7
Лида сдала оставшиеся экзамены летней сессии и у неё начались каникулы. Она проводила их дома вместе с матерью, помогая ей во всех домашних делах - готовила, убирала дом, трудилась в огороде. Лето – пора заготовок на зиму и Лида с упорством осваивала эту часть домоводства под руководством Антонины.
- Давай доченька, учись, всё это тебе в жизни пригодится, - приговаривала мать, когда они сообща перемывали банки, шинковали овощи или заливали рассолом огурцы, - рано или поздно ты выйдешь замуж и вот тут-то и вспомнишь мои уроки, – улыбаясь, добавляла она.
Александр жил у Веры, но частенько заезжал к Тоне с дочкой. Поначалу супруги пришли к обоюдному соглашению о разводе и подали заявление в ЗАГС, но в день, когда им необходимо было туда явиться, Александр не приехал за Тоней, как договаривались. И на следующий день он тоже не появился, и ещё дня три спустя, а потом вдруг заскочил вечером, чтобы передать Тоне деньги.
- А что же с разводом? – напомнила ему жена. – Ты не приехал, как договаривались, а без тебя я туда не пошла, - пыталась она объясниться.
- Я был в командировке несколько дней, не успел тебя предупредить… - быстро сказал Александр, явно уходя от темы. - Кстати, я договорился с установкой телефона, в следующем месяце к вам приедут телефонисты, посмотрят, что к чему, потом протянут кабель, ну, в общем… в голову особо ничего не бери, просто покажешь им потом, где установить телефон и всё, остальное сделают они сами, - быстро проговорил муж, явно волнуясь, - когда Лидушка будет в городе, она сможет тебе звонить, глядишь, меньше всяких переживаний будет, - он оглянулся вокруг, - а где она, не вижу что-то…
- В кино пошла с подружками, - ответила Тоня, расстроив Александра тем, что не встретился с дочерью.
Знали бы родители, что за подружки сопровождают сейчас их Лидочку, то ещё не так бы расстроились, причём оба, а неведение спасло их от неминуемого стресса.
Через несколько дней он вновь приехал и привёз коробку с телефонным аппаратом. На этот раз дочь была дома, но по-прежнему вела себя с ним холодно и отстранённо. Александр достал из машины и протянул ей пакет с гостинцами, но Лида даже не посмотрела на них и ушла подальше в сад, чтобы не общаться с отцом. Он так и остался стоять в растерянности, провожая дочь взглядом.
- Она привыкнет, - тихо сказала ему Тоня, - пройдёт немного времени и привыкнет, не переживай.
- Боюсь, что нет, - покачал головой отец и подал пакет жене.
- Спасибо, - сказала она, заглянув внутрь и заметив там обожаемые ею конфеты «Птичье молоко».
Лида их никогда не любила, она была довольно избирательна в выборе сладостей, значит, они были привезены исключительно ради Антонины. Такая забота заставила её улыбнуться и задуматься о странностях поведения мужа.
- Нам вновь необходимо подавать заявление в ЗАГС, да? – спросила она, немного смутив Александра своей прямотой. – Ну… раз мы пропустили назначенную дату…
- Не знаю, - он пожал плечами и добавил неуверенно, - наверное… - и, видя, что Тоня пытливо смотрит на него, махнул рукой, - потом узнаю, мне сейчас не до этого – конец уборочной, техника ломается, приходится до полуночи в гараже задерживаться, а то и до утра.
Антонина с тоской и тревогой посмотрела на мужчину, которого когда-то любила больше жизни, да и сейчас её сердце временами надрывно рыдало, тоскуя по нему. Она заметила, что Саша похудел и осунулся и хотя было понятно, что он вымотан работой, всё же её разум самонадеянно склонялся к тому, что причиной его измученного вида явилась разлука с ней и Лидочкой.
Вечером за ужином она поделилась своими мыслями с дочерью. Лида, слушая её, перестала жевать и молча ковырялась вилкой у себя в тарелке.
