Нельзя считать правильным мнение, что в эпоху империализма национальная капиталистическая буржуазия зависимых стран является безусловно реакционно-компрадорской. Утверждающие так приводят в качестве аргумента два соображения: подкуп империалистами местной капиталистической буржуазии и её боязнь возрастающей активности пролетариата. Но жизнь показывает, что компрадорской, проимпериалистической является лишь часть местной капиталистической буржуазии и что полностью удовлетворить интересы всей капиталистической буржуазии без ущерба для себя империализм не в состоянии. В любой стране, зависимой от империализма, имеется часть национальной капиталистической буржуазии, желающая сдвинуть ситуацию в свою собственную пользу.
Да, с точки зрения общего исторического прогресса эта буржуазия реакционна, так как она, конечно же, категорически выступает против классовой борьбы пролетариата и его союзников и придерживается политики антикоммунизма. Но как проявление внутренних противоречий империалистической системы, которые расшатывают её, деятельность этой буржуазии исторически относительно положительная.
Соображение о боязни активности пролетариата и о стремлении этой буржуазии любыми мерами предотвратить всякую возможность антикапиталистической революции является правильным. Этот фактор объективно ограничивает её антиимпериалистические возможности и порождает непоследовательность и колебания в её деятельности. Однако с другой стороны, эта же боязнь вызывает в части буржуазных идеологов идею о возможности предотвратить революцию снизу путём расчётливых реформ сверху.
Очень показательна в этом отношении политическая деятельность буржуазно-национальных правительств Варгаса в Бразилии и Перона в Аргентине.
- - - -
Бразильский президент Варгас, столкнувшись с нарастанием протестного движения низов, ещё в конце 30-х годов выработал политическую линию, сочетавшую жестокое подавление этой борьбы с социальной риторикой и реальными уступками трудящимся. В 40-х годах был введён обязательный минимум заработной платы, который затем периодически повышался; был принят кодекс о труде, строго устанавливавший, в частности, 8-часовой рабочий день, право на ежегодный отпуск и расширявший права профсоюзов, хотя и при подчинённости их правительству. Широкое социальное законодательство Варгаса способствовало его популярности как президента, и эта популярность в целом преобладала над недовольством его репрессивными мерами в отношении радикального актива борющихся низов.
Умело маневрируя, Варгас к концу 40-х посчитал возможным и политически полезным сделать ещё один тактический шаг, который, по его мнению, подрезал бы влияние этого радикального актива: он провозгласил всеобщее избирательное право (чего не было в Бразилии прежде), допустил свободную деятельность всех политических партий и объявил амнистию всем политическим заключённым.
Разумеется, как опытный политик Варгас понимал, что буржуазная демократия при фактическом преобладании политической силы у буржуазного класса выгодна буржуазии, так как создаёт иллюзию поддержки большинством народа политики, проводимой в интересах класса капиталистов. И действительно, несмотря на политическую амнистию и свободу деятельности партий, левые партии, будучи ещё фактически слабыми, не могли пока оказывать влияние через буржуазно-демократический механизм, и в то же время этот тактический популистский шаг ещё более добавил популярности Варгасу.
И интересы некомпрадорской части национальной буржуазии, и необходимость иметь средства на политические выгодные социальные реформы побуждали правительство Бразилии пересматривать роль и место американских монополий в бразильской экономике. В конце 40-х антиимпериалистическая риторика правительства заметно возросла. Чтобы обеспечить себе крепкую платформу и не допустить единства низовых трудящихся, по инициативе Варгаса была создана так называемая Трабальистская партия («рабочая», от португальского слова trabalho – «работа, труд»). Варгас рассчитывал через эту партию слить с интересом крупной капиталистической буржуазии интересы средней и мелкой буржуазии. Своими популистскими лозунгами «борьбы за рабочее законодательство», «защиты трудящихся от их врагов» Трабальистская партия сумела привлечь на свою сторону немалую часть пролетариата и крестьянства.
