Глава 8. Дом, семья.
Некоторой неожиданностью для меня стала новость о том, что Дом, который мама оставила нам в наследство, стал, наконец, обитаемым. Первыми туда переселись, как это ни странно, Зигмунд и Зиглинда.
Когда у них родился сын, которого они назвали … Зигфридом, они решили где-то «осесть» и выбор места пал именно на этот Дом. Женя предложил им стать нашими юридическими представителями на международной арене, и они согласились.
Позже в Дом переселился Шурик. Он не захотел постоянно жить в Граде, росписью которого занимался в тот период. В Доме было больше простора во всех смыслах. Плюс его личная жизнь требовала определённой степени свободы – он был любвеобильным и жён менял довольно часто, оставаясь при этом в хороших отношениях со всеми своими бывшими пассиями. И чтобы не болела голова о том, как обеспечить им жизнь, они тоже оставались в Доме, где растили общих детей.
Также в Доме теперь жил и Женя. Москва не требовала от него постоянного присутствия, поэтому он мог работать удалённо, лишь иногда выбираясь в столицу.
Но переселяться в Дом я не хотела. Мне не улыбалось жить в постоянной близости с родственниками, да и дел для меня там не было. А жизнь в Москве была очень суетливой и шумной, особенно в контрасте с Посёлком, поэтому я приняла решение вернуться в Музыкальный. И Гриша поехал со мной, взяв младшеньких.
На природе и в кругу семьи я набирала силы значительно быстрее. А девочки очень помогали мне по хозяйству.
Наши отношения с Гришей оставались добрыми, но дистанцированными.
Почувствовав в себе силу, я стала ездить в Посёлок. Там я занималась – решила восстановить голос. И постаралась найти дочку, узнать о её судьбе, увидеть хоть краем глаза. На правах хозяйки и всеобщей мамы мне это не составило особого труда. Оказалось, в тот месяц она была единственным «подкидышем». Я с трудом смогла сдержать эмоции, увидев её. И поняла, что не смогу больше находиться рядом и не выдать себя. Пришлось задуматься о переезде.
К своему пятидесятидвухлетию я вернулась в рабочую форму и переехала в град, где начала ставить спектакли в нашем театре. Бергонци, который некогда был здесь главным режиссёром, уже давно отказался от работы в нашем городе и его место заняла Иза (получившая к тому времени режиссёрское образование и даже «обкатав» его уже на Большом). Гриша поселился в Доме, неназойливо появляясь в граде и лишь иногда уезжая на несколько дней в Лондон.
С Изольдой мои отношения складывались не самым простым образом. Она всё ещё носила в себе обиду на меня. И даже тот факт, что мы с её отцом практически не общались, не очень меня оправдывал. Но ей очень нравилось работать в Граде, она не была готова отсюда уезжать – ей пришлось принять меня и сделать шаг навстречу. Подругами мы не стали, но обсудить рабочие моменты вполне могли.
С Фером наши отношения были «официальными», хотя очень хотелось поговорить по душам. О ребёнке я решила ничего ему не говорить, вероятно, повторяя мамину ошибку.
О существовании ребёнка, кроме меня, знали только два врача. Первый – в той районной больнице, куда меня привезли после аварии, а второй – Фридельман, к которому меня перевезли и передали со всей имеющейся документацией. Дело в том, что не заметить тот факт, что у меня были роды в течение суток, было просто нереально. А так как срок был приличный, врачи обязаны сообщать о таких случаях в полицию. Но районный врач решил просто повесить это дело на московского коллегу. А Натан Фридельман, знавший всех скелетов в наших шкафах, не спешил никуда ни о чём сообщать, не поговорив со мной. Моей версией стали стремительные преждевременные роды и мертворождённый младенец. На вопрос, что стало с телом, я ответила, что, находясь в состоянии аффекта и не имея возможности похоронить его в промёрзшем лесу, я сожгла его трупик прямо в нашем доме в Посёлке. Оставив это на моей и своей совести, Натан никому ничего не рассказал (даже Жене, даже Грише).
… Премьера последней (из непоставленных) маминой оперы прошла с успехом. Спектаклем дирижировал сам Ференц, я занималась постановкой.
Каким-то волшебным образом мы оказались с ним наедине, едва коллектив разошёлся.
- Поздравляю, спектакль просто великолепен! Мне всегда казалось, что тебе надо быть режиссёром, - проговорил Фер.
