Рассказы героя

Все эти рассказы написаны мной по воспоминаниям летчика истребителя, участника боевых действий в семи вооруженных конфликтах и войнах Героя Советского Союза генерала-майора Кондрата Емельяна Филаретовича.
 
Мне довелось еще при его жизни быть близким другом большой семьи Кондратов – Емельяна Филаретовича с супругой Нилой Павловной, их детей, старшего сына, капитана первого ранга Димара Емельяновича, младшего сына генерала майора Олега Емельяновича и дочери Ирины Емельяновны, их близких, родственников  и друзей.

Емельян Филаретович был не только боевым летчиком и командиром, практиком боевых действий, но так же известным теоретиком боевого применения истребительной авиации. Его труды и сейчас изучают в академиях ВВС России, Украины и др. стран СНГ.

Он поистине человек – легенда, при жизни был очень скромным и отзывчивым, прекрасным семьянином и просто, замечательным человеком..
 Мне хорошо запомнились его рассказы о славных годах его боевого пути, событиях предвоенных, военных и послевоенных лет, когда он возглавлял различного уровня истребительные военные подразделения, части и объединения ВВС. О его личном участии в качестве не только командира, но и летчика истребителя, участвовавшего во многих личных схватках с врагом, на счету которого только официально зарегистрированных – 28 сбитых самолетов противника, не считая периода его участия в гражданской войны в Испании. Там, как и другие советские летчики начала той войны, он воевал инкогнито. Официально зарегистрировано 6 сбитых им самолетов в испанском небе, о чем Емельян Филаретович докладывал на приеме у Алксниса Я И - одного из создателей Советских ВВС.
 
Емельян Филаретович написал мемуары о своем участии в Великой Отечественной Войне и опубликовал их, но тираж был не большим и случилось так, что все экземпляры авторского тиража книги были розданы и в семье не осталось ни одного. В последствии были утеряны и рукописи. В интернете к счастью, эти мемуары были сохранены.

Тем не менее, поскольку о многих эпизодах своей военной судьбы Емельян Филоретович рассказывал мне лично, и далеко не все из них были им раскрыты в мемуарах, я считаю своим долгом рассказать о них своим читателям так, как услышал от самого Емельяна Филаретовича.

Конечно, мои рассказы не претендуют на точность отражения реальных событий, они - литературная интерпретация, где-то образ Емельяна Филаретовича представлен, может быть в какой-то степени собирательным, но в целом мои рассказы представляют истинную картину событий, происшедших с этим замечательным человеком, о которых я имел счастье и честь слышать из его уст.

В семье Емельяна Филаретовича в шутку называли «дедушка Женя», ему самому так нравилось, потому, что, как он считал, его настоящее имя и отчество трудно произносятся. Поэтому я решил назвать этот сборник «рассказы дедушки Жени».


                Биографическая справка.

Кондрат Емельян Филаретович. Родился 8.08.1911г. в дер. Косари, ныне Унеческого р-на Брянской обл. в семье крестьянина. Русский, чл. КПСС с 1938г. Окончил раб. фак. в 1931 г. Работал кузнецом на судостроительном заводе в Севастополе. В Советской армии с 1932г. В 1933 г. окончил Качинскую авиационную школу пилотов. Участник нацианально-революционной войны испанского народа 1936 – 1939 гг., боев у оз. Хасан в 1938 г. Участник советско-финляндской войны в 1939-1940гг.
 
Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Командир второго истребительного гвардейского авиационного полка (215 истребительной авиационной дивизии, 14 воздушной армии Волховский фронта).

На счету гвардии полковника Кондрата Е.Ф. 28 лично им сбитых вражеских самолетов из которых 5 были сбиты им в течение одного дня боевых действий.

Авиационная группа под его личным руководством в ночных условиях встретила, разгромила и обратила в бегство крупную бомбардировочную авиагруппу противника в период прорыва блокады Ленинграда, предотвратив бомбардировку скопления военной техники, боеприпасов и личного состава трех фронтов наших войск на железнодорожном узле под Ленинградом, за что был удостоен Звания Героя Советского Союза, присвоенного 1.05.1943г.
В последствии командовал истребительной авиационной дивизией на дальнем востоке, которая под его командованием непосредственно участвовала в разгроме японской квантунской армии.

После окончания Великой Отечественной войны командовал авиационной истребительной дивизией в группе советских войск в Венгрии.

В 1951г. окончил  Военную Академию генерального штаба. Командовал центральным военным авиационным округом.

Участвовал в приемке на вооружение армии первого советского реактивного истребителя, который представлял государственной комиссии в полетных испытаниях. При посадке самолет не выпустилась одна стойка шасси и генерал майор Кондрат, вопреки приказу о катапультировании сумел посадить машину на одном колесе шасси.

В период с 1956 по 1959 г.г. был главным военным советником в китайской народной республике.

С 1968 г. генерал майор авиации Кондрат Е.Ф. в запасе. Жил с семьей в Киеве. Награжден орд. Ленина, 5-ю орд. Красного Знамени, орд. Отечественной войны 1 ст., орд. Красной Звезды, медалями.

Герой Советского Союза Генерал майор авиации Кондрат Емельян Филаретович ушел из жизни в 2002 г. на 91 году жизни.
 

                Киев. Июль 2010г.

Рассказы дедушки Жени.


Над всей Испанией безоблачное небо.

17 июля 1936 года радио из Марокко передало в эфир: "Над всей Испанией безоблачное небо". Эта фраза была сигналом к началу фашистского мятежа, направленного против правительства Народного фронта республиканской Испании, которое возглавил мятежный генерал Франко.

Так началась гражданская война в Испании, в которой самое активное участие принял Советский Союз, направивший  на помощь республики своих военных специалистов и технику.

В числе самых первых участников этих событий по воле своей военной судьбы оказался один из выдающихся военных начальников, Герой Советского Союза генерал Емельян Филаретович Кондрат, летчик истребитель, руководитель и непосредственный участник боевых действий в семи войнах и военных конфликтов, а тогда еще только лейтенант командир звена одной из авиационных истребительных эскадрилий. Его воспоминания положены в основу этого рассказа.


  Вместо эпиграфа.
В испанском небе.

В испанском небе
«Чайку» обложили,
Три «Хейнкеля».

Уставы нарушая,
Решили обойтись, как с мышкой кошка,
Развлечься, поиграться с ней немножко,
Не сложную победу предвкушая.

Что стоит, одного троим  достать? -
«Раз плюнуть»,
Даже не устать!

И нагло так вокруг нее кружили.

***

Был «Полста первый Хейнкель» скоростнее,
Поскольку двигатель его мощнее,
Он тяжелей, чем «Чайка И-пятнадцать».
В горизонтали и «пике» тягаться,
«Пятнашке» было трудно с «полста первым».

Но «Чайке» равных не было в маневре,
Поэтому  «игра» была «на нерве»!

И вот, внезапно «Чайка» отвернула,
Крутой вираж в паденье, совершая,
А дальше «бочка» ей простор вернула
Немецких «ассов» планы нарушая. –

Освободил вираж внезапно резкий.

От немцев оторваться получилось,
Но лишь на ограниченном отрезке.

Догонят,
Гулко Сердце колотилось,
В груди адреналин пережигая.

Вниз бесполезно.

И в горизонтали от немцев не уйти -
Почти достали!

Но выход есть -
Все силы напрягая,
Успех в расчёте том предполагая,
Пилот не просто так решил сражаться,
Но выше немцев в небе удержаться.

Штурвал на грудь, и ввысь, под «потолок»,
«Наверх».
Набрать хотя бы «восемь тысяч»
(У «Хейнкеля» - всего семь с половиной).

Тогда на них  обрушится лавиной,
Свое теперь имея превосходство -
Высотной диспозиции господство.

Так за собой он немцев  поволок,
Чтобы на высоте потом свинцом их «высечь».

Не пропадать же даром, лучше ярко!
Хоть одного, да уничтожу «гада»!
Уже дождетесь от меня «подарка» -
Свинца крутого «ШКАСовского» града! -
Еще и пушечным добью снарядом.

Ревет мотор последних сил остатком,
Мутится разум, рвется голова,
Плывет от кислорода недостатка,
И лишь в висках пульсируют слова –

«Врешь, не возьмешь, Рот фронт, Но пасаран»!

Из сил своих последних выбиваясь,
Штурвал из рук не выпустить стараясь,
Готов идти он даже на таран.

Не даром круто,
До седьмого пота,
Гоняли к «потолку» -
Была работа!
В особом центре подготовки летной
Для экстремальной выучки пилотов.

Ну, что же, два свалили  сразу «асса» -
Не по зубам им голод кислородный.
Хваленая, не выстояла раса.
Им не хватило выдержки природной.

Последний был настырнее,
Но тоже,
Вдруг завалился с «горки»,  занеможил.

Тогда  «петлей в пике» уходит «Чайка»,
Давай фашист,  теперь ты отвечай-ка!

Пилот в прицеле «Хейнкеля» находит,
В него боезапаса часть уходит.
К земле дымит, петляя «Хейнкель» сбитый.

Второй в прицеле -
Бензобак пробитый
Взорвался,
Вспыхнул самолет –
Конца такого не предполагал пилот
Немецкого люфтваффе с грифом «Кондор» -
Стервятников фашистских, с целью «зондер».

Но где же третий "Хейнкель" недобитый?

Решил он жизнь оставить за собою,
Покинув не сражаясь "поле боя".

От напряженья, и победы пьян,
На базу возвратился,  рад без меры,
По документам – коммерсант  Рамерос -
Советский летчик – Кондрат Емельян.
И  «Алихнович» в сводках сверхсекретных,
(В Союзе знали о делах конкретных)
Посланца каждого республике испанской -
Героях наших, той войны гражданской.

***

Минуло полстолетья.
Стал иным
Мир,
И в Испанию приехал,
На встречу ветеранов той войны,
Которая в них отозвалась эхом,
Герой Советского Союза, генерал,
«Испанский летчик» - Кондрат Емельян.

Автор. "В испанском небе"

***

Фашистские государства, Италия и Германия, не остались в стороне от событий в Испании. Они начали поставлять мятежникам путчистам новейшее вооружение: орудия, винтовки, пулеметы, истребители и бомбардировщики. Кроме того, в боях на стороне мятежников участвовали регулярные пехотные и авиационные подразделения Италии и Португалии. 

Было создано соединение "Легион Кондор", укомплектованное немецкими самолетами и летными кадрами. Все это позволило фашистам перейти в наступление и одержать ряд побед над армией республиканцев, страдающей от нехватки вооружения и квалифицированных офицеров. К ноябрю 1936 года Франкисты подошли к Мадриду.

Авиация республиканской армии была малочисленна и состояла из давно устаревших машин, многие из которых относились к периоду первой мировой войны. В небе господствовали "Хейнкели" и "Фиаты", пресекая любые попытки республиканских бомбардировщиков атаковать фашистские войска, в то время как "Юнкерсы" и "Савойи" беспрепятственно подвергали Мадрид варварской бомбежке. Ситуация была безвыходной.

