Дорогой мой читатель! Мы приехали на конечную станцию этой магистрали!
Многое уже стало былью! Изменились поезда, станции наших Судеб!
Но, неизменным осталось стремление людей к общению! СИНДРОМ КУПЕ!
Мы пересядем в новый поезд! Новые пассажиры! Новые судьбы!
На магистральных дорогах, тысячи эшелонов! Каждый эшелон-событие!
И так, сама Судьба! Природа-Мать! Мать моя, вернули меня к жизни! Появилась уверенность в себе! Крепчали Дух и тело!
Ежегодно, осенью, по всей Стране осуществлялся призыв в Армию! В то время, Армия была школой мужества, взросления! Воспитывала чувство Патриотизма! Чести! Исполнение Долга перед Родиной! Семьи гордились мужчинами, служившими в Армии!
Моим сверстникам стали приходить повестки в военкомат.
А мне, нет, «волчий билет».
Посоветовавшись с матерью, (она у меня прошла войну, дошла до Берлина, дважды была ранена, имеет боевые награды), мы решили, что мне надо пройти медкомиссию, а там уже решить, что делать.
В военкомате, я просто встал в очередь на медкомиссию. На вопросы, что меня нет в списках, отвечал, что неверно пропустили и меня вписывали в списки.
В результате, к моей радости и восторгу, все дали заключение - ГОДЕН!
Для меня это было очень важно! Я снова ГОДЕН К ЖИЗНИ!
В военкомате, поначалу были удивлены моему поступку, но после даже сам военком пожал мне руку!
В последние вечера перед сборами, дома мы обо всём, обо всём говорили!
Мать доставала семейный альбом и рассказывала про каждую фотографию!
Познавая тем самым родословную нашей семьи!
С большим интересом и восхищением, я рассматривал фотографии и грамота матери времён войны!
Мне очень хотелось узнать, кто и где мой отец?! Она обычно отмалчивалась.
Но на этот раз,она взяла альбом и мы вышли на балкон, сели и до самого утра она рассказала про свою жизнь!
Скажи, пожалуйста, читатель, много детей знают, как жили папа с мамой?
Расскажу же про свою мать через «Сказание о матери», которое было мной написано несколько десятилетий спустя! Прочти, не пожалеешь!
Станция "Сказание о матери!"
Светлой памяти моей матери, дошедшей с боями, в годы войны, до Берлина и всем участникам ВОВ посвящаю:
ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ – НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ.
Когда я в гости к маме приезжал,
То радость наполняла мою душу!
В её я доме находил причал,
Своей истерзанной судьбой душе!
Она бежала хлопотать на кухню.
Я пыль дорожную смывал,
И глядя как она хлопочет,
Невольно детство вспоминал.
Садились вместе мы за стол.
Я ел она лишь на меня смотрела!
Я с болью в сердце замечал,
Как моя мама постарела!
Затем мы выходили на балкон.
Садились взяв друг друга руки!
Я на неё смотрел и вспоминал,
Как ласковы в морщинах-её руки!
Ночь нас окутывала тёплым одеялом!
На нас смотрели звёзды не таясь!
Моё мы детство вспоминали,
И долго говорили счастливо смеясь!
И шёпот ночи слушали спокойный.
Суть мироздания стала мне ясна.
Судьбу я клял за то, что мама,
На старости живёт одна.
Под утро в комнату мы шли.
Она брала альбом семейный.
И свет-как молнию, зажгли.
Я снова в детстве, не было сомнений.
Она рассказывала тихо.
Порой катилась слеза из глаз.
И в памяти моей вставала,
Вся жизнь её-о ней сей сказ:
Вот пожелтевшее фото.
На нём с женою муж и дочка на коленях,
То мама с папою её. Двадцатые года.
В то время было много изменений.
Отец её, мой дед,
Защитник был Советской власти.
Он Партией направлен был в Стерлитамик,
Там был убит врагами власти.
Мать умерла спустя четыре года.
Осталась девочка одна.
Когда началась война,
Ей было лишь шестнадцать.
На курсы медсестёр пошла она.
Как весь народ,
Стремилась на фронт!
Но лет ей было мало.
Но вот минуло восемнадцать,
В тяжёлый сорок третий год!
Как все в тылу она не захотела оставаться.
С подругами на фронт она идёт!
В санбат определили медсестрой.
Но звали все её: сестрой,
Сестрицей, Машенькой,
За тем сержантом, старшиной.
Был бой!
Жестокий, смертный бой в сорок четвёртом!
Фашиста гнал народ с земли родной!
Громил врага рукою твёрдой!
Враг рвался из кольца,
Как от пожара бегут звери.
Полку приказ был: "Окружить
И уничтожить в дебрях зверя!"
Когда кольцо замкнулось,
Санбат отстал.
Застрял в болотах где-то.
Но раненых он принимал.
В палатке-операционная была.
Врачи уставшие валились с ног!
За скальпель-
Как за жизнь держались!
Часы тянулись-как век!
Когда кроили и латали,
И раны страшны зашивали,
Чтоб снова получился человек!
Одна из групп фашистских прорвалась,
И вышла на санбат не зная,
Что там лишь ранены лежат.
Всю сложность положения понимая!
Пусть не было руки, ноги,
Но были рядом автоматы!
К оружию прицеплены штыки!
И приготовлены гранаты!
А ранены, собрав последние силы,
Где были там и залегли!
И укрепились как могли!
Но бой принять они решили!
И стон умолк!
Лишь скрежет слышен был зубовный!
Шептали губы:-
"Маша помоги, здесь автомат лежит не ровно.
Гранаты рядом положи.
Один патрон себе оставлю,
В кармане адреса возьми,
Письмо родным я сам уж не отправлю!"
Другой позвал: "Сестрица убери,
Кровавый бинт, что глаз закрыл."
А третий:"Дочка посмотри,
Вот здесь я документы всех зарыл!"
Ну а в палатке как и прежде,
Шла операция в надежде,
Вернуть бойца из смерти вновь!
Во круг одни бинты да кровь!
Кровавые бинты стянули раны.
Алели как знамена на бойцах!
И каждый говорил"-
Что помирать нам рано!
Что примем мы последний бой!
Но не дадим земли родной,
Топтать чужому сапогу!
Я буду драться как могу!
Короткий бой был. Но жесток!
От крови мокрый был платок,
Который прикрывал две раны сразу,
На девичьей груди!
Которую ещё ни разу,
Младенца губы
Не касались!
А вражьи пули
Уж впивались!
В них была кровь-не молоко!
Поверьте братцы, не легко,
Увидеть девушку в бою!
Жену, сестру, иль мать свою!
Внезапно бой утих.
Враг не прошёл.
Минула смерть
Лишь четверых!
Три девушки в живых остались,
И хирург, с ранением обеих рук.
Не знаю почему, попали пули в руки лишь ему?
Как специально их искали!
А на столе лежал живой боец!
Последнее творение рук его - венец!
Тут батальон наш подошёл.
Картину страшную нашёл на месте боя он:
Сплелись в смертельном изваянии,
Геройство, мужество и злоба, и отчаянье!
Лишь по бинтам запёкшимся от крови,
Узнать было возможно, где лежат герои!
Записаны все были имена.
Все почести им отдали сполна.
Всем мёртвым бережно глаза закрыли.
В могилу братскую героев тех зарыли!
Они жизнь - Славой увенчали!
Салют-трёхзалпный был печален!
Врагов что не прошли,
Там, где-то рядом, схоронили.
Живым-живое, говорят.
Сидят на фото в один ряд три девушки.
Мужчины двое, по бокам стоят.
Медали на груди блестят!
У офицера-Орден!
Ведь офицером был один,
Хирург, что жизней столько спас!
Глядит серьёзно он на нас!
Ну а Мария чтож? Шёл 45й год!
Из госпиталя вышла,
И снова в полк на фронт, война ещё идёт.
Лишь в Польше полк она найдёт.
Стремилась в полк она ещё за тем,
Чтоб встретиться ещё раз с тем,
С кем радостна была тяжёла фронтовая жизнь.
И от кого под сердцем возродилась новая жизнь!
И снова фронтовые будни,
Уже Гвардейского стрелкового полка!
Он шёл освобождая Польшу,
От лютого фашистского волка.
Но вот в местечке Н-ском,
Полк снова принял бой.
Была равнина пред полком.
За полем лес, который круто в гору лез.
А перед лесом был окоп.
За ним второй и третий.
Фашист впился в них точно клоп.
И нужно было раздавить всех мразей этих.
Кругом были видны прыщи,
Бетонных дзотов, дотов.
В их брюхо как капусты в щи,
Напхали *меньшен тотов.
В ночной стремительной атаке,
Солдаты заняли окоп.
До роты было там бойцов.
Отчаянных героев, храбрецов.
Они остались там одни отрезаны от всех.
И так тянулись долго дни!
Патронов было много и гранат,
Но не было бинтов, еды!
Три дня солдаты там сидят.
Нельзя поднять и головы.
Металл, свинец-живое всё едят,
Огнём ту землю поливая.
Из разных палок и жердей,
Два слова сколотила рота:
"Врача! Еды!"
Патроны не умела есть пехота!
А на снегу были видны,
Бойцы в обнимку с термосами.
Их вражьи мины,
Искромсали!
Там-на ничейной полосе,
Лишь смерть открыто пировала.
Но этого ей было мало.
Всё новых жертв она искала.
Но ту-ничейную полосу,
Что всю войну перед собою видишь,
Я не назвал бы так.
"Нет! не ничейная она!
Она земля родная, наша! На ней за всю войну,
Из крови, мужества, людей-была замешана крутая каша!
На тех полосках тысячи легли!
Нет! Не ничейная она! А-НАША!"
А солнце утренней зарёю, уже четвёртый день зажгла.
Поесть всё рота не могла!
Тогда, Мария, молча встала, одела санитарну сумку, два термоса взяла,
И в ПОЛНЫЙ РОСТ в окоп ПОШЛА!
И удивилось даже солнце!
Ему как было не смотреть,
Когда Российская девчонка,
Шла во ВЕСЬ РОСТ! На верну смерть!
И удивившись - обозлилось!
В глаза фашистам больно впилось.
Взять на прицел её им не давала.
Ведь с нашей стороны оно вставало!
