Вчера была какая-то очень трудная пятница, она ехала после работы домой в автобусе, а впереди сидел мужчина, у которого сквозь слегка обозначившуюся лысину чётко просматривалось родимое пятно. Она наблюдала эту родинку и представляла, каким он был когда-то маленьким, голеньким младенцем, кричал и пачкал подгузник, а мама целовала его в эту родинку. Если человеку суждено родиться с родимым пятном, то мамы будут обязательно это целовать, каким бы ужасным оно не было.
Теперь, глядя с балкона своего девятого этажа на серый кирпич дома напротив, она вновь вернулась к навалившимся на неё вчера мыслям — как из невинных младенцев получаются мерзкие типы? Ведь все мамы, целуя своих детей в маковку, программируют их, чтобы они были добрыми, умными, честными, ну или просто хорошими людьми…
Когда однажды, после очередных побоев мужа, она в отчаянии рассказала всё своей коллеге, та протянула ей стакан воды и совершенно безликим голосом произнесла:
— Самые ужасные, коварные, деспотичные и тиранистые мужчины получаются из маленьких мальчиков, которые вырастают в маленьких мужчин. Ну, типа Наполеона… Это такой вид акселерации, когда рост замедляется, сантиметры тянуться прекращают, а амбиции ещё растут.
Эх, если бы ей знать тогда. В далёком 1980. Что этот невысокий коренастый парень, с которым они познакомились в массовке на Олимпиаде, окажется таким вот Наполеончиком.
Вот, тогда, уже тогда бы ей понять, кто он и что он. Но она сглупила. Все подруги уже давно встречались с парнями, некоторые даже выскочили замуж, а она ещё ни разу не целовалась. Да и родственники всё время подгоняли: «Когда замуж выйдешь?». А главное все хором ехидно и очень обидно подначивали: «Что, никто не берёт?». А ведь действительно — никто не брал. И это её мучило. А тут он. Маленький, ниже на целую голову, да ещё и с родимым пятном во всю щёку. Никаких таких ухаживаний. Просто и грубо:
— В кино пойдёшь?
Пошла. И фильм такой… «С любимыми не расставайтесь». Очень, очень ей понравился. А он:
— Чушь. Сопли и слюни. Надо было на «Последний отсчёт» идти.
Она не спорила. Лишь бы замуж взял. Чтоб подругам нос утереть, а родственникам рты заткнуть. И вышла. А потом проснулся тот самый Наполеончик, и начался ад. Когда не то, что слово поперёк, даже взгляд, показавшийся ему косым, мгновенно вызывал взрыв раздражения, переходящего в бешенство. Сначала сыпались угрозы, потом посыпались удары. Не сразу. Постепенно. Особенно после того, как сын родился.
Надо было уходить. Она понимала, но уйти было некуда. Это была её квартира. Крохотная однокомнатная квартирушечка. Ни разделить, ни обменять. Развода он бы не дал, а если бы и дал, то всё равно не оставил её в покое. И из квартиры никуда бы не ушёл. Мучитель никогда добровольно не расстанется со своей жертвой. Да и как прожить на зарплату учительницы? Материально она полностью зависела от него. Вот и терпела. Сын вырос, уехал на Север, там женился, и домой не приезжал. Она была совсем одна. Так бывает. Когда замужем, но одинока. Стала задерживаться на работе, чтобы меньше быть дома, по выходным долго и бесцельно бродила по городу. За эти годы город опостылел ей настолько, что мысль — уехать куда-нибудь в глушь, где чистый воздух, мало людей и много тишины, стала её несбыточной мечтой.
Когда муж неожиданно умер от инфаркта, она выдохнула с облегчением. Но счастливей не стала. Вскоре к одиночеству прибавилась ещё и скука. Каменные стены домов давили замкнутостью и холодностью, фильмы раздражали, как трагичностью, так и «хэппи эндом». Читать книги не позволяло зрение, она пробовала слушать, но на слух текст воспринимался плохо, она всё время отвлекалась на всякую ерунду. Даже завести себе какую-нибудь зверюшку, она не могла — погладив на улице кошку, у неё тут же начинали чесаться глаза и нос. Работа осточертела, ученики её не слушали, издевались. Теперь им можно было всё. У них теперь есть права. Попробуй, как раньше, прикрикнуть, и тут же нагрянут родители с обвинениями в нарушении этих самых прав. И как она, маленькая серенькая училка, может справиться с великовозрастными детинами? С этими Наполеончиками, Наполеонами и Наполеонищами. Какие есть права у неё? Или у неё только обязанности? Завтра ей исполняется 55. Завтра она выдохнет. Пенсия — избавление от обязанности терпеть их издевательства.
Вы прочли отрывок из детектива Елены Касаткиной "Солнце на блюде". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.