Англия, Франция и США, боясь, что при победе республиканцев Испания станет коммунистической, вели политику невмешательства: они не только не помогали законному правительству, но еще и препятствовали помощи со стороны других государств, «сквозь пальцы» глядя на активную поставку вооружений противоположной стороне.

 Возмущенные этим попустительством мятежникам, в Испанию устремлялись добровольцы многих стран (США, Франции, Англии, Польши, Чехословакии, Германии). Однако без оружия их желание отдать свою жизнь за борьбу с контрреволюцией не могло остановить продвижение войск генерала Франко.

Тогда в Испанию были направлены советские добровольцы: летчики, танкисты, кавалеристы. С конца октября 1936 года начало прибывать советское вооружение, а уже 4 ноября в воздухе появились бипланы И-15, по своим возможностям не уступавшие фашистским самолетам-истребителям. Это была первая партия поставок авиационной техники, летчиков и инженерно-технических работников в республиканскую Испанию.

Истребитель И-15 авиаконструктора Поликарпова был принят на вооружение ВВС Красной Армии в 1933г. и тогда считался одним из лучших истребителей в мире. Это был биплан с встроенным в корпус верхним крылом типа «чайка» с достаточно мощным пулеметно-пушечным вооружением. Кроме этого И-15 мог нести до 200кг. бомбовой нагрузки, что позволяло использовать его не только как истребитель, но и как легкий бомбардировщик и особенно как штурмовик.

Скоростные данные самолета, конечно, желали лучшего, но его удивительная маневренность и мощное вооружение очень часто, при умелом пилотировании компенсировали не высокие скоростные данные машины. К тому же самолет, имея двигатель воздушного охлаждения, был в значительно меньшей степени уязвим, чем любой истребитель с мотором водяного охлаждения, который за счет меньшего лобового сопротивления имел скоростные преимущества, но в бою, в случае повреждений радиаторов и самого двигателя сразу выходил из строя. К тому же такие машины тогда  только еще начали появляться в армиях наиболее технически развитых стран.

В испанском небе нашим истребителям И-15 реально противостояли немецкие истребители Хенкель HE-51, они превосходили наших "чаек" в скорости, но были тяжелее, на много не поворотливее, уступали "на вертикалях", т.е. в скорости набора высоты.

В качестве штурмовика, модернизированный в 1938г И-15, (И-153 и И-153БИС) успешно использовался до середины Великой Отечественной Войны.

                ***

Младший военный летчик Емельян Кондрат был вызван в штаб полка по тревоге. Получил приказ срочно убыть в Москву, в главный штаб ВВС за новым назначением.

Таких летчиков истребителей «назначенцев» там собралась целая группа. Всех устроили в гостиницу, сообщив, что завтра с утра их будет принимать лично командующий ВВС.

Задача была поставлена коротко и категорично. Убыть в пункт назначения, под кодовым названием «параллель». После короткого инструктажа всем было предложено переодеться в гражданскую одежду, и следовать на вокзал вместе с сопровождающим работником особого отдела.
 
Поездом прибыли в Киев, где группу летчиков принял лично командующий киевским военным округом легендарный "комкор" гражданской войны  Иона Эммануилович Якир. Он напутствовал летчиков в их трудной миссии – «добровольцев интернационалистов».

Из Киева убыли в Крым на военно-морскую базу. Всех разместили на корабле и только здесь провели инструктаж, выдали документы, согласно которых все становились теперь гражданами Испании, коммерсантами с испанскими именами и фамилиями. Каждому сообщили его легенду, которую следовало выучить наизусть, вручили личное оружие -  небольшого размера импортные малокалиберные дамские пистолеты. В бою от них толка никакого, но предназначение их было иное, не для боя, а чтобы застрелиться в случае угрозы попасть в плен противнику.

Все уже знали, что убыть предстоит в республиканскую Испанию, в которой разразилась гражданская война, но официально Советские Вооруженные Силы участия в конфликте не принимали, и находиться там нашим военнослужащим предстояло инкогнито, теперь всем стало окончательно ясно, что предстоит опасная тяжелая работа. Такова была суровая реальность того времени.

Вместе с летчиками этим рейсом в Испанию были отправлены авиационные техники и инженерно-технические специалисты заводов изготовителей самолета истребителя И-15. Сами самолеты в разобранном виде находились здесь же на корабле. Это была самая первая партия авиационной техники и специалистов, направленная на помощь республиканской Испании.

Операция по доставке прошла успешно, без каких либо осложнений в течение нескольких дней самолеты были собраны, опробованы, облетаны и приняли свое первое боевое крещение в испанском небе.

- Это было незабываемое сражение в небе Мадрида, вспоминает Емельян Филаретович, схватка наших "чаек" с немецкими "Хенкелями" легиона "Кондар", в котором наши летчики, под командованием прославленного асса комбрига Петра Пумпура одержали первую убедительную победу.

 Результатом этого боя наши летчики могли гордиться. 16 советских истребителей в поединке с 24 фашистскими вышли победителями и сбили 3 самолета, хотя и потеряли одного летчика. На аэродром не возвратился Пуртов. Это утрата была первой и потому особенно тяжелой.

Появление «чаек» оказалось полной неожиданностью для мятежников и поддерживающих их немецких фашистов. В одном из первых боев в небе над Мадридом сошлись, как рассказывал на разборе генерал Дуглас, более 120 самолетов.
40 минут кипело небо, на высоте от 500 до 5000 метров ревели моторы и грохотали пулеметы.
Тот день чуть не оказался последним и для лейтенанта Кондрата.

Ты знаешь, Костя, рассказывает  "дедушка Женя", я так был увлечен боем, захвачен его динамикой, что не заметил даже, как врезался в облачность и потерял противника из виду. Когда пробил облака и солнце брызнуло в глаза, чуть не прозевал трех "Хенкелей". Скорость у них больше, все, думаю - конец, все равно догонят.

- Спикировать?
 - Тоже догонят, их машины тяжелее. Остается бой на виражах и на вертикалях, высоту возьму быстрее чем они. А если соединить то и другое, стало ясным, что драться с ними надо по такой своеобразной восходящей спирали.

Началась лихорадочная игра со смертью.

- Делаю крутой разворот влево и вверх.
- Проскакивают, не успевают повторить резкий маневр, слишком велика инерция у их машин. Делают круг и вновь ко мне, резко беру вправо и выше. А они, конечно не ожидали, думали вновь уйду влево.

"Дедушка Женя" жестикулирует, показывая ладонями рук, как это делают летчики, иллюстрируя движение самолета, те маневры, которые он производил  в небе.

- Дотащил их так до 5000 метров. Надо подбирать момент, чтобы и кого ни будь из них поймать в прицел, иначе трое против одного, все равно съедят, если только отступать.

- Когда стала ощущаться нехватка кислорода, что-то не очень прытки они стали. А  я благодарил еще раз учебу в бригаде, когда нас гоняли до седьмого пота на высоту, да еще и самолеты облегчали, чтобы повыше могли забраться.

"Дедушка Женя" разволновался, переживая, чувствуется сейчас все то, что с ним тогда происходило, как будто и не было тех многих десятилетий, отделяющих нас от того давнего героического времени. Помолчал, подождал немного, успокоился, взял меня за руку, крепко сжав своей не по возрасту сильной ладонью. Отпустил вдруг, сжал ладонь в кулак, сделав резкий "хук".
Часто он так делал, когда рассказывал об эпизодах непосредственно воздушного боя.

- Попался он мне, наконец, самый настырный, и судя по всему – старший, на гашетку! "Хейнкель" вздрогнул, сразу как бы остановился, повис, нехотя накренился и запетлял вниз.

- Лихорадочно ищу, где остальные?
 - Получилось, оказался между ними. Тот, что позади сейчас станет стрелять. Резко кидаю машину вниз, тут же вверх носом. Перегрузка адская, потемнело в глазах. А Хейнкель" проскочил, оказался впереди. Ловлю его в прицел, открываю огонь. И такая удача! Самолет тут же вспыхнул факелом, видно попал в бензобак. Третий самолет ушел, не захотев, видимо, разделить участь товарищей.

- На аэродром пришел в полу сознании. Еле выбрался из кабины, а стоять на земле уже не мог - ноги подкашиваются.

                ***

Первые победы были впечатляющими, и только значительное количественное превосходство противника не дало возможности советским летчикам истребителям  достичь полного превосходства в небе Испании.

                ***

Состояние дел на фронтах войны было не в пользу республиканцев. Франкисты рвались к Мадриду. Их с большим трудом сдерживали части республиканской армии и любой, даже не многочисленный перевес, вдруг появившихся на театре боевых действий свежих сил противника означал бы для республиканцев неминуемую потерю Мадрида.

Это было бы тяжелейшей потерей не только в чисто военном, но, главным образом, в политическом плане, в смысле потери боевого духа республиканцев. Однако противостоять таковому перевесу сил противника республиканцам было бы нечем.
 
К сожалению, оправдались самые худшие предположения республиканского командования. В одном из портов захваченных мятежниками начал высадку переброшенный из Италии мотопехотный корпус большой численности личного состава и бронетехники, отлично вооруженный и оснащенный всем необходимым для ведения активных боевых действий.

Корпус был успешно высажен с транспортных кораблей и ускоренным маршем начал свое выдвижение к Мадриду. Положение республиканцев, обороняющих Мадрид было катастрофическим, и спасти их  могло только чудо.

Таким чудом как раз и оказалось появление наших «Чаек», которые  буквально сходу, едва только облетавшись в окрестностях Мадрида пошли на штурмовку итальянского мото-пехотного корпуса.

                ***

Капитан Рычагов поднял эскадрилью «Чаек» рано утром, чтобы преодолев около сотни километров, отделяющих базу от выдвигающегося к Мадриду корпуса итальянцев, успеть зайти на цель со стороны «не высокого» солнца и атаковать внезапно, не дав противнику опомниться. Следом за комеском взлетел лейтенант Емельян Кондрат. Вторая и третья эскадрильи должны были вылететь с интервалами в двадцать минут, чтобы продолжить и завершить дело.

Расчет на внезапность был совершенно оправдан, ведь появление опасности нападения с воздуха итальянцы никак не предвидели. По сведениям разведки армии мятежников у  республиканцев никакой авиации,   способной на бомбардировку, а тем более на штурмовку противника и в помине не было.

Корпус выдвигался походными колоннами, никакого прикрытия с воздуха не было. Итальянцы вели себя нагло и совершенно беспечно, так, как будто шли не на войну, а на парад. Колонны двигались плотно по одному маршруту. Корпус растянулся на многие километры вдоль дороги и представлял с воздуха отличную цель.

Летчики обрушились на врага на бреющем полете, как и предполагалось, со стороны солнца.

- Нам были бы видны даже знаки различия на их погонах, вспоминает "дедушка Женя", если бы не скорость, с которой самолеты пронеслись над походным порядком корпуса, обрушив на него первый пулеметно-пушечный удар.

Противник был обескуражен и полностью дезорганизован. Второй заход накрыл корпус бомбовым ударом. Горела техника, людей охватила паника, все разбегались, кто куда мог, но скрыться от штурмовиков на открытой местности было не возможно.

