Основано на реальных событиях
НВП (начальная военная подготовка) была у нас предметом второстепенным, чуть ли не факультативным, но преподаватель, по-видимому, считал иначе. Звали его, как Цезаря – Юлий, и, будучи капитаном первого ранга в отставке, он, вероятно, мнил себя великим полководцем. На уроках мы должны были к нему обращаться не иначе, как «Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться…» – и далее изложить свой вопрос. Если же с вопросом обращался он сам, то учащемуся следовало, услышав свою фамилию, ответить «Я» - и только потом отвечать по существу вопроса. И если кому-то из девушек сходило, когда та начинала ответ без традиционного «Я», то юношам это не сходило никогда. Тут же выносился вердикт «два балла», которые заносились в неизменную желтую тетрадку. У нашего Цезаря (так мы его звали между собой) имелась специальная тетрадка, где отражена была истинная успеваемость по предмету НВП – поскольку немыслимо было заносить столько двоек в журнал! Но в дневники двойки заносились щедро. Особенно молодым людям. Ребят наш бравый капитан гонял нещадно, готовя их к службе в вооруженных силах. Когда НВП ставили первым уроком, то на следующее занятие все мальчики в полном составе неизменно опаздывали – Юлий Германович постоянно их задерживал на пол-урока, что доводило до слёз преподавательницу истории, которой нужно было готовить нас к экзаменам по двум предметам: по истории и обществоведению, а её уроки постоянно срывались. Разумеется, она вынесла больной вопрос на педсовет, после чего Юлию Германовичу было сделано замечание, а во втором полугодии НВП переместили на последние уроки, с которых мы с Альбинкой старались улизнуть – особенно если заранее было известно о предстоящей примерке противогазов или еще что-нибудь в этом духе.
Цезарь очень любил проводить зачёты по стрельбе в специально организованном для этой цели тире: причем стрелять нужно было лёжа по-пластунски. Девчонки особенно не любили эти стрельбища, но, боясь попасть в черный список нашего Цезаря, скрепя сердце на занятия стрельбы ходили. Не желала ходить одна Альбина. НВП она постоянно прогуливала и, на фоне многих юношей, по той или иной причине в этот список занесенных, была единственной девушкой. Но её это ничуть не беспокоило, и мне стоило больших трудов уговорить её прийти на одно из занятий по стрельбе, которая именно в тот раз проводилась не после уроков – как это обычно бывало, – но непосредственно на шестом уроке, значившемся в расписании. И Аля, вняв моим уговорам, пошла на стрельбу, чтобы не обострять конфликт, и, впервые увидев перед собой мишень, так метко по ней стрельнула, что привела в изумление самого Цезаря, который с нескрываемой радостью сообщил, что из трёх попаданий – два в десятку и одно в девятку. Таких результатов не было ни у кого – даже из ребят мало кто мог похвастаться подобными успехами. А у Али дедушка был военным и считался одним из самых метких стрелков, и двоюродный брат также всегда попадал в десятку. Таким образом, меткость в их роду была врожденная. (Но никто не стрелял по живым мишеням!) И Юлий бесконечно обрадовался, открыв в своём классе такую способную ученицу: он уже предвкушал победы на всевозможных соревнованиях, достающиеся нашей школе… Но этим надеждам не суждено было осуществиться, поскольку Альбина никогда не оставалась на стрельбу после уроков (и это даже не являлось прогулом, поскольку дополнительные занятия были не обязательны для посещения) и, несмотря на все уговоры и грозные приказы не терпящего возражений капитана, отказывалась представлять нашу школу на каких бы то ни было соревнованиях. Юлий выдвинул ультиматум: если Шаховская не будет ходить в тир, он поставит ей годовую двойку и её не допустят к экзаменам. Альбину подобная угроза не испугала, она училась без троек, и перспектива кончить школу со справкой вместо аттестата из-за какого-то факультативного предмета казалась ей просто нереальной. Однако, когда настало время выставления годовых оценок, выяснилось, что Юлий действительно решил вывести Шаховской итоговую двойку, даже единицу. Конфликт разгорелся жуткий, но, хотя и вертелся он вокруг Шаховской, саму Альбину практически не затронул. Конфликт был между директором и завучами с одной стороны и преподавателем НВП с другой. Школьное руководство требовало, чтобы Юлий Германович сдал свои позиции и поставил Шаховской положительную отметку – тем более, девочка прекрасно успевает по всем предметам! Весь педагогический коллектив встал на сторону Шаховской – тут припомнились и сорванные преподавателем НВП уроки истории, и жалобы родителей замученных мальчиков. Начали разбираться, и выяснилось, что предмет НВП Шаховская прекрасно знает (что неудивительно с её феноменальной памятью), да ещё стреляет как отменный снайпер – каждое попадание в десятку – таким образом, преподаватель отнесся к ней необъективно: кончилось тем, что Альбине в аттестате поставили 5, а Цезарю объявили выговор. А ведь тот, если действительно хотел насолить Шаховской, мог бы просто поставить ей тройку – и тогда никакого конфликта не было бы. Потому что ни Альбина, ни её родители не стали бы поднимать скандала из-за НВП. Это же не русский язык и не литература! А не допустить Шаховскую до экзаменов руководство школы ни при каком раскладе не позволило бы.
Из романа "В плену Идеала" http://proza.ru/2017/08/17/101