- Не надо было убегать к этой… - наконец произнесла она, не в силах назвать имя любовницы отца, но в её словах уже не сквозила ненависть или злоба, как было в первые дни после ухода его из семьи.
С тех пор Лида не избегала встреч с отцом и даже начала общаться, отвечая на вопросы, которые касались учёбы, летнего отдыха или здоровья матери.
Он предложил ей съездить куда-нибудь, обещая разузнать насчёт профсоюзной путёвки, но Лида наотрез отказалась, не желая оставлять мать одну. Правда, это было верно лишь отчасти, другая сторона истины крылась в том, что девушка не желала надолго расставаться с Васей.
Она чувствовала себя словно шагающей по облакам, когда думала о нём, и лишь одна мысль беспокоила её – как рассказать всё матери. Они с Василием встречались по выходным или среди недели вечерами после его работы. Ходили в кино или на пруд купаться, иногда гуляли в парке, и Лида всё больше и больше проникалась симпатией к этому парню.
Он казался совсем взрослым, потому что был старше её на пять лет, сразу после школы отслужил в армии и сейчас работал на местной ферме. Звёзд с неба не хватал, по поводу карьеры не заморачивался, откровенно считая дальнейшую учёбу ненужной тратой времени. «Я без диплома гораздо больше заработаю, чем вы с этими корочками», - говорил всем, кто учится в вузах или техникумах. Но Лиде он нравился.
Многие её подруги по институту с самого начала учёбы встречались с парнями и трещали без умолку о своих ухажёрах, свиданиях и поцелуях в кино на последнем ряду. Естественно, восемнадцатилетняя Лидочка тоже мечтала кому-нибудь понравиться и хотела взаимности чувств. Поэтому, когда Василий нарисовался в жизни девушки, её сердце было открыто для новых, доселе неизведанных эмоций. И они не заставили себя ждать!
Василий всё время стремился увидеться с ней и соглашался на всё, о чём она его просила. Встретиться где-то подальше от дома, чтобы никто не видел – пожалуйста, в кино – когда она пожелает, достать кувшинку из озера – да сколько угодно! А недавно привёз ей настоящие горные эдельвейсы - что может быть романтичней! Им было хорошо вместе, а его внимание, забота, иногда неожиданные подарочки сделали своё дело, позволив возникшей симпатии между ними перерасти к концу лета в ослепляющую и пылкую влюблённость.
Как-то прощаясь у калитки в темноте улицы, Василий привлёк девушку к себе и, не почувствовав сопротивления, припал к её губам робким, едва ощутимым поцелуем, который по молчаливому обоюдному согласию постепенно превратился в страстный, обжигающий сознание и парализующий волю.
Лида трепетала в его объятиях, именно в этот момент поняв, что безумно влюбилась. Когда они отпрянули друг от друга, она, не смея взглянуть в лицо парню, повернулась, чтобы скрыться за железными воротами и там уже прийти в себя.
- Ты куда? – тихо спросил её Василий и удержал, нежно ухватив за руку.
- Домой, - почти шёпотом проронила Лида, сгорая от стыда и замирая от полученного наслаждения.
- Подожди ещё немного, ну хоть чуть-чуть, - попросил парень и прижал дрожащую девушку к себе, достаточно хорошо распознав язык тела, говорящего ему, что эта девушка – его девушка.
- Нет я пойду, - решительно освободилась она из его объятий и взялась за ручку, открывающую калитку.
- Завтра увидимся? – он вновь поймал её руку.
- Да, - быстро сказала она и птицей упорхнула за высокий барьер, оставив парня грустить в одиночестве.
В дом Лида вошла с пылающими щеками и широкой улыбкой, которая никак не желала исчезать. Мышцы лица сейчас не повиновались ей, выдавая истинное настроение влюблённой девушки.
- Ты чего такая… взбудораженная? – встревоженно спросила Антонина, поджидавшая её, сидя за столом и читая свежий номер журнала, который выписывала уже много лет.
- Нет, я как всегда, - с заминкой произнесла Лида, боясь, что мать по её лицу догадается, что она только что рассталась с парнем у калитки, да не просто с парнем, а именно с Василием, который Тоне совсем не нравился.
