Читатель, дорогой, не уходи!
ЧИТАТЕЛЬ, ДОРОГОЙ, НЕ УХОДИ!
Эссе на тему «Вечного прощания»
Читатель, дорогой мой человек! Не уходи! Нам не дано предугадать иную жизнь без нас с тобой! Ведь только ты и я знаем, что такое смысл жизни и смысл истории, только нам дано постичь философию Вечности и суть бессмертия, манию величия, раздвоение мира и человека. Только ты и я знаем, что такое экология русского языка, мировая грусть и подсердечная тоска русского писателя.
Читатель, душа моя, не уходи — таких как ты, сокровенных читателей, сегодня очень мало! Таких читателей, как ты у меня больше никогда не будет. В этом я почти уверен, внимательно изучив историю русской культуры и дворянской литературы. Я не верю тем своим, не совсем искренним своим доброжелателям, кто утешает меня в часы недомогания и уныния тем, что мой читатель ещё не родился, что он ещё в стадии зачатия…
Читатель, знай, я никому не верю, — погоня будущего за прошлым никогда не состоится.
Я давно понял, — русская литература окончилась в 20-е годы прошлого века-людоеда. С тех пор мы имели дело с советской (искусственной) литературой, ибо по определению лучшего русского искусствоведа Александра Бенуа, в России не было иной культуры, кроме как дворянской.
По словам изгнанницы госпожи де Сталь в России накануне войны с Наполеоном лишь несколько дворян занимались литературой. Об этом писал в своём письме французскому посланнику А.Г.Баранту Александр Пушкин: «Литература стала у нас значительной отраслью промышленности лишь за последние лет двадцать или около того. До тех пор на неё смотрели только как на изящное и аристократическое занятие. Никто не думал извлекать из своих произведений других выгод, кроме успехов в обществе, авторы сами поощряли их перепечатку и тщеславились этим…». Вот так, дорогой читатель! Одно только тщеславие и никакой корысти! Литература была делом избранных и массового читателя даже не предполагала.
Всё оборвалось с воцарением большевизма, с его нетерпимостью и жестокостью, пролетарской культурой и соцреализмом. Иван Бунин оказался нашим последним дворянским писателем и умер во Франции.
Всё самое ценное, что было в дворянской литературе — её русский оценочный психологический аппарат и её величайший эгоцентризм, — были беспощадно разрушены большевизмом. Страх, внутренний, трусливый цензор, частично присущий ранее Пушкину и Лермонтову, вошёл глубоко в подсознание советского писателя и советского читателя. Произошло слияние русского раболепства хвалебных од XVIII века с красным холопством соцреализма XX века, и мы на всю оставшуюся жизнь погрузились в сумерки рабских русскоязычных словоизвержений.
Советская литература на долгие годы плотно переплелась с идеологией, с Лубянкой и стала её филиалом. История соцреализма — это история позора русскоязычной литературы, история гражданского позора для всех мыслящих и тонко чувствующих, изощрённых, пристрастных читателей, умеющих сходу отличить фальсификацию от выстраданного неповторимого текста.
Читатель, дорогой, ты знаешь, что пока большевики финансировали соцреализм с его советским патриотизмом, он существовал, когда кончилась суета около литературной кормушки после развала СССР — кончился и соцреализм. И стали вдруг напрасными и ненужными стоны и плачи вокруг литературных маклаков, генералов и полковников.
Читатель, дорогой! Соцреализм был саркомой российской изящной словесности и остался навсегда для нас роковым вопросом, на который нелегко ответить — имеются ли сегодня законные наследники великой русской литературы? Являются ли таковыми те, кто претендует сегодня на эту роль? И возможна ли вообще в России великая недворянская русская литература? Возможен ли вообще в недалёком будущем такой чувствительный читатель, для которого художественный текст, передающий сочувствие, жалость и любовь ко всему живому с такой силой убеждения, что почти равнозначен моральному убийству?
