Политолог, академик Андраник Мигранян, назвавший вышедший на площадь армянский народ чернью, как и профессор Преображенский из романа «Собачье сердце» М. Булгакова, ничего не сказал о чувстве коллективной вины. О том, что мы все во всем виноваты. Народ – это дети не только государства, но и интеллигенции. И если профессор, осуществлявший процесс очеловечивания задает вопрос швондерам и шариковым: «Почему убрали ковер с парадной лестницы», то должен называть причины, почему интеллигенция не смогла приручить народ к ковру.
Вернулась из трехдневной поездки в Ереван. Жила на улице Комитаса, именно там сегодня произошла стрельба по полицейским. В целом, в том районе было спокойно, вся активность начиналась только на подступах к площади.
Люди говорят о том, что жаль, что сегодня среди нас нет таких авторитетов, как Сос Арташесович Саркисян, уверенные, что он бы был среди них. Возможно, это не так, но актер и общественный деятель не оставил бы эти события без оценок.
Возможно, то, что я опоздала на «весну», а приехала только 29 апреля, позволило мне больше объективизировать свои ощущения.
1 мая к 12 часам на площадь Республики стекались потоки и поддерживающих голосование, и наблюдателей. У каждого была своя мотивация и, возможно, свой «Никол». Шли деревенские старики, в пиджаках 1960-х, поношенных кепках: крепкие, кряжистые фигуры вчерашних героев Гранта Матевосяна, которые были заброшены, забыты, так и не ставшие старейшинами для своего общества.
В радостном возбуждении от перемен встретился мне автор знаменитых металлических скульптур Ара Алекян. Обнялась с Арутюном Чаликяном, художником-карикатуристам. Только виделись месяц назад, и вот, опять. «Молодец, что здесь. У нас две дороги: одна в пропасть, другая – в неизвестность».
С нейтральным, изучающим лицом, ходил по площади с друзьями актер Ашот Адамян, с 1998 года работавший на проектах в США, а потом переехавший туда на ПМЖ. В те годы в СМИ выходили его интервью с заголовками вроде "Почему я должен держать балдахин над головой Левона Тер-Петросяна". Адамян не принимал сложившуюся творческую атмосферу в Армении. Чувствовал ли он сегодня радость от происходящего? Готов ли вернуться?
На фоне постоянно разогреваемой скандирующей молодежи: «Скажи Сержу нет!», было действительно интересно наблюдать за очень редкими одинокими фигурами людей интеллигентного вида. Они были не против собравшихся – они были «вне», слишком в себе. На лицах – задумчивый скепсис, отчужденность. Позволю себе еще одну цитату: «В этой толпе, незнакомой и совершенно чужой, мы себя чувствовали, как будто нас перенесли вдруг совсем в какое-то новое государство и иную страну. Если иногда попадалось знакомое лицо, то его приветствовали так, как люди встречают соотечественников на чужбине, и притом на враждебной чужбине…». Это писал историк Василий Шульгин, принимавший участие в двух отречениях от власти, в своих воспоминаниях «Дни. 1920 год».
Действительно, не каждый ереванец горячо приветствовал события апреля, тогда в город Таманяна поехали люди не только из Гюмри, Дилижана, но и из провинции, призывавшие поддержать народного избранника. Вся атмосфера, на фоне которой развивались события, мало подходила для лозунгов о свободе. Время Сержа закончилось, хотя он будет призван доживать в политике уже не как руководитель системы, а как ее агонизирующий элемент, но все же тяжело было видеть молодые лица 15-25 лет без следа духовности, со стертыми чертами, с развинченной мимикой. Большая ставка Никола Пашиняна делалась на них. Именно эти пацаны, не читавшие статьи своего лидера в «Орагир» и «Айкакан жаманак», то ли почувствовали себя движущей силой, то ли им действительно поступали указания, но люди, занимающиеся туризмом, говорили, как именно такие молодчики инициировали скандалы на Севане или били светофоры.
Кстати, российские туроператоры отказываются от осенних пакетов. Блокировка дорог, хаос, автокатастрофы (многие сейчас ездят без прав, без номеров) наносят Армении большой репутационный вред.
Конечно, перемены не могли прийти чистыми, безболезненными, без крови и гноя. Боюсь, что в этом апреле в одной «точке сборки» впервые за долгие годы встретились Ереван, Армения и Спюрк. Та часть армян, которая долгое время была как бы вне общества на окраинах страны, в тех нищенских реалиях, которые снял в ленте «Граница» Арутюн Хачатрян, быть может, впервые в жизни увидела столицу города. Пожилые женщины продавали митингующим семечки, молодежь в перерыве между криками и свистом, засыпала площадь шелухой. Вопрос профессора Преображенского висел в воздухе, но зададим и свой: почему мимо этих людей прошла и армянская поэзия, и шахматы, которые не оставили на них хотя бы отпечаток интеллекта?
Скажу больше: у армян в Мец Егерне, сфотографированных в дни депортации, на лицах больше духовности, не животного – а именно высшего человеческого страдания.
Ведь когда-то в самые страшные и голодные годы сироты, вроде Аветика Бурназяна, из Нор-Баязета или более дальних районов, босоногие, работающие с детства, ехали в Москву и Петербург учиться наукам и искусствам, становились блистательными учеными, художниками, писателями.