Земля шептала: "Ну! Быстрей!"
Осталось метров десять до окопа,
Когда опомнился фашист, огнём во круг всё поливая.
Бойцы кричат: "Ложись! Ложись!"
Упала Маша, поползла,
Зло термос пред собой толкая!
Слезами землю поливая!
Все руки в кровь разодрала!
Кто жив от роты той остался,
В окоп втащили Машу на руках. Зияли раны на ногах!
А термос с кашей за спиной, осколок разорвал.
Да! Дорого ей этот путь достался!
В испуге вздрогнула гора, крича тысячегласное "УРРРА!"
Поднялся без приказа полк!
И смерчем хлынул на врага!
И выбил зверя из траншей! Как выбивают в бане вшей!
Поэтому наверно говорит народ:
"Что ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ - НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ!"
Чтоб перейти то поле крови в брод,
В РОССИИ только можно ходоков найти!
Лишь только раз я у неё спросил:
"Скажи мне мама, где же мой отец?
В альбоме нету его фото."
Она ответила:
"Ты уже взрослый сын, поймёшь!
Когда из госпиталя выщла второй раз,
Сам Генерал в Берлине, мне орден привинтил,
С медалью рядом!
А командир нам зачитал приказ:
Что девушки уволены в запас,
Кто матерью готов был стать!
Когда придёт священный час!
Василий, звали так отца,
Мне адрес дал, сказал:
"Езжай и жди! Когда вернусь,
То обязательно женюсь."
Глаза засыпало мне перцем,
Когда с тобою я под сердцем,
В далёкий город Украины прибыла,
Среди развалин дома не нашла!
Забот и горя полон рот!
Кругом людской водоворот!
Я снова села в поезд,
И он меня помчал.
В Башкирию, к подруге Верочке!
В санчасти с нею мы служили,
И ранены тогда мы обе были!
И честно Родине служили!
Она мне адрес свой дала,
И долго в гости всё ждала!
И только я приехала туда,
А там случилася беда!
Подруги, Верочки, от ран не стало, и я совсем одна осталась!
В землянку жить перебралась!
В столовую рабочий нанялась!
Слезами вдоволь напилась!
Старик был сторож там один.
Напротив жил совсем один.
Родится, говорил, сынок!
И помогал он мне, чем мог.
И вот настал священный срок!
Хотела я чтоб был сынок!
И Бог мои молитвы услыхал!
Тебя, сынок, он мне послал!
Ноябрь был, год 45й. В землянке холодно, сыро.
Сил не было подбросить дров.
Зажечь свечу уж не могла, последни силы берегла,
Тебя со страхом я ждала!
Очнулась, слышу - ты кричишь, на тряпках голенький лежишь.
От радости я подняла свинцову руку,
Взяла тебя, к груди прижала!
Старалась убаюкать!
К двери к утру лишь подползла,
Длиннее путь, чем до окопа!
Когда услышала шаги,
То крикнула: "Дедуля, помоги!"
С больницы деда нас привёз к себе домой.
Нам был он-как отец родной!
Дед умер. Я его похоронила.
Опять слезами я умылась!
А Родина на фронт труда нас позвала.
Вербовка всех тогда была.
Вот так я на Алтай попала.
Работала врачом и поваром в бригаде лесников.
Минуло десять лет!
И в сердце раны затянулись!
Я Леониду приглянулась, женою стать он предложил,
Я согласилась!
Всё это было на Алтае.
Ой! Что-то много я болтаю.
Пойдём ка чай попьём, сынок!
Балкон закрой, совсем продрог!"
Но не от холода, от злости я дрожал!
И острых слов её – кинжал,
Мне сердце рвало на куски!
Отца я ненавидел! За что он мать мою обидел?
Ведь он же ею был любим?
И сам в любви её клялся?
Узнать бы мне, где он остался,
Тогда б ему я отомстил!
Здесь я хочу сказать мужчинам!
"Будьте Вы мужчины!
И прежде чем под юбку лезть,
Затронув девушки доверчивую честь,
Подумайте о том,
Что будет с девушкой потом?
Ведь девушку легко обидеть!
Потом вас, ваши ж дети будут ненавидеть!"
Но мать сказала: "Нет, сынок!"
(Как будто мысли прочитала,)
Не будь ты в жизни так жесток!
Я благодарная ему за то, что жизнь тебе он дал!
Я всё ждала, что он напишет,
И думала-он полагал – война всё спишет!
Лишь через десять лет,
Узнала я, где он!
Василий, твой отец, снова воевал в Китае!
В могиле братской он лежит в Китае!
И если будешь ты в Китае,
То поклонись ему от нас!
Жизнь свою отдал он за нас!"
Слова её как Божий глас:
С моим отцом,
Объединили нас!
"Скажи мне, мама, в честь кого, ты Павлом назвала меня?"
"Два человека жизни нам спасли, обоих звали Павел!
Тот дедушка в Башкирии!
В Берлине, сержант был автоматчик-Павел!
После Победы, мы по Берлину шли втроём.
Я, майор из штаба и автоматчик Павел.
Нам интересно было знать,
Как жил другой народ!
Мы удивлялися всему:
Порядку, чистоте, достатку.
Зачем им надо было нападать на нас?
Во многом они жили лучше нас!
Вдруг слышу звон разбитого стекла.
Майор упал, кричит: "Ложись!"
Тут очередь из автомата.
Я не могла упасть, а Павел грудью нас закрыл!"
Мы снова вышли на балкон.
В природе есть такой закон,
Что рано утром жизнь – роса,
Легла как жемчуг в волоса.
На листья, траву и пшеницу,
Что полем рядом золотится.
Проснулись птицы, света рой,
Кружат у нас над головой.
Вздохнули утренней прохладой.
Друг другу мы по-детски рады!
Природа мать
И мать – старушка!
Сколько в жизни ей пришлось пройти!
Да! Верно говорит народ:
"Что ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ,
Не ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ!!!"
1985год.
*Меньшен тот-смертник. В дотах и дзотах их приковывали цепями к пулемётам.
БРАТСКИЕ МОГИЛЫ
Когда к могилам братским подойдёшь,
То время возвращается назад!
Сердца сынов твоих Отчизна, Дочерей!
Под теми плитами тяжёлыми лежат!
О них напоминает стон земли!
Слезами говорят о них нам камни,
Перечисляя имена Героев!
Что за родину легли!
И стал гранит-как воск, от горя!
И холодно огню, что над могилами зажгли!
Лежат цветы на них-букеты крови!
Но будут поколения людей,
Колени преклонять пред ними!
И вечно помнить будут тех!
Кто свей смертью – Жизнь нам подарили!
Дорогой читатель, это стихотворение я написал у братской могилы, в которой похоронен мой отец!
Могилу я нашёл через 50 лет в Китае!
-Извините, Павел! Но я невольно услышала Ваш рассказ читателю! Мы попутчики, я из соседнего купе. Хорошо, что вагон плацкартный! Меня зовут Нинель 9! Почему Нинель 9? Я пишу стихи и печатаюсь на портале стихи.ру
Удивительную историю рассказали Вы в этом повествовании.
Тронула эта история до глубины души.
Мою маму звали Мария, она росла сиротой, рождённая в 1919 году на Украине.
Как и ваша героиня, ушла на фронт - была медсестричкой и спасала наших солдатиков после ранений, вытаскивая на своих хрупких плечах с поля боя.
Дошла до Берлина. Имела ранения и имела множество наград.
Её праздничный пиджак был весь в орденах и медалях, как и у папы.
Они познакомились на фронте и в 46 году у них родилась первая дочь.
Папа не дожил до 60 лет (сказали за себя ранения), а мама пообещала нам
дожить, ради нас, до 90 летия и встретить день Победы.
Так и получилось - отметили, поздравляя её и с праздником, и с днём рождения, а через два дня она покинула сей мир..
Вы не возражаете, если я составлю компанию Вашему читателю?
-Конечно не возражаю! Наоборот, буду только рад и готов отвечать на Ваши вопросы!
"ПРИЗЫВНОЙ" эшелон.
В назначенный день, нас всех, с вещами, собрали на территории военкомата. Офицеры разных родов войск, выходили на крыльцо со списками и зачитывали фамилии, кого они выбрали.
Увидев офицера в форме лётчика, я побежал к нему:
- Товарищ капитан! Я очень хочу быть лётчиком! Возьмите меня к себе, пожалуйста!
Он посмотрел на меня, улыбнулся:
- Лётчиком хочешь быть говоришь? Очень хочешь?
- Да! Очень! Пожалуйста!
- Хорошо! Сейчас попробую!- И он вернулся в здание. Прошло некоторое время томительного ожидания.
Наконец он вышел и зачитал фамилии, кого он выбрал, последней была моя фамилия!
Нам объяснили, что каждая команда должна беспрекословно подчиняться своему офицеру. Садиться в указанный автобус, а на станции, в указанный вагон ЭШЕЛОНА.
Попрощавшись с родными, близкими, друзьями, подругами, изрядно на отмечавшись, все располагались в вагонах своего эшелона!
Проехав несколько суток, почти через половину Страны, наш эшелон загнали в тупик станции Бологое!
Пересадили в автобусы и по асфальтированной дороге разъехались по своим частям!
Это был Ленинградский военный округ. В состав округа входили несколько дивизий. А в состав дивизий, несколько частей.
Каждый автобус сворачивал в определённую ему часть. Проезжая гарнизонный городок, капитан, снова улыбаясь, проинформировал нас, что здесь живут семьи офицеров и здесь же находится гарнизонная гауптвахта!
В авиации, траекторию полёта самолёта, называют ЭШЕЛОНОМ.
«КАРАНТИННЫЙ» эшелон.
Приехав в часть, нас поселили в длинный, карантинный барак, казарму. Двух ярусные кровати, тумбочка и табуретка, с дыркой посредине.
Рядом, так же длинная, деревянная уборная, со множеством «очков».
Через дорогу, находилась сама часть. Мы поочерёдно подходили к окошку каптёрки, сдавали свои гражданские вещи.
Получив положенное обмундирование, одевались его, подгоняя под свой размер.
Так, дёрнув Судьбу за бороду, я попал в войска, где носили форму лётчиков, с крылышками в голубых петлицах!
