НАЧАЛО: http://proza.ru/2017/04/30/1261
Не так давно ездила в областную больницу на консультацию. Обычно к этой докторице очереди не бывают. Записывают на определённое время и пациенты к нему и приезжают.
Но не в этот раз.
Подошла к кабинету, а там довольно много людей в ожидании врача. А она ещё и не начала приём. В регистратуре пояснили, что по дороге с ней что-то случилось и она задерживается, но уже скоро будет на месте.
Ждём.
Сидевший возле меня очень пожилой мужчина забеспокоился, боялся не успеть на автобус, чтобы вернуться домой.
- Мне же далеко ехать. Автобусы часто ездят, но они в мою Незнамовку не заходят, итил проезжают, а потом идти надо четыре километра. А дорога-то плохая, ухабистая, по темноте таким старым, как я, и не дойти.
- Незнамовка? – переспросила я. Мне показалось, что где-то я слышала это название. Вспомнила! Так это же моя попутчица была из Незнамовки! Мы ехали с ней в одном купе из Москвы и она рассказывала о себе. Было их десять братьев и сестёр, и все не родные. Молодая женщина взяла их во время войны и стала им матерью.
Конечно, я поинтересовалась и спросила у старика, знает ли он эту семью?
- Да кто же их не знает? Золотая женщина была эта Мотя. А с братьями Витькой и Лёнькой дружил я. Лёнька военный, скитался по стране, редко бывал в Незнамовке, а Витька и сейчас в селе живёт. Хороший мужик, работящий и друг отличный. Но не пощадило его время, в старика превратился, то одно у него болит, то другое. Да так же, как и у меня. Мы одногодки. Вместе и в школе учились, дружили. Я один был у мамки, папка не вернулся с войны.
- Ох и трудно же нам было! – продолжал старик, - Всё время есть хотелось, а нечего было. После войны голод был, страшной время. Так меня мамка Витькина подкармливала. Конечно, и у неё мало что было, но им всё село помогало. Люди приносили у кого что было. По немножко, конечно, но приносили. Так и мне с этого перепадало часто.
- А как вас зовут? – поинтересовалась я.
- Михайловичем кличут.
- Да, трудно всем было в голод. Я как раз родилась в это время и не помню, а тем, кто старше запомнилось это, - говорю я.
- Да, запомнилось…Голодными были. Спасибо Витькиной мамке, подкармливала. А у нас с мамкой кукуруза была. Её мы дробили на драчке, потом в ступе толокли, в муку превращали, добавляли лебеду и маленькие пышечки пекли, пышериками их, помню, называли. Так вот, напечёт моя мамка и отправляет меня отнести несколько штук тётке Моте. А у неё рядом с калиткой на ящике глэчик (глиняный кувшин с крышкой) стоял специально для тех, кто помочь хочет. Вот и я бежал и клал туда пышерики. Не всегда удерживался, съедал часть по дороге.
- Да, трудно удержаться, когда голоден, - говорю я.
- Трудно, трудно… А однажды и вообще поступил грешно. До сих пор стыдно. Открываю крышку, а там кто-то оставил белый сухарик. Белый! Увидел и слюнки потекли. Схватил этот сухарик и домой побежал. Никому не рассказывал, вот ты первая. Стыдно-то как!
- Я слышала, что трагедия там у вас была. Две женщины утонули в плёсе.
- Было, было такое… А как, никто и не знает. Чего они делали там? Туда по одиночку никто и не ходит. Как они оказались там, не знаю. Болтали многое. Одна была женой Витькиной, а другая сестрой. Это не одновременно произошло, между этими случаями прошло много лет. Первой утонула жена и все не сомневались, что это дело рук Любаши, сестры Витькиной. Любаша сама хотела за Витьку замуж выйти, они же не родные, но не дождалась его с армии, замуж вышла. А Витька вернулся и женился. Ох, что и началось! Любаша такое вытворяла, что страшно было. Предупреждала Витькину жену, что изживёт её со свету. Вот и изжила… Она же цыганкой была.
5.
