгорбившись, он волочил за ручку видавший виды чемодан на колёсиках. Проходя мимо комода, он остановился, лакированная поверхность была изборождена дорогами трещин, а на одной из ручек шишкой торчал ком застывшего эпоксидного клея. На полке в несколько рядов, загромождая одна другую, стояли чёрно-белые и цветные фотографии. Застыв на миг, старик вздохнул.
- Я спрашиваю, ты все вещи собрал? - вновь донеслось из соседней комнаты.
- Я тебя и в первый раз услышал, - недовольно, но негромко ответил старик.
- Что?
- Все! Не понимаю, - обратился он к вошедшей в комнату старухе. - Чего нам тащить с собой это? Думаешь, там хоть что-то из этого пригодится?
- Ой, не бухти, - вытерев руки кухонным полотенцем, она взглянула на чемодан. - Они нас навещать будут. Ты что, выйдешь к ним в грязных трусах?
- А там есть, где постираться?
Женщина недовольно подняла сморщенные руки, словно ограждаясь от уже давно надоевших ей препирательств.
- Не забудь взять билет!
- Уже взял, во внутренний карман положил, - мужчина похлопал себя по старомодному клетчатому пиджаку.
С улицы раздался нетерпеливо пронзительный звук автомобильного сигнала.
- Уже приехали! - всплеснула руками женщина, - Рановато, нет?
- Не терпится им, поскорей бы.
- Ой, замолчи ты, наконец!
- Ну, вы как, готовы? - послышалось из прихожей.
- Да-да, уже сейчас, - старуха засуетилась и, сняв фартук, побежала обратно на кухню.
Старик обвёл взглядом аккуратно прибранную комнату, подошёл к окну и поднял с подоконника выцветшую поздравительную открытку. «С красной свадьбой! Ещё и ещё столько же лет вместе! Следующий шаг — прапраправнуки!» было выведено красивым почерком на внутренней стороне.
За окном, сквозь жухлые начинавшие желтеть листья, под тёмно-синей бездной возвышалась Сторге. В народе её ещё прозвали Свистящая гора, за то, что ветры, дувшие практически круглый год, встречая на своём пути к вершине её каменные столбы, начинали бесновато свистеть. И чем выше ты забирался, тем громче он становился. Однако на короткий промежуток, когда лето не хочет пока уходить, а осени уже невтерпёж, природа замирала. В округе стихали птицы. Небо становилось настолько прозрачным, что даже днём со Сторге можно было смотреть на звёзды. Из-за этого она была любимым местом для влюблённых парочек.
И они тоже когда-то давно вдвоём сидели на той горе, шёпотом угадывали созвездия, лунными ночами согревали друг друга теплом своих тел, в полной тишине, в мире, где были только они одни, где единственным звуком было биение их сердец.
За спиной старика выросла фигура.
- Корабль ждать не будет! - произнёс человек с виду примерно такого же возраста, разве что седых волос было чуть меньше. - Пап, давай уже, пошли!
- Да, сейчас, иду, - ответил тот, сделав вид, будто что-то попало в глаз.
Уже выходя из дома, муж с женой задержались у самой двери. Они молча смотрели на свой дом, в котором прожили всю свою долгую, очень долгую жизнь. Здесь они воспитали детей, потом детей их детей. Здесь они собирались всей семьей на праздники, собирались по поводу и без. Дом видел их радости, слышал их ссоры, но неизменно оставался той тихой гаванью, где можно было укрыться от любого шторма.
Беззвучно паря на магнитной подушке, машина уносилась прочь, по узкой сельской дороге, переходящей в более широкую, сливаясь в оживлённую артерию. Машин становилось всё больше. Старик достал из кармана сложенный вдвое глянцевый буклет. Каждый человек, достигший ста пятидесяти лет, получал такой, и должен был отправиться в свой последний путь, что лежал на Луну. Там, под покрытыми пылью породами, внутри огромного комплекса людям дарили вечную жизнь, помещая их в капсулы гибернации. Там был и его отец. Мать, не умри она при родах, была бы с ним, в соседней капсуле. Настала и его очередь.
Несмотря на разницу в возрасте, семейным парам предоставляли право лететь туда вместе. Она могла остаться, но, не сказав ни слова, начала готовиться к отправлению. С возрастом они всё больше молчали, ведь всё, что они друг другу могли сказать, было сказано уже давно. И сейчас, чувствуя под пальцами прохладу глянца, глядя на удаляющуюся гору, их Сторге, защемило в сердце. Он случайно коснулся её руки. Тёплая, она безмятежно лежала на подлокотнике. Посмотрев на её лицо, неожиданно встретился с ней взглядом. Он не знал, что она думает. Не жалеет ли о покинутом доме. Не жалеет ли, что детей теперь увидит нескоро. Если вообще увидит. Её спокойный взгляд ничем не отличался от того, что он видел день за днём каждый день. Даже после ссор. Он привык. Он разучился читать.
Она отвела глаза и смотрела прямо перед собой, через плечо сына на дорогу, что неслась им навстречу.
Через пару часов белоснежный корабль стартовал с площадки на окраине мегаполиса. Медленно разгоняясь, он поднимался в безоблачное небо, всё выше и выше он рвался к звёздам. Там, высоко на орбите, разрезая солнечный свет, виднелся космический порт, где их ожидала пересадка на другой корабль. Сидя в зале ожидания, они молча смотрели в большое панорамное окно, из которого открывался вид на безбрежный космос. Их отражение в стекле напоминало источенные ветрами камни-колонны на Свистящей горе.
С самого дома его не отпускало желание спросить, но он боялся ответа. От волнения начал ёрзать на месте. Набравшись, наконец, решимости он открыл было рот, как вдруг почувствовал тепло её руки поверх своей.
- Как думаешь, оттуда видны наши звёзды? - тихо спросила она.