4. «Как хороши… были розы».
23.07. – О розах – это она размышляла опять под навесом, что возле Сережиного дома.
Как только пришла туда – откуда-то сразу примчался Тузик, освобожденный ранее от гири, свободный и независимый, но готовый приласкаться и позволить почесать себе за ушком, глядя немигающими преданными глазами. Прикрикнула: - Отстань! – но не удержалась и потрепала за ухо, и погладила, и почесала белый пушистый мех, и заглянула в преданные глаза на фоне черных обводьев глаз и одного черного уха: - Красавец!
Но прежде чем о розах – о вчерашнем вечере, когда молодые стали уже сдаваться, стали размышлять предметно, намечают маршрут – непременно через Славянск, в том, самом коротком направлении – у них с работы в ту сторону все это время почти каждый день ездит туда парнишка с заказанными автозапчастями. Он и обещал сопровождение – знает наизусть все блокпосты, а они – его. Но все равно есть опасность – и от этого никуда не деться.
Уже все вместе размышляли, что надо заготовить ей из всякой всячины типа продуктов себе и «собакам», куда объединительно входит и кот Васька.
Соседка возвращается из Миргорода 27-го в воскресенье – и уже она будет не одна практически ни одного дня.
Ночью бабахали будь здоров, звонко и методично, но далеко. По телевизору все разговоры о боинге «три семерки» - вот тебе и счастливая цифра!
Итак, розы. Сколько их в этом году! И в городе, и у них на участке, но особенно - у Оли, уехавшей «в отпуск» невестки. Высокие, махровые, сочные, мелкие и крупные, всех цветов радуги, источающие тончайший аромат – и вовсе без него. А плетущиеся в этом году и вовсе вылезли на самый гребень бетонного забора – и живописно расположились там, алые и крупные, одна другой краше – и горделиво поглядывают оттуда и на каскады душистого табака разных цветов, шарами выплеснувшиеся прямо под ноги на главную дорожку. А также на лилии, хосты, георгины, майоры, календулу, мальвы и прочую яркую крупность и мелочь.
И странное дело – при взгляде на это великолепие и буйство цвета, как-то невольно вдруг припомнилось, что она, девочка послевоенного года рождения, лет до 16 считала, что когда идет война – то все краски исчезают – а вокруг только черный и белый цвет, вернее, их размытые оттенки – именно в этой серой гамме была хроника о войне, лучшие фильмы о войне, включая и замечательные по Константину Симонову «Живые и мертвые» и «Солдатами не рождаются», вышедшие в 60-х годах.
А позже им долго разъясняли теоретики будущих войн, что будет в таком же колорите и «ядерная зима», с длительным осыпанием ядерного пепла – а тут – такое разноцветье, как в праздник, и – война. Это неправильно, дико, чудовищно, это надо прекратить, надо собирать урожай, там, где он вообще есть, если был засеян, надо купаться в море, плести венки и шить «платья из ситца», они в жару так естественно «будут носиться» вместо чудовищных вдовьих траурных нарядов и платков женщин страны, такой цветущей и радостной в прошлом.
А вокруг были мирные звуки – уютно стрекотал бульдозер, сгребавший на отвалах шахты уголек, на обогатительной фабрике что-то иногда тягостно переворачивалось и бухало, заставляя вздрагивать в силу похожести со взрывами и артобстрелом - иногда погромыхивал состав с углем на автономной шахтной ветке, жужжали барабаны копра – такие привычные созидательные звуки, когда люди мирно работают, продолжают трудиться несмотря ни на что - и именно на таких людях держится мир. На людях, для которых чувство долга – это не пустой звук.