Читатель дорогой, не уходи! Нам не дано увидеть тех, кто придёт на наши похороны, какая будет жизнь после смерти. Нам с тобой никогда не узнать, какими будут на самом деле в конце XXI века составители стихотворных и прозаических текстов, какими будут их читатели, и будут ли они вообще существовать на свете? Не исчезнут ли они вообще как вид в социуме после очередного эксперимента над русским языком в ходе его превращения в новоявленный язык эпохи цифрового постгуманизма? Не устареет ли наш современный русский язык, как безнадёжно устарел во времена Пушкина и Белинского язык церковно-славянский? Найдётся ли через сто лет, в начале XXII века, ещё великий писатель, который, как и Пушкин, сумеет найти и воспитать для своего времени мыслящего и чувствительного читателя?
И будет ли вообще существовать литература вообще, когда в новом социуме окончательно исчезнет всё запретное и засекреченное, не свойственное психически нормальному человеку и ставшее нормой жизни глобального управляемого «человейника»? Читатель, дорогой, нам не дано стать футурологами после нашей смерти, ибо умерев, мы никогда не осознаем и не поймём, что мы уже мертвы.
И нам никогда не узнать, поймут или не поймут все наши помыслы, затеи и дела наши близкие потомки. Поймут ли они нас, таких нищих духом и таких умом убогих? Будем ли мы по своим словам и делам достойны хотя бы их снисходительного внимания и тем более понимания?
Не станем ли мы для них, со своей массовой культурой и своим МЁРТВЫМ русским языком, людьми Земли Офирской, придуманной историком и писателем-футурологом князем Щербатовым?
Читатель, дорогой, что мы с тобой оставим своим потомкам кроме своих массовых заблуждений и банальных иллюзий, непоправимых ошибок, лжи, обмана и насилия, воинственного безбожия и зооморализма? В самом деле, зачем им эта грязь нашей эпохи? Зачем им наша «духовность», «политическая зрелость» и наше неуклонное культурное и психофизическое вырождение, наш неестественный добровольно-принудительный энтузиазм и «социалистический патриотизм», «социальный паралич» 90-х и гордость за свою страну в начале 20-х годов, за её людей, за её прекрасную природу, леса, озера, степи?
Читатель, дорогой, как нам самим себе объяснить, почему и за какую чечевичную похлёбку, мы стали самоубийцами и убийцами родного русского языка, без которого нас нет как народности, как народа и как нации? Как объяснить потомкам возникновение кромешного русско-советского идеологического языка, с его словами-паразитами, насильно насаждёнными словами-лозунгами и призывами, звучащими как грубое ругательство и выполняющими ту же функцию, что и универсальный мат?
Читатель, дорогой, есть все основания утверждать, что русская и особенно советская литература в конце этого, XXI века будет окончательно не востребована новыми поколениями. Отчасти в этом виноваты и советские писатели, и почти вся творческая советская элита, обласканная тоталитарной властью, которая лишила человека его божественной природы.
Читатель, дорогой мой и хороший, не уходи! Подожди немножко, душа моя, надежда моя и утешение! Нам есть о чем поговорить накануне Вечной Немоты в Мгновенной Вечности.
Не уходи, душа моя! Ведь я ещё живой в этих сумерках тотального безумия — пусть я уже не человек, но пока ещё и не мумия. Проживший в мире без дорог и вечного изгнания, я всю жизнь немотствовал, страдал от заикания и всеобщего непонимания. Да, да, у каждого из нас свои изъяны и недомогания, и свой скелет в шкафу. Да, заикание отразилось на моём характере и на моей судьбе. Я — дитя Войны и Беды, и этим всё сказано. Ведь всё, что касается межличностных отношений и карьеры, мне давалось очень тяжело — через огромные затраты психической энергии. Я всю жизнь старался избегать и до сих пор избегаю устных выступлений, общественных мероприятий, творческих вечеров и литературных форумов — от них я страшно устаю, морально и физически изнемогаю.
