Под черным крылом Горюна. Часть 2. Главы 17-18
17
В доме Полуяновых сегодня всем хватало заботы. Гуляющая по городу эпидемия инфлюэнцы уложила хозяйку в постель. Жар спал, но купчиха закапризничала и стала требовать, чтобы все домашние относились к ней как к тяжело болящей, то есть предельно участливо. Варенька с утра не отходила от постели мачехи, поправляла подушки, подносила лекарства и все ждала момента, когда та уснет. Наконец, купчиха громко засопела заложенным носом. И Варенька тихо, на цыпочках выскользнула из ее спальни. В этот момент горничная доложила, что к молодой хозяйке с визитом прибыл жених, господин Новицкий. Варенька несказанно обрадовалась его приходу, на задний план отошла обида за то, что с момента помолвки он так и не удосужился навестить их дом.
—Дмитрий Федорович! — Варенька подала руку для поцелуя. — Отчего так долго не навещали нас?
Новицкий, пряча за спиной купленный по дороге букет красиво упакованных цветов, поднес галантно ее тонкую руку к губам, отметив попутно, что бежевое платье в тонкую полоску вовсе ей не к лицу. Девицам пристало носить цвета более сочные, подчеркивающие молодость и природную свежесть.
—Уважаемая Варвара Саввична, каюсь, трижды каюсь, в извинение моей вины примите вот этот букет.
Новицкий протянул ей цветы. Варенька благосклонно приняла букет, уткнулась в него лицом.
—Поверьте, — продолжал Новицкий, — множество неотложных дел не позволили мне раньше нанести вам визит. Приходится все делать и обо все думать самому. Ведь хозяйки, которая бы разделила мои заботы, пока в доме нет.
Варенька при этих словах Новицкого зарделась, прижала к себе цветы, смущенно отвернулась. Новицкий не мог при этом заметить, какие шаловливые чертики-искорки мелькнули в ее темных глазах.
—Что же мы стоим, присаживайтесь, Дмитрий Федорович. Как говорит отец, сколько ни стой, а ногами правды не добудешь.
Новицкий сел на небольшую софу. Варенька бочком присела на стул подле него.
—Дмитрий Федорович, ваш нынешний визит хоть и доставил мне радость, но несколько удивил меня. Что-то случилось? Ведь мы ожидали увидеть вас только завтра на моих именинах. Хотя маменька и простудилась, отец решил не откладывать празднование. У нас соберутся мои друзья, люди очень интересные. Ожидается приезд господина Пишкина. Папенька уже разослал приглашения, хочет официально объявить о нашей помолвке. Вы уже получили приглашение? А может, вы не придете? И потому сейчас здесь?
Новицкий нахмурил лоб, пытаясь вспомнить, был ли среди полученной корреспонденции какой-либо конверт. Но, вероятнее всего, он затерялся среди бумаг, так и не дождавшихся его внимания.
—Конечно, получил, уважаемая Варвара Саввична. Мне ужасно стыдно за свое непростительно долгое молчание. Надеюсь, вы уже не сердитесь на меня?
—Что вы! Я все понимаю! — Варенька оправила складки на платье, словно стряхнула с него невидимые крошки. — Нас, женщин, учат многое извинять мужчинам. Кстати, Дмитрий Федорович, я давеча в модном журнале высмотрела подвенечное платье. Мне так хочется, чтобы вы гордились мною в этот день. Поэтому хотела посоветоваться насчет кружев. Как лучше отделать лиф: голландским кружевами в оборку или скрыть его за пелериной?
—Варвара Саввична, — Новицкий взял ее за руку. — В платьях я ничего не смыслю. Тем более, в подвенечных. Так что увольте меня от советов по этому поводу, ничего дельного все равно не скажу.
—Хотите чаю? — перевела разговор Варенька на предмет более приземленный, чем выкройка свадебного платья.
Но свою руку из его руки не убрала.
—Не откажусь, — обрадовался Новицкий ее предложению.
Сегодня он еще не обедал.
—Тогда я сейчас прикажу Татьяне накрыть к чаю в столовой. Кстати, у нас есть замечательные пирожные со сливочным кремом. Вы любите пирожные?
—Я вообще люблю все сладкое, а пирожные с кремом тем более.
Новицкий наконец отпустил ее руку. Варенька встрепенулась.