К этому времени на место штурмовки, на смену первой подоспела вторая эскадрилья, которая завершила разгром противника. Третьей эскадрильи здесь делать было уже нечего. Корпус противника был практически полностью уничтожен, не оказав штурмовикам никакого сопротивления.

Эта операция на данном этапе войны решила исход сражения за Мадрид в пользу республиканцев.

                ***

Наши летчики - «добровольцы» на своих «Чайках» записали еще не мало славных страниц в летопись первых двух лет этой войны, проведя не мало успешных групповых операций и отдельных сражений в воздухе Испании. Практически до самого конца применения этих легендарных машин в Испании,  боевыми действиями умело руководил и лично побеждал в схватках с противником летчик истребитель "Алихнович" ("Конрад") – старший лейтенант Красной Армии Емельян Филаретович Кондрат.

Однако с началом поступления в авиационные части армии мятежников новейших немецких истребителей «мессершмит МЕ-109» превосходство наших «Чаек» было утрачено. На смену им, уже совершенно официально, как открытая помощь республиканской Испании со стороны Советского Союза стали поступать наши истребители И-16, боевые возможности которых нисколько не уступали первым «мессершмитам», а по некоторым параметрам, например, маневренности, значительно их превосходили. Но это уже другая, особая страница истории помощи республиканцам и героика другого периода той войны.

                ***

Летчики истребители, первыми принявшие участие в боевых действиях «испанской» войны принесли с собой бесценный боевой опыт. Их отчеты легли в основу рекомендаций летчикам последующих групп, а в последствии вошли в боевые уставы и использовались нашими летчиками истребителями во всех последующих военных конфликтах и в Великой Отечественной Войне.

Емельян Филаретович Кондрат лично докладывал специальной государственной комиссии по обобщению опыта боевых действий в Испании о необходимости оборудования наших истребителей бронеспинками сидений и вообще броне защитой летчика, установки аппаратуры радиообмена, которая уже имелась на немецких самолетах, а также необходимости установки закрытых фонарей кабин и оснащения их кислородными дыхательными приборами для ведения боя на больших высотах.

Он рассказывал и о той схватке с тремя "Хейнкелями", в которой ему спасла жизнь исключительно наработанная в тренировочных полетах выносливость, когда в безвыходной ситуации  он принял единственно правильное решение оторваться от немцев маневрируя,  и уйти «на потолок», где немецкие летчики, устремившиеся за «чайкой» не выдержали испытания кислородным голоданием и  двое были сбиты, а третий отказался от дальнейшего преследования.

  Однако, – это исключительно благодаря тренированности и выносливости в данной конкретной ситуации. В целом же, для ведения высотного боя, кислородное оборудование и закрытая герметичная кабина на истребителе совершенно необходимы. Все эти пожелания были в последствии учтены и реализованы, что спасло жизни многим нашим летчикам в период Великой Отечественной войны.

                ***

Вручение наград участникам первой группы военных специалистов отправленных на помощь республиканской Испании проходило в Колонном Зале Кремля. Награды вручал лично сам «всероссийский староста» - Михаил Иванович Калинин. Из его рук сразу два Ордена Красного Знамени, которыми был награжден в период пребывания в Испании, получил летчик истребитель, старший лейтенант Кондрат Емельян Филаретович.

 Участием в боевых действиях в Испании он начал свою славную боевую работу. Продолжил ее в событиях на оз. Хасан,  в «финской» военной компании и при освобождении западной Украины, в Великой Отечественной, а затем и в войне с Японией. Закончил свой боевой путь Герой Советского Союза генерал майор Кондрат в «корейской» войне, в которой руководил боевым применением всей нашей авиации, будучи главным военным аташе в Китайской народной республике.

Спустя полстолетия после окончания «испанской» войны, когда на смену политического и военного противостояния пришло понимание необходимости национального единства, стороны конфликта в Испании были окончательно формально примирены.

На встречу ветеранов той войны был приглашен и Герой Советского Союза генерал майор Кондрат как один из непосредственных участников конфликта, ветеран, оставшийся в живых после стольких лет героических боевых испытаний.

                ***

 В день рождения «дедушки Жени» собрались  близкие и друзья. Сегодня ему исполнилось бы 95 лет. Уже четыре года, как генерала нет с нами. Гости собираются в просторной гостеприимной квартире семьи генерала, всех встречает его боевая подруга, супруга Нила Павловна, принимает цветы, благодарит и приглашает к столу.
 
Держу в руках бесценные реликвии - Ордена Боевого Красного Знамени и рассматриваю маленький «дамский Браунинг», в памяти так живы рассказы Емельяна Филаретовича о его участии в войне за республиканскую Испанию в составе первой группы наших летчиков - истребителей.         



Веер Кондрата.

С моим другом и одноклассником Юрой Смирновым мы встретились в Москве. Я приехал в отпуск из ГСВГ, Юра служил в Москве, он летчик – истребитель, участвовал в арабо-израильской войне, воевал на МИГе-23-м, полковник, теперь на руководящей работе в центральном аппарате ВВС.

-  Слушай, а не хочешь поехать в Монино на авиа-шоу?
- Юра, я об этом давно мечтал, но все как-то не к случаю было. С удовольствием съездил бы!
И вот мы в Монино, авиа-шоу впечатляет. Группа реактивных истребителей проносится над зрителями и взмывает вверх, почти вертикально, разлетаясь в разные стороны в виде веера, высоко в небе каждый самолет делает «петлю» и машины снова сближаются, уходя строем за пределы видимости зрителей. В небе некоторое время еще остаются инверсионные, следы. Публика в восторге аплодирует.

- Веер Кондрата, сообщает Юрий.
- А что это?
 - Так называется эта фигура группового пилотажа по имени ее разработчика генерала Кондрата, мы в академии проходили.
- Здорово, главное красиво, эффектно! – восторгаюсь я.
- На авиационных шоу эта фигура применяется почти всегда. Она не очень сложная, но действительно красивая и выглядит эффектно,  добавляет Юра.

Я тогда и предположить себе не мог, что по прошествии времени, Герой Советского Союза летчик – истребитель, участник боевых действий в семи военных конфликтах и крупных войнах человек – легенда, генерал майор Кондрат Емельян Филаретович, расскажет мне о том, как им была придумана и продемонстрирована на военном параде в Хабаровске эта групповая фигура высшего пилотажа. И наблюдал ее  ни кто нибудь, а сам легендарный герой гражданской войны маршал Блюхер.

                ***

Майор Кондрат к счастью, по своему боевому везению и благодаря конечно же, высокому профессионализму, вернулся из пекла гражданской войны в Испании живым и невредимым. Орденоносец, получивший боевой опыт, закалившийся в горниле войны, грамотный офицер – руководитель, здесь на дальнем востоке не задолго до событий на озере Хасан, был назначен на должность командира авиационного истребительного полка.

Совсем недавно полк перевооружился. Теперь летчики осваивали новые истребители И-16, которые совмещали в себе относительно высокие скоростные данные и отличную маневренность, но требовали от пилотов более серьезной выучки в пилотировании самолета.
Боевая учеба шла полным ходом, ожидались крупные учения, завершиться которые должны были, по сложившейся уже традиции, военным парадом участников. На парад приглашались все советские и партийные руководители дальнего востока, гости из Москвы и других военных округов страны, а также представители общественности Хабаровска и Владивостока.

Командующий Отдельной Дальневосточной Армией, маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер, был не только выдающимся военачальником, и волевым командиром. Он совмещал в себе еще и качества добродушного гостеприимного и хлебосольного человека широкой русской души. Все крупные учения, по заведенному им порядку заканчивались не просто военным парадом, но также обязательным приемом и банкетом в доме офицеров хабаровского гарнизона с обильным застольем, чествованием и награждением отличившихся, празднованием до позднего вечера.

Блюхер был новатором военного дела, активно поддерживал и развивал в армии все новое, особенно любил технику, танки и авиацию, в связи с чем, танкисты и летчики в его армии были на особом счету. Он лично знал всех командиров до полкового звена включительно и даже многих командиров танковых батальонов и авиационных эскадрилий.

Конечно, командир истребительного авиационного полка, герой «Испании», не мог пройти мимо внимания Василия Константиновича, хотя и был назначен на эту должность совсем недавно.

Однако майору Кондрату было суждено стать еще и любимцем Блюхера и восседать на банкетах по правую от него руку.  «Виной» тому стала разработанная им фигура группового пилотажа истребителей, предназначенная для штурмовых ударов с последующим выходом из под огня противника. 
Впоследствии эта фигура получила название «Веер Кондрата». Впервые продемонстрировать эту фигуру  командир полка решил на военном параде в Хабаровске.
Очередные Армейские учения, с массированным применением танков и авиации прошли вполне успешно. Парад проходил «на подъеме» У всех было приподнятое праздничное настроение. На трибунах вместе с военными было много женщин – членов семей и служащих, гостей, стояла отличная погода, небо было ясным, безоблачным.

Самолеты зашли со стороны солнца в тыл трибунам, заявив о себе нарастающим рокотом моторов. Все оглянулись назад, увидели, как на трибуны на малой высоте заходят десяток истребителей. Они стремительно приближались - машина к машине, практически крыло в крыло. Самолеты пронеслись над трибунами «бреющим» полетом, так, что головные уборы зрителей полетали им под ноги.

Все ожидали, что самолеты так и уйдут ровным фронтальным строем, но они вдруг взмыли вертикально вверх и рассыпались в разные стороны, подобно огромному вееру. Высоко в небе машины сделали петлю и снова сблизившись, ушли плотным строем за пределы видимости.

Трибуны взорвались восторженными криками и аплодисментами. Эффект был потрясающим. Ничего подобного раньше никто не видел.

- На аэродром вернулись без проблем, все прошло гладко и чисто,  рассказывает Емельян Филаретович. Не успел выпрыгнуть из машины, как ко мне подбежал посыльный.
- Товарищ майор, Вас к телефону.
- Получил приказ срочно прибыть в штаб Армии на прием к командующему. Конечно, волновался, ведь лично с Василием Константиновичем Блюхером встречаться еще не приходилось, а только когда представляли по поводу назначения на должность командира полка.

- Товарищ маршал Советского Союза, майор Кондрат по Вашему приказанию прибыл.
Маршал встал, вышел навстречу.
- Ну, здравствуй сокол, порадовал, удивил! Сам придумал, или кто подсказал?
- Общая идея моя, в деталях разрабатывали всем штабом полка, много конкретных предложений в процессе отработки и тренировок поступило от командиров эскадрилий, звеньев и просто летного состава. Короче труд коллективный всего полка.
- А не задумывался о том, что ради эффектной фигуры пришлось и горючее жечь и летное время тратить, не лучше ли было как обычно, пройти строем над трибунами без этого вашего «веера», а летчиков боевому применению поучить?
- Так точно, товарищ командующий, думали, именно поэтому «веер» и отрабатывали.
– Не понял, как это?
- Все очень просто, товарищ командующий,  «веер» необходим для быстрого выхода истребителей из под огня противника сразу после нанесения штурмового удара. Фигура не просто эффектный парадный маневр, а боевой тактический прием в штурмовой операции. Удар следует наносить массировано, поэтому необходим плотный строй при заходе на цель. Далее необходимо как можно быстрее рассредоточиться и уйти на высоту, оторваться от эффективного огня противника. А далее необходимо снова, уже на высоте сблизиться, чтобы всей группой противостоять возможной атаке истребителей противника или для нанесения повторного удара.  «Веер» как раз и обеспечивает решение этих задач.