Хотя на шахтах бывает всякое. Вот и муж Валюшки Лебеденко, уже упоминавшейся на этих страницах великой труженице и терпеливице, погиб много лет назад не в забое, а на поверхности шахты, что в Петровском районе, вот в такой же жаркий июльский день. Он был бульдозеристом, подгребал уголек на транспортер в такой специальной бетонированной огромной круглой яме. Подгребал-подгребал, да и вырыл под собой большую пустоту, в которую и завалился вместе с бульдозером. А мелкий сыпучий уголь моментально заполнил все пустоты в кабине, где были открыты окна. И молодой парень, которому и было-то всего 27 – умер от удушья, а в акте написали «в связи с сердечной недостаточностью» чтобы не платить за несчастный случай на производстве, где были явные нарушения техники безопасности.
24.07.- вчера вечером около 9 часов ка-а-к жахнуло, показалось, что прямо вдоль по их улице, что-то звонкое и рассыпчатое. По ее мнению так должна звучать шрапнель.
Она быстренько выключила свет и телевизор и созвонилась с соседним домом – ребята уже были там.
Ночь была беспокойной – практически все ночное время были слышны удары артиллерии. Потом был перерыв часов до 11-ти, а далее с постоянной ритмичностью до настоящего времени - за компьютер попала только в пятом часу. Обстрелы же продолжаются.
Сашка ночью обыскался, где ему спать безопасней всего, в результате перетащил матрац с кровати племянника Вовки на пол возле лестницы на второй этаж – там ни окон, ни дверей. Дрисливенький сыночек оказался… но кто же его осудит – ему всего-то 27?!
Утром услышали новость, что у 62 беженок в России родились дети за это непростое время. Значит, они пересекали границу уже будучи беременными на последних месяцах, а это такое трудное время даже у себя дома под присмотром нужных служб. Но одно вселяет надежду – Жизнь продолжается «несмотря на» и «вопреки всему».
Ребята уже делают практические шаги в сторону отъезда – заправились бензином, поменяли гривны. Еще собираются отоварить ее и «собак» продуктами. Как бы уже умом поняли, что ей станет только легче морально, когда отпадет ответственность за них, которая не пропадает у матерей даже взрослых детей.
Гулять выходила на скамейку строго возле своего дома – на что Тузик устроил форменный скулеж под разделительной калиткой с той стороны, даже пришлось прикрикнуть:
- Тихо! Молчи уже! Привыкай! Будет еще хуже!
Блэр в это время дипломатично помалкивал. Васька заигрывал с соседскими кошками, после порции бараньих яиц. Можно, конечно, обозвать это и бараньими семенниками, но так – доходчивей. А дело в том, что ребята регулярно привозят от Ириной бабушки и дяди в том числе и баранину, сразу ее замораживают, а потом постепенно эти отдельные свертки и сверточки размораживаются – и идут в готовку. И что там разморозится – это никому не ведомо, так, общие очертания. И таким вот образом она и натыкается на всеми другими знающими людьми признанный деликатес – хотя лично у нее глаза каждый раз лезут на лоб от удивления – а особенно в первый раз.
А делать-то что? А делать нечего, кроме как идти в интернет за рецептом. А там – есть и провокационный – очистить, вымочить, разрезать дольками – и съесть сырыми, причмокивая от удовольствия. Поскольку в «вязанке» обычно не два, а другое парное количество штук, то и готовилось все всерьез – действительно, получается вкусно, естественно, после термической обработки и со специями. Съедалось, правда, почти всегда на грани эксперимента особыми смельчаками или гостями, после предварительного предупреждения. Ведь есть же любители жевать подсушенные паяльной лампой или горелой соломкой свиные ушки!
А вчера – ну какая там такого рода готовка - при обнаружении размерзшегося деликатеса у нее хватило только сообразительности попотчевать им Ваську, который в последнее время обнаглел совершенно – и не ест ничего кроме мяска, рыбки и специального корма. А полоски вышеупомянутого пошли на «ура». А сегодня угощение повторилось. Только бы теть Ленины кошки дождались своей хозяйки в приличном виде!
28.07. – ночь прошла совсем спокойно. Сегодня уезжают. Сашка за два дня отошел от ночного испуга с пятницы на субботу, только ничего не может есть. День начался как обычно – туда-сюда, собак покормить, мусор вынести. Потом как бы смотрели телевизор. Ира, правда, снова все скребла и мыла, как заведенная. На попытки остановить ее отвечала:
- Как вы не понимаете, для меня легче все время быть в делах и на подзаводе?
