Касьян с большой дороги 4
Едва рассвело, Марья, приставив лестницу, взобралась на чердак. Внутренний голос подсказывал ей, что в борове что-то есть. Изрядно помучившись, она вынула четыре кирпича с торцовой стенки и обнаружила отсек, в котором лежали наганы в количестве пятнадцати штук. Они были не заряжены. Ни брильянтов, ни денег там не оказалось. В раздражении на мужа она воскликнула: «Да чтоб тебя расстреляли»! Картины райской жизни померкли. Ей вдруг открылся весь грех прежних помыслов и ожиданий. Спустившись с чердака, она долго молилась, стоя на коленях пред иконами, прося прощения у Бога. Теперь надо было рассчитывать только на себя и на милость Господа.
Кирпичи Марья установила на место, решив, что весной, когда оттает земля, она закопает наганы в огороде от греха подальше.
Между тем утро вступало в свои права. Надо было собираться на ферму. Марья работала в колхозе телятницей: кормила, поила, обихаживала молодняк. На заработанные в колхозе трудодни давали зерно, крупу. Зерно крестьяне сами возили на мельницу, чтобы перемолоть и получить муку для выпечки хлеба. Теперь всё хозяйство тяжёлым грузом легло на плечи Марьи. Шестерых детей надо было кормить. Пока мать работала, старшие приглядывали за младшими. «За старших» оставались и дошколята пяти - семи лет, когда ученики уходили на занятия.
Вместе с Марьей на ферме трудились её товарки : жёны Федьки Ворона и Васьки Долото – Степанида и Настасья. . «Свиту» Касьяна тоже арестовали.
Общая беда сплотила баб .Собравшись как-то вечером, они долго «баяли»- рассуждали, что им теперь делать. Решили жить по-исторически накатанному: «Я и лошадь, я и бык; я и баба, и мужик». Другого не дано. «Под завязку» Степанида затянула горестную народную;
«Чёрный ворон! Что ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не добьёшься.
Чёрный ворон , я не твой!».
Настасья с Марьей подхватили. И столько неизбывной тоски было в этой песне, что слёзы у них сами катились по щекам.
Но надо было как-то жить дальше.
(Продолжение следует).