Нет смысла объяснять, что такое карантин. Скажу одно, находясь на карантине, я сумел схлопатать 10 суток ареста, (гауптвахты), с отсрочкой до, после принятия присяги!
А дело было так. Вечером, после ужина, (весь день мы, карантинники, копали длиннющую канаву под какой-то кабель), нас построил наш первый командир, ефрейтор срочной службы, Рыбок.
Построив, мучительно думал, чтобы такое придумать и заставить нас делать?
Придумал! Приказал десятерым; ты, ты, ты и так далее, драить уборную! (Тоже надо!) Хотя дневальный уже её выдраил.
Остальные занялись своими делами, в основном подшивали подворотнички.
Мне же, приспичило побродить вокруг казармы. Окно каптёрки было открыто и просило, заглянуть в него.
А там, наш ефрейтор, проверял содержимое наших, сданных на хранение, гражданских вещей.
Увидев, что его увидели, выскочил и приказал срочно всем построиться!
Все выполнили приказ, кроме меня. Находясь за казармой, я не слышал приказа и не смог его выполнить.
Весь строй стоял и ждал моего появления. Когда дождался, то был удивлён решению ефрейтора, который приказал мне взять лопату и рыть за уборной зачем-то яму.
Взяв лопату, пришлось идти выполнять приказ, размышляя, что таким способом, ефрейтор даёт мне понять, что не хорошо заглядывать в открытые окна, а если заглянул, то молчи.
Копнув лопату, другую, мне вдруг стало дурно! Организм вспомнил, Ша!
Мне пришлось бросить затею ефрейтора и даже попросить у ребят закурить, чтобы отбить преследовавшие меня запахи.
Перед отбоем, а отбой у нас был, как у карантинников всех частей!
Строились в казарме. Старшой зажигал спичку и орал «ОТБОЙ!»
Пока спичка горела, надо было выпрыгнуть из одежды и сапог, уложив аккуратно одежду на табуретку и поставив рядом ровно сапоги, обмотав их портянками.
Шмыгнуть на кровать под одеяло. Если кто-то не успевал, то всё, для всех, начиналось заново! Благо, что в коробке всего 60 спичек!
И так, перед отбоем, построившись, наш второй командир, лейтенант, приказал мне выйти из строя и объявил, что за невыполнение приказа ефрейтора, мне объявляется 10 суток ареста, (гауптвахты.) С отбытием наказания, после приёма присяги!
«ПРИСЯГАТЕЛЬНЫЙ» эшелон.
Перед принятием присяги, нас муштровали на плацу части.
Часть была молодой, современной, удобной. Кирпичные двухэтажные казармы. Штаб. Напротив офицерское общежитие для боевой дежурной смени.
Отдельный вход в общежитие для вольно, наёмных женского пола!
Столовая, баня, клуб, отличный спортзал, медсанчасть.
В центре, большой плац с трибуной и шестом для поднятия флага.
За столовой, склады, свинарник, коровник, конюшня.
Присягу принимали при торжественном построении на плацу.
На трибуне, весь штаб части!
Командиром части был боевой офицер, полковник Крапивин! Прошедший отечественную войну! Вся грудь в орденах и медалях! Солдат он называл Сынки! А если сердился, то Барбосы! Все называли его БАТЯ!
Мы торжественно, хором, дали клятву Родине! Скрепив её своими подписями! Духовой оркестр играл Гимн!
После поздравления и речи Бати, его замы, командиры групп (в авиации роты называли группы), стали спрашивать нас:
Зам по тылу; свинари, пастухи, конюхи, повара, кладовщики есть? Два шага вперёд! Кто-то вышел.
Зам полит; Музыканты есть? Два шага вперёд! Вспомнив игру на бэйном басе, я шагнул вперёд.
Зам полит; Художники есть? Два шага вперёд! Вспомнив геодезическую партию и работу на точке, я сделал ещё два шага вперёд.
Начальник штаба; Спортсмены есть? Два шага вперёд! Вспомнив прыжки с шестом и уроки бокса, я сделал ещё два шага вперёд и оказался у трибуны.
Офицеры на трибуне дружно засмеялись! Батя спросил:
- Ты откуда, Сынок?- Я назвал себя.
- Пойдёшь в первую, боевую роту! Остальное проверим и посмотрим!
"ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ" эшелон.
На вопрос, есть ли художники, шагнул я один. А существующий, давно должен был дембельнуться, переделав все аккорды. Но его ни как не отпускал зам полит, не было замены.
После присяги, дембель сразу прибежал ко мне в казарму и потащил меня в художку, проверить профпригодность.
Художка находилась в клубе, рядом со спортзалом. Просторное, светлое помещение с тремя окнами. Одно окно выходило на территорию части, а два на природу.
Убедившись в моей проф принадлежности, и проведя скоростной инструктаж-где, что, за чем и как, дембель потащил меня к замполиту.
Доложив замполиту, что замена супер, может всё и даже лучше. Утром дембель, радостный, дембельнулся! Вот так, Судьбе было угодно, назначить меня полковым художником!
Мой дорогой читатель! Если ты думаешь, что: «Во! Повезло парню!» То глубоко ошибаешься!
Если все, после вечерней поверке ложились спать, то мне же приходилось бежать в художку и пахать!
А утром, после противной команды: «ПААДЁЁМ!» Как все, вскакивать, строиться, строим в столовую и снова за работу! Писать плакаты! Оформлять уличные стенды; как правильно, по уставу, одеваться. Ходить строевым шагом. Фасы отличников боевой и политической подготовки. (Правда, некоторые себя узнавали.)
Одним словом, вся наглядная агитация, была результатом моего творческого труда!
Плюс ко всему, замполит распорядился срочно освоить профессию киномеханика, выделив для этого одни сутки!
Бывший, в тихую дембельнулся и уже третью неделю никто не крутит в клубе кино!
А его положено крутить каждую субботу! И если все, как положено, сидели в зале и наслаждались сюжетом, то мне приходилось смотреть в окошечко в стене. Успевая перематывать бабину, (ударение на втором слоге.)
А когда рвалась лента, (довольно часто, особенно у старых лент), то весь зал, свистя, топая ногами, улюлюкая, обзывал меня не киномеханик, или художник, а сапожник!
Правда были и положительные моменты: Особенно зимой, когда долго не привозили новые фильмы, то приходилось крутить старые-на оборот! Особенно фильм Чапаев!
Зал восторженно хохотал, а командование было довольно, что не сорвано культурно-массовое мероприятие!
Начальник штаба, тоже боевой офицер, майор Кисель, увидев мои способности писать чёткими шрифтами, не приказал, а попросил меня заполнять боевой журнал части! И другие важные, ответственные документы!
Меня распирала гордость от такого доверия, и я очень старался! Как правило, в дни его дежурства по части.
Он был человечным офицером. У меня к нему такое же отношение, как Балычеву Станиславу Васильевичу!
Выполняя его задания, он всегда сидел за столом, рядом со мной, контролируя, и не навязчиво интересовался моей жизнью. Я искренне рассказывал.
Плюс ко всему, ни кто не отменял мои военные обязанности! Будучи в первой, боевой группе, в числе боевого расчёта, освоил поставленную задачу-специалиста оптических средств измерения и наводки!
Сначала 3 его, через год 2 го, через год 1 го класса! Как все, бегал по тревоги на боевую позицию и выполнял свою задачу!
До сих пор удивляюсь, как всё успевал? Успевал бегать в спортзал! В отсутствии шеста, влился в команду боксёров!
Тренером у нас был второгодник, Валера Крепочин! Полутяж, из Москвы! Мастер спорта, между прочим!
Он сколотил из нас работоспособную команду! И мы регулярно выступали на разных соревнованиях и первенствах, дивизии, соединения, вооружённых сил! При росте в 177 см. я выступал, в первым полусреднем весе!
В армейскую жизнь, я влился сразу и со всеми, как говорят, потрохами! Вот, вам и художник!
И, если все дембеля уезжали домой с лычками, то мои пагоны были чистыми, говоря тем самым, что трудно пронести через всю службу почётное звание-РЯДОВОЙ! Зато на груди было много значков!
Обстановка в части была дружелюбной, без дедовщины. В то же время первогодки уважительно относились к старикам. Если кто-то получал посылку, или бандероль, то получаемый старался разделить так, чтобы хватило всем, по крайней мере, своему расчёту. Особенно своеобразными были посылки для ребят из Узбекистана, Киргизии, Таджикистана, т.е. из средней Азии. Сушёные дыни (кауны), баурсаки, лаваши и т.д.
Всему мерилом в части была сгущёнка! В клубе было солдатское кафе. Где можно было угоститься чайком, (кохфэ мы ещё тогда не знали), печенюшками, пряничками, конфетками. Но больше всего ценилась сгущёнка! Сгущёнкой рассчитывались за разные оказанные друг другу услуги, спорили на сгущёнку, играли в волейбол на сгущёнку. По солдатскому пайку, рядовым платили 6 рублей 80 копеек ежемесячно.
Армейская жизнь настолько захватила меня, что я совсем забыл про младшего лейтенанта, объявившего мне 10 суток гауптвахты.
«ГАУПТВАХТНЫЙ» эшелон.
Во время одного из его дежурств, вечером, младший лейтенант, обходя все закоулки части, в поисках не уставных действий, зашёл в художку. Увидев меня, вспомнив момент, не проявления мною его власти, радостно заулыбался, довольно потирая ладони рук.
- Вот оказывается ты где! Как стоишь? Смирно! Почему растёгнут воротник? Отбой что, тебя не касается? Бегом марш в казарму!
Наутро, на стол дежурного командира части лёг рапорт с описанием моего ужасного поступка-не выполнения приказа!
По причине моей востребовательности, меня долго не отправляли исправляться. Но рапорты продолжали требовать справедливости.
В конце концов, изменив наказание до 5 суток, меня на длинные, праздничные выходные, посадили в автобус, отвезти меня на гауптвахту.
Автобус увозил офицеров по домам в гарнизонный жилой городок. Там же находилась гарнизонная гауптвахта, которая и приняла меня в своё лоно.
Забрав ремни,меня поместили в общую камеру, где был свободный один самолёт (длинный, деревянный поддон с подголовником, прозванный самолётом.) Первый вопрос, который мне задали сокамерники: «курёха есть?»