—Пойдемте в столовую. Может, вы голодны? Так я вас сейчас накормлю. Вы любите тушеные овощи? У нас с обеда остались. Не стесняйтесь вы так! Будьте как дома. Татьяна! Татьяна! Иди сюда! — крикнула она громко, нисколько не заботясь о том, что голос ее может быть услышан в находящейся за стенкой спальне больной мачехи.
—Звали, барышня? — горничная появилась на пороге, вытирая мокрые руки полотенцем.
—Татьяна, накрой в столовой. Господин Новицкий желает отобедать. Приборы поставь самые лучшие, из сервиза. К чаю подай пирожных. Ты все поняла?
—Чего тут не понять? — равнодушно произнесла горничная. — К овощам рыбу подавать?
—Рыбу я люблю, — сказал Новицкий, сглатывая голодную слюну.
Горничная, получив распоряжения, вышла.
—Как хорошо, что вы пришли, — сказала Варенька. — Маменька меня совсем загоняла. Это принеси, то подай. Так скучно ухаживать за больными. Неужели, Дмитрий Федорович, и мы такими станем, когда состаримся?
—Если доживем, все возможно, — промямлил Новицкий, представляя себе огромный кусок заливной стерляди.
Новицкий, сидя за столом в светлой столовой полуяновского дома, чувствовал такое тепло, какого не чувствовал с далекого детства. Варенька так трогательно ухаживала за ним, подавая то солонку, то соусник, что он подумал: не так уж и плох выбор именно этой девушки в качестве невесты. Богата, хозяйка будет хорошая, вон как хлопочет. Надо смириться и принять все свершившееся не как кару небесную, а как должное. В конце концов, не так уж все плохо. Тропов мертв. Наследнице его сейчас не до того, кто задолжал ее папеньке. Скоро он будет богат и независим. Осталось лишь расплатиться с Булыгой, отправить его в Петербург. И можно жить спокойно.
Новицкий уже приступил к чаю, когда в столовую вошел Савва Лукич. Походка у него была тревожно-порывистой, что несколько не вязалось с грузным телосложением купца. Он был явно взволнован. Увидев гостя, хозяин поздоровался и тяжело опустился рядом на стул.
—Вона, значится, какие дела, — Савва Лукич дернул себя за бороду. — Петьку, управляющего моего, арестовали. Холера какая-то донесла полиции, что он крамольную мысль публично высказал: мол, не поймать ищейкам злоумышленника. Потому как злоумышленник и не человек вовсе, а истинный сатана в волчьем облике.
—Вы не об убийстве ли князя Тропова толкуете? — осторожно поинтересовался Новицкий.
—Вот ведь что обидно, — не расслышав вопроса, продолжал Полуянов. — Хватают всех, будь- то в городе или в деревне, кто только заикнется про оборотня. А Петька-то прав. Такие злодеяния только изувер сатана совершить может. Ибо для того он и существует на грешной земле.
—Говорят еще о том, что за убийством князя и за другими убийствами с похищениями детей стоят революционеры, — вставил Новицкий. — Эта мысль мне кажется наиболее убедительной.
—Господи Иисусе! — воскликнула Варенька. — Как же я не догадалась об этом раньше!
И Новицкий, и Савва Лукич вопросительно воззрились на Вареньку.
—Я сейчас.
Девушка быстро встала из-за стола и вышла. Вскоре она появилась, держа в руках сложенный вчетверо лист бумаги. Села на свое место, аккуратно расправила листок перед собой на столе.
—Некоторое время назад, прогуливаясь по городу с господином Пишкиным, я заметила революционера, который обокрал меня по пути в усадьбу господина Новицкого. Все уже в курсе этой пренеприятной истории, мне не хочется вновь вспоминать ее. Тот революционер, настигаемый полицейскими, выбросил в сугроб сверток, который я подобрала. К слову, там были революционные листовки, что-то из воззваний к трудовому крестьянству. Но среди листовок я нашла вот это.
И Варенька протянула Новицкому листок. Новицкий быстро оценил ситуацию.
—Уважаемая Варвара Саввична, почему же вы сохранили это сокровище? Могли ведь и выбросить.