- Спасибо, - мне оказалось очень неловко с ним наедине. – Но ты проделал не меньшую работу. Материал очень сложный.
- Да, потрудились мы на славу! – он улыбнулся.
Какое-то время стояла тишина, тяготящая нас обоих.
- Почему ты ушла? – вдруг спросил Фер. – Что я сделал не так?
- Не ты, а я. Я совершила ошибку, когда подумала, что наши отношения должны выйти за рамки рабочих, - ответила я.
- Почему? Неужели мнение окружающих так на тебя повлияло?
- Никогда, ты же знаешь. Не в этом дело. Я поверила, что в нашей связи есть какое-то предназначение, но… Даже если ты с этим не согласен, но ты никогда меня не замечал. Я для тебя была и останусь мамой.
- Мне казалось, я уже давно её отпустил, - возразил Фер.
- Казалось, - подчеркнула я, - но нет. Ты её никогда не отпустишь. А я совершенно другой человек, с другими чувствами и своим мнением.
- Я не хочу в это верить! – признался он. – Я не хочу верить, что то, чем я живу, давно не существует. Ведь тогда вся моя жизнь лишена смысла!
- Смысл жизни – в самой жизни, - тихо проговорила я, узнав в нём себя.
- И ты будешь убеждать меня, что ты другой человек?! – воскликнул он. – Я никогда в это не поверю! У вас одно тело, одно лицо, один голос, одни слова!
- И мужчина у нас общий – так? – перебила я. – Нет, нет и ещё раз нет! Фер, - я смягчила голос. – Ты для меня самый родной человек, но только как брат. Мы совершили наигрубейшую ошибку. Эту черту нельзя было переходить. И мы наказаны. Прости меня. Я очень перед тобой виновата. И не только перед тобой, но и перед Изой, и всеми родными. Пожалуйста, очень тебя прошу, давай не будем возвращаться к этому разговору. Не ищи со мной встреч, помимо работы. Так будет лучше. Прости, - я подошла к нему и, положив руку на его грудь, простояла, подбирая слова, чтобы попрощаться. Но не смогла. Не оборачиваясь, я быстро вышла.
В сорок пять, едва я развелась, я была абсолютно уверена, что все трудности, недомолвки, проблемы во взаимоотношениях у меня разрешились раз и навсегда. Кто бы мог подумать, что настоящая жизнь у меня только и началась!
Теперь, наломав дров, мне предстояло разгребать весь этот лесоповал.
Только если с одними людьми мне надо было наладить отношения, с другими – просто поставить точку.
Моё сердце болело за детей: двойняшек Бергонци и за дочку Фера. И если в первом случае я могла хотя бы попытаться сгладить ситуацию, то во втором – мой ребёнок стал моей вечной болью. И как я не надеялась, что смогу очистить совесть ко дню своей кончины, после того, что я сделала, эта радость мне уже не грозила.
Я поехала в Италию.
*- Думаю, уже пришло время поговорить, - я начала разговор первой.
*- Нам не о чем теперь говорить, - Gabriello явно не имел желания «ворошить» ситуацию.
*- Хотя бы о детях. Я от них не откажусь и хочу участвовать в их воспитании.
*- Ты лишила себя этого права. Им лучше не знать такой матери, - Gabriello был груб и агрессивен.
*- Не надо свою обиду и злость вымещать на детях, - я смягчила голос.
*- А где ты была всё это время? – судя по всему, он даже не в курсе, что я чуть не умерла! – Что в тебе вдруг взыграло? Скука или совесть? Ты их сама бросила. Ты даже ни разу не поинтересовалась их здоровьем! Ты им не мать! Ты как была шлюхой, так до гроба ею и останешься! – крикнул он. – Мне не о чем с тобой говорить. И забудь этот дом!
Он вышел, оставив меня полной противоречивых чувств. Меня распирали и негодование, и обида, и совесть (его укор был справедлив). Но оставлять детей я не собиралась.
И коль урегулировать вопрос «полюбовно» не получилось, пришлось обратиться за помощью к Зигмунду и Зиглинде.
Я не хотела втягивать в этот вопрос Гришу – не думаю, что он был бы счастлив воспитывать детей Gabriello. Поэтому его я даже в известность не поставила.