Читатель, дорогой, не уходи! Я всю жизнь искал тебя! Устным выступлениям я с детства предпочитаю текст диктанта или сочинения на вольную, заданную самим временем тему. Молчание писателя и его живой голос — в его текстах, воспоминаниях, дневниках и письмах. Молчащий писатель — тоже писатель, любил повторять Андрей Битов. С этим утверждением можно согласиться только при одном условии, если у молчащего писателя есть свой молчащий читатель.
Читатель, душа моя, не уходи — таких как ты, сокровенных читателей, сегодня очень мало! Таких читателей, как ты у меня больше никогда не будет. Только ты один знаешь, что во время чтения надо не только думать (шевелить мозгами), но и тонко чувствовать — «душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь» (Николай Заболоцкий)
Читатель, дорогой! Какая в стране литература — такой в стране писатель и читатель.
Читатель дорогой, не уходи! Таких читателей, как ты, таких искателей высоких истин и откровений больше никогда не будет. После распада СССР советская литература с её банальным и навязчивым соцреализмом превратилась в макулатуру, ненужными стали художественные книги, домашние и районные, сельские библиотеки. Советский массовый читатель, «глотатель книг, газет и журналов» превратился в потребителя материальных ценностей, массовой культуры, еды и секса.
Читатель, дорогой, не уходи! Мне, как и тебе, сегодня одиноко, страшно и неуютно. Раньше люди были звероподобны, теперь они почти андроиды, роботоподобны и бесчеловечны, одержимы манией уничтожения себе подобных до такой степени, которую не знало самое темнейшее средневековье. Сегодня, как никогда, человечество является одержимым видом. Это было сказано Карлом Юнгом сто лет назад. Каким видом безумия охвачено человечество сегодня остаётся только предполагать.
Читатель, дорогой, не уходи! Побудь со мной ещё немного. Нам есть с тобой, о чем вспомнить и о чём подумать.
Только мы с тобою знаем, что такое патриотизм на словах, и что такое жертвенное отчизнолюбие на деле. Только мы, дети Войны и Беды знаем, что такое воевать за интересы правящих олигархов (по контракту за денежное довольствие), и что такое бескорыстно (добровольно) умирать за Родину в порядке необходимости и по призыву. Только мы с тобою, (благодаря Пушкину и Лермонтову), знаем, как должно защищать себя и наказывать своих противников с оружием в руках, как нужно уважать себя, как сохранять свою честь и достоинство, никогда не позволяя себе «грозно гавкать, стоя на коленях».
Сегодня перед нами альтернатива — либо миру быть живу, либо России. Большой Запад не мыслит своего светлого будущего вместе с авторитарной процветающей Россией, а властители России не представляют существование всего человечества без великой России. Как мыслят на эту тему руководители Индии, Китая, Северной Кореи и Японии никого из представителей двух сверхдержав не интересует. Человечеству грозит возвращение к своим предкам назад в пещеры. Вполне возможно, что ядерная войн всепланетного масштаба не состоится, а будет всего лишь континентальная, что наступит «нормальное, правильное» будущее, изображённое в романе Рея Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». И тогда на руинах Северной Евразии вновь возникнет «идеальная» империя, где будут запрещены книги и бумага, где под угрозой смерти будет запрещено писать и читать, где писателей и читателей сжигают огнемётами на месте преступления без суда и следствия.
Читатель, дорогой мой Человек, не уходи! Пусть подождёт ещё немного искусственный интеллект, с его комплексной, многозначной, цифровой логикой и логической физикой, с вечной виртуальной Юностью, с небывалой, «нездешней» Радостью и наивысшим перманентным Наслаждением на путях полного исчезновения Личности. Мир «золотого миллиарда» не для нас, он — для живых трупов и мёртвых душ.
10.10.2022, в День прп. Савватия Соловецкого