Нет смысла рассказывать, что такое гауптвахта. Многие знают, что это такое.
Утром, после построения, всех распределяли на работы. А меня, как прибывшего поздно, не было в разнарядке, оставили мыть полы.
Начинать надо с кабинета начальника. В кабинете, начальник, старший лейтенант, сидел за чертёжной доской и зло тыкал в лист ватмана карандашом.
Понимая, что в такой ситуации лишний шум только раздражает, тихо начал уборку со спины. Любопытство взяло верх, а что же он чертит? Заглянув через его плечо, увидел технический разрез узла в аксонометрической проекции.
И в месте примыкания шестерёнок, они должны были совпасть не под 45 градусов, а изометрически. Поэтому ему ни как не давался этот узел.
Мне очень захотелось помочь ему. Забыв уставные отношения, я тронул его за плечо, взял карандаш, указывая на ошибку сказал:
- Вот здесь у вас ошибка! Не правильно! Надо не так…
Начальник подскочил, матюгнулся на меня, пнул ведро, расплескав воду. Затем удивлённо посмотрел на меня, на чертёж, и в отчаянии спросил:
- Где? – Я показал ему, где и в чём его ошибка. Внимательно посмотрев на меня, он спросил:
- Ты что, разбираешься в чертежах? Можешь начертить, этот чёртов узел?
- Да!
- Что тебе для этого надо?
- Условие и задание!
- Сколько времени?
- В карандаше, день! В туше, два!
- Дежурный! – заорал начальник. Прибежал перепуганный дежурный выводной с автоматом!
- Дежурный (такой-то) по вашему приказанию прибыл!
- Отведи его в офицерскую губу, там покорми и обратно! Здесь всё убрать! Работать он будет в моём кабинете до ужина! Ни кого в кабинет не впускать!- Мне:
- Только не подведи солдат!
- Как скажете! Не подведу! Для заполнения штампа, мне нужны Ваши данные!
Он написал. Пояснил, что он учится заочно в военно-технической Академии на втором курсе. Это его курсовая работа.
Через два дня, чертёж был готов. Получив в благодарность за работу пачку сигарет, булку хлеба, круг колбасы, меня вернули в камеру отсиживать оставшиеся два дня.
Как водится, дачка была разделена с сокамерниками. Через два дня меня вернули в часть полностью исправившемся!
Где-то, через пару недель, меня вызвали в штаб.
-Товарищ майор! Рядовой Те…
- Вольно! Садись и рассказывай о своём подвиге на гауптвахте!- Я рассказал.
Выслушав меня, улыбнувшись, он сказал:
- Это хорошо! Молодец! Правильно! Но, что прикажешь, теперь мне с тобой делать?
- А что случилось?
- В городке мы все друг друга знаем! Считай, живём большой семьёй! Служба у нас такая!
Начальник гауптвахты сдал курсовую работу и получил отличную оценку! У нас есть ещё офицеры, которые так же учатся! И теперь они просят меня направить тебя к ним на помощь!
Просто отправить тебя, мы не можем, не положено! Некоторые даже предлагают перевести тебя к ним в часть!
- Товарищ майор! Да отправляйте меня, когда надо, просто на гауптвахту и всё!
Таким образом, читатель, за период службы, в моём «багаже» накопилось 113 суток гауптвахты! Правда, они компенсировались не меньшим числом благодарностей!
Довольно часто мне приходилось чертить и объяснять, почему именно так, а не иначе, на дому!
Представляешь, читатель? Я в тепле, накормленный домашней пищей, отрабатывал свою пайку! А выводной, на улице, на лавочке! Порой весь день охранял меня!
Но его тоже голодным не оставляли.
Сокамерники всегда с нетерпением ждали моего возвращения!
Армия-это действительно школа жизни! И чего только там не бывает!
Осенью, обычно в октябре, как правило, первогодок, отправляли в Совхозы на уборку урожаев. Картошки, капусты, кукурузы, подсолнухов, моркови, свёклы и т.д.
"СОВХОЗНЫЙ" эшелон.
Почти у каждой части, был подшефный Совхоз, и мы не были исключением. И снова, как водится, обкатку проходили новобранцы.
Назвали это мероприятие-учением, максимально приближенным к полевым! Полевая кухня, спальные принадлежности, шанцевый инструмент, палатки, всё везли с собой.
Старшим у нас был пожилой майор, отслуживший свой положенный срок, и готовился к увольнению в запас.
Село, куда мы приехали, ждало нас. Не первый год приезжают.
У клуба был накрыт длинный стол с многообразием деревенской еды, кто, что принесёт. Вместо спиртного, квас.
Клуб был подготовлен к вечерним мероприятиям, кино и, главное, танцам!
Всё женское населения посёлка прихорашивалось, ожидая танцев и новых солдатиков. Мужское же, по опыту прошлых лет, готовилось всем доказать, кто в посёлке хозяин, и на чужой каравай, рот не разевай!
Выгрузились! Построились! Выслушали пламенную речь директора!
Поставили палатки, организовали свой быт! Вкусно, плотно, хорошо поели!
Вечерело! Нетерпеливо поглядывали на местных красавиц и их ревностно охранявших!
Выслушали наставление майора: «Во время и после танцев, местных барышень в одиночку не провожать!»
Наконец настал момент, когда Совхозный директор, распахнув двери клуба, пригласил на местный праздник!
На сцене, покрытый красной скатертью, стол президиума, графин (мы думали с водой), стаканы. Трибуна.
После доклада о достигнутых успехов коллектива в Социалистическом соревновании и чествовании передовиков, был объявлен концерт с участием талантливых сельчан!
Признаться,концерт был действительно интересный! Особенно старались произвести впечатление, артистки!
Объявили перерыв! Кресла в ряд, вдоль стен! Трибуна, стол, исчезли вместе с повеселевшим президиумом.
Их место на сцене, занял… ДУХОВОЙ ОРКЕСТР!!! Захватывающе, неожиданно!
В зале на подоконниках, на сцене зажгли старинные керосиновые ЛАМПЫ!
Погас электрический свет! И в этом, ностальгически ноющем полумраке, щимяще Душу, заиграл духовой оркестр!
Да ещё как заиграл!!! Околдовал и завладел сознанием и настроением всех присутствующих!
Оркестр, сыграв три произведения, замолчал, готовя ноты для танцев.
Не могу объяснить почему, но сила эмоций, подчинив себе тело, подняла меня на сцену!
Вышел на середину, к самому краю сцены! Поднял руку! (Давая понять, что прошу внимания!)
От неожиданности и удивления, зал затих! А из меня полились стихи! (Я люблю стихи! Некоторые запоминаю, после одного прочтения.)
В клубе, чад коптилки! В клубе, душно!
Горяча, взволнована толпа!
Духовой оркестр, ударил в душу!
Жалобно заплакала труба!
Тапочки тряпичные, изнашивая!
И прильнув к шинельному сукну,
Мы танцуем, с мальчиками нашими!
Мальчики уходят на войну!
Мы танцуем, улыбаясь делано!
Мы встаём на цыпочки легко!
Мы танцуем, тоненькие девочки,
Горькое, последнее танго!
Не любя ещё, тревогой маемся!
Обещаем карточки беречь!
И ладошками, едва касаемся!
Угловатых, юношеских плеч!
Жадно назначаем встречи новые!
Говорим о том, что впереди!
И Целуем! Чтобы не целованным!
Им, под вражьи пули, не уйти!
Мальчики! Вы будьте невредимыми!
В грохоте и дыме батарей!
И, чтобы не жить нам с нелюбимыми!
Возвращайтесь, мальчики, скорей!
Чем вызвал бурю аплодисментов, несколько томных взглядов Барышень, и похвалу майора!
Вечер получился дружественным, тёплым, запоминающимся и прошёл в духе согласия и взаимопонимания
Утром, на построении, директор первым делом спросил:
- Механизаторы есть? – Один откликнулся.
- Я механизатор. Работал дома, в совхозе, на тракторе Беларусь!- Директор радостно заулыбался!
- Очень! Очень хорошо! Я как раз недавно новый трактор получил, Беларусь, а работать на нём некому. Пойдёшь ко мне в МТС, на Беларусь!
Оказав посильную шефскую помощь совхозу, нагрузив машины, сельхозпродукцией, вернулись в часть.
Забегу, читатель, вперёд! Уж больно интересен финал этого эпизода!
Ровно через три года, день в день, к КПП части подъезжает трактор Беларусь!
Тракторист, в выцветшем солдатском обмундировании объясняет дежурному, что ему
нужно в часть. Постовой, (узбек), спрашивает:
- Пароль?
- Какой пароль? Не знаю я не какого пароля!
Постовой доложил дежурному по части, что солдат, на тракторе, хочет в часть.
Но не знает пароля. Пропускать его или нет?
Дежурный по части поехал на КПП, разбираться в ситуации.
- Что надо, солдат?- спросил он тракториста.
- За дембелем приехал! Ровно три года прошло! Вот письмо директора совхоза!
Удивлённый дежурный прочитал письмо! В письме было сказано, что Совхоз благодарит руководство части за шефскую помощь, оставив ему на три года отличного механизатора!
И, за добросовестную работу объявить ему благодарность! А трактор, за заработанные им деньги, переписан на его имя!
Так, что в наше время, в Армии служили добросовестные солдаты!
«ОТПУСКНОЙ» эшелон.
За мои успехи в боевой и политической подготовки в части, где не последнюю роль сыграла гауптвахта, замполит выписывал мне увольнительные на входные и праздничные дни!
Я брал этюдник и бродил по старым тропинкам и дорогам окрести. Одна из таких дорог, старая, грунтовая, вся в ямах и колдобинах, поросшая вдоль вековыми деревьями, вывела меня к небольшой деревне.
Деревенька расположилась чуть в сторонке от дороги, на небольшой возвышенности.
На пересечении деревенской дороги с основной, грунтовой дорогой, метрах в ста, на самой возвышенности, стояла полуразрушенная, старинная, каменная церковь!
Довольно большая. Очевидно, в далёкие, старинные времена, сюда по воскресеньям и праздникам, приходили люди с окрестных деревень.
В деревне всё ещё теплилась жизнь! Вдоль одной улочки были подворья и жили там порядка 40 семей. Был даже магазин!