Да и на то, что суд отдаст мне детей, я как-то не особо рассчитывала. Хоть бы видеться разрешили и забирать иногда…
В каком состоянии были тогда наши отношения с Григорием? В неплохом. Мы жили в одном доме, вели совместный быт, интересовались делами друг друга, что-то советовали, помогали. У каждого из нас была своя комната, и ни о каких близких отношениях речи не шло.
Он был внимателен, заботлив, даже ласков, но не назойлив и не напорист. Казалось бы, идеальные отношения! Чего ещё мне было надо?
Наверное, как раз того, чего не было – огня, страсти, взрыва. Возможно, тело моё слегка и постарело, но не душа, не сердце. Я, наверное, никогда не стану безразлично-рассчётливой, холодно-сдержанной и безмятежно спокойной. Да я и не стремлюсь к этому. Мне нужна яркая жизнь, и я сама буду её раскрашивать, не дожидаясь помощи и содействия.
Ближе к лету коллектив града уехал на гастроли, и я осталась без работы. Мы с Гришей решили поехать в Лондон к страшим детям.
Я была совершенно искренне рада их видеть. Счастье было взаимным. Конечно, сказывается то, что мы жили одной дружной семьёй – ведь мы почти никогда не расставались с ними. И мы были привязаны друг к другу.
Моя некогда свекровь отнеслась к моему возвращению сдержанно, и я даже могла бы сказать, с какой-то скрытой и тихой благодарностью.
Смешно и грустно, но на тот момент наш брак с Gabriello ещё не был расторгнут, и фактически я была бесправна в доме Гриши. Я даже не была его любовницей, только матерью его детей.
Но это не помешало Грише вывести меня в свет. Он никогда не боялся ни сплетен, ни злых языков. Особенно теперь, когда он стал главой дома Вяземских. И потом, здесь никто толком и не был в курсе, что же у нас на самом деле происходило.
Светские выходы заметно меня оживили. Из замкнутого глубоко профессионала я снова стала превращаться в женщину. И не просто в женщину, а в сногсшибательную, роковую красавицу, которой возраст не только не помеха, но и украшение.
Смешная, наивная и глупая молодёжь! Они вообще не в курсе, что у нас было столько семейных драм! Они воспринимают меня исключительно как княгиню Вяземскую, властную фигуру, далеко не последнюю в высшем свете.
Боже, как они передо мной стелились! Сколько молодых людей меня охаживало (в памяти воскресали слова Вильгельма о том, что ухаживать надо за замужними). Мне было так смешно на них смотреть! Гриша улыбался, на удивление, тоже абсолютно искренне.
Наш старший сын Юра влюбился в свою кузину Диану, дочь Бет и Вильгельма. А т.к. в местных традициях это нормально, то обе стороны высказали своё согласие на брак.
Чего не могу сказать про себя! Я была просто взбешена. Возможно, я слишком старомодна, но мне это кажется ненормальным и против природы. Единственное, что меня остановило, это тот факт, что молодые искренне любят друг друга – против этого я пойти не смогла.
Так мы начали готовиться к свадьбе, которая обещала пройти с королевским размахом. У нас было полгода, чтобы всё подготовить. По местным меркам и традициям – слишком мало времени!
Все вопросы решали мужчины и Бет – они знали все правила и традиции. Я, чтобы совсем не оставаться в стороне, выбрала для племяшки платье. Всё-таки вкус у меня всегда был отменный.
К моему величайшему удивлению, Вильгельм захотел обсудить со мной некоторые детали предстоящей свадьбы. Я согласилась поговорить с ним у нас.
#- Прости, что пришёл к тебе с таким разговором, - начал он после приветствий. – Если бы речь не шла о будущем моей дочери, я бы даже не обратил на это внимания.
#- О чём речь? – не поняла я.
#- О вас.
Я молчала, ожидая, что он продолжит. Но он тоже молчал.
#- Не понимаю, - сдалась я.
#- Моя дорогая, ваши с Gregory отношения скрыты ото всех, кроме нас. Да и нас они не касаются до тех пор, пока не затрагивают интересы нашей семьи.
#- Каким образом наши отношения вас касаются? – не понимала я.
#- Сама понимаешь, - он проигнорировал мой вопрос. – Как дойдёт до дела, всегда найдётся доброжелатели, которые всё разнюхают, вывернут ваше грязное бельё наружу, начнут это смаковать. Всё это вызовет громкий скандал. Им только дай повод полить грязью нашу семью! Мне весьма памятен тот скандал, который ты спровоцировала лёгким намёком двадцать лет назад, - он улыбнулся.