- После того, как жена утонула, Витька так и не женился. Года через два дело к женитьбе подходило, встретил молодайку в одном дальнем селе, привёз её к себе. Витька и сам хорош собой был, и трудяга, и дом у него полная чаша, хозяйство справное, да за такого любая пойдёт. Ан, нет. Отказала молодайка, уехала. Говорят, что её наши бабы-трендечихи напугали, - продолжал рассказывать Михайлович, - Так Витька больше и не пытался кого-то найти. Вначале сам жил, а потом тётку Мотю, мать свою, к себе взял. Жили вдвоём. Остальные приезжали к ним в гости. Весной у них общий день рождения был, так все съезжались, праздновали. На один из таких дней Валя с внучкой приехала. Дочке муж тиран попался, покалечил её. Валя и забрала дочку к себе, выходила её и с внучкой занималась. А тирана в тюрьму посадили. Валя боялась, что отсидит и отомстит за то, что посадили. И не напрасно боялась. Вышел окаянный, подстерёг Валину дочку, когда та с работы поздно возвращалась. Вот такие бывают люди жестокие. Опять избил, да так, что она колясочницей стала. А ведь молодая ещё была. Услышал об этом Витька и сказал, что никуда не отпустит Валю. Здесь в деревне он сможет защитить их всех, а то ведь снова из тюрьмы его отпустят. Дом большой, места всем хватит и Валиной дочке на коляске будет в деревне легче, никаких этажей и двор большой.
- Так они м стали жить вместе. К как заботился Витька обо всех троих! Хорошо жили, любо-дорого было смотреть. Матери уже не было, - продолжал рассказывать Михайлович, - Все в селе думали, что Витька женится на Вале, ждали этого. Я тоже так думал, глядя на то, как они относились друг к другу. Но нет… Мне, как другу, он признался, что не может он переступить через то, что она ему сестра. Как-то сказал мне:
- Знаешь, люблю её. Всем сердцем люблю, а не могу… Сестра ведь. Ну и что, что не родная, всё равно сестра. Не могу. Никак не могу. Но я так счастлив, что она с дочкой и внучкой у меня живёт.
Сделал Витька многое для того, чтобы на ноги поставить Надю, Валину дочь. И поставил! В Москве лечил, операцию там делал, сейчас она ходит и коляску забросила, правда слегка хромает. Учительница она, в сельской школе преподаёт.
Внучка Валина выросла, тоже на учительницу выучилась, но работает в городе. Замуж туда вышла. Муж хороший попался, видел его не раз, к Витьке часто приезжают. И не просто приезжают, а помогают ему. Хозяйство же у Витьки большой, а сам он уже не может так работать, как раньше. Ну, я же говорит, одногодки мы с ним… состарились. Время нашу ушло…
- А у Любаши дети были, что с ними стало? – интересуюсь я.
- А за них ничего не скажу, не знаю о них. Говорят, в городе где-то живут, но никто не знает точно. Одна наша баба на рынке в городе яйцами торговала, так видела Любашину дочку, но та быстро скрылась и баба ни о чём не расспросила. Да и давно это было.
- А у Вали была родная сестра-близнец, Галя. Что с ней? – спрашиваю я.
- Галя бывает у нас в Незнамовке. Не часто, но бывает. В столице работает, большим человеком стала… профессорша она, а чем занимается, я и не знаю. Дочка Валина у неё жила, как в Москве лечилась. Рассказывает, что хорошо тётя живёт, но квартирка махонькая. А вот, не детей, не мужа нет у неё. А почему, не знаю. Сейчас уже не молодая, почти старуха. Раньше приезжала такая ля-ля и фи-фи-фи. А сейчас скромненько, по старушечьи. Прошлое лето жила долго у Витьки. Витька и Валя приглашают её жить к ним, не хочет. А чего не хочет, не знаю. Ведь, годы уже не малые, одной плохо, хоть в столице, хоть где угодно.
Подошла докторица и Михайлович пошёл первым. Он и не просил, но люди пропустили. Ему же ехать далеко, а уже вечереет.