Всех угнетали страхи и свидетельства очевидцев – так, Игоря не выпустили через блокпост за теткой уехавшего друга на дачу, где был нешуточный обстрел: - Мол, попадете под автоматы с той стороны. Из города могут не выпустить, дабы повоевали за свой город! У старшего сына на море сосед уже получил повестку в связи с последней частичной мобилизацией. Через границу не выпускают с этой стороны мужчин призывного возраста. Ехать надо до Харьковской области через блокпосты сражающихся сторон через печально известные Константиновку, Краматорск, Славянск со всеми прилегающими к ним поселкам.
На все участки дороги были придуманы свои сценарии ответов на вопросы.
А тут еще ребятам с работы позвонили, что приехали какие-то люди и пытаются «отжать» весь подвижной состав автомобилей-перевозчиков. По телефону дружно решили разыграть мизансцену-проверку «А те ли это, за кого себя выдают?»
Для этого позвонили тому парню Тимофею, что обещал содействие от республиканцев, если будут новые наезды. Приехавшие оказались с ним знакомы, и, судя по авторитетности слов названного Тимофея и быстрому их исполнению – он пользовался определенной властью. А сказал он буквально следующее:
- Эти люди из этой организации нам уже помогают посильно. Забрать у них рабочие машинки – это остановить всю работу и оставить без средств существования, а наша задача помогать местным труженикам, а не наоборот.
Тут уж ребята маме покаялись, что во время второго «увольнения с наездом» неизвестно кого, Ира уже во всю актерствовала, когда они на другой день позвонили по телефону ее начальника: - Готов ли выкуп и машины? – там речь шла об оставшихся новых из автосалона.
На это она бегала и кричала: - Начальник попал в аварию и сейчас в больнице, а телефон с номерами клиентов и других деловых абонентов оставил мне, и я сейчас буду звонить местным властям – ну, не в милицию же(?), и что вы не оставляете мне выбора, - а ей совсем не хочется отвечать не по чину! Кстати, подействовало, и никто от вторых захватчиков больше не звонил и не показывался.
А время неумолимо приближалось к времени отъезда – «перевозчик» уже ехал за запчастями из Славянска, как бы заодно и ощупывая весь предстоящий путь в обратном направлении. Мыслей – целая голова одна другой страшней.
Но вот и пробил час – присели на дорожку - лично она и всплакнула, все-таки улыбаясь, ведь нельзя же их совсем разбалансировать – и так через каждые полчаса-час восклицали: - А может с нами? - и поехали ее соколики в пугающую неизвестность, только перекрестила машину, и их в машине перед дальней непростой дорогой.
Думала, что вот теперь-то наревется всласть, когда никто не видит – ан нет, слез не было, а появилось наконец-то ощущение, что ей станет легче не видеть этого страха за свою жизнь в родных глазах ребят. Ведь самое ужасное во всем этом, что не можешь защитить, что ситуация неподвластна ни тебе, ни кому другому – вон пол-мира кричит: - SAVE DONSASS PEOPLE? А другая половина делает вид, что ничего не происходит. И в обеих половинах есть еще сегменты местных локальных войн и заварушек, не менее диких и кровопролитных.
В 15.35. позвонили, что выехали из Д-ска. На блокпостах не придирались, просто машины стоят вереницей.
В 16.40. позвонили, что находятся уже в Краматорске.
В 18.00. обрадованно сообщили, что уже в Изюме Харьковской области.
В 20.35. прошли украинскую границу, ждут очереди на российском переходе. Из России звонить не будут, пошлют смс, когда доберутся до места – деревни под знаменитой Прохоровкой – мест боевой славы – Белгородской области.
В 23.35. пришла смс: - Мы добрались нормально. Без приключений. Единственное – на таможне 2 часа простояли. Целуем. Саша молодцом.