Сказал или не сказал? Подумал или все-таки сказал вслух? Вот мучение!
– Глаша! Я сказал что-нибудь сейчас?
Глафира Алексеевна только молча посмотрела, приподняв бровь. Веретенце стукнуло о скамью, разбудив кота. Зверюга дернул лапой и снова закрыл глаза. Сытая сволочь.
– А того дня?
Та же бровь, только с поворотом головы.
Пригожа Глафира Алексеевна и нарядна, глаз не отвести. Но умна ли? Да много ли ума нужно, понять – говорил муж или молчал? Тут и голубица сообразит, разве перепутает давеча и ныне. Значит, ничего…
Вот и я считаю, что ничего! Так, пригрезилось. Вроде солипсизма со мной случилось: что мерещится, то и есть на свете. И наоборот справедливо. И вдоль и поперек – то же самое.
Будто бы я некий демиург и все-все вокруг меня – от меня. Стало быть, себя я тоже создал, раз я часть всего. Ведь, определенно, часть, коли мне от снега холодно, а от зноя жарко. Котяра, например, явственно меня различает и признает за настоящего. Стоит пойти к печи, так уже орет, что оголодал. Куда только в него лезет…
Нужно больше бобовых кушать, они полезны. И капусту, обязательно капусту простой закваски! Витаминов в ней, что на собаке блох.
– Глаша, есть у нас кислая капуста? Нет? А чего нету-то? Кадка же была?! Вот и докувыркались… Оказывается, я съел! Да когда же? Нет, ты мне скажи! Как бы это я, по-твоему, квашенину потребил без детекции?
Что со мной? Не помню, хоть коли, когда съел капусту. Помню же бочонок и как солили, а как ел из него не помню. Он ведерный, в присест не одолеть, не за раз…
Все же верно – я демиург.