А сегодня продавалась сладкая розовая вата и китайские игрушки: дети под солнцепеком сидели на крышах машин. «Время армян». Что-то улавливалось инфернальное, как в фильмах Кустурицы. Группа людей сидела на скамейках, прямо под портретом Айвазовского – выставка к 200-летию еще идет в Национальной галерее.
Спустя 3 недели появились на площади лозунги про нерушимую русско-армянскую дружбу – нейтрализация стратегических ошибок Пашиняна (лебединая песня перед тем, как потенциально выйти из ЕАЭС?), мелькнул плакат «Челябинск».
Блиц-парадом перед собравшимися прошли ветераны Карабахской войны. В экипировке, с орденами. А вопросы были все те же: как же получилось, что освободители Степанакерта и Шуши выглядят сегодня так, как и наши «афганцы», слоняющиеся по электричкам с гитарами? И каковы у них ожидания от Пашиняна, у которого карабахская повестка все время дрейфовала в эти 20-25 лет. То он говорил о том, что армяне оккупировали карабахские земли, то в дни апрельской войны 2016 года вместе с Заруи Постанджян выступал в Парламенте РА за признание независимого Арцаха, если агрессоры вновь войдут в армянскую зону.
Как-то на выходе из метро «Еритасардакан» увидела я Коммандоса – Аркадия Тер-Тадевосяна. Один, спокойно, в раздумье он шел куда-то по своим делам. До сих пор жалею, что не подошла к нему, не спросила о его чувствах, мыслях. Возможно, они были бы резкими, принципиальными, ведь на границе сейчас ситуация обостряется, в то время как Никол Пашинян призывает не повиноваться, блокировать стратегические дороги и объекты – кому? Назло РПА? Причем тогда его «месть» тем, кто едет рожать и не доезжает, хочет навестить своего старого отца или ехать на другой конец города на работу?
Сегодня информационные потоки, чувства, стратегии, крик и оскорбления в адрес оппонентов наплывают на всех, как цунами, но хочется очень отстояться в своих мироощущениях. Мне неважно, как называется то, что происходит в Армении («революция», «путч», «передал», «весна»), важно то, в какую историческую перспективу будут уходить эти события.
«Вы заметили, как существенно были урезаны границы демократии за последние дни? И отнюдь не властью, – говорит доцент Института востоковедения Российско-Армянского Университета Виктория Аракелова. Той самой демократии, которая, безусловно, в Армении состоялась, и позволила ее гражданам подать власти мессидж, и получить желаемое.
Омбудсмен трижды выступал с обращениями – по поводу недопустимости использований детей в протестах, по поводу непозволительного градуса агрессии в соцсетях, оскорблений и прочего. Реакция – нулевая. Думаю, нет необходимости говорить об особом статусе омбудсмена в либеральной среде. Или к нему принято апеллировать только когда речь идет о правах определенных групп населения?
Подлинный восторг у борцов за справедливость вызвали призывы оказывать давление на голосующих депутатов, а также – вот радость-то! – новость о том, что диаспора за океаном начинает сбор подписей под обращением к Госдепу с просьбой не выдавать визы депутатам, не проголосовавшим за своего героя. То есть в их понимании демократия – это когда все единогласно голосуют за единственного кандидата (I am back to the USSR!). Если кто-то посмеет ослушаться – санкции, и, конечно же, заокеанские.
А как классно прикрывать грудью двери только в те супермаркекты, чьи владельцы не поддержали лидера! Да смени борцам местных монополистов на какой-нибудь British Petroleum, и будет всем счастье! Опасны, понятное дело, лишь те олигархи, кто сегодня не на их стороне.
Я уже не говорю об отважных борцах, всегда готовых окружить дома женщин-депутатов, но никогда не посмеющих приблизиться к дворцам тех же олигархов.
На всякий случай, я – не апологет ни властей, ни олигархов, ни женщин-депутатов... Мне до них никогда не было дела, нет и не будет. Просто наблюдаю, как борцы за демократию особенного, только им доступного и понятного образца, попирают демократические нормы, уверенно сливая страну. Им обязательно будет больно и стыдно. Они будут растеряны и подавлены. Но не сегодня. Чувства эти – очень персональные, интимные – в толпе ощутить невозможно», – сказала в заключение Виктория Аракелова.
В городе все время говорят, что в сети вышли списки «врагов» – республиканцев. Им звонят, угрожают, оскорбляют их детей. Звонили певице Шушан Петросян, как бывшей республиканке, но позвольте, «роза пахнет розой» – Шушан все время по трассе Ереван-Степанакерт и поддерживает солдат Арцаха, больше чем их родные матери, для которых она – безотносительный авторитет.
Действительно, на Ереван наползает темная пустота, эйфория спадет, и кто-то предчувствует, что страна откатится в лучшем случае на 20 лет назад.
Смутное время…
Николай Карамзин, наблюдавший революционный Париж 1790 года, когда начался террор, ходил по городу в смятении с непокрытой головой. И констатация того, что французская революция не выполнила ни одного обещания, была слишком вторичная по отношению к этому смятению.
Так я покидала нынче впервые за 8 лет Ереван, впервые приехав сюда 1 мая 2010 года. Когда под дождь ехала по проспекту Маштоца и увидела митингующих коммунистов, несущих единичные советские транспаранты, как недобитая наполеоновская армия. В этот раз все дни был виден Арарат, стоявший так близко, как на ладони…
Ереван-Москва, май, 2018 "Еркрамас"