День был таким, какие в средней полосе России бывают редко. Было тепло, но не жарко, свежо, но сухо и не ветрено, солнце ласково припекало, а не палило. Ветерок был слабенький и ласково обдувал мне лицо, когда моё кресло вынесли на террасу. С тех пор, как болезнь лишила меня возможности свободно двигаться, я часто сижу у окна или на террасе да наблюдаю за тем, что происходит вокруг. Смотрю на возню птиц в листве, беготню мышей, наблюдаю за тем, как крот роет свою норку и как ужи сплетаются в немыслимые узлы по весне на первом солнце, как, топая и сопя, прохаживается ёж, или как кошка ловит мышь или от озорства придавливает лягушку. Я вмешиваюсь лишь тогда, когда она пытается схватить птичку. Птичек у нас много, особенно люблю зябликов, что «рюмят» к дождю и никогда не ошибаются. Остальные часто подают сигналы зря. Иногда петухи в ближайшей деревне голосят не по утрам, а среди дня. Это к дождю, но не всегда дождь после этого бывает. Так же и с ласточками да стрижами. Они низко летают, а дождя нет…
На этот раз в поле моего зрения попал двор соседей. Я знал, что это дача старого профессора, которого уже давно не было видно, и, обычно, дача, пустует. Изредка туда заезжал его непутёвый сын, платил сторожу-таджику за то, чтобы тот косил у них траву или делал что-нибудь ещё, после чего вскоре приезжал снова, уже с компанией таких же, как он, балбесов, и у них начиналась грандиозная пьянка. Запах шашлыка плыл по окрестностям, гремела музыка, поминутно раздавался хохот, пьяные возгласы, нестройное пение и женский визг почти до самого рассвета. Девицы, постоянные и новые, приезжали каждый раз, и некоторых из них я даже запомнил.
Поскольку таджик не был приглашён наводить порядок на соседнем участке, визит беспокойного соседа с компанией не намечался, тем более, майские праздники были позади, и очередная пьянка только что отгремела. День был будний, на дачах никого не было. Разве что, кое-где уже заселились на лето пенсионеры. Было очень тихо. Я неподвижно полулежал в кресле и смотрел на кошку, пытавшуюся поймать какую-то птичку. И вот, собрался уже крикнуть страшным голосом, но птичка вспорхнула прямо из-под замахнувшейся на неё кошачьей лапы. Кошка не удержалась и плюхнулась с дерева, в последний момент успев встать на лапы. Это меня изрядно развлекло. И день чудесный, и «фильм» показали. Я уже собрался, было, посмотреть какой-нибудь фильм по-настоящему и потянулся, было, к планшету, как вдруг рука моя замерла на половине движения, и я осторожно вернул её на место, чтоб ненароком не зашуметь и этим не привлечь к себе внимание.
Из-под ворот забора профессорской дачи показалась рыжая, кудрявая голова, а потом и вся девушка. Она втащила за собой небольшой рюкзак и, крадучись, воровато озираясь, пошла по соседнему участку. Меня она, конечно, не заметила, я же видел её, как на ладони. Я её хорошо запомнил. Она бывала здесь на регулярных пьянках, но в этот раз, неожиданно приехала одна, и мне стало ясно, что она появилась здесь без спросу. Было понятно то, что ей захотелось провести день на природе, но в безопасности. В городских парках за каждым кустом может притаиться маньяк, да и в подмосковных лесах тоже. Собаки могут напасть, например. Своей дачи у девицы, похоже, не было, а если и была, то там «огород и родственники», что нам «не в кайф». Вот она и решила воспользоваться для этого пустующей в это время, дачей знакомых. Это меня позабавило, и я принялся наблюдать за ней.
Девица или, скорее, молодая женщина, впрочем, без разницы, обошла дом, стала заглядывать в его окна, шарить по притолоке двери, наличникам окон, под крыльцом и по прочим местам, где обычно, хозяева сельских домов и дач прячут запасные ключи, надеясь отыскать ключ от дома. Никакого ключа нигде не было. Это её, правда, не очень огорчило, и она села на ступеньки, достала пачку сигарет, зажигалку и с наслаждением закурила. До меня долетел сладковатый запах дыма. Она сидела, задумчиво курила и наслаждалась тёплым весенним днём за городом. Я смотрел на это бесплатное шоу, не отрываясь. Это стало для меня – своеобразным арт-объектом, видео-инсталляцией. В нулевых, на биеннале современного искусства было много такого типа инсталляций - когда сюжета нет, а оторваться невозможно. Хочется смотреть ещё и ещё, потому что женщина эта - красивая, походка у неё грациозная, тело сильное и гибкое… Я смотрел на неё, как смотрят на огонь или водопад. Сначала она встала со ступенек и немного попинала стройной ножкой в кроссовке валяющийся на молодой травке, мяч. Потом уселась в пластмассовое кресло-качалку, забытое на дорожке, в саду. Скрип его о гравий долетел до моих ушей. Она сбросила кроссовки и поболтала ногами, затем поставила на колени рюкзак и принялась в нём копаться. Достала яблоко и вгрызлась в него. Затем она какое-то время качалась в своём кресле, жуя яблоко и глядя пустыми глазами в пространство. Прошёл час. Доев ещё одно яблоко, она достала сигареты, щёлкнула зажигалкой и с тем же наслаждением, прищурившись от дыма, снова закурила. Потом встала и прогулялась по саду босяком несколько раз туда-сюда, потягиваясь, высоко подняв руки и выпятив рёбра. Молодая женщина расхаживала среди разноцветных кустов и деревьев, грациозно, по-кошачьи выгибая спину и покачивая бёдрами, под ярко-голубой материей коротких джинсов с вышивкой и стразами. Её рыжеволосая голова в мелких кудряшках то тут, то там виднелась среди цветущих деревьев. Красотка прошлась по саду, поглядывая на соседние участки, не смотрит ли кто. Убедившись в том, что вокруг безлюдье, она встряхнула волосами и потянулась с громким возгласом: «О-о-ох!» Разноцветные деревья и кустарники образовывали несказанно красивое зрелище, и мне захотелось написать стихи об этих деревьях с розовыми цветами, о красивой женщине, разгуливающей среди цветов. Вот это бы получились стихи! Чувственные, лирические…