Помимо основного товара, мука, соль, сахар, консервы, водочка, спички, и т.д. Селяне давали продавщице заявки на другую продукцию, и она привозила.
Жили там, в основном старики! Правда, в первом к церкви подворье, жила не старая, но уже пожилая семья. Мы познакомились!
Собрав друзей, мы брали увольнительные и приходили к ним.
Его звали дядя Андрей, а её, тётя Настя! Мы помогали по хозяйству; копали, пололи, убирали огород, косили сено, латали крышу и забор, и многое другое.
Они же, угощали нас разной деревенской пищей; огурцы, помидоры, капуста, молодые маленькие арбузики, бочкового посола! Хлебушек домашней выпечки с молочком! Да ещё по стопочки бражки!
Всем было хорошо и все довольны! Но не только им, мы, как бы взяли шефство над деревней. Помогали и другим старикам!
Однажды, наши подшефные, сообщили нам, что у них скоро семейный праздник и они приглашают нас на праздник, тем более, что он выпадает на субботу!
Они сказали, что отмечают день совместной жизни!
Мы пришли, были и другие поселяне. После чествования виновников торжества, мы попросили рассказать, как они познакомились! Тётя Настя и дядя Андрей согласились и ушли в хату!
Через некоторое время выходят! Она в старинном, русском сарафане, с кокошником на голове, в руках, семейный альбом!
Он, в старом, времён войны, солдатском одеянии; гимнастёрка с погонами сержанта, брюки галифе, обмотаны по щиколотку обмотками и обут в солдатские ботинки, времён начала войны, на голове выцветшая пилотка со звездой!
От удивления и восхищения мы, забыв закрыть рты, ждали рассказа! Начал говорить дядя Андрей:
- Была глубокая осень 1941 года! Шли тяжёлые бои! Немец, в основном, старался окружить нас! Окружив, уничтожал или брал в плен, что порой хуже уничтожения!
Воздушная разведка донесла, что большая танковая колонна фашистов, окружает несколько наших дивизий!
Скрытно, только по этой дороге, уже на подходе к деревне, Ивантеевке! Нашей деревни!
Наш взвод пулемётчиков был ближе всех, километров в 10ти. Нам было приказано закрепиться в самом узком месте, где может прорваться враг, взять Выползово.
Кругом не проходимые болота! Накануне прошёл дождь. Дорогу размыло так, что мы еле, еле на телегах подтащили два пулемёта, патроны, гранаты к деревне.
Самым серьёзным бастионом, могла быть церковь! Я поговорил с Батюшкой! Сказал, что скоро здесь будут немцы.
Поп-Батюшка подсказал, где лучше установить пулемёты, а сам пошёл выводить сельчан в лес! Все, совсем старые старики, женщины и дети!
Разгрузив повозки, запрягли по две лошади в повозку, я отправил двух солдат с повозками, доложить командованию обстановку, попробовать притащить пушку и боеприпасы.
Хорошо зная эту местность, я приказал сообщить командованию, что в обход села есть тропа, которая выходит к ручью, метрах в 50ти от дороги.
Таким образом, получается капкан, порядка около 3х километров. И если поставить туда пушку, и подбить хотя бы один танк, то все остальные попадут в этот капкан!
Деваться им будет не куда! Кругом топь!
Оборудовав под куполом и в звоннице церкви дзоты, мы приготовились к бою!
В далике, уже были слышны рокоты танковых моторов и частые одиночные взрывы.
Это немцы взрывами валили деревья и укладывали их на дорогу, чтобы могли пройти танки.
После дождика, на телеге-то еле-еле продирались, а тут танки! Вся колонна, как корова на льду.
Тогда немцы послали до роты своих солдат в деревню, согнать всех жителей валить лес и устилать брёвнами дорогу.
Между нами начался бой! Танки в слепую обстреливали нас из пушек, стараясь попасть.
К вечеру, всё же один снаряд попал в купол и второй расчёт погиб! После попадания, танк стал методично бить в одно место, по куполу, почти полностью разрушив его!
Сложность ещё была в том, что долго из пулемёта не побьёшь, ствол нагревается и ему надо остыть! А винтовка, даже не автомат! Но мы стреляли, сдерживали наступление. Приходилось и гранатами забрасывать.
Стемнело! Да и фашисты замолчали. Оказывается, они подтаскивали миномёты, чтобы с рассветом возобновить прорыв!
Но пробный выстрел они всё же сделали! Крепкие стены звонницы выдержали разрыв мины, но моего напарника убило, а меня ранило, и я потерял сознание! Дальше расскажет Настя!
- Ох, Андрюша! Вспомнил ты! Разбередил Душу! Но досказать надо! Слухайте!
Я старшая дочь того попа! Отец сызмальства водил меня по всем закоулкам церкви, показывая где, что и для чего!
В церкви было несколько потайных комнат, где хранились Церковный Устав! (Кормчая!) Церковные записи, летописи!
Тогда, дьяки постоянно записывали все события прихода! Какая была погода! Какой урожай! Сколько жило людей прихода! Кто венчался, родился, крестился, умер! Всё записывали!
Под церковью были прорыты два подземных туннеля! Один к роднику, другой, самый длинный, в лес, в схородок! Тогда всё так строили, на случай войны или осады!
Когда папа ударил в набат, все быстро собрались в центре деревни.
Сказав: «Враг близко! Быстро запрягайте телеги, грузите всё необходимое! Забирайте всех, вплоть до кошек и собак, чтобы врагу не достались! И уходим в лес! Партизанить будем!»
Тогда Попы знали и передавали следующим, где издревле можно схорониться и бить врага!
Когда мы отъехали от деревни, папа остановился и сказал: «Вы езжайте, а я вернусь! За солдатами! Настенька, ты за старшого!»
Я соскочила с телеги: «Нет, папа! Без тебя все люди пропадут! А я знаю, где схородок и выведу солдат через подземный ход!»
Отец поцеловал меня, перекрестил и отпустил! Я быстро попрощалась со своими, взяла керосиновую лампу летучая мышь и побежала к схородку.
В церкви, я услышала стрельбу, взрывы, притаилась! Когда стало совсем тихо, потихоньку отодвинула потайную дверь и вошла в церковь!
Купола не было, кругом одни обломки кирпичей и тела двух солдат. Я стащила их в туннель.
В звонницу был другой вход. Я поднялась в звонницу. Луна светила мне.
Я нашла ещё двух солдат. Один тихо стонал! Другой был мёртвый. Я первым делом поволокла живого! Он стонал, скрежетал зубами. Я ему шептала: «Тихо! Тихо!»
При свете летучей мыши я осмотрела его рану. Железный осколок торчал из его, правой ягодицы. Я рывком вытащила осколок и перевязала рану косынкой. Он вскрикнул и потерял сознание.
Было зябко! Меня била дрожь! Я прижалась к нему, он очнулся и спросил: -Спасибо! Кто ты?
- Я дочь Попа! Мне холодно!
Он обнял меня, прижал к себе, и мы уснули! Проснулась я от глухих взрывов. Долго они были слышны. Когда всё успокоилось, я потихоньку вылезла из нашего укрытия.
Оказывается, наши полностью уничтожили всех фашистов, попавших в капкан! Правду говорит народ, что не рой яму другому, сам в неё попадёшь.
Я перетащила Андрея в наш, поповский дом, а убитых солдат похоронила на нашем кладбище.
Сельчане потихоньку начали возвращаться в деревню. В основном только женщины и дети. Взрослые и папа, погибли, отбиваясь от карательного отряда!
Андрей был не строевой и его комиссовали. Тогда он вернулся и предложил выйти за него замуж! Я, Согласилась! Этот день мы отмечаем каждый год! Вот и вся история!
Впечатлённый этим рассказом, попросив у замполита увольнительную на следующую субботу и воскресенье, я взял этюдник пошёл в Ивантеевку. Выбрав удобный ракурс, напротив церкви, сделал карандашный набросок.
Получилось! Стал писать маслом. Не знаю, что со мной случилось, но я перестал чувствовать своё тело! Поток неведомой мне энергии, лившийся сверху, командовал мною, что делать! Какие краски смешивать на палитре! Как и куда класть мазок!
Положив на холст последний мазок, поток исчез! Написанная Им, через меня картина, излучала, неведомую до сих пор мне, энергетику!
Облегчённо вздохнув и мысленно поблагодарив Пегаса за помощь, собрал этюдник и радостный вернулся в часть!
Вернувшись в художку, представил момент боя и, прописав детали, вставил картину в раму и повесил на стену.
Картина как бы ожила! И всех, кто бы, не заходил, заставляла обращать на себя внимание! Мне самому она понравилась! По утрам, я здоровался с ней, днём, разговаривал, вечером говорил, до встречи!
Через некоторое время, в нашу часть приехала очень серьёзная комиссия! Одних генералов было трое. Один Генерал-лейтенант и два Генерал-майора!
Дважды подряд, объявляли почти боевую тревогу! Проверяли всю жизнедеятельность части. На следующий день после тревог, проверяли условия быта в самой части.
Замполит приказал всем быть на своих местах выражать бурную деятельность! Что мы с удовольствием делали.
Мне было сказано, чтобы я оформлял стенд очередного отличника боевой и политической подготовки. Усадив такового на стул и взяв в руки палитру, мы стали ждать комиссию.
Открывается дверь, первым входит замполит, объясняя, что это и приглашая комиссию.
Входит самый старший Генерал! Встав по стойке смирно, рапортую:
- Товарищ Генерал лейтенант! Художник части, специалист оптических систем второго класса, рядовой Те…
- Вольно! Вольно специалист второго класса! Как служба!
- Отлично! По уставу!
- По уставу? Это хорошо! Покажи, как выполняешь устав? – Я развёл руками, как бы говоря, что всё на виду.
Комиссия заполнила всю художку. Некоторые стали рассматривать мои работы.
- Чеканить умеешь? – Спросил один из других Генералов.
- Научусь! Пока не пробовал! – Одобрительные улыбки. Он подошёл к картине, внимательно посмотрел на неё, спросил:
- Откуда эта картина? Чья она?
- Моя! С натуры написал в увольнении!- Рядовые комиссионеры, потихоньку стали выходить
- Николай Петрович! Посмотри! Не плохо написано! И сюжет тематический! –
Подошёл главный Генерал. Взглянул мельком на картину и повернулся к выходу.
