Пятый день жители одного из донских хуторов, Колян с Митяем, на московском рынке торговали битыми гусями. В конце декабря они порезали птицу, чтобы перед новогодними праздниками выгодно продать в Первопрестольной. Да и не будешь же такую прорву кормить всю зиму! Лишь немного оставили на расплод.
Гусь- птица очень выгодная, если живешь у речки, где много травы на заливных лугах. Все лето и даже осенью, до самых заморозков, она сама прокорм себе найдет, так что соседи, друзья и сами кумовья Колян с Митяем гусей имели с избытком.
Первые три дня все шло хорошо: тушки продавались одна за другой. На четвертый день из-за мороза, который железными тисками сжал столицу, пришлось топить дровами «буржуйку», которую мужики предусмотрительно привезли в будке «ГАЗели». Они и ночевали в машине, на стоянке под охраной рыночных сторожей. Все бы ничего, но у товара, лежавшего в будке без всяких там морозильных камер, появился неприятный запах, и продажи заметно просели.
Тот столичный люд, что помоложе, покупал гусей не принюхиваясь, а вот москвичи постарше, в основном вреднющие старухи, старались засунуть чуть ли не весь свой нос внутрь тушки через разрез на ней. А затем, сморщив орган обоняния в меха гармошки, бабки уходили прочь, в лучшем случае без комментариев.
На пятый день в «ГАЗели» еще оставалось с десяток тушек. Колян с Митяем их то водкой, то уксусом, стараясь победить все острее дававший о себе знать душок.
- Как бы нам этот день пережить! – волновался Колян. – Чувствую, побьют нас здесь, ох и побьют за такую вонючую птицу, - все повторял он.
- Не дрейфь, пробьемся! – успокаивал его кум Митяй. – Чуть цену сбросим, и разберут! А там ищи нас, что ветра в поле! Скоро уже будем дома, потерпи, чуть-чуть осталось. Гуси-то были хороши – набрали и вес, и жирок. Ну а запах… Да не каждый будет принюхиваться! Не выбрасывать же все добро на помойку! Если хорошо приготовить, зажарить-запечь, да под водочку, - пойдет за милую душу!
С улыбками и пожеланиями счастливого Нового года кумовьям удалось Сбагрить москвичам оставшуюся птицу уже к обеду.
- Быстрей, быстрей катим отсюда! Уж лучше в другом месте скупимся, кому что надо, а то и до беды недолго, - все торопил кума Колян. Но к продавцам уже шла решительным шагом женщина в летах с пухлой сумкой на колесиках. Расстегнув ее, она вытащила полиэтиленовый черный мешок и, нахмурившись, сказала:
- Это вы тут что ли торгуете птицей? Вот ваша тухлятина, которую вы вчера моей дочери всучили! А ну-ка, понюхайте! Нюхайте-нюхайте!
Но Колян, не нюхая и не глядя ни женщине в глаза, ни на возвращаемый товар, сразу же предложил решить конфликт миром, по-хорошему.
Московская дама согласилась на компромисс и назвала цену за двух птиц, приобретенных ее дочерью к новогоднему застолью, на которое, по словам мамаши, были приглашены многочисленные друзья и родня.
-Что-то дороговато! – попробовал было спорить Митяй. Но Колян не стал возражать – расплатился с недовольной москвичкой сполна, и та тут же растворилась средь базарной толпы.
Митяй между тем, брезгливо морщась, раскрыл мешок и взглянул на возвращенный товар…
- Ах, черт бы ее побрал!!! – завопил он. – Вот же сволочная баба! Да здесь же не наши гуси, а чьи-то протухшие индюки!
Он высыпал из мешка две тушки с еще более гнусным запахом, чем у распроданных ими гусей. И хотел уже ринуться в толпу на поиски ушедшей с их деньгами тетки, но напарник удержал:
- Не надо, Митя, вряд ли ты ее теперь догонишь! Только время потеряешь. Заберем мешок домой – собак индюшатиной кормить будем.
- Э-э, нет, - замахал руками Митяй, - за то, что купили и привезли смердящих индюков, моя Тонька всю жизнь попрекать меня будет! Лучше уж пусть ими полакомится вон та свора бездомных псов и долго потом нас вспоминает добрым собачьим словом…