Потом красивая женщина присела на ступеньки крыльца и какое-то время там сидела, вытянув ноги. Прошло ещё полтора часа, и она вытащила из рюкзака бутылку пива и пухлый пакет. Открыв его, она что-то съела и вытерла губы салфеткой, потом с планшетом и небольшим пакетиком с орешками села в кресло-качалку и принялась покачиваться, закидывая в рот орешки и потягивая пивко. Мерно поскрипывал гравий под её креслом. В её ушах качались разноцветные эмалевые кольца серёг. Иногда она вставала и шла в дальний угол сада, где находился нужник. Я каждый раз провожал её взглядом. Потом раздавался из того угла сада звук рукомойника, и красотка снова садилась в кресло, где сидела с ногами и уткнувшись в планшет, пользуясь свободным днём, который проводила на природе, с толком и расстановкой. А мне было интересно смотреть на женщину, которая не знает о том, что за ней кто-то наблюдает. Однажды я наблюдал за тем, как человек, не знающий о том, что его видят, глубокомысленно ковырял в носу, а свои козявки обтирал о ножки стола. Эта же ничего неприличного пока что не делала, но вдруг…
Она внезапно стянула через голову кургузый топик, отбросила назад рыжие кудри, и я впервые за много лет увидел полностью обнажённые женские груди. Это было, как вспышка молнии в голове. Так, что из глаз, словно бы, посыпались искры. Во рту стало сухо. В голове пульсировало. Сердце моё стало, по ощущениям, раздувшимся, «как вымя» (как в песне Алексея Паперного), до огромных размеров, и заколотилось при виде этих больших белых полушарий с торчащими сосками. Мне даже показалось, что я сейчас умру, так как ещё и вся моя кровь бросилась мне в голову и лицо. Всё вокруг меня закружилось, и терраса, и деревья, и эта полуголая нимфа. Она взяла свои груди в руки, приподняла их, прижала, какое-то время массировала, мяла и поигрывала ими, как игрушками для релаксации, так называемыми, «анти-стресс». Наконец, она выпустила груди из рук и открыла следующую бутылку пива. Далее всё продолжалось по тому же сценарию. Она всё так же сидела и водила пальцем по планшету вся уйдя в него, и, время от времени что-то с аппетитом ела, потягивая пивко, с тою только разницей, что была бесстыдно обнажена по пояс. Я всё смотрел и смотрел на неё с комком в горле, и пот стекал по вискам…
Прошло ещё около двух часов. Молодка встала со своего качающегося кресла и пошла к, увитой каким-то фиолетовым плющом, беседке, я смотрел на её голую спину, скрывающуюся за буйной растительностью. В беседке она уселась, продолжая пить пиво, жевать и пялиться в планшет. Из беседки был виден слабый свет экрана этого планшета. Полуобнажённую красотку было почти не видно. Со вздохом я сполз со своего кресла и потащился на кухню, где поставил чайник. Попив чай, с чем Бог послал, я снова дотащился до кресла и угнездил в нём своё несчастное тело. И вот, я лежал в кресле, накрывшись пледом, и ждал того момента, когда голая нимфа, наконец, выйдет из беседки, но нечаянно задремал.
Проснулся от звона рукомойника, так как девица вышла из беседки, снова сходила в нужник, помыла руки и, обтирая их о джинсовые бёдра, спокойно направилась к своему креслу, на котором лежал её сброшенный топ. Когда она шла, немного неуверенной походкой слегка выпившего человека, её груди слегка колыхались. Она снова выгнула спину, потянулась, руки её прошлись по грудям, снова поиграли ими, она снова, запрокинув голову, издала громкий вздох-возглас и стала деловито собираться. Сунула свой планшет в рюкзак, натянула топик, расчесала кудрявую гриву, поколдовала над лицом, глядя в зеркальце, и, закинув рюкзак за спину, направилась к калитке. Нехотя, со вздохом, она легла на землю и пролезла под воротами в собачий лаз, по которому проникала на этот участок. Последнее, что я увидел - это её стройная ножка и белый кроссовок на ней, мелькнувший в траве и пропавший под воротами. И всё. Тишина. Только её запах остался, хотя, это могла благоухать сирень. Но мне казалось то, что я до сих пор чувствую запах её волос, тела и духов.
Я с трудом поднялся с кресла и, цепляясь за всё, за что на террасе можно было уцепиться, потом - за перила крыльца, а затем - за стальную трубу, которую специально сделали для меня, пополз в пудр-клозет. Сидя на очке-троне с мягкой подложкой под спину, облегчаясь, закурил, что позволяю себе крайне редко из-за моей болезни, и надолго погрузился в раздумья.
Эта молодая, красивая рыжеволосая женщина в саду, была одним из самых ярких впечатлений за последнее время и настоящим подарком человеку, из которого по капле уходит жизнь…