Вдруг, остановился, замер, резко повернулся, почти подбежал к картине и впился в неё взглядом! Удивлённо посмотрел на всех и снова на картину! Посмотрел вокруг!
Тот, другой Генерал, быстро взял стул и подставил Николаю Петровичу.
Николай Петрович сел, не отрывая взгляда от картины.
- Чья работа?
- Моя!
- Сам придумал?
- Нет! Писал с натуры!
- Где?
- В Ивантеевке!
- Когда?
- Две недели назад!
- Показать можешь?
- Да! Как прикажете!
- Не приказываю сынок, а прошу! Поехали! Прямо сейчас!- Генералитет и я, сели в Уазик. Остальные, в автобус и поехали.
В магазине деревни был телефон. Дежурный по части дозвонился туда и сообщил, что к ним выехала очень серьёзная комиссия, чтобы подготовились.
Подъехали к церкви. Остановились, все вышли. Николай Петрович, ходил вокруг, заходил в церковь, в звонницу, Повторяя: «Так и было! Всё так и было!» За тем, неожиданно спросил:
- Солдат, А ты не знаешь, что было с защитниками? Когда утром, мы подошли и выбили немца, то не нашли здесь никого! Только следы бойцов!
- Знаю! – Все как-то опешили!
- Говори! Не томи!
- Товарищ Генерал! Один жив! И до сих пор живёт в этой деревне! Его спасла дочь Попа, а остальных похоронила на местном кладбище!
- Веди! – мы все пошли в деревню. У Поповского дома уже собрались все жители деревни.
Подходим к дому. Из калитки, на встречу выходит дядя Андрей, в том, солдатском обмундировании! Рядом тетя Настя.
Андрей, отдавая Честь, подошёл почти строевым шагом, (раненная нога не сгибалась), встал по стойке смирно, отрапортовал:
- Товарищ майор! Пулемётный расчёт сержанта …… (фамилию не знаю) Приказ выполнил! Враг не прошёл!
- Вольно Герой! Вольно, дорогой ты мой!- Они обнялись! Генерал снял одну из своих наград, и привинтил Орден на грудь дяди Андрея!
Обращаясь ко всем, он сказал, что только благодаря Героизму Андрея, дивизия не была окружена и не попала в котёл. А танковая часть врага была полностью уничтожена!
- Низкий поклон тебе, РУССКАЯ ЖЕНЩИНА!- Поклонился он тёте Насте!
Жители деревни быстро сообразили, что такое событие надо по-Русски отметить и во дворе накрыли стол!
Ни кто не мешал общению бывшего Майора и Сержанта. Сходили на кладбище и почтили память Павших Солдат!
Генерал распорядился отметить всех, и мы вернулись в часть. В части Генерал зашёл ещё раз в художку.
- Как тебя зовут, солдат?
- Павел!
- Павел! Спасибо тебе Павел!
- Товарищ Генерал! Николай Петрович! Возьмите, пожалуйста, эту картину себе! Она написана для Вас! Пожалуйста!
- С превеликим удовольствием! Спасибо, Павел!- Генерал пожал мне руку и вышел!
Я упаковал картину и отнёс её в его машину!
Командование части, от имени Генерала, объявило мне благодарность и наградило отпуском на Родину, на 15 суток, не считая дороги!
«СОБАЧИЙ» эшелон.
Последняя, служебная весна, выдалась какая-то дёрганная. То тепло и сосульками плачет зима. То мороз, накрывшись вьюгой, пробирает до костей. Недаром, в народе говорят: «Наступил Марток, надевай трое порток!»
Зачем-то меня, уже дембеля, стали часто ставить в караул.
В карауле распорядок такой; Два часа несёшь службу!Тебя меняют и ты, в караульном помещении, два часа бодрствуешь. Какая бодрость? Эти два часа, изо всех сил, борешься со сном!
Далее два часа спишь! Легко сказать, спишь! На, в ряд поставленных, как на губе, голых самолётах, ищешь если есть место, где притулиться.
Спали даже в сушилках, где сушат портянки и сапоги. Только попадёшь в объятия Морфея, здесь тебе ПААДЁЁМ!
В один из таких караулов, мороз верхом на ветряке, уже под утро, погнал меня по моему маршруту. Ладно бы в валенках, как зимой, а тут в сапогах! Представьте, тулуп в сапогах!
Обхожу, значит, по маршруту изделия, накрытые брезентом! Вдруг, слышу под одним из изделий шум и металлический звук!
Громко, (по уставу) крикнул: «Кто там? Выходи! А то стрелять буду!» Вижу, брезент под изделие поднимается! Звук металла! Дыхание и шорох!
Полусон мгновенно улетучился! «Чего стоишь, мишень?!» Скомандовал мой мозг!
Мурашики по телу! Долой тулуп, на землю! (Правильней на снег.) Сам на тулуп!
И уже хладнокровно! Автомат на изготовку, патрон в патронник! «Кто там! Выходи!» Выстрел вверх!
Под изделием отчётливый хрип и бросок в мою сторону! Открыл огонь на поражение! Стрелял, пока всё не утихло, даже ветер!
Слышу.звук мотора! Начкар приехал, с караулом «В ружьё» по тревоги! Выскочив из машины, Начкар:
- Чего стрелял?- Я, лёжа, показал на изделие.
- Там кто-то есть!- Начкар выхватил из кобуры пистолет! Скомандовал:
- Оружие к бою! Оцепить площадку!- Ближайшему солдату - Посмотри, кто там!-
Солдат поднял брезент и увидев кровь, отскочил в сторону.
Начкар, водной руке пистолет, в другой фонарик, подполз к брезенту. Тут ветер, каак дунет! Полог поднялся! А там расстрелянная мной собака! Досталось и шасси, и стойкам, изделие требовало ремонта!
Меня привезли в часть и поместили в изолятор санчасти! Писал объяснительные. Много раз, в деталях, рассказывал, как было.
Особенно капитану особого отдела. Он много раз задавал мне одни и те же вопросы Слушал мои ответы, всё записывал.
А первый вопрос у всех был один; как туда попала собака? В конце, капитан спросил:
- А если бы там был человек, ты тоже стрелял бы в него?
- Да! Если бы он не подчинился, стрелял бы на поражение, как приписывает Устав!
Из изолятора меня выпустили, но в караул больше не ставили!
Капитан стал заходить ко мне в художку. Он как-то по-простому, я бы сказал, по-граждански, спрашивал меня о многом, задавал неожиданные вопросы. Признаюсь, беседовать с ним мне было даже интересно!
Тогда я и представить не мог, какую роль он сыграет в моей жизни!
Наступило время дембеля! Каждый день, мы провожали своих сослуживцев на гражданку.
Как водится, мне дали аккордную работу, чем быстрее сделаешь, тем быстрее и уедешь!
Начальник штаба, майор Кисель, всячески поддерживал меня! Даже угощал тортом, который пекла его жена!
За эти три года службы, многие сдружились! Володя Ананьев, Володя Суров, Сергей Костецкий, из Москвы. Вано Якушев, из Ташкента, Геннадий Кушманцев, из Ульяновска. И многие другие!
Наконец, Капитан особист, объявил нам, что троим военнослужащим нашей части, выпала честь поучить особое задание! Мне, рядовому, из Казахстана! Геннадию Порунуш, старшине, из Прибалтики! Вячеславу Семенейко, старшине, из Киева! Все крепкие, спортсмены!
Нас троих уже вывели за штат. Нам приказали, чтобы мы сообщили только своим родным, чтобы они отсылали письма на адрес: Москва-400. В/ч №…… ФИО. И всё!
Мы были на особом пайке. Ежедневно полигон, стрельбище, занятия на выносливость.
Часто объявляли для нас учебные тревоги. Было заметно, что офицеры боевых дежурных смен, были серьёзными!
«ДОЛЖЕН, ОТДАЙ!» эшелон.
Вскоре, была объявлена боевая тревога! Нам приказали снять с себя всё обмундирование вплоть до нижнего белья.
Выдали новое бельё, новую военную Польскую форму, вместо сапог, ботинки.
Все документы у нас забрали, сказали, что после возвращения, получим в штабе частей.
В полном боевом снаряжении, посадили в автобус и повезли на аэродром.
Со всех частей округа, туда прибывали автобусы, с такими же, как мы.
Приказали построиться! Придирчиво осмотрели каждого. Как, экипирован, вещмешки, автоматы, рожки с патронами, противогазы, парашюты и т.д.
Приказали грузиться в транспортные самолёты. Иллюминаторов в самолёте не было.
Практически все, молча выполняли приказы!
Летели долго, очень долго, почти всю ночь! Когда открылся задний люк, то нас обдало жарким, раскалённым воздухом.
Выгрузились. Построились, строем нас повели в казармы. Казармы находились далеко.
Вокруг, не было ни какой природы. Везде только камни, пески, и всё это дышало жаром.
Дойдя до казарм, мы были мокрые от пота, Вдыхая горячий воздух, хрипло дышали, открывая рты, как рыбы без воды.
В казарме, все разместились по принципу; с одной части-койки рядом.
Не все были в польской форме. С других частей, формы чешские, словацкие и другие.
Разместившись и поставив автоматы в пирамиды, нас строем повели в столовую.
Еда в столовой, была не такая, как у нас. Она была очень острой! Хотелось схватить огнетушитель и залить костёр во рту!
Но, голод, как известно, не тётка, через силу, но ели! И ещё, хлеба не было! Не просто не было, а не было вообще! А как без хлеба? Хлеба нет, считай полуголодный!
В такую жару, всё время хочется пить, естественно воду! У нас вода, как вода, вкусная, живительная! А здесь, она никакая, просто мокрая!
После завтрака, общее построение! Построились!
Перед нами Полковник! Рядом с ним офицер, в незнакомой нам форме, было заметно, что званием он нисколько не ниже. С ним, в такой же форме, но званием много ниже офицер, оказалось, переводчик.
Тот, не наш офицер, начал говорить, что прибыли мы в дружественную страну, которая просила нашу страну, помочь в борьбе с врагом их страны!
Команда ССМИРРНАА!
Наш Полковник, отдав Честь, сказал нам следующее: Здравствуйте - Солдаты! Сынки! (Как наш Батя!)