Блюхер внимательно посмотрел мне в глаза, как бы оценивая, минутку помолчал, потом крепко обнял.
- Молодцы ребята!
Сегодня на банкете будешь сидеть справа от меня. Отныне это твое место. Василий Константинович лукаво улыбнулся,
 - пока не проштрафишься, конечно.
- Но, товарищ командующий…
 - Ни каких но, все, свободен.

                ***

А вскоре был «Хасан». Наши истребители штурмовали позиции японцев и успешно выходили из под огня благодаря тактическому приему – «веер Кондрата», который полностью себя оправдал и не раз еще применялся нашими авиагруппами, пока не появились бронированные «ИЛ-ы», которым этот маневр был уже ни к чему.

Так «веер Кондрата» стал показательной фигурой группового пилотажа, которая применяется, практически на всех авиа-шоу и по сей день.



Изгнание особиста.

Для тех, кто служил в армии, тем более на офицерских должностях, хорошо известно, кто такие «особисты». Это представители КГБ (а ныне ФСБ) в армейских частях. Их главной задачей во все времена было проведение работы по предотвращению разведывательной деятельности противника (действующего и вероятного) в армии. По сути, это армейские контрразведчики.

Их деятельность носила весьма специфический характер, они тихо, малозаметно вели свою работу, только им одним известными методами. В шутку их  и называли «молчи-молчи».

Как правило, «особистами» становились обычные офицеры войскового звена, как бы, «извлеченные» из войск и возвращенные назад в армейские части после специальной подготовки и работавшие там уже «особистами».

У них были достаточно большие полномочия, и в вопросах своей компетенции они выходили непосредственно на командиров частей, к которым были прикреплены. Командиры обязаны были оказывать им всяческое содействие и помощь в решение особых задач.

Однако это никак не давало право «особистам» вмешиваться в вопросы боевой и политической подготовки, или командовать личным составом любых уровней и звеньев войскового организма.
Надо сказать, что они этого никогда и не делали, им своих забот хватало, однако, в любой семье не без урода. К сожалению, и в этой среде встречались излишне амбициозные, либо просто не умные офицеры, допускавшие порой превышение своих полномочий.

Про один такой случай из своей жизни мне рассказал однажды при очередной нашей встрече «дедушка Женя».

                ***

Шел 38-й год. Обстановка на дальнем востоке была крайне напряжена. Японцы совсем обнаглели, провокации на границе становились обычным делом. В этой обстановке, рассказывает Емельян Филаретович, полк осваивал новые, только что полученные по программе перевооружения истребители И-16. Машина эта была особенная, в ней авиаконструктор Поликарпов попытался максимально соединить скоростные и маневренные качества, что ему блестяще удалось, однако ничего не дается просто так без потерь. Машина, оказалась достаточно сложной в управлении и требовала от пилотов хорошей летной подготовки.

Полк интенсивно осваивал новый самолет, полеты шли ежедневно, с максимальной напряженностью, ведь времени на «расслабление» не было. Команда на вступление в боевые действия могла быть получена в любой момент.

Техника всегда остается техникой, тем более новая, не вполне «объезженная». Неполадки, естественно, возникали, а куда от них денешься. Однажды в полете, при посадке у меня самого, вспоминает генерал, на самолете не выпустилось одно колесо шасси и пришлось сажать машину на единственное другое, но все, слава Богу, обошлось.
Однако серьезных аварий и тем более катастроф, к счастью не было.
В этот день один самолет при посадке «скапотировал», т.е. после касания, ткнулся носом в землю и повредил лопасти винта. Такое бывает, чаще всего, когда по тем или иным причинам заклинивает колеса шасси после посадки.
Случай, конечно, не приятный, но не из разряда «ЧП». Полетами в этот день, продолжал рассказ Емельян Филаретович, руководил мой заместитель.
Он  сообщил мне о инциденте и я тут же поспешил на летное поле. Однако несколькими минутами раньше туда прикатил на велосипеде полковой «особист» старший лейтенант Крутилин.

«Хлопец» он был, скажу тебе Костя, не приятный, все время «совал нос» не в свои дела и пытался командовать не только летным и техническим составом, но даже, случалось иногда командирами эскадрилий. Мне не раз приходилось аккуратно ставить его на место, но, все же сглаживая «острые углы», стараясь уладить конфликтные ситуации максимально дипломатично.

Однако то, что произошло на этот раз, вывело меня из себя!
Я обнаружил, что полеты остановлены.
- В чем дело, интересуюсь у заместителя, почему не летаем?
- Старший лейтенант Крутилин, докладывает зам, приказал прекратить полеты, ввиду аварии на летном поле.  Я не стал конфликтовать, решил дождаться Вас.
- Где он, спрашиваю?
-  Да вон со своим велосипедом стоит в стороне.
- Пошлите солдата, передайте, что я вызываю его сюда.

Крутилин подошел развязанной походкой, не говоря ни слова, всем видом показывая, что он в полку настоящий хозяин.

- Товарищ старший лейтенант, Вас, что не учили в армии как следует подходить и рапортовать старшему начальнику, когда он Вас вызывает?
- А  Вы мне не начальник, чтобы я Вам докладывал!

Все опешили, продолжал свой рассказ Емельян Филаретович, такой «борзости» не ожидали даже от него и смотрели, что же я предприму в ответ. Было явно видно, что Крутилин провоцирует меня на неадекватный поступок, чтобы я сорвался и сделал, что ни будь такое, на что права не имел, или же спасовал перед ним на виду у подчиненных.

- Вон отсюда, и чтобы без моего личного разрешения твоей ноги на летном поле не было!
- Ну, ты майор еще об этом горько , выдавил из себя побелевший от злости и досады Крутилин, пожалеешь. Схватил велосипед и укатил с аэродрома.

Я дал команду продолжать полеты и уехал в штаб полка. Крутилина больше в расположении полка никто не видел, а через день я был вызван  к командующему.

У Блюхера были начальник политического управления и начальник особого отдела Армии.
Доложил, как положено о прибытии. Командующий поздоровался,   жестом руки предложил начальнику особого отдела задавать вопросы.

- Товарищ майор,  объясните, почему Вы выгнали из полка представителя особого отдела, или Вы сами решили в полку шпионов ловить?
- Никак нет, товарищи полковник, никто Крутилина из полка не выгонял, а только с летного поля, куда он, во время полетов, не имеет права заходить без разрешения руководителя полетами.
- А кто руководил?
- Мой заместитель
 - А тот ему, что же не разрешил?
 - Он разрешения  у руководителя полетами и не спрашивал, более того, приказал прекратить полеты.
           - И что, тот прекратил?
           - Да, до моего прибытия на аэродром.
           - А кто имеет право прекращать или продолжать полеты?
           - Только руководитель полетов и лично я, командир полка.
           - И что же Крутилин, как он объяснил Вам свои действия?
           - Да никак, начал хамить при личном составе, вот я его с летного поля и выставил и сказал, чтобы на аэродром, в случае необходимости, во время полетов, появлялся с моего личного разрешения.
          - Так Вы его из полка не выгоняли?
          - Конечно, какое бы я имел на это право, да и зачем, я же понимаю, что шпионов все равно ловить придется, а это уже его дело.
         - Да уж это точно!
Начальник особого отдела улыбнулся, встал, повернулся к Блюхеру.
          - Товарищ командующий, у меня к майору больше вопросов нет.
         - А у меня, тем более, ответил Василий Константинович. У тебя к нам вопросы есть?
         - В рабочем порядке, если позволите, ответил я.
         - Ну, вот и договорились, подвел итог беседы Блюхер.
        -  Разрешите идти?
         - Да, конечно, идите, работайте.

                ***

Крутилина из полка убрали, прислали взамен капитана, хорошего, толкового офицера, с которым сразу нашелся общий язык и без проблем решались все вопросы.

А с Крутилиным судьба свела еще раз, уже на войне. Пришел ко мне в полк проситься, не хотел ехать в пехоту, дескать, мы же старые знакомые по дальнему востоку. Я его, естественно, и там выставил, знал, что за гусь.

- Емельян Филаретович, ну а вообще вот эта больная тема, репрессии, как же Вам удалось избежать всего этого?
- Это же 37-й год, я тогда в Испании воевал, а когда вернулся, все уже прошло. Как видишь, даже конфликтные ситуации с «особистами» решались объективно, никто никого «за просто так», не арестовывал и под суд не отдавал. А в войну тем более, воевать нужно было, люди погибали, каждый летчик и тем более командир на особом учете, без серьезного основания никого не трогали. У меня в полку и потом в дивизии ни разу никого по линии особого отдела не арестовывали.

- А что Сталин, каким он был?

- Я его несколько раз на различных мероприятиях довольно близко видел. Серьезным был человеком и очень авторитетным. От него действительно что-то такое необычное исходило. Глубоким пользовался уважением. Во всяком случае, лично я ничего о нем плохого сказать не могу. Ну а общаться не приходилось, все-таки уровень-то несопоставимо разный. А вот с маршалом Жуковым много раз встречался. Это ведь он меня лично в Китай главным военным советником попросил поехать.

- Что, так уже и попросил?
- Да, именно так, потому, что работа там предстояла особая. Конечно, мной его просьба воспринималась как приказ, я и не раздумывал потому как надо, значит надо, но это история отдельная.

- Ладно, пойдем чай пить, Нила Павловна нас уже заждалась.

               
С вражеской территории на крыле самолета.

Война Советского Союза с Финляндией 1939 года явилась суровым испытанием для нашей страны и ее народа. Много сейчас пишут об этой войне, которую в обиходе называли просто - «Финской войной». Далеко неоднозначно оцениваются эти события. Но как бы они не воспринимались теперь, одно не возможно умалить и вычеркнуть из памяти ее участников – это героизм, самопожертвование, взаимовыручку солдат, сержантов и офицеров,  генералов Красной Армии, которые приобретали реальный опыт крупномасштабных боевых действий в тяжелейших условиях финской зимы.

О Финской войне почти ничего не написано  эту болезненную тему старались как бы обходить стороной, как будто и не было той войны, но разве это справедливо по отношению к павшим в ее сражениях воинам, живущим сейчас и уже ушедшим из жизни ее ветеранам,  которые показывали образцы величайшего мужества и героизма.

                ***

Этот полет, вспоминает летчик истребитель, Герой Советского Союза, генерал майор Кондрат Емельян Филаретович, был обычным боевым вылетом, задачей которого было патрулирование над вражеской территорией в поисках целей штурмовки на земле и в воздухе.
Ведомым в паре у Емельяна Филаретовича, который возглавлял тогда истребительно штурмовую группу, был старший лейтенант Гордиенко Иван Дмитриевич, отличный опытный летчик, имевший боевой опыт Хасана и начала Финской войны.

