Чемодан

 
         
-Ну что, ты готов? –спросил меня папа. Бери лопату и фонарь, сейчас быстро темнеет, нужно успеть до темна.
Я взял. Мы пошли в сарай копать яму для угля. А то уголь рассыпается, пройти невозможно к дровам. Стали копать. Сначала быстро, потом подустали и уже едва-едва махали лопатами. Завтра должны привести уголь и яма должна быть готова. Копали, копали, но вдруг у меня лопату заклинило.
-Пап, что тут лежит в земле, иди посмотри!
Папа на минуту выходил покурить, он бросил окурок, глянул в яму и подцепил рукой то, что мешало копать.

-Погоди, погоди, сынок! Кажется я знаю что это. Дай-ка тряпку и посвети.
Я посветил фонариком. Из неглубокой ямы что-то сверкнуло, и папа вынул старый чемоданчик- небольшой, с железными ободками по краям и с аккуратной застёжкой посредине. Чемодан был весь обклеен фотками, посредине былa цветнaя картинка –мать с белокурым ребёнком на руках -все это было в довольно обтрёпанном виде. После того, как папа вытер чемодан, на нём как из тумана, проступили фотографии: маленькие –паспортные и обычные небольшие. Там были разные люди: дети взрослые, но все они улыбались. Папа сел на дрова, обняв чемодан, затем щёлкнул замок и чемодан открылся. Внутри лежал когда-то белый, а теперь серого цвета, халат и какие-то, жутковатого вида, инструменты.

-Садись, да не волнуйся! Больше копать не будем, достаточно. Смотри, это мои инструменты военврача. Я же стоматолог, но кем я только не был на войне!
-Пап, какие странные инструменты! Некоторые я знаю, видел у тебя- они и сейчас такие же , только новые.  Вот этот, например, видел его, но не знаю зачем он?
- Это шпатель. Ну отвести язык, кто болтает у врача. Или щеку, если глубоко смотреть.
А это?
-Зонд- дефекты выявлять. А это боры и диски для препарирования тканей.
- Ну хорошо, а это что? Это же… пила!
-Да, пила. На войне всякое было.Иногда у человека пол-лица снарядом сносило  и тут уж не до мелких инструментов. Папа захлопнул чемодан. Идём в дом.
 У меня щёки разболелись, лицо обожгло от папиных слов. “Ладно”,-сказал я,-“ только ты мне расскажи про людей на чемодане! Кто они?”
Мы уселись на диван. И папа сказал:
-Здесь на крышке  много фотографий неизвестных мне людей. Я их приклеил просто так, потому что они мне улыбались. Во время бомбёжки, после долгих операций, я смотрел на них, когда засыпал, положив голову на чемодан и думал о них - какая у этих людей судьба? Живы ли? Я находил эти фотографии после фашистских налётов и отбирал те фотографии, что мне поднимали настроение. Вот какая-то девочка под зонтиком-улыбается. Нашёл под Гомелем. И вот этот пацаньчик с кошкой видимо из одной деревни. Деревни-то уже и нет-её смело авиацией, а люди, видишь, улыбаются. Внутри же я приклеил фото своих родных: бабушку свою - мамину маму, мою маму, а вот эта буся-папина мама. Но это уже я позже клеил, после войны. А вот деды. А это моя школьная любовь. Она ходила на гимнастику,-видишь, я её снял с лентами  и колесом на соревновании. Словом – вся моя родословная здесь.
А это – он показал фотку- мой лучший друг, Сашка. Небольшого роста.  Но очень смелый -всех защищал. Пацаны кота выловят за хвост, а он откуда ни возьмись вынырнет  и за того кота- в драку. Ползёт какой-то жучок и вот-вот чей-то ботинок на него шагнёт, а он вдруг мостиком над жучком, чтобы не давили, мол ему и так жизнь короткую отпустили. Однажды Стёпка-Каланча мышь поймал, хотел её камнем укокошить, говорит:
- Ты, Сашка, не разумеешь, сколько у неё микрабов для нас припасено.
А Сашка кинулся на него, мышь выдернул, она- то под смех убежала,  Сашке же Стёпка, ох как крепко, врезал. Сашка очки поднял с земли, кровь грязной рукой вытирает и только говорит:” Не микрабов, а микробов” И пошёл отмываться под краном. Грязь с кровью смывает и оттуда гундосит:
— Вот стану врачом и буду с микробами бороться, болячками всякими, а ты ко мне, как к врачу, придёшь с аппендицитом, к примеру, и что ты думаешь-приму я тебя?
- Ясное дело-нет-сказали ребята.
-  А вот и нет-приму. Обязательно приму, потому что все врачи дают клятву помогать всем, даже врагам и таким несознательным недотёпам, как ты Стёпка, хоть ты и Каланча!! Так что не лезь к малышне и зверюхам, понял.
-Ну да, - сказал тогда Стёпка, боясь за свой аппендицит.
Когда Война началась, мы с Сашкой уже в меде учились. И нас сразу же послали на фронт. Я на Белорусский. Он попал в самое пекло под Брест. Погиб при налёте на госпиталь, пытался укрыть больных в катакомбах. Переносил на руках неходячих больных и подорвало их всех разрывной бомбой. Вот такой он был- мой друг Сашка.
Ох, тяжко вспоминать.
А ко мне, сынок, таких приносили! Кого без челюсти, кого без лица, кого без ног.  В палате стон, боль.  А операции без наркоза! Не приведи Господь! Ну вот я и стал над койками разные фотки вывешивать, приклеивать над кроватью, чтобы настроение поднимать у раненых и калек.  Им порою уже и жить не хотелось, а над ним барышня красивая, ручку с цветочком протягивает. Раненый боец  на неё смотрит и вижу- правит она его настроение! А как-то нашёл журнал, а там Мадонна- Литой зовут.Но потом я прочитал о ней, не её это имя, а владельца картины. Но мы всё равно ее Литой звали. Красивая такая, с белокурым пацанёнком на руках. Мы её клеили над койками контуженных, которым было уж совсем плохо.  А он-бедняга на неё смотрит, смотрит и усыпает. Спит, и дом ему снится. Мать, али жена с ребёнком. А потом уж у меня было ранение в голову и положили меня в мой же госпиталь. Долго я там лежал. Пришёл в себя, а надо мной эта самая Мадонна висит. Ребята мои повесили для меня.  Я лежал в лазарете, рядом мой чемодан с  фотками, и  со всех этих фотографий мне улыбались  люди и все мне словно говорили : ну потерпи немного ещё… Склеят тебя, не боись. Вот такие были переглядки! Помогало. А потом, пока выздоравливал, я переклеил эту самую Литту и другие фотки на чемодан. А некоторые приклеил изнутри -так и породнился с этими людьми. Оперировать уже не мог, после такой контузии. Тут-то сынок и войне был конец, и этой бойне.
А уж после войны меня с места на место перебрасывали. И я столько дорог переездил и всё с этим чемоданчиком: с Литой и этими людьми, да с предками своими.  Еду, а они под стук колёс на чемодане шатаются, кивают мне, улыбаются. Положу голову, и они по горизонтали смотрят и словно твердят под стук колёс: всё будет хорошо, всё будет хорошо… Не знаю жив ли кто из них, но всем вам, ребята, большое спасибо и низкий поклон.
Потом уж, когда я с мамой познакомился, я ей про чемодан рассказал и она собственноручно вклеила свои фото. Тут я и понял- будет она моей женой.   Вот такая вот история про этот чемодан.