В ответ: «Здравия желаем, товарищ Полковник!»
- Вы прибыли на настоящую войну! А у войны один закон – Выживает победитель!
Побеждённый погибает!
У нас с вами один выход – выжить! Значит победить! Не приказываю, не смотря на то, что это приказ! Советую! Очень прошу!
Понимайте, как хотите, но, ни при каких обстоятельствах, ни слова по-русски!
Особенно мат! Враг хорошо понимает наш мат!
И, ни при каких обстоятельствах, не попадайте в плен! Слышите? Ни при каких!
Враг очень жесток и изощрён в пытках! Если попадёте к ним в плен, будете умолять о смерти!
Из опыта скажу вам, ВСЕГДА держите один патрон для СЕБЯ и гранату!
Очень хочу, чтобы вы все вернулись домой, на Родину – ЖИВЫМИ!
Родина приказала нам, отдать свой, интернациональный ДОЛГ!
Приказываю, С ЧЕСТЬЮ отдать свой интернациональный долг и живыми вернуться на Родину!!!
Дальнейший инструктаж получите от своих ротных командиров! Доверяйте им, они боевые офицеры! Точно выполняйте их приказы!
Мы все слушали его, нашего нового командира, не шелохнувшись, в полнейшей тишине!
Не сознанием, КОЖЕЙ чувствуя каждое его слово! До сознания ещё не дошло!
Команда – ВООЛЬЬНАА!
Наш ротный командир, капитан, был кавказской национальности. Говорил хлёстко, с присущим акцентом. Среднего роста, холодный, цепкий взгляд. На груди Ордена, Медали!
Он встал перед нашим строем, отдав Честь по-простому сказал:
- Я вам сначала покажу, а потом познакомимся! Наапрааво! Шаагоом Марш!
И мы пошли к стоянкам самолётов. В основном, МИГи!
Подошли к одному из самолётов. Он был весь изрешечён пулями и осколками. На лобовом стекле, засохшие пятна крови!
- Этот самолёт вернулся с боевого задания! Пилот был ранен! Второй пилот погиб!
Следующий самолёт, истребитель, был весь обгорелый, местами даже оплавленный! -Этот самолёт, пилот не катапультировался, горящим, дотянул до базы и посадил! Его лицо, руки, как этот самолёт! Достаточно? Пошли дальше!
Нас охватило оцепенение и била мелкая дрожжь! Мы подошли к самолёту, на котором утром прилетели.
Солдаты грузили в него какие-то длинные ящики. Подойдя ближе, мы увидели, что это гробы! Да! Да! Гробы!
- Это погибшие! Груз 200!
Из санитарной машины, грузили носилки с ранеными! Один раненый, с перевязанной головой, грудью, руками, увидев нас, не сказал, а выплюнул:
- Вот ещё новое мясо привезли! Братцы! НЕ Геройствуйте! Только не думайте! Нельзя думать! Первыми бейте! Первыми! Я на секунду замешкался, люди же, и вот результат! Прощайте!
- Смотрите! Внимательно смотрите! И запоминайте! Не слушайте голову! Не сдерживайте тело!
Голова, вам будет говорить, что там же тоже человек, как можно его убивать?
А тело подчинено инстинкту! Инстинкту выжить! Не думая, подчиняйтесь телу!
Научите голову, мгновенно выполнять команды инстинкта!- Говорил ротный!
Не смотря, на палящее солнце, от всего увиденного и услышанного, холодное, липкое, сковывающее всё тело, загнавшее в ступор сознание, чувство СТРАХА!
Оно зародилось где-то в глотке! Не давая ни кашлянуть, ни глотнуть! Только тряся головой, промычать через нос!
Оно разрасталось внутри, опускаясь всё ниже, в живот, ещё ниже, стараясь вырваться наружу!
Собрав всего себя в кулак, отбросив жалость к себе, побеждаешь это чувство!
Я не верю в бесстрашие! Страх, присущь всем! Есть страх, а есть трусость! Страх, можно обуздать, побороть! Он, в какой-то мере даже предупреждает организм! А ТРУСОСТЬ-всегда предаёт!
- Пока хватит! Пошли в казарму!
Все облегчённо вздохнули. Всю дорогу до казармы, на плечах Души лежал тяжёлый груз непонятной вины, перед ранеными и убитыми.
Перед казармой, были вкопаны рядами скамейки. Ротный подождал, пока все усядутся, вышел вперёд, поднял руку-внимание!
- Видели? Слышали? Прочувствовали? А теперь, не только головой, но и телом запомните, что я вам скажу!
В этой войне, противник больше всего боится нашей авиации. Она нанесла ему самый большой урон.
Урон особенно ощутим, когда мы атакуем вражьи корабли! Но и мы тоже несём значительные потери!
Особенно, когда в пике идёшь на цель! Не десятки, сотни орудий, шквальным огнём пытаются уничтожить тебя раньше, чем ты их! И нет ни времени, ни места для маневра!
Не все возвращаются! Погибают вместе с самолётом, поражая цель! Вы видели, вернувшихся!
Поэтому противник пытается максимально уничтожить нашу авиацию на земле!
Разными способами. Обстреливают из миномётов, работают снайперы, атакуют людьми, и если прорываются, то всё забрасывают гранатами.
А если рукопашный бой, то жесток и беспощаден! Нельзя недооценивать врага! Он не менее силён и умеет воевать! А главное у них то, что они все ФАНАТИКИ!
Во время рукопашной, он будет рвать ногтями, грызть зубами! Почти все они смертники! Они опоясывают себя гранатами и взрываются вместе с противником!
Не приведи Господь, попасть к ним в плен, пусть даже раненым. Ох и отыграются они потом на пленных, наслаждаясь их нечеловеческими муками!
Я видел такие останки наших, когда брали их позиции!
По этому, наша задача, охранять аэродром от прямых атак и прорыва врага! Нам необходимо выжить! А чтобы выжить, надо победить!
Существуют неписаные правила: Главное, не дайте себя обнаружить!
Заранее изучите свой маршрут, позицию, объект! Найдите его сильные и слабые стороны! Определите возможность маневра, атаки или отступления!
Открыли огонь с одной точки, немедленно переместитесь на другую! И не геройствуйте!
Герой не тот, кто встаёт во весь рост, пуляя из пулемёта и крича при этом, нет, его быстро снимут!
Герой тот, кто не уловим, но сокрушителен для врага!
Ещё Раз, Главное, никогда не бросайте, своих в беде! Всегда ищите способ выручить товарища, помочь!
Как сказал, Батя, хуже смерти, очутиться в плену!
Если видите, что вам конец, лучше застрелитесь! Взорвите себя гранатой! Вызовите огонь на себя!
А если видите, что наш ранен и будет пленён, помогите ему избежать плена! Мёртвых в плен не берут!
Как и во всём, воевать тоже надо уметь! Профессионалам всегда легче! Учитесь воевать!
Хочу, чтобы все мы выжили, а значит победили! Всё! Теперь на занятия и не жалейте себя! – Закончил наш ротный!
Мы, сидели и слушали, не шелохнувшись, и впитывали его ИСТИНЫ не только сознанием, но и кожей!
Охраняемый нами периметр, был очень большой, несколько километров.
И, находясь в карауле, сложно было быть не замеченными. Ходить вдоль периметра по песку, в полном боевом снаряжении, было ещё тяжелее.
Ночью температура воздуха доходила до + 30и градусов, не эффективно.
По этому, мы чередовали наш маршрут, то по бетонке, то по писку.
Под бетонкой, были траншеи для кабелей и других систем. На определённом расстоянии друг от друга, на поверхности были люки над колодцами, с чугунными крышками, как везде в городах. В колодцах были в бетонированы скобы, лестницей. В наряды мы ходили не по одиночке, небольшими группами, растянувшись цепочкой. Как правило, группы состояли из солдат одной части.
Знакомясь с маршрутом и местностью, что в случае нападения, обороняться лучше всего используя колодцы. Ротный одобрил наше предложение.
Однажды, будучи в наряде, Генке, из Прибалтики, Славке, из Киева и мне, из Казахстана, нам достался самый уязвимый участок.
По случаю их, местного. религиозного праздника, с обеих сторон было затишье.
Утром, только начало светать, мы заступили на дежурство, и пошли цепочкой, по своему маршруту, Генка, Я, Славка.
Прошли почти половину маршрута. Вышли на бетонку. Ускорили шаг. Слышим, Славка остановился:
- Минутку, мужики! Поссать надо!
– Приспичело тебя, о чём раньше думал?- пробурчал Генка.
Славка остановился, а мы замедлили шаг. Быстро осмотревшись, я заметил, шагах в двух, люк. Славка начал свой процесс.
Вдруг слышим вдалике хлопок и противный, приближающийся звук!
- Ложись!!!- Закричал Генка! Я и он грохнулись на бетонку! Славка продолжал стять, растерянно раскрыв рот. Звук быстро приблизился к Славке,
и… «ШШМЯК!» разорвал его на куски!!! Обдав меня, горячей, вонючей, волной и из чего состоял Славка!
Выхватив штык-нож, я подцепил им люк колодца. Конец ножа сломался! Люк был очень тяжёлый! Воткнув остатки ножа в щель, с диким воплем приподнял крышку, просунул под неё руку! Откуда появилась сила, но мне удалось, лёжа, сдвинуть крышку!
Генка, хрипя, полз ко мне! Развернувшись ногами в колодец и прижав автомат, я грохнулся в низ. (Колодец бал не очень глубокий, где-то в полтора человеческих роста.)
Вскочив, по скобам быстро полез вверх! Показалась Генкина голова!
- Давай! Быстро! Я удержу!- Заорал я! Генка бросил мне свой автомат.
- Сейчас! Только ногами развернусь!- и он чуть приподнялся на колени и локти!
- НЕЕ СМЕЕЙ!!! НЫЫРЯЯЙ!- Благим матом ОРАЛ Я ЕМУ!!!-
Он повернулся обратно и протянул мне руки! Уже лёжа грудью на конце колодца, он, вдруг вскрикнул, дёрнулся и УДИВЛЁННО-УДИВЛЁННО, С МОЛЬБОЙ посмотрел на меня, весь обмяк и изо рта, носа, ушей-пошла, пузырившись, кровь!
