На ветку рябины невысоко над землёй, рядом с лавкой, где я сидел, опустилась галка. «Какая маленькая, - подумал я. - Меньше своих подружек. Успеет ли выровняться до холодов? Впрочем, что ей холода? Корму теперь везде хватает».
Галка повертелась, подняла тонкую изящную лапку с маленькими коготками и грациозно почесала ею клюв.
Мимо прямо под деревом проходил человек. Галка не обратила на него никакого внимания. Понимала, что он её не достанет, и ни она ему, ни он ей совершенно не нужны.
Я достал из сумки батон хлеба, разломил на маленькие кусочки и бросил рядом с лавкой. Галка и тогда не сразу сорвалась вниз. Или она была сыта, или ей по её маленькому росту много было не нужно, только она посидела секунды две-три и только потом изволила опуститься рядом с крошками. Такую необычную сдержанность, такое терпение, а, может быть, равнодушие проявила она, что я удивился. Наверное, было то и другое, но было и третье: то, что рядом не было соперниц. Иначе от её благоразумия не осталось бы и следа.