«Она же его совсем не знает, - подумала Лида, - мама против его семьи, а если познакомится с Васей, она изменит своё мнение», - обрадовалась девушка, решив поговорить с матерью, потому что тянуть дальше было уже совсем глупо. Рано или поздно кто-нибудь из соседей или знакомых, увидев их вместе, расскажет об этом Тоне, и тогда она непременно обидится на дочь за то, что она скрывала так долго от неё эти отношения.
- Мама, - начала она, когда они попили чай и Тоня, зевая, смотрела какой-то скучный фильм по телевизору, - я тебе должна что-то сказать.
- Да, милая, слушаю тебя, - Тоня с удовольствием оторвалась от неинтересного кино.
- Дело в том, что я… - Лида замялась, не зная, с чего начать.
Она замолчала, присела на диван рядом с матерью и нервно сжала ладони в один кулак, поднеся его к губам.
- Да в чём дело? – Тоня тревожно заглянула в глаза дочери, обхватив руками её лицо. – Ты меня пугаешь, доченька! Что-то случилось?
- Нет, нет, мама, нет! Всё нормально, только… я кое с кем встречаюсь, - Лида опустила голову и щёки её тут же зарделись ярким румянцем.
- Милая! – Тоня обняла дочь и прижала её к себе. - Родная моя, какая же ты уже взрослая, когда же ты успела вырасти, - она заплакала, что в последнее время случалось очень часто, - я так много пропустила из нашей с тобой жизни…
Вздохнув, она быстро вытерла слёзы и воодушевлённо посмотрела на дочь.
- Ты же меня познакомишь с ним, не так ли? – засуетилась она. – Он кто-то из местных или городской, - вопросы посыпались, как горох из миски, - с вашего института… или с другого? А может, он уже работает? – Тоня от волнения не находила себе места. – Я надеюсь, у него нормальная семья… Хотя, что там семья, вон у нас теперь тоже так себе семья… совсем непонятная, - и она махнула рукой, уставившись вопросительно на Лиду.
- Мама, ты его знаешь, - начала дочь признание, - ну… как знаешь – можно сказать заочно, помнишь, мы говорили о парне, что подвёз меня в дождь из города на мотоцикле?
- Что-о-о? – голос Тони из ласкового сразу же превратился в холодный и колючий и слова посыпались, как градины. – Мы же говорили, что у него за семья, ты не помнишь?
- Помню, мама, но речь же не о семье, а об одном Василии, - Лида не знала, как убедить мать поверить ей, что она полюбила первый раз в жизни и её возлюбленный – очень хороший, да он просто замечательный!
- Лида, от осинки не родятся апельсинки, эта народная мудрость работает, поверь мне! - Тоня соскочила с дивана с необычайной для неё резвостью и заходила по комнате. – Ты меня просто поражаешь… Как же можно было не услышать меня, я же говорила тебе об этой семье.
- Мама, когда ты узнаешь его получше, ты поймёшь, что ошибаешься, - чуть не плакала Лида, защищая своего избранника.
- Всё, дочь, я не хочу об этом даже разговаривать, - она сделала предупреждающий жест рукой, - в общем так: пока всё не зашло, не дай Бог, не туда, куда надо, ты прекратишь встречаться с ним, ты меня поняла?
Лида смотрела на неё широко раскрытыми глазами, из которых были готовы пролиться наружу слёзы досады, бессилия и слабости. Как убедить мать поверить ей? Она же не знает, какой он хороший, её Вася! Он добрый, заботливый, внимательный…
Мать и дочь провели следующий день, практически не разговаривая. Тоня вторую ночь не спала, ворочаясь в постели и думая, как уговорить дочь забыть про этого парня. Она решила, что ещё раз поговорит с Лидой, пытаясь спокойно и доходчиво объяснить ей неразумность такого союза.
В соседней комнате также поскрипывала время от времени кровать, сообщая о бессоннице Лидочки, находящейся в подобных раздумьях.