Ничего не предвещало беды. Целей ни на земле, ни в воздухе обнаружено не было, но вдруг, совершенно неожиданно, самолеты были обстреляны наземным пулеметным огнем противника. Двигатель самолета Гордиенко оказался поврежден, заглох и самолет начал терять скорость и высоту.

Внизу простирался огромный лесной массив, но к счастью в нем оказалась достаточно ровная заснеженная поляна, на которую старшему лейтенанту удалось посадить свой поврежденный «И-153 БИС», благо самолет был снабжен лыжами и мог свободно садиться на снег.

Емельян Филаретович посадил свой истребитель рядом, чтобы на земле оценить ситуацию и принять решение, как действовать дальше.
Самолет Гордиенко ввиду полученных повреждений использовать было невозможно. Оставаться на вражеской территории было никак нельзя, поскольку Фины наверняка просчитали по траекториям посадки самолетов их местонахождение и спешили уже туда, чтобы разделаться с летчиками.

Для выхода из сложившейся ситуации оставались считанные минуты и единственно правильное решение было принято.
- Уходить будем вдвоем на моем самолете.
- Но, товарищ майор, Емельян Филаретович, где же мы поместимся оба?
Истребитель «И-153 БИС» представлял собой биплан, т.е. имел два крыла верхнее над кабиной летчика и нижнее под фюзеляжем. Крылья соединялись стойками и расчалками. Кабина самолета была рассчитана только на пилота, второму человеку поместиться в самолете просто не было места.

- Полетишь на нижнем крыле. Ложись и хватайся за расчалку. Держись, чего бы это тебе не стоило. Другого выхода нет.
Взлетели, набрали высоту, минимально необходимую, чтобы оказаться хотя бы в относительной безопасности, скорость также минимальная, лишь бы держаться в воздухе и не «свалиться на крыло».
К счастью все случилось не очень далеко от аэродрома базирования и через пол часа самолет с обоими пилотами успешно приземлился.

Емельян Филаретович выскочил из кабины, бросился к Гордиенко.
- Иван, ты как? Удержался, молодчина, давай, отпускай расчалку.
- Не могу, руку свело, процедил сквозь стиснутые зубы Гордиенко, весь, как дед мороз, покрытый снежной пылью.

Подбежали солдаты, техники, летчики, врач, санитары. Разжать пальцы руки не удалось, пришлось обрезать расчалку, и только в мед сан части ладонь освободили от намертво зажатой в ней расчалки. Однако разжать и распрямить пальцы так и не удалось, они остались в таком положении уже теперь на всю жизнь.

Старший лейтенант был награжден орденом Красной Звезды, но с боевой летной работы пришлось уйти. Однако летать Иван Гордиенко не перестал, он многие годы возглавлял школу начальной летной подготовки пилотов Балашовского военного авиационного училища дальней авиации, учил летать курсантов. Все знали в училище, при каких обстоятельствах начальник школы получил это боевое увечье, хотя мало кто знал, благодаря кому летчику удалось спастись.

                ***
- Вы знаете, Емельян Фидорович, а ведь я уже слышал эту историю от своего отца, который был в войну авиационным механиком в этой школе на самолете ее начальника, майора Гордиенко. Но вот теперь я еще узнал, кто же вывез тогда его из вражеской территории на крыле своего самолета.
- Что же, Костя, мир тесен.
- А Вы встречались  после этого случая?
- Нет, больше не довелось.


Нас наградили, а командира нет.
Один из первых опытов ночного боя истребителей в Великой Отечественной Войне.


Авиагруппа вылетела на задание в сумерках. Летчикам второго гвардейского истребительного полка открылась удивительной красоты картина. Белый снег, зеленый лес красное заходящее солнце и темно-синее небо, переходящее в вышине в иссини-черный цвет.

***

- Ты знаешь, Константин, сейчас в цветном телевизоре можно видеть такие насыщенные краски, а мы эту картинку тогда воочию увидели.

Я весь «само внимание», стараюсь не пропустить ни одного слова, ведь рассказывает мне про войну никто иной, как один из прототипов того самого командира полка - «Бати» из фильма Леонида Быкова «В бой идут одни старики».

Теперь - это  «дедушка Женя», как ласково его величали в кругу семьи - Герой Советского Союза генерал майор авиации Емельян Филаретович Кондрат.

***
Совещание у командующего фронтом проходило в нервной обстановке. Чувствовалось сильное напряжение, ситуация сложилась очень опасная, требовалось принятие какого-то совершенно не ординарного решения.

Дело в том, что на одной из узловых станций под Ленинградом скопилось большое количество боеприпасов, техники, топлива и личного состава сразу трех фронтов, готовившихся к прорыву блокады Ленинграда. Разведка доложила, что ночью немецкая бомбардировочная авиация большой численностью предпримет массированную атаку на станцию, что грозило катастрофическими последствиями для скопившихся на ней войск.

На вопрос командующего, какие будут предложения, разрешение высказаться попросил командир второго гвардейского истребительного полка.

 - Пожалуйста, товарищ полковник, мы Вас слушаем.
- Предлагаю встретить немцев силами истребительной авиагруппы в составе двух эскадрилий полка.

- Но ведь, насколько мне известно, наша истребительная авиация не имеет боевого опыта проведения ночных операций?
- Так точно, товарищ командующий, но ведь когда-то этот опыт приобретать необходимо,  вот мы и начнем. Сейчас как раз тот случай, когда другого выхода просто нет.

- А как же садиться в темноте будете?
- Обозначим взлетную полосу кострами и стрельбой ракетницами вдоль полосы, в сторону посадки. Думаю, все получится.
- Кто поведет авиагруппу?
- Я  сам лично, товарищ командующий.
- Хорошо, принимается. Удачи Вам, полковник.
- Спасибо, товарищ командующий, не подведем!

Емельян Филаретович задумался, взял мою руку, сжал своей не по возрасту крепкой ладонью. Стало понятно, что внутренне преживает воспоминания прошедших лет вновь так, как будто все происходит сейчас. Помолчал, затем сжав ладонь в кулак, сделав характерное круговое движение, как будто наносит удар «под дых».
 -- Сделали мы их тогда, по полной программе!

***

Истребители растаяли в ночном небе. Командир полка ушел со второй эскадрильей, поручив командиру первой внимательно «смотреть небо» и немедленно докладывать, как только появятся немецкие бомбардировщики.
- Вижу цель, прозвучал в наушниках голос «комеска».
- Сколько?
- Насчитал десятка три, но их значительно больше.
- «Всем», заходим выше немцев, приготовиться к атаке.

Бомбардировщики шли без прикрытия, плотным строем. Атака истребителей противника оказалась для них полной неожиданностью.

Наши сходу подожгли около десятка вражеских машин и с разворотом ушли на повторную атаку. Сбили еще несколько бомбардировщиков. Остальные немцы беспорядочно сбросив бомбы куда попало, пустились наутек.
 Догонять не стали, поскольку боезапас был на исходе.

 Вернулись на аэродром без потерь, приземление прошло удачно. Как и предполагалось, костры и ракетницы сделали свое дело.
 Все были возбуждены, обсуждали подробности ночной операции и долго не могли заснуть.

Утром на КП полка машина за машиной стали подъезжать Виллисы с генералами и офицерами сопровождения. Встречал командир дивизии, еще раньше приехавший в полк.
Прибыли командующие всех трех фронтов. Приказали построить полк и отдельно участников ночной операции.

Командующий Волховским фронтом, от имени и по поручению остальных поздравил летчиков с отлично выполненным заданием, поблагодарил и вручил награды лично каждому – орден Боевого Красного Знамени.
Попрощавшись с летчиками, высокие гости собрались уезжать.

- Разрешите обратиться, товарищ командующий, - вышел вперед командир первой эскадрильи.
- Я Вас слушаю, товарищ капитан.
- Как же так, нас наградили, а командира нет?

-  Молодец, что о командире заботишься, но его ждет награда более высокая. Командир полка представлен к присвоению звания Героя Советского Союза!

***

Евгений Филаретович улыбнулся, повел плечами, прямо помолодел.
- Слушай, а не попить ли нам чайку?
 - Нилуся, угости-ка нас с Костей чаем.
Нила Павловна – супруга генерала, его боевая подруга, разделившая с ним все годы военной жизни, обняла мужа поцеловала седую голову.
- Да уже жду вас на кухне. А может и по рюмочке пропустите?
 - А что, можно, и ты с нами!
 


Неординарно-оперативная передислокация

Второй гвардейский истребительный полк 215-й истребительной авиационной дивизии 14-й воздушной армии Волховского фронта в ходе оборонительных боев понес большие потери и в преддверии  предстоящей наступательной операции по снятию блокады Ленинграда требовал перевооружения.

Командир полка гвардии полковник Емельян Филаретович Кондрат лично вылетел в Москву для получения новых самолетов.
 - На каких машинах хотите летать, товарищ полковник? Смотрите, пробуйте, выбор за Вами, поинтересовались и предложили в штабе.

- Я, Костя, - рассказывает мне очередную историю «дедушка Женя», к тому времени успел полетать и повоевать, практически на всех истребителях   советского производства, которые состояли на вооружении РККА.
Войну начал не ЛАГГ-ах, до этого воевал в Испании и у оз. Хасан, с Японцами на Поликарповских «Чайках» и знаменитых «И – 16». Хорошие машины, мощно вооруженные, исключительно маневренные, но не высоко скоростные, к сожалению.

 Эти истребители были еще хороши тем, что имели двигатели воздушного охлаждения, которые были значительно менее, уязвимы, чем двигатели водяного охлаждения, они, кроме того, еще и хорошо защищали самого летчика. Практически весь пилот находился за полутораметровым в диаметре двигателем, и поразить его «в лоб» было практически не возможно. Но это преимущество как раз и препятствовало, с другой стороны, развивать высокие скорости из-за большого лобового сопротивления.

Пришлось повоевать и на «ЯКах», и на «МИГах», все эти машины имели свои как преимущества, так и недостатки, но с двигателями воздушного охлаждения новых, в смысле разработок того времени, машин не было.

И вдруг мне предлагают познакомиться с совершенно новой разработкой КБ авиаконструктора Лавочкина. Я увидел знакомые мне очертания ЛАГГ-а, но с двигателем воздушного охлаждения, спрятанным за обтекателем. Машина имела трехлопастной винт, что свидетельствовало о достаточно большой мощности двигателя. Забрался в кабину, все знакомо и привычно – тот же ЛАГГ, только с еще более серьезным вооружением.

 Вот это да, сказка, а не машина. Каков же ты,  «голубь» в полете?
Разгон, взлет, чувствуется мощь движка, быстрый набор высоты, устойчивость на виражах, не плохая маневренность, хороший выход из пикирования и скорость, что особенно удивило и порадовало, нисколько не хуже чем у остроносых ЛАГГ-гов и МИГ-ов, ну немножко ниже, чем у ЯК-а.
Ну, думаю, держитесь «мессеры». На таких машинах мы вас с моими орлами, только так перещелкаем!

Остановил выбор на этой машине и не разу об этом не пожалел. Отличной боевой машиной оказался этот ЛА – 5.