Опасаясь того, что демократические игры и первоначальные антиимпериалистические меры могут нанести в перспективе значительный вред империализму, США через реакционную компрадорскую часть бразильской буржуазии организовали заговор и в 1946 году свергли президента Варгаса. Четыре последующих года проамериканские ставленники у власти пытались прямо и беззастенчиво обеспечить интересы американских монополий, но «успех» в этом деле естественным образом обернулся ущербом для большей части капиталистической буржуазии Бразилии, для её национальной экономики и, как следствие, падением уровня жизни народных низов. На волне нараставшего недовольства на президентских выборах 1950 года Варгас, как кандидат от Трабальистской партии резко критиковал политику США в Латинской Америке, обещал защитить национальную экономику и ещё более расширить права трудящихся. В 1950 году он вновь получил президентский пост.
Ни в какой мере не отрицая капиталистический и антикоммунистический характер политической линии Варгаса, надо признать и то, что эта линия явилась проявлением объективного противоречия интересов империализма и части национальной капиталистической буржуазии. Варгас действительно пытался развивать национальную экономику и с этой целью ограничивал произвол иностранных монополий в Бразилии. В 1953 году им была установлена гос. монополия на нефтяные ресурсы, а непосредственное участие иностранного капитала в нефтедобыче (минуя гос. монополию) было запрещено. Планировалось создать гос. монополию в электроэнергетике, а также провести большую аграрную реформу против засилья крупных земельных собственников, связанных с империалистическим капиталом.
Признавая известную антиимпериалистичность этого курса, нельзя не увидеть и фундаментальную (и надо полагать – неискоренимую) слабость его социальной базы в связи с нежеланием (и невозможностью) опереться на массовую активизацию трудящихся низов. Противоположность классовых интересов волей-неволей придаёт этой капиталистической антиимпериалистичности узкий, изолированный, немассовый характер. И история опять повторилась, - в 1954 году усилиями США, проведенными через местную реакцию, Варгас был вновь свергнут.
На следующий день после свержения 72-летний Варгас покончил с собой, оставив обращение к народу, в котором говорил о борьбе иностранных монополий против его правительства, о грабеже ими бразильского народа и о своём стремлении создать возможность самим эксплуатировать собственные богатства. Можно спорить о том, искренним или же театральным был этот политический жест, но настроения немалой части национальной буржуазии он всё-таки отражал.
- - - -
Много схожего с этой буржуазно-реформистской линией в политике мы увидим и в деятельности аргентинского президента Перона. Идя на выборы в 1946 году, он выдвинул настолько своеобразную программу, что получил широкую поддержку и военщины, и католического духовенства, и самых разномастных буржуазных политических деятелей, и социал-демократов, и деятелей профсоюзов. Главными пунктами программы были обещания сбить «раскалывающий общество» рост протестного движения путём «законных и справедливых», как говорил Перон, реформ в интересах народа и повернуть экономику лицом к национальным интересам, ограничив всевластие американских монополий.
Как и Варгас, Перон уже имел к этому времени собственную, созданную им партию с «рабочим» названием (Лабористская, от испанского слова labor – «труд»), опорой которой была поддерживавшая Перона часть аргентинской социал-демократии и верхушка профсоюзов.
Компартия Аргентины попыталась противостоять Перону на выборах, активно войдя в блок с частью радикальных антиперонистских социалистов, но программа блока в глазах мелкобуржуазного большинства народа явно уступала громкому популизму лабористов.
После выборов правительство Перона действительно, выражая запросы национальной буржуазии, провело ряд мер, направленных на укрепление национальной экономики: была национализирована банковская сфера и создан единый Национальный банк (не существовавший раньше); были выведены из-под управления иностранного капитала национальные средства связи и железные дороги и провозглашён план государственного управления частью земель крупных земельных собственников; несколько повысилась зарплата низкооплачиваемой части рабочих и служащих и сокращён рабочий день; был создан и широко разрекламирован специальный фонд для помощи обездоленным, составлявшийся из пожертвований промышленных и торговых компаний. Перон объявил своё государство «хустисиалистским» (от испанского слова justicia – «справедливость»).
Одновременно через свою лабористскую партию перонистское правительство установило твёрдый контроль за деятельностью профсоюзов и провозгласило антинациональным всякое «подрывающее дело национального единства» массовое протестное движение, мешающее, по словам Перона, проводить «спокойную,взвешенную, планомерную политику в интересах всего народа». Лозунгами социального благоденствия и защиты общенациональных интересов, резкой антиимпериалистической риторикой перонизм прикрывал свою классовую сущность в большой степени сеял в головах народных низов реформистские иллюзии. Компартия Аргентины в то время резко разоблачала перонизм как «форму проникновения буржуазной идеологии в рабочее движение с целью воспрепятствовать распространению в нём классовой пролетарской идеологии». Однако пересилить влияние перонизма на народные массы коммунисты не могли.