—Я подумала, — бесхитростно ответила Варенька, — что, возможно, судьба вновь сведет меня с этим неприятным господином, и найденная бумага поможет вывести его на чистую воду. Теперь я поняла, что правильно сделала, сохранив листок. Вот, смотрите. — Она взяла бумагу из рук Новицкого. — Здесь название деревень. И буква «В», что, вероятнее всего, означает слово «волкодлак». Помните недавнее похищение ребенка в Коровино? Смотрите. Вот название деревни, а вот буква над ней. Или убийство мужика в Горках? Снова та же буква. Ну как, умница я у вас?
—Цены вам нет, уважаемая Варвара Саввична! — Новицкий с вожделением смотрел на лист бумаги с планом. — Теперь мы выведем злодеев на чистую воду. И прежде всего, обидчика вашего, разбойника Половникова. Позвольте мне донести найденную вами улику до сведения полиции.
—Конечно, Дмитрий Федорович, ведь у меня самой никогда бы не хватило смелости переступить порог полицейского участка.
—Верно, — одобрительно кивнул Савва Лукич. — Обидчика твоего мы прижучим. Будет знать, разбойная душа, как честных людей грабить. Язви его в душу мать!
И Савва Лукич удовлетворенно икнул.
Получив вожделенную бумагу, Новицкий всем видом дал понять, что откушал хозяйского угощения, пора и честь знать. Простился нежно с Варенькой, пожав на прощание ее повлажневшие от волнения ладошки.
—Завтра уж будьте у нас к двум часам пополудни, — провожая гостя до порога, произнес Савва Лукич. — Варвара наша именинница. Заодно и с датой венчания определимся.
—Я тут подумал, что не стоит долго тянуть со свадьбой. — Новицкий надел пальто и взял из рук хозяина протянутую ему шапку. — После святок будет в самый раз. Как думаете?
—Думаю, что в самый раз. Варвара спит и видит себя замужем. Пристает к кухарке, просит, чтобы та научила ее готовить. Знать, угодить будущему мужу желает.
—Хорошая у вас дочь, Савва Лукич. До завтра.
Новицкий, откланявшись, вышел. Савва Лукич постоял немного, задумавшись: идти ли в комнату больной жены или в комнату горничной, махнул рукой и направился к буфету – к лафитничку (1) с водкой. А ну их, баб, один грех от них! Знать бы по молодости, какие твари, век не женился, не мыкался, подстраиваясь под их капризы. Терпи, Савва, терпи, и по терпению твоему воздастся!
Примечания
1. Лафитник – рюмка в форме тюльпана на толстой ножке. Количество налитой водки в нем. Как правило, выпив лафитник (т.е. содержимое рюмки), закусывать не полагалось. Но иногда делалось исключение в виде куска хлеба с салом, соленого огурца.
18
Новицкий с утра был не в настроении. Досталось всем. Гордею – за то, что долго пришлось звонить в колокольчик. Накинулся на старика: что, оглох совсем? Аленке – за то, что вода для умывания оказалось недостаточно теплой: кипятка было не добавить, скоро с ледяными корками подавать начнет! Накричал на кухарку, дескать, долго возится с завтраком неповоротливая курица. Один Лодыгин избежал хозяйского гнева, да и то только потому, что еще затемно по поручению хозяина отбыл в город. Лукерью не тронул, отсиделась на кухне за печкой, крестилась и твердила про себя спасительные молитвы. Подозрительность ее в последнее время тревожила всех обитателей старого помещичьего дома. Уже и внучку свою в недобрых помыслах подозревала. С чего это вдруг востроглазка так пристально на нее смотрит? Знать, кто-то использует ее, неразумную, для причинения вреда родной бабке. Новицкий видел изменения, что происходят с Лукерьей, но до поры ее не трогал; зла реального она никому не причиняла, а что с придурью стала, так на то она и болезнь. Назаров предупреждал.
К обеду отправился в город, нисколько не улучшив своего настроения. По дороге много курил. Яков качал головой, видел – неладное творится с хозяином. Да разве спросишь его об этом? Поди, узнай, что гнетет хозяйскую душу? Отчего грусть-печаль в затуманенных глазах? Так он и сказал! Каждый сверчок знай свой шесток! Вот, будучи возницей, куда как свободней был в общении с барами. Запросто мог разговорить седока, будь тот хоть хитрюгой-купцом, озабоченным судьбой своих капиталов, хоть самим генералом при орденах и регалиях. Яков только вздыхал с сожалением да потряхивал вожжами.