***

Необычной была история создания истребителя Ла-5. Начало его биографии можно отнести к 1940 году, когда советская авиационная промышленность на смену устаревшим И-16 и И-153 представила на испытания ряд истребителей нового поколения — И-26, И-200 и И-301. «Троица» успешно выдержала строжайшие экзамены и была запущена в серию, причем И-26 конструкции А. С. Яковлева стал именоваться Як-1, высотный истребитель И-200 конструкции А. И. Микояна и В. К. Гуревича — МиГ-3, а самолет деревянной конструкции И-301, сконструированный С. А. Лавочкиным, В. П. Горбуновым и М. И. Гудковым — ЛаГГ-3.

 Последний имел неплохие тактико-технические данные, кроме того, дальность его полета достигала 1000 километров. В числе достоинств ЛаГГа было и то, что он был почти целиком сделан из древесины. Правда, не обычной, а подвергнутой специальной обработке — пропитанной фенольными смолами и уплотненной с помощью прессов.

 Как оказалось, впоследствии, для первого периода Великой Отечественной войны выбор такого материала — дельта-древесины, в качества основы конструкции, был единственно верным. «Крылатого» металла — дюралюминия — в стране остро не хватало: выпуск его в связи с эвакуацией предприятий на восток в тот период был крайне ограничен. Кроме того, негорючая дельта-древесина позволяла делать на редкость живучие истребители: порой летчики возвращались с задания на буквально изрешеченных машинах.

К сожалению, ЛаГГ-3 имел и ряд серьезных недостатков. Прежде всего тяжелой 3,5-тонной машине явно не хватало мощности 1100-сильного двигателя М-105 с водяным охлаждением. Дело в том, что на стадии серийного выпуска пришлось усиливать бортовое оружие и принимать меры для увеличения дальности полета, а это можно было сделать только за счет веса.

К тому же качество изготовления серийных ЛаГГов оказалось не на должном уровне — ведь война отняла у авиационной промышленности немало квалифицированнейших рабочих рук. Поэтому было принято решение — ЛаГГ-3 с производства снять, а завод передать для постройки истребителей А. С. Яковлева, которые с тем же двигателем, обладали более высокими боевыми качествами.

Конструкторское бюро С. А. Лавочкина эвакуировали на Кавказ. И здесь в опытном цехе получил свое рождение новый самолет КБ. Это был истребитель, чем-то напоминавший своего неудачного предшественника: почти те же хвост и крылья, похожий фюзеляж овального сечения. Только впереди вместо рядного М-105 стояла двухрядная «звезда» М-82 конструкции А.Д. Швецова мощностью 1700 л. с.

Небольшая бригада во главе с Лавочкиным, оставшаяся на заводе для доводки новой машины, днями и ночами готовила ее к испытаниям. В один из первых дней марта 1942 года летчик-испытатель Г. М. Мищенко повел Ла-5 — так назвали истребитель — в первый полет.

Испытания новой машины для главного конструктора и его коллектива — всегда большое событие. Ну а теперь от их результата зависело само существование «фирмы».

Заводские испытания Ла-5 оказались весьма успешными. Это сразу же изменило положение дел. И уже в конце апреля Государственный Комитет Обороны принял постановление о проведении совместных государственных испытаний. На проверку Ла-5 было отведено всего пять летных дней.

«Да, машина была хороша, — вспоминал впоследствии Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР А. П. Якимов. — Удачно за капотированный мотор не казался большим. Сплюснутый с боков фюзеляж плавно сходил на нет у самого руля поворота. Никаких выступающих деталей. Воздухозаборник и маслорадиатор зализаны так, что их почти не видно. Укрылись под капотами и четыре пушки, Тонкие и высокие стойки шасси придавали самолету изящность и как бы подчеркивали его стремительность. По внешнему виду самолет резко отличался от всех существовавших тогда истребителей, и были основания предполагать, что его данные будут высокими».

Так оно впоследствии и оказалось, но для этого пришлось немало поработать и испытателям, и работникам КБ. Поначалу не все ладилось: то перегревался двигатель, то отказывала система управления закрылками, то не срабатывало оружие.

После первых полетов образовался длинный перечень дефектов, однако достоинств у машины оказалось явно больше. По мнению испытателей, именно такой самолет был необходим фронту. А испытания надо было форсировать. Ведь на доводку опытной машины ГКО и наркомат дали всего десять дней.

Надо сказать, что практически все авиационные ОКБ предпринимали попытки использовать на своих самолетах прекрасный двигатель конструкции А. Д. Швецова. С М-82 испытывались варианты МиГ-3, Пе-2, Ил-2, Як-7, Пе-8 и некоторые другие самолеты. Однако истинный успех полного единства планера и мотора смогли получить только в КБ С. А. Лавочкина.

Вскоре завод выпустил первые серийные Ла-5. Технологам удалось быстро отладить производство новой машины, поскольку при ее разработке конструкторы стремились сохранить преемственность нового самолета с предшественником — ЛаГГ-3.

Летом 1942 года бригада Наркомата авиационной промышленности во главе с начальником сборочного цеха, где строился Ла-5, вылетела на Сталинградский фронт для проведения фронтовых испытаний. И они оказались весьма успешными. Вскоре на завод пришло письмо, в котором летчики-гвардейцы сообщали, что только за месяц их полк в воздушных боях уничтожил 47 вражеских самолетов, не потеряв при этом ни одного «Ла».

Правительство высоко оценило труд создателей истребителя. В 1943 году главному конструктору С. А. Лавочкину присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Всего за год, с августа 1942 года по август 1943-го, выпуск истребителей вырос на 214%. При этом количество оборудования на заводе не увеличилось, а рабочих стало даже меньше.
Началась активная пора в жизни самолета. Фронт получал тысячи прекрасных истребителей, выпускаемых уже несколькими заводами. Но С. А. Лавочкин совместно с аэродинамиками и мотористами продолжал совершенствовать летные качества своей машины.
 
 
***

- Я это к чему, Костя, тебе рассказываю? Сам того не предполагая, в функциональном отношении, конструктивно Лавочкин обеспечил в этой машине дополнительные полости по бокам фюзеляжа, которые позволили мне обеспечить оперативную передислокацию боевых машин с практически одновременным началом их боевого применения.

Это были полости образованные боковыми обтекателями, примененными Лавочкиным, чтобы обеспечить плавный переход от широкого полутораметрового в диаметре двигателя, к узкой хвостовой части ЛАГГа, сконструированного изначально под узкий, порядка 30 см. в поперечнике двигатель водяного охлаждения.

Дело тут вот в чем – для введения в бой передислоцированных на новый аэродром самолетов требовались, в первую очередь, авиамеханики, без которых невозможно было подготовить истребители к их боевому применению.

Механики ведь не только готовили машины к вылету, но и устраняли все неполадки, приводили в порядок не только сам самолет, но и его вооружение. Словом, без них было никак не обойтись. На их транспортировку со всем имуществом требовалось, как минимум сутки, а то и двое, но фронт то ведь не ждал.

 Стремительно наступающие войска очень быстро оставляли прифронтовые аэродромы в глубоком тылу наших войск и необходимо было как можно быстрее переводить все полковое хозяйство на новые аэродромы. Задача эта было довольно хлопотная, и требовала времени, которого не было.

Вот и теперь было необходимо перегнать самолеты на новый прифронтовой аэродром и немедленно начать их боевое применение.

Конечно, самое необходимое, что требовалось – это обеспечить подвоз туда горючего и боеприпасов. С этим тыловики справились еще тогда, когда немцев только еще выкурили с их аэродрома, там уже и боевое охранение было, но техники самолетов были «привязаны» к своим машинам до тех пор, пока те осуществляли боевые вылеты со старого аэродрома, а прерывать эту боевую работу не было желательно до последней возможности.

Вот тогда я и решил перевезти механиков в их же самолетах, вспомнив о боковых полостях под обтекателями. Конечно, человека там разместить не возможно, но механику ведь требуется еще иметь при себе инструмент, некоторые материалы, самое на первую пору необходимое для себя и летчика, в том числе и его парашют.

Самого механика разместить было решено за спиной летчика в фюзеляже. Это было возможно сделать, только сняв спинку сидения и убрав парашют летчика.

Дело в том, что бронированная спинка сидения у ЛА -5, как, впрочем, и у других истребителей, кроме того, что просто закрывала доступ во внутреннее пространство фюзеляжа, еще имела внутреннюю нишу для парашюта летчика за его спиной и эта выпуклость, естественно, занимала часть фюзеляжа. Только сняв спинку и убрав парашют, можно было разместить там механика. Все это имущество умещалось под боковыми обтекателями.

Попробовали на одной машине, все уместилось. Конечно, риск лететь вот так, без парашютов, был велик и по причине возможных отказов машины и, особенно, в случае встречи немецких истребителей. Но без риска на войне не обойтись. Однако если все обстоятельства риска просчитаны и сведены до минимума, риск бывает вполне оправдан.

Самолеты было решено перегонять эскадрильями, причем два звена шли с механиками, одно, как обычно по-боевому, осуществляя массированное прикрытие остальных. Машины были особенно тщательно подготовлены, чтобы исключить любые технические отказы в воздухе.

После успешной передислокации первой эскадрильи вылетела вторая, а самолеты звена прикрытия первой вернулись на аэродром за своими механиками и перелетели уже с третьей эскадрильей. Так поэтапно перелетели самолеты всего полка и уже в этот же день, после установки на прежнее место бронеспинок оба звена первой эскадрильи вступили в боевые действия.

Надо сказать, что немецкое командование было осведомлено об местах дислокации наших аэродромов. Это не иголка в мешке сена, чтобы утаить от противника. Предполагали немцы и расположение наших аэродромов после передислокаций, ведь это в основном их аэродромы, покинутые отступающими войсками и занимаемые нашими авиационными частями.

Не сложно было просчитать и время передислокации, а, следовательно, и вступление нашей авиации в активные боевые действия. Исходя из этого, строились немецкие планы с учетом временного дефицита нашей авиации от ее передислокации.

***

Появление наших истребителей значительно раньше этого срока явилось для немцев полной неожиданностью и нарушило многие их планы. Да и для нашего командования это стало весьма приятной неожиданностью. Такая неординарная оперативность  передислокации истребителей, конечно же, не осталась без внимания.

И летчики и механики полка были награждены. Удостоен высокой награды – Ордена Боевого Красного Знамени, был, конечно же, и Емельян Филоретович,  придумавший и организовавший такую неординарно оперативную передислокацию.
В последствии опыт подобной передислокации был рекомендован  и перенят другими истребительными авиачастями.



Трофей с дарственной Геринга.

Сегодня мы с моей супругой Ирой и дочерью Таней пришли поздравить Емельяна Филаретовича Кондрата с днем рождения. Уже вечерело, в квартире генерала, после всех официальных поздравлений на праздничный ужин остались самые близкие друзья его семьи. Пока женщины хлопотали в гостиной, Емельян Филаретович отдыхал в кресле перед телевизором.

Я присев рядом, по военному коротко и четко, как любил генерал, отвечал на его вопросы.
- Как дела на службе, как супруга, девочки, родители в Рязани?
- Все, отвечаю, хорошо.