В 1951 году Перон был переизбран на второй срок. Его социальная демагогия нарастала, но в действие уже вступали объективные факторы, которые демагогией не пересилишь. Конфликтность с господствующими в регионе империалистическими монополиями привела к тому, что ещё недостаточно сильная аргентинская экономика не смогла в необходимой мере обеспечить свою конкурентноспособность и в результате произошло падение внутреннего производства и внешнего товарооборота, а как следствие – и разорение части буржуазии, и рост безработицы, и снижение возможности социальных реформ. Протестное движение низов стало расти, реакционная часть буржуазии всё более выражала опасение вредным влиянием социальной демагогии перонизма. Перон стал терять поддержку и низов, и средних слоёв, нарастали распри и внутри Лабористской партии. Видя нарастание реакционной оппозиции, но оставаясь на позициях крупно-капиталистических интересов, перонистское правительство перешло к единственно возможной для него в этих условиях тактике – к тактике лавирования, частичного заигрывания с иностранными монополиями для привлечения их капиталов, уступок и компромиссов с аграрной олигархией и попыток найти некоторые точки согласия с нарастающей реакционной оппозицией. В 1955 году Перон был свергнут гос. переворотом реакционных кругов армии и вынужден был эмигрировать в Испанию.
Лишь через 18 лет, в 1973 году, в результате всё большего ухудшения экономического и внутриполитического положения в стране и роста (несмотря на репрессивные меры) низового массового движения, на вынужденно допущенных властью выборах победил так называемый «Хустисиалистский фронт освобождения», включавший в себя сторонников перонизма и их союзников. Перон вернулся в страну и вновь занял президентский пост. Широко провозгласив программу «национального возрождения», он снова начал ограничивать иностранный капитал в ключевых отраслях промышленности, давая дорогу капиталу местному; был введён некоторый контроль над использованием прибылей частных компаний; с верхушкой профсоюзов был заключён договор о воздержании от забастовок в связи с вынужденным временным замораживанием зарплат при обещании осуществлять гос. контроль за ценами. Как следствие, несколько увеличилось производство, сократилась безработица и была приостановлена инфляция. Популярность перонизма вновь стала расти. Однако после смерти Перона в 1974 году его последователи опять потеряли контроль над политическими процессами в стране, что привело в 1976 году к новому военному перевороту.
* * *
Как видим, национальная капиталистическая буржуазия может (а при определённых обстоятельствах – бывает и вынуждена) пойти на уступчивые социальные реформы и меры антиимпериалистического характера. Разумеется, не ради блага народных низов, а ради своего собственного капиталистического интереса, - тем не менее, в принципе отрицать возможность такой политики представителей господствующего класса было бы неправильно.
Самой существенной слабиной такой политической линии являются три обстоятельства. Первое – при всех реформах всё же нельзя, оставаясь при капиталистических производственных отношениях, устранить неизбежные, закономерные, накапливающиеся отрицательности капитализма. Второе – у капиталистической буржуазии имеется большая трудность в уходе от классической формы капитализма и переходе к особой государственной форме на базе политической антиимпериалистической централизации; для этого у неё нет массового демократического фундамента, нет возможности опереть эту централизацию на народно-демократическую диктатуру. Я не случайно здесь осторожничаю, - я не говорю, что это невозможно, я говорю лишь о большой трудности этого для капиталистической буржуазии. Третье – политическая невозможность из-за противоположности классовых интересов как следует опереться в своей антиимпериалистичности на низы, в достаточной мере использовать против реакционеров и империалистов силу самодеятельных многомиллионных масс. Это делает власть такой буржуазии некрепкой перед ударами реакционной оппозиции, опирающейся к тому же на иностранную мощь.
Очень непростым, но важным является вопрос о правильной тактике коммунистов в этих условиях. Этот вопрос нужно будет попытаться разобрать в дальнейших текстах, но уже предварительно можно видеть, что эта тактика должна, как минимум, быть не застывшей и закостенело-долговременной, а готовой к самым резким и быстрым изменениям в зависимости от поворотов текущих обстоятельств. Пока ограничимся этой очень общей фразой, отложив подробные рассуждения на будущее.
(mvm88mvm@mail.ru)