СОЗЕРЦАНИЕ МАХАКАЛЫ
Махакала, «Великий Чёрный» – это один из широко почитаемых обликов царя смерти. Созерцание Царя Смерти является созерцанием судьи, взвешивающего наши благие и дурные дела. Он является стражем небесных врат, отворяющим их тем, у кого на весах сердца перевесили благие деяния и указывающим путь исправления тем, у кого на весах сердца перевесили дурные дела.
Чёрный цвет тела Махакалы выражает пустоту ума, позволяющую помнить все события и поступки людей. Часто Махакалу изображают в «квадратной» позе – в полуприседе, с широко разведенными ногами, с согнутыми в локтях под прямым углом руках, поднятыми вверх и подпирающими небо по бокам от головы. Голова у Махакалы большая, лицо по форме близко к квадрату, рот раскрыт и в нём видны страшные клыки. Голова Махакалы и его тело украшены костями, из костей также сложен его судейский трон.
Квадрат – символ устойчивости. Нет ничего, что делало бы сознание более устойчивым, чем правильное различение добра и зла. Страшные клыки во рту Махакалы способны разгрызть путы привязанности к телу и имени. Украшения и трон из костей выражают то, что мудрость отречения от пороков приводит к накоплению и сохранению жизненной силы в её изначальной обители – костном мозге.
Коренастый и широкоплечий, с широко раскрытыми глазами на большом квадратном лице, Шломо сильно выделялся среди других моих подопечных. Его покрытое сплошным волосяным покровом тело было крепким и хорошо слаженным. Он необыкновенно походил на Махакалу, в особенности, когда улыбался, широко раскрывая рот.
Шломо регулярно работал добровольцем на оптовом рынке, помогая продавцам, жертвующим часть своих продуктов для нуждающихся. С рынка он привозил в свой городок полную машину овощей и фруктов, снабжая ими приют для престарелых. В некоторых случаях он даже привозил продукты больным на дом, как, например, старой слепой женщине, живущей на одном из верхних этажей в доме без лифта и редко спускающейся на улицу. Шломо был уникально силён и вынослив даже для здорового человека. Друзья называли его гориллой. Удивительно, но этот похожий на скалу человек был инвалидом. В результате тяжёлой травмы, перенесенной ещё в юности, его руки сильно тряслись и при бритье он много раз резал кожу, а ограниченность в подвижности позвоночника и локтевых суствов не позволяла ему нормально вымыть верхнюю часть спины и ноги ниже коленей. Всю взрослую жизнь его сопровождали тяжёлые, изматывающие боли. Инвалидность давала Шломо право находиться на социальном обеспечении, но юношей он отказался от льгот, решив, что хочет жить как здоровый человек и работал строителем, сантехником, завхозом. Он увлекался спортом – играл за футбольную сборную города, занимался штангой и борьбой. В какой-то момент он решил прекратить принимать сильные обезболивающие препараты, почувствовав, что зависимость от них делает его сонливым и апатичным. Интенсивность внутренней боли была настолько велика, что сделала его практически нечувствительным к внешней боли. В качестве примера изменения своей телесной чувствительности Шломо рассказал мне, что когда во время работы на стройке он наступил на гвоздь, прошедший через подошву ботинка и стопу насквозь, он просто промыл рану, перевязал её и продолжил работать. Только в возрасте семидесяти пяти лет Шломо решился принимать помощь другого человека при купании и бритье, и так он стал моим подопечным.
Моральная сила Шломо выражалась в его терпении и дружелюбии по отношению к другим людям. Он имел также и явные недостатки, однако меня поражала лёгкость, с которой он мог отказываться от многих из них. Он закипал, рассуждая о политике, но стоило мне сказать одну-две протрезвляющие фразы, как он успокаивался. Ту же готовность к отступлению и успокоению я наблюдал в нём, когда он пытался начать разговор о деньгах или отпускать пошлые шутки. При этом Шломо не был чувствителен к восторгу небесных миров, твёрдо веря в земные счастье и процветание.
После смертельно опасной травмы, ум моего подопечного остановился в воротах Махакалы. Он вернулся в земную жизнь не полностью, сохранив частичную осведомлённость о мире Царя Смерти, но не имея ещё осведомлённости о небесных мирах, лежащих за этими воротами. Этим объясняются как высокая нравственная чувствительность Шломо, принесенная им из мира Махакалы в земной мир, так и не кончающаяся боль привязанности к миру чувств.