- Емельян Филаретович, задаю провокационный вопрос, а правда ли, что Вы имели дело с «червонным тузом», что он над аэродромом Вашего полка пролетал и сбросил вымпел с вызовом на бой «один на один»?

- Это ты «В бой идут одни старики» имеешь в виду?
- Ну да, конечно, это же Вы там «Батя» - командир полка.
- Да, основные сюжеты фильма действительно были составлены по моим рассказам  и предложениям, когда я Толю Быкова консультировал, но там много и другого и далеко не все  так, как было в действительности. Это же все-таки художественный, а не документальный фильм. Да и «Батя» - образ, конечно же собирательный.

- А как же было на самом деле, хотя бы история с «червонным тузом»?

- Ну, слушай, расскажу, коли ты такой любопытный. Это хорошо, что историей Войны интересуешься.

Емельян Филаретович любил рассказывать про Великую Отечественную Войну, а мне было более чем интересно слушать об этом от ее непосредственного участника, да еще генерала, Героя Советского Союза, легендарного командира и летчика - асса.  Я весь превратился во внимание и старался запомнить рассказ героя не пропустив ни одного слова.

                ***

Было это Летом 1943 года, в районе Курска разворачивались одни из наиболее драматичных и в тоже время судьбоносных событий, определивших весь дальнейший ход Второй Мировой Войны. Кульминацией этих событий стала Курская битва, закончившаяся полной безусловной победой Красной Армии. Огромную роль в этой битве, известной как танковое сражение под Курском сыграли не только наши танковые соединения, но и авиация, окончательно закрепившаяся в небе и достигшая вскоре полного своего превосходства над авиацией противника.

1 мая 1943 года Гвардии полковнику Емельяну Филаретовичу Кондрату за умелое руководство, личное мужество и героизм было присвоено звание Героя Советского Союза с вручение Золотой Звезды и Ордена Ленина. Теперь Емельян Филаретович воевал со своим гвардейским полком под Курском.

 Имея богатейший опыт боевой летной работы, он сам и его летчики истребители обеспечивали выполнение задач нашими сухопутными войсками, с воздуха защищая их от ударов немецкой бомбардировочной и штурмовой авиации. Однако наиболее часто летчики истребители вступали в единоборство с такими же истребителями противника. Исход таких схваток зависел от многих факторов, однако главным из них оставался фактор личного мужества, выдержки и мастерства летчиков.

Именно здесь, под Курском летчикам полка и лично Емельяну Филаретовичу довелось лицом к лицу встретиться с самыми опытными мастерами, настоящими ассами люфтваффе - особыми группами истребителей - охотников, «цветом» немецкой истребительной авиации. В этих схватках наши летчики вышли победителями.

                ***

- Они, Константин, ведь что вытворяли,  рассказывает Емельян Филаретович, искали одиночные самолеты – транспортники, самолеты связи, бомбардировщики и истребители,  оказавшиеся в силу различных обстоятельств одиночными, расстреливали их без особого труда и сбивали, конечно, в общем «шакалили» на нашей прифронтовой территории.

Воевали они тогда на своих новейших «фокке-Вульф – 190», которые по очертаниям были похожи на «Лавочкины» (Ла – 5) и не сразу распознавались нашими летчиками.
 Немецкое командование возлагало на эти истребители большие надежды, но сбыться им суждено не было. «190-й Фоке-Вульф» был в целом машиной очень даже не плохой, но на высотах до 5000 м. уступал нашим Ла-5ФН практически по всем параметрам, имея превосходство лишь на больших высотах, на которых реальные воздушные бой практически не велись.

- Для нас, продолжает Емельян Филаретович, было делом чести выследить и уничтожить этих стервятников, особенно из группы «Рихтгофен», которые дрались с меньшим и редко равным количеством наших истребителей.

Немцы не принимали открытого боя нападали исподтишка, видимо на то им были даны особые указания командования.
Наше внимание тогда привлек «Фоке-Вульф-190» с изображением червонного туза на борту.

Первый раз я близко увидел его в районе Белгород –Яковлевка – Томаровка. Мы, прикрывая наземные войска, патрулировали четверкой. Вдруг заметили восьмерку вражеских самолетов, нацелившихся на наших, возвращающихся с задания бомбардировщиков. Я дал команду атаковать фашистов, но те не приняли боя, стали маневрировать, с целью уйти от атаки. Мы начали преследование, но вскоре стало понятно, что немцы заманивают нас на свою территорию, чтобы мы встретились с другими истребителями и попали под огонь немецких зениток.

Немцам удалось уйти от преследования. На развороте я заметил на одном из вражеских самолетов того самого червонного туза и цифру 100.

Некоторое время «червонный туз» не появлялся, думали, что его сбили летчики других наших частей, но наши сомнения развеял полковник – офицер службы Воздушной армии.

Полковник рассказал, что как раз на кануне его приезда в наш полк, взяли в плен летчика сбитого самолета той самой восьмерки. Летчик на допросе дал информацию, что «червонный туз» возглавляет их восьмерку. Раньше он командовал подразделением, входящим в состав обороны Берлина, затем группой «Африканская роза» и к началу Курской операции прибыл в составе группы «Рихтгофен».

 Пленный летчик указал район действий восьмерки «червонного туза», в который мы вылетели на другой день с утра пораньше.

Шли двумя эшелонами.  Моя группа на высоте 4500 м, вторая – моего заместителя на 1000 м ниже. Слышу в наушниках возбужденный голос заместителя
- «Сокол-1 прямо по курсу, со стороны солнца выше нас 4 «мессера»
- Понял, вижу, - отвечаю ему, а сам думаю: «приманка, или отвлекающая уловка?»
- В бой вступать по команде. Противника из виду не терять. Это отвлекающая группа, ищите вторую.
Меня прерывает голос с наземной станции наведения, расположенной в боевых порядках наших войск.
- «Сокол – 1» впереди Вас, слева по курсу на высоте 4000 метров восьмерка «Мессеров» и «Фоккеров». Пытаются атаковать наши бомбардировщики.
- Вас понял, иду на помощь. А четверка истребителей, та, что шла со стороны солнца навстречу нашей группе, и не пытается вступать с нами в бой. Так и есть – это отвлекающая группа. Хорошо, что не попался на уловку врага.

Выбрав удачный момент я со стороны солнца пошел в атаку. Пара офицера Майорова прикрывает меня. С первой же очереди сбил Ме-109 с черным драконом на борту. Вскоре и второй «Мессер» разделил участь первого.
Среди врагов произошло замешательство. Немецкие летчики поспешно выходили из боя.

 И тут в образовавшейся «карусели» я увидел «червонного туза». Он метеором носился из стороны в сторону, неожиданно маневрировал, то уходя от удара, то коршуном бросаясь на наши самолеты. Видно было, что в кабине самолета опытный боец, настоящий пилот – асс.

Я устремился к нему. По радио передаю Майорову: - Следи за мной и «тузом». Атакую его в лоб.
И вот мы встретились лицом к лицу. Враг несется мне навстречу, я ему. Посмотрим у кого крепче нервы! Немец думает, что я не выдержу лобовой атаки, отверну в сторону или уйду вверх. Исход решают секунды огромного напряжения.

 Ловлю момент, нажимаю на гашетку. «Червонный» не выдержал, взмыл вверх, пытаясь уйти переворотом через крыло, но пулеметная очередь Майорова прошивает вражескую машину. Объятая пламенем она неуклюже переворачивается и факелом падает вниз. Разворачивается белый купол парашюта.

А на помощь своим уже спешила та отвлекающая четверка «Мессеров», но было уже поздно. Мой заместитель зашел сзади снизу и поразил из пулемета еще одного «Фокке-Вульфа». Через мгновение загорелся пятый.
Воспользовавшись преимуществом в высоте, я со своим ведомым успел догнать и сбить еще одного немецкого асса. Всего же в этом бою мы уничтожили 6 вражеских самолетов, не потеряв ни одного своего.

Восьмерка «червонного туза» перестала существовать, а летчик, пилотировавший «Фоккер» с червонным тузом, успевший выброситься с парашютом,  был взят в плен.

 Вскоре его привели на командный пункт.
Высокий, белокурый, с голубыми глазами и рыжими усиками. Взгляд гордый, надменный. Передо мной на столе его документы, личное оружие.

- Прошу садиться.
Немецкий асс продолжает стоять.
- Скажите, кто меня сбил?

Мне кажется, что я его где-то уже видел, и эта мысль не дает мне покоя. Но где?

- Кто меня сбил? – снова спрашивает немецкий майор, как будто от этого зависит его судьба.
 В землянке крутится улыбающийся Сашка Майоров, в последующем Герой Советского Союза.

- Вот он – показываю на младшего лейтенанта.

Немец внимательно смотрит на юношеское лицо Майорова, губы его складываются в брезгливую гримасу, он отрицательно качает головой и убежденно говорит: - не может быть. Этот юнец сбить меня не мог. Вам наверно известно, что я из группы «Рихтгофен». Я встречался с английскими и французскими летчиками, летал в Испании.

Так вот откуда мне знакомо его лицо! В памяти, словно на экране, рельефно всплыл один из боев над Мадридом. Мы переглянулись с Сашей.

- Вас сбил полковник, - говорит Майоров.

По лицу немца скользит кислая улыбка. Он садится и бормочет:
- Гут, гут,… Быть может, и Вы воевали в Испании герр полковник?
- Воевал, - отвечаю я.  Вполне возможно, что в Испанском небе и с Вами встречался.
- Война – это игра, хмуро замечает немец. Сегодня моя карта бита, завтра Ваша.

- Нет, майор, если уж говорить об игре, то козыри не у вас. И «червонные тузы» еще не раз будут биты.

                ***

- Вот, Костя, смотри, это его. Емельян Филаретович подошел к «стенке», открыл дверку шкафа и достал оттуда «Маузер» в желтой кожаной кобуре.

Я взял оружие в руки, открыл клапан кобуры, извлек пистолет.
- Осторожно, он заряжен, предупредил Емельян Филаретович.
Я положил пистолет на ладони рук, ощутил тяжесть холодного металла. На рукоятке рассмотрел табличку с дарственной надписью рейхс-министра Геринга.

               
Конец атамана Семенова.

Когда в августе 1945 года, началась Советско - Японская война, наступление наших войск было настолько стремительным, что впервые же дни войны, были освобождены многие населенные пункты на территории Китая, включая даже крупные города.

249 истребительная Краснознаменная авиационная дивизия 9-й Воздушной армии в составе  1-го  Дальневосточного фронта приняла самое активное участие, в боевых действиях наших войск поддерживая наступление с воздуха.
Дивизия была передислоцирована в район г. Харбин на оставленные японцами аэродромы. Штаб дивизии расположился в самом Харбине и ее командир Герой  Советского Союза гвардии полковник Кондрат Емельян Филаретович, как старший в городе по должности и званию принял на себя обязанности начальника гарнизона Харбина.

Разведчики доложили, что по информации, полученной от местного населения, в городе, в одном из домов, скрывается атаман Семенов – личность одиозная, хорошо известная со времен гражданской войны.