#- Или я стала совсем старой, или ты ходишь совсем далёкими огородами, - я отвернулась и отошла к окну – мне не нравилось смотреть в его глаза, когда он вспоминал прошлое. – Я ничего не понимаю. Можешь мне конкретно изложить суть проблемы?
#- А что здесь сложного? – он тоже поднялся, не привыкший сидеть в присутствии женщин. – Ты живёшь с Gregory на правах любовницы и состоишь в браке с итальянцем.
#- И что? Кому какое до этого дело?
#- Никому, кроме злых языков, которые обязательно испачкают всех этой грязью.
#- Я должна развестись до их свадьбы?
#- Ты никому ничего не должна! Ты же вольная птица! – он подошёл ко мне со спины и положил руки мне на плечи. – Годы сделали тебя свободнее, сильнее и от того только более притягательной. Я тебе так завидую! Для тебя не существует запретов и законов общества. Ты живёшь, как хочешь и не обращаешь внимания на мнение окружающих. Когда ты сошлась со своим дирижёром, и против тебя ополчились все, даже родные – какой спокойно ты была, как достойно игнорировала все выпады! Я всегда тобой восхищался. Милая! – он развернул меня за плечи лицом к себе. – Почему ты так жестоко обошлась со мной? – он провёл рукой по моим волосам. – Ты украла мою жизнь! Ты лишила её красок. У меня было только несколько счастливых месяцев – те, что я провёл с тобой. Тебя невозможно забыть и опасно любить. Ведь все эти годы я жил, только вспоминая тебя. Бет чудесная, но я смог жить с ней только потому, что она твоя сестра. В ней я вижу только тебя. Этот обман – мой грех. Наш с тобой грех, - он поцеловал меня внезапно, страстно и горько.
#- Не говори ничего, - попросил он через какое-то время. – Прости меня, - и вышел.
Я была немного шокирована. Ведь я свято верила, что он искренне полюбил Бет, и они счастливы! Бедняжка Бет! И какая же я сволочь! Разве думала я двадцать лет назад, какие будут последствия?!
Но вопрос с разводом повис.
- Гриша, - я решила поговорить с ним и узнать его мнение. – То, что я не развелась – это действительно проблема? Для наших детей.
- Если уже поползли слухи, значит, мне не удалось решить эту проблему, - вздохнул он.
- Мне нужно сделать это быстро и тихо, я правильно понимаю?
- Это было бы идеальным решением.
- Боюсь, с Gabriello тихо не получится, но я попробую.
Посоветовавшись с ЗЗ (Зигмундом и Зиглиндой), я поняла, что суд – это крайняя мера. Лучше решить полюбовно. Я снова полетела в Италию.
*- Нам не о чем говорить, - Gabriello сразу поднялся, едва увидев меня на пороге, и готов был захлопнуть дверь.
*- Остался только один вопрос, - я задержала дверь и протянула ему своё заявление на развод.
Он пробежал его глазами и, пройдя в комнату, взялся за ручку. Но, чуть коснувшись бумаги, поднял на меня взгляд.
*- Одно условие.
*- Условий быть не может. Ты же понимаешь, это только дело времени. Если ты не хочешь больше меня видеть – подписывай сразу. Если же тебе нравится судебная проволочка и волокита – встретимся в суде, - я потянулась к своему заявлению.
*- Дети останутся со мной, - он положил руку на бумагу, не позволив мне её забрать.
*- Это в любом случае решит суд.
Он промолчал и поставил подпись на моём заявлении.
Я забрала его и отошла к двери.
*- Мне очень жаль, что всё так сложилось, - я не поворачивалась. – Прости меня. Я не думала, что моё прошлое так по нам ударит. Я была абсолютно с тобой искренней. Ты мне так помог! Мне это очень дорого. Я до конца своих дней останусь тебе благодарна и сохраню только самые нежные чувства к тебе. Пожалуйста, если сможешь, прости меня!
Я так и не повернулась, а Gabriello так ничего и не сказал.
Мои опасения, что Gabriello вставит мне палки в колёса, к счастью, не оправдались.
Свадьба прошла с королевским шиком и размахом.
