4. Эх, саночки!

    
   Разница в возрасте у отца с матерью – пятнадцать лет. Отцу было около пятидесяти четырех, а матери – тридцать восемь, когда появился я, а через четыре года – Славик.
   У родителей до нашего рождения были свои истории: семьи, дети. Поэтому у нас со Славиком есть братья по матери – Николай и Виктор. А по отцу – сестра Люба и три брата (один из которых Алексей, имена двоих других не помню).
   Когда мне было года три, ещё до рождения младшего брата, с родителями жили Виктор и Николай. Наш отец им был не родной. Мама, с трудом управляясь с нами по дому, подрабатывала где-то, чтобы накормить ораву из пяти мужиков (отец в том числе, хотя он где-то работал. Накормить, в смысле – сварить, подать...)
   Старшие братья присматривали за мной и за братишкой.
   Позже Виктор, шутя, как-то рассказал одну историю.   «Сидеть со мной, - говорил он, - целый день дома им, братьям-подросткам, было неинтересно. Хотелось на улицу, на реку, к друзьям.
   В зимний солнечный денёк, когда родителей дома не было, мы с Колькой решили отправиться на общую горку покататься на санках.
   Улица, на которой мы жили, пролегала вдоль реки Самары на возвышенном левом берегу. Когда-то в этом месте река текла широким и полноводным руслом. Со временем сильно обмелела от края воды до прежнего берега, сбегавшего пологой кручей, образовалась приличная коса, зимой служившая полигоном для ребячьих игр.
   Санки весело катились к месту сбора детворы, братья о чём-то оживлённо беседовали меж собой.
   Вдруг Коля сообразил, что его руке стало легко. Обернувшись, удивился: сани ехали полозьями вверх… без пассажира. Брат понял, что я «потерялся» и крикнул: «Шурки нету, давай назад!»
   Я свалился с санок недалеко, за поворотом дороги, лицом в снег. Хорошо, что был в полушубке.
   Лихо подкатив, Коля развернул сани, братья водрузили меня на место и продолжили путь, а, чтобы я не вывалился снова, привязали к саням верёвкой, которая была предусмотрительно намотана на сиденье санок.
   Когда до горки оставалось совсем немного, Коля вновь почувствовал, что с санями что-то неладно: слишком тяжело катились. Оглянувшись, увидел их перевёрнутыми полозьями набок. Санки ехали вместе со мной, а мне это явно не нравилось, но я не мог протестовать: в полушубок набился снег. Он попал в рот, за шиворот и потому, как только я смог набрать в лёгкие воздуха, с возмущением возвестил округу.
   Мы с Колей решили разделиться: он тащил санки за верёвку, я толкал сзади.
   А на горке давно уже кипели мальчишеские страсти. Ребятня с азартом атаковала склон, носилась сверху вниз на подручных средствах – жестянках, фанерках, досках. Мы по очереди сажали тебя позади и скатывались вниз, ветер и снег летели навстречу».
   Виктор рассказывал это всё с азартом, словно только что пережил. Почему-то именно это вспомнилось ему.