Жизнь моего приятеля
2. «Поглядите, вот бессильный…»
Поглядите, вот бессильный,
Не умевший жизнь спасти,
И она, как дух могильный,
Тяжко дремлет взаперти.
В голубом морозном своде
Так приплюснут диск больной,
Заплевавший всё в природе
Нестерпимой желтизной.
Уходи и ты. Довольно
Ты терпел, несчастный друг,
От его тоски невольной,
От его невольных мук.
То, что было, миновалось,
Ваш удел на все похож:
Сердце к правде порывалось,
Но его сломила ложь.
30 декабря 1913
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
– «...Ваш удел на все похож...» – Удел лирического героя цикла – это участь "всех". 'Как подчеркивает З.Г. Минц, характерное совпадение темы "я" и "Человека" «Ведет нас к руссоистско-толстовскому пониманию искусства как исповеди, где, в частности, герой, с одной стороны, сведен к автобиографическому "я", а с другой – понят как человек как таковой, как в с е» (Минц, 4. С. 85).
»
– «Поглядите, вот бессильный, // Не умевший жизнь спасти…» – адресат – “бедный воин” из предыдущего стихотворения («Весь день – как день: трудов исполнен малых…»); “жизнь” здесь – не чья-то жизнь, и даже не его собственная, у него день за днем по прежнему «трудов исполнен малых //И мелочных забот» – а Жизнь всеобщая.
– «И она, как дух могильный, // Тяжко дремлет взаперти.» – “она” – объект его служения. Вот его с нею прощание:
«Вот он – ряд гробовых ступеней.
И меж нас – никого. Мы вдвоем.
Спи ты, нежная спутница дней,
Залитых небывалым лучом.
Ты покоишься в белом гробу.
Ты с улыбкой зовешь: не буди.
Золотистые пряди на лбу.
Золотой образок на груди.
Я отпраздновал светлую смерть,
Прикоснувшись к руке восковой.
Остальное – бездонная твердь
Схоронила во мгле голубой.
Спи – твой отдых никто не прервет.
Мы – окрай неизвестных дорог.
Всю ненастную ночь напролет
Здесь горит осиянный чертог.
18 июня 1904. С. Шахматово»
Мнилось, что будет «…твой отдых никто не прервет»? – нет, безмятежного покоя не получилось: – «она, как дух могильный, // Тяжко дремлет взаперти».
– «В голубом морозном своде // Так приплюснут диск больной…» – солнце. В черновиках “морозный свод” расписан подробнее:
А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
«
5
а. Красный шар в железном небе
б. В голубом железе неба
в. В голубом железном своде<>
6
а. Сплюснут желтый шар
б. Дико сплюснут желтый круг
в. Дико сплюснут диск больной,
7 Заковавший все в природе
»
Как и в недавнем стихотворении («Ну, что же? Устало заломлены слабые руки…»), солнце – это ещё одно горестное напоминание о временах «тома I», когда солнце и "Ты" были суть одно, не различимы были "Ты" и солнце:
«Ты отходишь в сумрак алый,
В бесконечные круги.
Я послышал отзвук малый,
Отдаленные шаги.
Близко ты или далече
Затерялась в вышине?
Ждать иль нет внезапной встречи
В этой звучной тишине?
В тишине звучат сильнее
Отдаленные шаги,
Ты ль смыкаешь, пламенея,
Бесконечные круги?
6 марта 1901»
Теперь дневное светило заплевывает мир.
– «Уходи и ты…» – лирический герой стихотворения, его главное “я” – смотрит вниз на наш мир, как на балаган с железным задником, по которому вспотевший работник сцены протаскивает “солнце”. И он видит на главной сцене двойников – воина и мучающегося из-за него актера, у воина – служение, а у актера из-за него тоска… И не понять, кто из них – марионетка другого, кто кого дергает за веревочки, у кого из-за кого болит сердце.
Но представление подошло к концу – уходите все. «И ты» – это не только один из этих двоих, но и та, которая “дремлет взаперти” в углу сцены, и даже тот механик с “солнцем”.
Уходите все! Бегите! Орда идет! До Великой Октябрьской социалистической революции осталось только четыре года.
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
С. Бобров в резкой по тону рецензии на "Седое утро" заявил, имея в виду первую строфу стихотворения, что Блок, якобы, "обокрал" Батюшкова… Возможно, он подразумевал начало стих. К. Батюшкова "Привидение. Из Парни" (1810): "Посмотрите! в двадцать лет // Бледность щеки покрывает; //С утром вянет жизни цвет;// Парка дни мои считает ... "
»
«С. Бобров – Родился в семье чиновника министерства финансов П. П. Боброва . Мать — детская писательница Анастасия Ивановна Саргина (писала под псевдонимом А. Галагай).
Учился в Катковском лицее и Училище живописи, ваяния и зодчества (1904—1909). В 1911—1913 годах был вольнослушателем в Московском археологическом институте. Работал в журнале «Русский архив», изучал творчество Пушкина и Языкова.
В 1920—1930-е годы работал в Центральном статистическом управлении. Был репрессирован, сослан в Кокчетав.
Умер в 1971 году. Похоронен на Головинском кладбище.»
Википедия.
Все они будут высланы, репрессированы, расстреляны. А если кого не решатся тронуть, кто не умрет у лагерного костра, читая сонеты Петрарки, за тех расплатятся их близкие: за Ахматову, помимо трех расстрелянных мужей – сын, за Цветаеву, помимо расстрелянного мужа – сестра и дочь, за Пастернака – любимая.