#- Ты умница, спасибо, - Вильгельм поцеловал меня в щёку. – Мы снова с тобой породнились. Ты всё сделала, как надо. Я восхищаюсь твоей гибкостью.
#- Спасибо. Я не хочу портить жизнь ещё и своим детям. Достаточно жизней я уже сломала.
#- Перестань! Кто бы что тебе ни говорил, но одно знакомство с тобой – величайшее счастье в жизни. Поверь, говорю тебе как одна из показательных жертв, - он усмехнулся.
#- Спасибо. Я польщена, - я улыбнулась.
#- Только одно позволь уточнить: ты ведь сейчас свободна от брачных уз? – Вильгельм хитро сощурился.
#- И что?
#- Готовься. Теперь тебя начнут атаковать с особой силой.
#- Кто? – не поняла я.
#- Желающих предостаточно! – рассмеялся он.
#- Княгиня Вяземская, позвольте Вас поздравить, - к моей руке склонился какой-то галантный мужчина средних лет.
#- Благодарю, - я мягко улыбнулась.
#- Ваш сын – достойный молодой человек. Восхищаюсь его воспитанием, образованием и особенно – собственным исключительным мнением.
#- Этого нам не занимать.
#- Наверное, я по своему положению не должен этого говорить, но жизнь вдали от Лондона пошла на пользу Вашим детям. Мы могли бы только мечтать, чтобы наша молодёжь была похожа на них.
#- Спасибо. Мне очень приятны Ваши слова. Я постаралась дать своим детям всё, что могла. Ради них я бросила всё, - я мельком посмотрела на Вильгельма.
#- Ах, да! – мой собеседник поймал этот взгляд и повернулся к Вильгельму. – Я забыл представиться. Эдвард, брат Вильгельма.
Моя правая бровь изогнулась красивой линией:
#- Я не успела познакомиться со всеми членами Вашей семьи.
#- Да, Вы уехали из Европы так стремительно. Честно говоря, - он заговорил очень тихо, хитро улыбаясь. – Мы все тайно надеялись, что Вильгельму хватит духу на Вас жениться. Ба, царство ей небесное, получила бы удар, но пара у вас была бы шикарная!
Я поймала на себе взгляд Вильгельма. Он был каким-то печальным и глубоким.
#- Господа, - нашу беседу прервал Гриша. Подойдя, он поклонился мужчинам и взял меня под руку. – Прошу меня извинить, но я должен похитить у вас княгиню.
#- Конечно-конечно! Мы и так непозволительно долго пользовались её милостивейшим вниманием, - Эдвард и Вильгельм откланялись и отошли в сторону.
- Я начинаю ревновать, - признался мне Гриша. – Все мужчины крутятся вокруг тебя. Девушки в шоке! Даже их молодые кавалеры не сводят с тебя глаз. Должен признать, ты пользуешься даже большей популярностью, чем в молодые годы.
- И снова свободна, - добавила я.
- Да. Мне снова придётся тебя покорить.
- Снова? – я удивилась. – Наш брак был для меня вынужденной необходимостью, не льсти себе. Ты тогда только что не противен мне был.
- Вот так откровение! Так ты прожила пятнадцать лет с ненавистным тебе монстром и родила ему пятерых детей? Склоняю перед тобой голову.
- Это было бы смешно, - заметила я серьёзно, - когда бы не было правдой.
- Прости меня, болвана. Я не должен был это говорить, - он неловко отвёл глаза.
#- Княгиня, позвольте, - передо мной как из-под земли вырос некий галантный молодой человек, приглашая к танцу.
#- Мне очень жаль. Сегодня я не танцую, - я мягко улыбнулась и отошла в сторону.
Вечер был длинным и насыщенным. Я переговорила со всеми родными и с половиной высшего света Британии. Каких только комплиментов я не наслушалась от молодых мужчин! Я блистала, как никогда в своей жизни (сама того, наверное, впервые, и не желая), даже немного затмила невесту.
Дети счастливы – и это для меня главное. Жить они будут в доме Вяземских. Так положено – ведь Юра наследник рода.
Даст Бог, скоро на свет появится новое поколение. Тем больнее мне осознавать, что моя дочь растёт далеко в Сибири, даже не подозревая о своих, вполне здравствующих, родителях.
Эта мысль никогда не даст мне покоя…
продолжение: http://proza.ru/2022/10/09/790