                ***

Атаман Семенов  «прославил» себя кровавыми рейдами, бесчеловечными расправами не только над пленными красноармейцами и партизанами, но и над местным населением, так или иначе связанным с Красной армией или партизанским сопротивлением.

Адмирал Колчак, возглавлявший Белогвардейские войска и «Белое» правительство на всем дальнем востоке России, долгое время не признавал Семенова, брезгливо отвергал все попытки последнего наладить с ним какие-либо отношения. Даже командованию Английского и Американского экспедиционных корпусов их правительствами было предписано, не вступать в какие бы то ни было отношения с Семеновым, дабы не дискредитировать себя в глазах местного населения.

После разгрома белогвардейской армии на дальнем востоке, Семенов бежал в Китай, затем в Америку. Потом возвратился в Харбин, продолжив борьбу с Советской властью в эмиграции и оставался там, на оккупированный Японцами территории.

Здесь, в Харбине он  нашел свое последнее пристанище, не успев покинуть город, стремительно, и совершено неожиданно освобожденный от Японцев нашими войсками.

До нашего времени дошло не мало слухов и суждений в отношении пленения Семенова. Даже существует легенда, что он выехал навстречу нашим войскам при полном параде с шашкой наголо, на белом коне и был тут же схвачен и отправлен в Москву к самому Сталину.

В действительности все было много прозаичнее.
                ***

- Когда мне доложили, что в городе, в одном из домов скрывается атаман Семенов, рассказывает Емельян Филаретович, я отдал приказ немедленно отправить группу захвата из состава дивизионных разведчиков, захватить и доставить Семенова в комендатуру, соблюдая, все меры предосторожности. Мы, Костя, естественно предположили, что рядом с Семеновым находится его охрана, возможно даже хорошо вооруженная.

 Для Японцев сам Семенов никакого интереса не представлял. Их командование рассматривало всех русских эмигрантов не более чем обычное население, только не китайское, а русское. Более того, предполагая со стороны русских не меньшую враждебность, чем со стороны китайцев, японская оккупационная администрация не допускала, чтобы в занятых ими населенных пунктах могли находиться какие бы то нибыло вооруженные группы, и тем более формирования, кроме собственных войск.

Японцев нисколько не интересовала судьба русских эмигрантов, тем более в условиях стремительного наступления Красной Армии, натиску которой они противостоять просто были не в силах. Они не проявили никаких действий, направленных на помощь в эвакуации любых лиц местного населения, не зависимо от политических взглядов этих лиц.

Семенова «взяли»  без «шума», когда он с группой сподвижников играл в преферанс. Никто не успел, да собственно и не пытался, оказать сопротивление задержанию.

Предо мной, Костя, стоял старик с трясущимися руками. На него жалко было смотреть.

- Ну что, атаман отвоевался, «отвешал», «отрасстреливал»?
Семенов заплакал.
- Увести.

На следующий день его с группой арестованных отправили в Москву, где было следствие, суд и смертный приговор - ему через повешение, наиболее жестоким сподвижникам расстрел, остальным различные сроки заключения.

Таков был конец атамана Семенова.



Реактивный МИГ-15 на одно колесо шасси.

Этот самолет уже ждали в войсках. О его испытаниях и прекрасных летных характеристиках слухи ходили давно. На вооружении ВВС поступили первые реактивные МИГ-3 и ЯК-15, но эти истребители, хотя и превосходили обычные винтовые с поршневыми двигателями, мало от них отличались, особенно ЯК-15, который был, по сути, тем же ЯК-7, только с реактивным двигателем.
Всем летчикам было ясно, что эти самолеты всего лишь переходные модели, которые взяты на вооружение не столько для их боевого применения, сколько для перехода на реактивные машины нового поколения, чтобы летчики смогли адаптировались к истребительной авиации качественно иного типа.
Качественно новый реактивный истребитель был создан в КБ. Микояна и получил индекс МИГ – 15.

Пришло время принять окончательное решение брать новый истребитель на вооружение или пока еще нет. Для этого была создана государственная комиссия, в состав которой вошли главный конструктор, инженеры производства, представители военно-промышленного руководства и конечно военные из числа высшего командования ВВС.

Летные испытания поручили провести Герою Советского Союза, летчику истребителю генералу майору Кондрату Емельяну Филаретовичу.

Выбор был не случайным. Емельян Филаретович был одним из немногих летчиков истребителей, занимавших высокие руководящие посты в ВВС, генералов, которые имели огромный опыт  не только руководства, но и личного участия в боевых действиях истребительной авиации, на счету которых был не один десяток лично сбитых ими вражеских самолетов, которые летали практически на всех истребителях предвоенного и военного периода.

Емельян Филаретович, кроме этого, успел полетать и на первых реактивных, и новый МИГ-15 облетал перед его приемкой на вооружение.

                ***
- Машина была хороша, вспоминает Емельян Филаретович, удивляла своим необычным силуэтом, была просто красивой. Особенно восхищали ее столь не привычные для того времени скошенные назад крылья, плавный, весь, от носовой до хвостовой части фюзеляж, поднятое на киль хвостовое оперение, она была скоростной и в то же время достаточно легко управляемой.

Этот день летных испытаний порадовал хорошей ясной погодой. Все было, как обычно, механики подготовили самолет, доложили о готовности машины к полету. Я взобрался в кабину. Непривычным было отсутствие за спиной парашюта. Пристегнулся ремнями к спинке сидения.

Это было тогда совершенно новым в конструкции – устройство для катапультирования. Сейчас-то все, даже не летчики знают, что это такое, а тогда, представь себе, лететь без парашюта на новой машине, зная, что в случае аварии нужно дернуть за рычаг и заряд пороха выбросит тебя из машины вместе с креслом и только потом автоматически раскроется парашют, упакованный в этом кресле. Понятно, что опыта катапультирования у меня не было никакого и получать его совсем не хотелось.

Программа полета в этот день была не сложной. Набор высоты, полет по маршруту, несколько не сложных фигур пилотажа, возвращение на аэродром, посадка.

По радио получил команду на взлет. Разгон, отрыв, взлет. Набираю высоту, выполняю полетное задание, машина ведет себя превосходно, никаких нареканий. Завершаю полет, захожу на посадку, выпускаю шасси. На приборной доске вижу, что не выпустилось одно из колес.
Убираю шасси, ухожу на повторный круг, снова заход на посадку. Колесо шасси опять не вышло.
Сообщаю на землю о случившемся. Предлагают все повторить сначала, предварительно совершив развороты на виражах. Виражирую вправо, влево, снова выхожу на посадку. Колесо шасси не выпускается.

Земля после некоторой паузы, видимо консультировались с конструктором и инженерами, дает команду уйти в безопасную зону и катапультироваться.
Отвечаю руководителю полетом, что есть еще немного топлива, сделаю еще одну попытку «вытряхнуть» колесо шасси. Получаю категорический приказ председателя государственной комиссии немедленно покинуть самолет.

Что оставалось делать? Выключаю радио, захожу на посадку. Решил сажать самолет на одно колесо.

Риск, конечно огромный. Необходимо после касания земли слегка наклонить самолет в сторону выпущенного колеса и удерживать его в таком положении как можно дольше. Технически это сделать не сложно, но опасность в том, что можно переборщить с наклоном и зацепить краем крыла посадочную полосу. Тогда самолет резко развернет и перекинет на «спину», а это, скорее всего конец.
Если же крыло удержать над полосой, самолет покатится как велосипед на одном переднем и заднем колесах. Так можно погасить скорость и если самолет, в конце концов, завалится на это или противоположное крыло, его всего лишь слегка развернет.

Все так и сделал.
 В общем, маневр оказался не таким уже и сложным. Машина прокатилась по полосе несколько дальше, чем обычно, поскольку не тормозил, почти остановилась и легла на крыло, развернувшись на пол оборота.

Разбор полетов был не продолжительным. Вышел к трибуне, рассказал, как проходил полет, какие замечания, рассказал, как садился на одно колесо.

- Товарищ генерал, доложите, почему Вы не выполнили мой приказ о катапультировании, не покинули самолет? В голосе председателя государственной комиссии слышались стальные нотки.

- Товарищ генерал полковник, если бы я выполнил Ваш приказ, самолет был бы уничтожен и его прием на вооружение был бы отсрочен на неопределенно долгое время. А машина отличная. Она нужна в войсках и чем скорее поступит на вооружение, тем лучше.
 Что касается шасси – инженерно-конструкторский коллектив исследует причину и устранит ее в кратчайшие сроки. Техника есть техника – это не причина для остановки работы комиссии по приемке самолета. Да, я рисковал, но не факт, что остался бы жив, воспользовавшись катапультированием. Этот механизм действительно еще мало изучен и обкатан. А так и я жив и машина цела.
Генерал-полковник вышел к трибуне, обнял меня, снял с руки свои золотые часы и надел их мне на руку. Спасибо Емельян Филаретович.

                ***

Дедушка «Женя» откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, сидел так минуту другую, видимо вспоминал те события, прокручивая в сознании какие-то эпизоды, открыл глаза, посмотрел на меня.
- А знаешь, почему я принял такое решение, в общем-то без колебания?
- Почему, Емельян Филаретович?
- Я в 38-м И-16 так сажал под Хабаровском. Тоже одно колесо шасси не вышло. Скорость, конечно поменьше на посадке была, но сам самолет был в управлении, пожалуй, посложнее. Я его тогда вот также до последнего с наклоном крыла держал и точно также он, погасив скорость, лег на крыло и слегка развернулся.

Емельян Филаретович взял в руки пульт, включил  телевизор. Передавали новости.

- Я тебе после новостей еще одну историю расскажу.

***.
В 2011 году Ниле Павловне Кондрат – супруге и верной подруге Емельяна Филоретовича, исполнилось 93 года. В кругу родных и близких друзей мы отмечали этот замечательный праздник и поздравляли нашу любимую Нилусю, а я преподнёс ей еще и свое поздравительное стихотворение. К сожалению, этот день рождения оказался в ее жизни последним.


Ниле Павловне Кондрат с 93-летием.

Проходит время, заживают раны
Той самой разрушительной войны.
Уходят с каждым годом ветераны
А с ними часть Души теряем мы.

Кто воевал,
     И те, кто ждал -
                Стараясь
    Надеждою поддерживать себя,
С работой в одиночестве справляясь,
  Своих мужей и сыновей любя.

Детей растили,
   Приближать победу
      Своей любовью верой и трудом
             Стремились.

Лихолетья беды
        Перенесли,
            Спасли наш отчий дом –

   Им всем поклон  земной и уваженье!

И пусть ты не участница сраженья,
Но как супруге, спутнице героя,
К тебе любовь и уваженье ВТРОЕ!

Родная Нила Павловна, «Нилуся»,
Ты нам теперь и мама и бабуся,
В свои сегодня девяносто три,
Печальную слезу с лица утри,
Порадуйся как прежде жизни этой,
Как песне до конца еще не спетой.

Как здорово,  что есть на свете ты,
Что с нами отмечаешь дни рожденья!

Прими от нас подарки и цветы.

                Тебе

        С Любовью
                Наши
                ПОЗДРАВЛЕНЬЯ!

       Киев. 11 ноября 2011г.