- Лида, послушай, - начала Тоня за завтраком, ты – наша единственная дочь, мы с отцом всегда старались дать тебе всё самое лучшее и ты ни в чём никогда не знала отказа.
- Да, мамочка, я это знаю, - Лида была грустной и выглядела уставшей и измученной.
Молодость молодостью, а бессонные ночи никого не красят, это факт!
- Посмотри на наши условия, - Тоня обвела рукой комнату, - ты живёшь, как принцесса, у тебя есть всё, о чём многие девочки даже не мечтают! – она помолчала, глядя на дочь и понимая, что вряд ли её слова убедительны, но решила продолжить. – Ты видела их домишко, разве ж это можно сравнить? Да у нас курятник лучше выглядит, не так ли?
- Мамочка, но я не собираюсь никуда от тебя уходить, я буду всегда с тобой жить в нашем доме, - улыбнулась Лидочка, обрадовавшись, что проблема, заключающаяся только в этом, легко решается.
- Ну уж нет, ни за что, мне такого зятя здесь не надо, и родственников этих я тоже не желаю видеть в своём доме! - вдруг категорично заявила Антонина. - Набегут тут, как саранча на хлебное поле, и глазом моргнуть не успеешь, как и наш дом превратится в такой же сарай.
Лида смотрела на мать и не понимала, как она может так говорить. Причём здесь их условия жизни и почему родня Василия будет претендовать на дом Лиды и её родителей, вернее, теперь их с матерью дом.
Она ещё долго пыталась уверить маму в том, что у Василия масса достоинств и добрые намерения, но Тоня не желала слушать о ненавистном ей пареньке. К тому же теперь Лиде стало проблематично уходить из дома, потому что Антонина резюмировала разговор с дочерью категоричным, но отнюдь не оригинальным ультиматумом:
- Или он, или я, так и знай!
Ни грусть, ни слёзы дочери не могли растопить сердечный лёд матери. Такое, пожалуй, случилось впервые за всю Лидочкину жизнь. Обычно мать с отцом вообще забывали слово «нет», когда смотрели в милое дочкино личико, а в этом случае мать предпочла отвернуться и замолчать, нежели внимать разумным доводам дочери или своего разума. Да ещё и отца подключила к процессу прочищения Лидиных мозгов.
Александр очень боялся вновь разрушить тот хрупкий мосточек, появившийся в отношениях с дочерью, когда Тоня настояла на том, чтобы он вмешался в отношения Лиды с Василием и убедил её забыть этого парня, но всё же рискнул поговорить.
- Это мне ТЫ говоришь?! - с нажимом спросила Лида, лишь услышав его первые фразы. - Ну-ну, очень интересно! А что же ты не забыл ту женщину, а даже ушёл к ней, бросив нас с мамой? – насмешливо спросила она.
- А ты думаешь, мне сейчас хорошо? – вдруг выкрикнул отец. – Да я может ни одной минутки не почувствовал того счастья, что призрачным миражом мерцало когда-то передо мной!
Лида задохнулась от волнения и радости.
- Папа! Ну зачем же ты тогда не вернулся до сих пор?
- Что ты говоришь, дочь, - тихо сказал он, жалея уже о своём выпаде, - разве ж это нормально - ушёл, пришёл… это же не детские забавы, мы уже взрослые, чтобы так играться в семью.
- А почему тогда не разводишься с мамой? - Лида лукаво посмотрела на отца.
- Вот я тебе и говорю, - вернул он направление мысли к её ситуации, - не делай ошибок, чтобы потом не мучиться над их исправлением, доченька!
Она кинулась к нему и обняла, растрогав отца до слёз.
- Папа, ну вы же не знаете Васю, он ведь хороший, - горячо заговорила она, не понимая, почему папа с мамой не видят очевидного.
- Не знаю, дочь, но я склонен верить матери в этом вопросе, - ласково проговорил он, больше всего боясь лишиться вернувшегося доверия дочери, которое было сейчас сродни батуту из паутинки – оттолкнёшься посильнее и рискуешь просто упасть на землю.