Мария Тимофеевна, как обычно, шла утром в школу, как она это делала уже почти тридцать лет с полугодичным перерывом, когда в 37-ом сначала арестовали её мужа, а затем её. Муж пропал и никакие инстанции ничего не могли сказать ей, ни до её ареста, ни после её освобождения.
Все, кто встречался с нею по дороге, тепло её приветствовали. Все были её учениками в разные годы. Она любила школу, она любила детей, помнила их имена, знала их характеры и способности.
Прошло пять лет после войны и все эти годы она искала своего старшего сына Петю. Её сыновья один за другим уходили на войну. Петю, старшего, мобилизовали сразу же, его два брата, подрастая, по очереди ушли на войну. В 43-ем она получила известие, что старший сын пропал без вести. Она стала писать во все возможные инстанции. Ответ был один и тот же.
Через год она получила похоронку на Юлика. Горе её не знало границ. Но еще через полгода пришла похоронка на Йосю. Она застыла в горе и только молила Б-га, чтобы закончилась война, и чтобы её еще два подрастающих сына остались живы.
Возвращаясь после работы, она обычно заглядывала в почтовый ящик. Оказалось, что сегодня он не был пуст. Её адрес на конверте был написан незнакомым неразборчивым почерком и обратный адрес был тоже не знаком, где-то в Грузии.
Она ещё раз проверила адрес и имя. Всё правильно, это ей. Она с волнением открыла конверт. Письмо не было официальным. Его писала какая-то женщина по имени Нана.
Вот, что в нём было написано:
"Здравствуйте, Мария Тимофеевна
Я Нана Джапаридзе работаю в госпитале, который сейчас называется реабилитационным. Во время войны и после неё мы работали как военный госпиталь для восстановления после тяжелых ранений. Один человек, военный, лежит у нас с конца сорок третьего года, вот уже восемь лет. Его документы потеряны. Он тяжело контужен, у него черепно-мозговая травма. Он потерял память и очень невнятно, иногда, что-то говорит. У него повреждены левая рука и нога. Он самостоятельно не ходит. Мне его очень жаль. Я много раз писала письма в армию, посылала его фотографию, делала запросы чтобы установить его личность. Все эти годы приходили постоянные отказы. И вот, наконец, пришел ответ из общественной организации, занятой идентификацией погибших и раненых, которые считаются без вести пропавшие. В нём написано, что нужно проверить версию, что, возможно, это лейтенант Журавский Петр Петрович из Тобольска. Голова и лицо пострадали, поэтому уверенности нет. Я посылаю Вам его фотографию и жду Ваш ответ."
Мария Тимофеевна дрожащими руками открыла небольшой конверт, лежащий в письме, и ухватилась рукой за стену. Половина лица была Петина. Она добралась до стула и села. Безудержные рыдания подступили к горлу. Всегда сдержанная во всех своих невзгодах, она рыдала неудержимо. "Мой мальчик, мой любимый мальчик, -повторяла она. Через два дня она уехала в Грузию.