Заснеженный лес стоял тихий, безмолвный, словно пристыженный за невольную наготу. Солнца почти не видно было уже несколько дней, так, иногда прорвется сквозь узкие щели в нагромождениях туч и снова спрячется. Низкое небо иногда сыпало на землю снегом, пойдет он, напоминающий мелкую крупку, да быстро перестанет. Наснежило вокруг, только хороших сугробов, таких, чтобы по пояс взрослому человеку, еще не навалило. Рано. Самое начало неустойчивого в погоде декабря. Темное время года, промозглое. Реже – студеное. Как бог даст. Оттого и тянет к лени, к неподвижности. Зима удивительным образом навевает спячку на все живое. Кто не спит, тот пытается спрятаться. Вот заячьи следы петлей вокруг потемневших стволов деревьев. Выходят к самой дороге. Скорее всего, и нет уже в живых того косого, что здесь наследил, стал добычей рыжей лисицы. Или отсиживается под кустом, ждет, когда проедут сани и все стихнет. Ели стоят запорошенные, с опущенными книзу лапами. Только маленькие елочки свежи и пышны; нипочем им скрипучие стенания старых лишайных соседок, они сил полны, к небу тянутся. Вьется серпантином дорога, скрипят полозьями расписные сани, задумался молодой седок, знать, горькая дума посетила его – вон какая складка залегла промеж бровей. А в лесной глуши идет своя жизнь, но то великая тайна, сокрытая от посторонних глаз…
Дом Полуяновых был полон гостей, когда туда прибыл Новицкий. Варенька, свежая, нарядная, хорошо причесанная, встречала гостей, со всеми была ровна и приветлива, но приветливость ее была несколько натяжной, волновалась, оттого и не было радости в темных глазах. Но когда горничная доложила, что прибыл жених, вспыхнула, повеселела. Отлегло от сердца у наблюдавшего за дочерью Саввы Лукича; будущему зятю своему он не доверял, с любой стороны ожидал подвоха. Но, кажется, ошибался!
Если не считать вездесущего Пишкина, Вареньки и Саввы Лукича, более ни с кем из присутствующих Новицкий не был знаком. Первым кивнул на его приветствие Пишкин, но быстро отошел в сторону, с вожделением поглядывая в сторону столовой, откуда доносились ароматы накрываемого к обеду стола. Поочередно Новицкому были представлены заезжий писатель из Петербурга господин Волгин, лет сорока, натура мало примечательная внешне, но с сильным запалом и живым умом, в чем впоследствии убедился Новицкий, пара актеров местного театра, попросивших, чтобы их величали исключительно по именам. Причем, к удивлению Новицкого, имена те были на французский манер, что совсем не вязалось с русской простоватостью их физиономий. Жан и Поль, так представились они, уверенные, что Новицкому будет не безразлично, какое амплуа (1) имеет каждый из них. Среди приглашенных было несколько купеческих сынков, самодовольных и хвастливых отеческими капиталами. Один военный в чине лейтенанта и бог весть как попавший в уездную глушь студент-философ, с заумным видом рассказывающий всем желающим, как он недавно побывал на могиле великого Канта (2) в Германии. К слову, присутствующим пустая болтовня его не доставляла ни малейшего удовольствия. Но он был неумолим. Даже Вареньке успел рассказать о сути категорического императива (3). Чем привел девушку в замешательство. Из сказанного студентом она мало что поняла. Но имя немецкого философа запомнила быстро, по созвучию со знакомым русским словом. Ибо что такое «кант» (4) известно любой обшивающей себя особе. Были здесь и несколько барышень, все сплошь незамужние, подруги хозяйки дома по женской гимназии. Все они как одна завидовали Вареньке, что у той жених знатный барин, по слухам, приехавший в имение аж из самой столицы. Впрочем, саму Вареньку сплетни, домыслы и неприкрытая зависть только забавляли.
Безусловно, публика, собравшаяся в доме купца Полуянова, не могла понравиться Новицкому. Но он и не тешил себя пустыми надеждами, что среди приглашенных вдруг окажутся люди благородные. Более всего, несмотря на существенную разницу в возрасте, расположение почувствовал к Волгину. И упросил Вареньку, чтобы за столом тот был посажен рядом. На что Варенька охотно согласилась. Ей было все равно, где кто будет сидеть. Главное, ее место должно быть подле жениха. Еще подруг убрать подальше. Чтобы тонким кокетством и откровенными нарядами не смущали, кого не следует.