Я, падая в низ, РВАНУЛ ЕГО, что было сил, за руки! Упали, Генка на меня!
Вскочив, в полусогнутом состоянии, перевернул его, усадив, прижал к стенке!
Глядя на меня не моргающими, выпученными глазами, еле указывая рукой на карман, он, сквозь бульканье пузырей из крови, выдавил из себя:
- Тттам! Фффотто! Ммммаиимм….- Весь напрягся, стараясь выпрямиться, упал на бок, и…быстро, быстро, засеменив ногами-УМЕР! Снайпер снял его! Пуля вошла сзади и вышла в шею!
Н а верху, были слышны разрывы мин! Взвыв волком, вытащил у Генки рожки с патронами, взял его и свой автомат, и полез из колодца!
Нащупал рукой сдвинутую крышку, пытаясь затащить ей на себя. Не помню как, или кто-то мне помог, но мне удалось сдвинуть крышку!
Один конец крышки мне удалось сдвинуть на место. Быстро спустился в низ, взял Генкин штык-нож, поднялся, подставил его нож с другой стороны и опустил крышку! Получился дзот! Пули чиркали вокруг!
Встав на скобы, облокотился нижней частью спины в стенку люка.
Мой мозг, уже не лихорадочно, а хладнокровно оценивал ситуацию и подчинял себе мелко трясущееся тело! Наступил момент, когда с меня как бы сползла липкая, сковывающая всё тело, ШКУРА!
Уже спокойно, положил с одной стороны от ножа, Генкин автомат и аккуратно рожки! С другой стороны, свой автомат и рожки!
Автоматы, Ака-47! Имели три положения стрельбы. Одиночными, по два выстрела и очередь. Установил автоматы на два! Достал «СВОЙ» патрон (для себя) поставил на выступ колодца!
Смотрю в амбразуру, вижу, как со стороны камней мелкими перебежками двигаются люди в чалмах, как бы в юбках и стреляют из автоматов. Взяв самого ближнего на прицел, хладнокровно, усмехнувшись, нажал на курок. Взмахнув руками, отбросив автомат, тот упал!
«За славку!» «За Генку!» «За себя!» Так и бил, бил, бил, во всё, что шевелится!
Некоторые даже выбегали на бетонку, пытаясь бросить гранату! Бил, три, четыре выстрела с одного автомата, потом с другого! Ствол не перегревался и пули ложились точно в цель!
Еле успевал менять рожки. Снайпер пока ни как не мог поймать меня! Правда, один раз пуля попала прямо в торец крышки!
Неожиданно, всё стихло, даже уши заложило! Я же всё стоял, ухмыляясь. Тело окаменело и вросло в бетон колодца и кляморы! (Скобы).
Слышу, шум мотора нашего УАЗика!
Оказывается, бой закончился! Враг не прошёл! То ротный объезжал место боя! У люка УАЗик остановился. Ротный сказал:
- Старшина, посмотри сколько во круг люка, стрелянных гильз. Может живые есть? ЖИВЫЕ ЕСТЬ??
-«Есть! Есть!» Кричу, а голоса нет, только рот разеваю! Слышу:
- Да немая тута ныкаго!
- Как нет! А гильзы откуда? Помоги мне сдвинуть крышку!- Сдвинули! Увидели!
- О! Живой! А ты, говоришь, нет! Вылазь, солдат! – Я стою, разевая рот, лупая глазами и не могу пошевелиться!
- Ну что стоите? Не видите что ли? Помогите ему!- Старшина и водитель, подхватили меня под мышки и выдернули из люка! Автомат я так и не отпустил! Ротный скомандовал:
- Разряжай, солдат!- подняв ствол вверх, нажал на курок! Раздался один выстрел! Всё Больше патронов не было! Были пустыми все десять рожков! (Пять моих и пять Генкиных)
- Садись в машину!- Я отрицательно помотал головой! Показывая на колодец, наконец-то прхрипел:
- Нет! Там Генка!- Ротный указал на ошмётки от Славки.
- А это кто!
- Славка!
Вытащили Генку. Собрали фрагменты Славки. Ротный снова мне:
- Садись в машину!
- Нет!
- Почему? Кто ещё?
- Патрон! Мой патрон!- Я шагнул к колодцу и нагнулся, чтобы взять СВОЙ патрон с приступки!
Вдруг, кто-то кувалдой грохнул меня по голове! Зажав патрон в руке, я упал на одно колено. Огнём обожгло голову и полилась липкая кровь! То снайпер, выбрал момент, чтобы снять меня, не Ротного, а МЕНЯ! МОЙ ПАТРОН, СПАС МЕНЯ!!!
Храню его, патрон, до сих пор!
В санчасти, врачи применили ко мне, весь комплекс медицинских мероприятий; укололи, промыли, прочистили, приклеили, пришили, перевязали, молотком по коленкам стучали, зрение и слух проверили, что-то, куда-то записали. А врач сказал:
- Поставь Богу свечку! Буквально сантиметр, и всё! А так, только лёгкая контузия! Шрам останется! Со временем зарастёт и будет не заметен! А свечку поставь! Помолись! Поблагодари Ангелов-Хранителей! Значит, ты ещё нужен на земле!
- Спасибо! Обязательно поставлю! Я тоже думал об этом!
Много и подробно расспрашивали меня, как всё было. Держали меня в санчасти. Батя объявил мне благодарность! Через два дня, мне выдали привычную нашу, Советскую форму. Приказали почистить всё, что блестит. Наутюжить стрелочки на брюках и гимнастёрке. Пришить свежий подворотничок. Красиво повязали голову повязкой и посадили в автобус, где уже сидели ещё четверо. У всех что-то перебинтовано. Все окна в автобусе были зашторины! В автобус сели начштаба, Батя, и мы поехали! Подъехав куда надо, нас дважды проверяли. Вышли из автобуса, мы, солдаты, осмотрелись. От увиденного раскрылись рты и вылупились глаза. Мы попали в незнакомый нам мир - Как в сказку с картинками! Провели нас в комнату, на полу ковры! На стенах, большие, красивые картины с Фараонами и древними письменами! Вдоль стен, шикарные кресла и диваны! Между креслами и перед диванами, стояли низенькие, красивые, резные столики. На столиках, в вазах, разные, неведомые сладости и фрукты! Пройдя по самому кромке ковра, чуть-чуть уселись на самые краюшки диванов. Глядя на всё это, невольно облизывались и глотали слюнки! Правда, кое-что незаметно положили в карманы! Смуглый человек, во всём белом и в белых перчатках угостил нас кофе и налил нам в длинные стаканы, шипящий, как наша газировка, тёмно-бордовый напиток! «Кола!» Сказал он и жестом показал, что надо пить! Мы в первые попробовали Кока-Колу! Своеобразный, непохожий на наши, напиток! Растерянно-глуповатые улыбки приклеились к нашим лицам! Мы не знали, как себя вести. Наконец, в комнату вошёл Батя, с начштабом! Мы вскочили и вытянулись по стойке Смирно!
- Вольно! Садитесь! Понимаю ваше удивление и растерянность! Мы находимся в Резиденции Президента этой, дружественной нам Страны! Противник запланировал масштабное наступление и прорыв на наш объект! С целью захватить, если не удастся, то уничтожить! Благодаря Самоотверженным, Героическим действиям личного состава, выполнившего свой интернациональный долг! Противнику не удалось нанести нам не только значительного, а вообще ни какого урона! Особо отличились вы, Сынки! Президент Страны хочет лично отблагодарить ВАС! Теперь понятно?- Мы закивали головами!
- Вопросы есть?
- Разрешите, товарищ Полковник?
- Да! Слушаю!
- Рядовой Тетерин! Честно скажу! Прежде всего, это заслуга наших инструкторов! Конкретно, нашего Капитана, командира роты!
- Правильно, солдат! Да! Знаю! Уже не капитана, а Майора!
Нас пригласили в другое помещение! Это был очень большой, богато украшенный, торжественный зал!
Из боковой двери вышел высокого роста, хорошо сложенный, красивый мужчина, средних лет! По-доброму улыбаясь, уверенным, хозяйским шагом, прошёл в центр зала! Тёплым взглядом карих глаз, окинул присутствующих, сняв тем самым чопорную одеревенелость!
- Господин Посол! Господа! От имени Моего Государства и народа, выражаю Вам Благодарность и искреннее восхищение за то, что Вы, настоящие друзья!
Вы защищаете нас, как собственную Родину, дом, семью! Проявляя при этом, Мужество и Героизм! С большим удовольствием вручаю Вам высокие Награды Моей Страны!!!
Далее переводчик называл фамилии. Названый подходил к Президенту! Президент прикалывал награду, жал руку!
Первым был Батя! Офицеры награждались Орденами! Нам, получившим ранения, солдатские медали! Как наши, За Отвагу! Также, медалями были награждены и те, кто погиб, посмертно!
Вот, так! В первые в жизни, я близко видел Президента и жал ему руку!
Вернувшись в часть, мы делились своими впечатлениями и выковыривали из карманов, слипшиеся угощения!
На следующий день, прилетел самолёт, привёз новеньких! Новенькие, разгрузили самолёт! Погрузили, что надо, плюс гробы!
Если не ошибаюсь, то уже в то время, такие рейсы называли «Чёрный Тюльпан!»
Попрощавшись с сослуживцами и особенно с ротным, уже Майором, в ночь, нас пятерых отправили в Союз!
Утром, мы приземлились под Ленинградом. Из лета, в зиму! Нас привезли в военный госпиталь, одели в больничные пижамы и поселили в отдельную палату.
Как нам сказали, для прохождения реабилитации. Взяли с нас расписку о не разглашении аж на пятьдесят лет!
(Срок подписки закончился! Да и, к сожалению, уже и Государства-то такого нет! Поэтому и рассказываю, не нарушая ни каких законов)
В госпитале, как на курорте, нас хорошо кормили, лечили, санитарки нас жалели!
Через две недели, нам вручили наши документы, прослужил три года, шесть месяцев и один день!
Выдали НАШУ новую форму и отпустили в новую, гражданскую жизнь!
P.S. Много позже, когда меня судили, то лишили всех званий, должностей, наград!
Продолжение следует.
Честь имею!