—Господа! — когда все шумно расселись за столом, произнес Савва Лукич.
Он медленно поднялся со своего места, налил в стакан водки из запотевшего штофа.
—Вы знаете, почему вас сегодня пригласили? Варвара, любезная дочь моя, нынче именинница. Но даже не это главное, не только по этому поводу праздник.
Он обернулся в сторону смутившейся от всеобщего внимания Вареньки. Вспыхнули ее щеки, она закрыла их ладонями, словно могла стереть предательскую краску с лица.
—Да, Варвара. Время летит быстро, и не заметил я, как ты выросла. В чем состоит долг отцов? Мало вырастить детей. Важно, чтобы крепко встали они на ноги, обрели опору. Сыны стали хозяевами своей судьбы, получили ремесло, обрели занятие, способное прокормить будущее семейство. Дочери вышли замуж, нарожали детей, в невзгодах и несчастьях были опорой мужу, подругами в радостях. Но при этом не забывали и иной свой долг: с благодарностью помнили о тех, кто их породил. И оказывали всяческое почтение и заботу родителям, оказавшимся в физической немощи по случаю преклонных годов. Такова наша традиция, на ней стояла и стоит Русская земля. То мой родительский, если хочешь, наказ, Варвара. К чему я все это говорю, господа! Выросла моя дочь. Пришло время отдать ее замуж. Посватался к кровиночке моей благородный господин, местный помещик. Сын георгиевского кавалера, участника кровопролитных боев во время справедливой, но оболганной заграничными политиканами войны с турками.
Полуянов метнул пронзительный взгляд на Новицкого и продолжал:
—Великую честь оказал моему дому господин Новицкий. Но ведь и дочь моя не какая-нибудь растрепа-бесприданница. Сто пятьдесят тысяч только наличными даю за ней, не считая всего остального. И в сей радостный для меня, родителя, день позволь, Варвара, публично объявить о твоей с господином Новицким помолвке. Примите мое родительское благословение и будьте счастливы, дети мои!
Савва Лукич в изнеможении опустился на свое место и выдавил из глаз крупную слезу. Затем словно опомнился и залпом выпил стакан водки. Гости молча последовали его примеру. Никто при этом не проронил ни слова. Поздравления, будто открылся зев рога изобилия, посыпались после того, как пустые рюмки и фужеры заняли свои места на столе. Факт помолвки из пересудов перешел в разряд свершившегося действа. Оставалось ждать приглашения на свадьбу.
Новицкого лицедейство будущего тестя раздражало до зубовного скрежета. Савва Лукич всем желающим охотно объяснял, как тяжело ему, родителю, отдавать замуж единственную дочь. Но такова доля всех отцов. Выросла дочь, стала отрезанным ломтем. Отныне ее участь – приумножать чужой род. Чтобы хоть как-то отвлечься от пустой болтовни Саввы Лукича, Новицкий обратился к сидевшему рядом Волгину (Варенька не забыла о невинной просьбе своего жениха).
—Простите, вы, кажется, из Петербурга? Писатель? Позвольте полюбопытствовать, что привело вас в нашу глушь?
Волгин, чувствующий скуку на чужом празднике среди малознакомых ему людей, с готовностью откликнулся на вопрос Новицкого.
—Я, знаете ли, сейчас нахожусь в некотором роде в творческом поиске. Собираю материал для будущей книги. Меня всегда интересовало героическое прошлое наших предков. В здешних краях я для себя сделал много замечательных открытий. Вы в курсе, какую роль играли эти земли при отражении агрессии Ливонского ордена? Как наши прадеды крепили и защищали западные рубежи? Каким лакомым куском был ваш городок для многочисленных орд захватчиков? Хотя вы так молоды, что подобные вопросы вряд ли тревожат ваши мысли.
—Отчего вы так думаете? — возразил Волгину Новицкий. — Моя молодость мне извиняет многое, но отнюдь не отсутствие интереса к той земле, на которой Бог сподобил меня родиться. Прошлое – наша подложка, на которой крепятся корни настоящего. Не станет подложки – и корень, что крепится к ней, зачахнет, любой с легкостью и равнодушием сможет вырвать его.
—Неужели из уст молодого человека я слышу подобные мысли? — воскликнул Волгин. — Я, право, редко в последнее время в молодых людях наблюдаю искру живого ума, все более интерес к вещам более прозаическим, что, впрочем, свойственно молодой поре. Поймите, я не в осуждение нынешнего молодого поколения это говорю, отцам свойственно видеть в детях более недостатков, чем есть на самом деле. Вас ведь Дмитрий Федорович зовут? Очень, поверьте, очень рад нашему знакомству.
— Мне тоже приятно знакомство с вами, Иван Леонтьевич, если не ошибаюсь. Как в Петербурге обстоят дела? Что нового в культурной жизни столицы? Я так скучаю по Петербургу в этой дыре, что рад любым новостям.
Волгин немного задумался, поигрывая вилкой, затем снова оборотился к своему собеседнику.
—Петербург нынче переживает не лучшие времена. Город не узнать, взбудоражен, встревожен. На улицах – праздно шатающаяся публика, готовая внимать любому, кто поведет ее на насилие. Если не закончится все это безобразие, называемое революцией, добра не жди. Нужен сильный политик, который встал бы во главе правительства, взял на себя ответственность за меры жестокие, но необходимые. Господин Витте не обладает твердыми государственными принципами и уже стоит поперек горла царю. Что же касается культурной жизни, ее можно определить как эксперимент. Начало века, хочется отвергнуть все устои и сказать свое, оригинальное, никем еще не сказанное.
—Вы считаете это плохо? — поинтересовался Новицкий, заметив, что Варенька с нескрываемым неудовольствием поглядывает в сторону Волгина.
— Отчего же, — произнес Волгин задумчиво. — Впрочем, я, наверное, консерватор.
Новицкий хотел было продолжить беседу, но Варенька не дала ему этого сделать.
—Дмитрий Федорович, — сказала она громко, чтобы все гости слышали. — Я знаю, вы хорошо музицируете. Не соблаговолите ли в мою честь что-нибудь сыграть нам?
Новицкий смутился. Таланта музыканта он за собой не замечал. Откуда Вареньке могло быть известно, что он умеет немного бренчать на пианино? Новицкий посмотрел в сторону Пишкина. Ну, конечно же, кто еще! Будучи гостем усадьбы, мог слышать, как хозяин от нечего делать пробегает ленивой рукой по клавишам.
—Варвара Саввична, тот, кто это вам сказал, явно польстил мне. Музицирую я плохо и вряд ли доставлю игрой своей удовольствие вашим гостям.
Новицкий надеялся, что после этих слов Варенька успокоится. Но она потребовала, чтобы Новицкий сел за пианино. Делать было нечего, тем более что Варенька приготовилась исполнить романс. Гости оставили тарелки в покое и приготовились слушать их дуэт. Новицкий сел за пианино. Варенька встала за его спиной, слегка оперлась о спинку стула и прикрыла глаза.
—Вот, — громко вещал Савва Лукич, не слушая фальшивых нот, выводимых непослушной рукой Новицкого, — вырастил дочь-красавицу. Денег на ее воспитание не жалел. Пианино купил. Учителя нанял. Между прочим, не дешево брал, сукин сын. В гимназию дочь отдал. Чтобы образованная была, с понятиями. А платья какие покупал! Материи все дорогие, заморские. И для чего все? Чтобы появился добрый молодец и увез от меня мою кровинку? Эх! Тяжела ты, родительская доля!
Но гостей мало интересовали причитания успевшего захмелеть отца и избитый романс в исполнении его дочери. На столе было так много яств, что поглотить их, казалось, не будет никакой возможности. И гости потихоньку опустошали тарелку за тарелкой, бросая кости под стол на радость пронырливой хозяйской болонке.
Примечания
1. Амплуа – тип актерских ролей.
2. Кант – Иммануил (1724-18040 )- родоначальник немецкого классического идеализма. Умер и похоронен в г. Кенигсберг (ныне г. Калининград).
3. Категорический императив – основное понятие этики Канта. Его идея такова: действуй и поступай так, чтобы максимы (правила), которыми руководствуется твоя воля, могли бы стать принципом всеобщего законодательства. Нравственный императив является категорическим, то есть безусловным. Ему должны следовать все люди, независимо от их места в социальной организации общества.
4.Кант – элемент одежды в виде цветного шнурка или узкой полоски цветной материи по краю одежды или шва.