Среди ныне существующих учений о государстве и обществе особое место занимает марксистско-ленинское (далее также – МЛУ). Хотя идеи коммунизма встречались и в предыдущие эпохи, именно в рамках МЛУ они получили максимальное теоретическое развитие и, конечно же, определённое практическое воплощение. В связи с этим здесь будем иногда именовать МЛУ также коммунистическим учением.
МЛУ является одной из наиболее полно проработанных теорий возникновения и функционирования государства и общества: многочисленные тома, оставленные его основателями и последователями, описывают буквально все сферы жизни государства – политику, экономику, право, культуру. Прошедший век обогатил МЛУ неиссякаемым опытом практического применения, в настоящее время учение сохраняет огромное количество сторонников. Можно искать причины популярности марксистско-ленинского учения в истинности его постулатов, в ореоле справедливости, с которым оно связывается, в ярких лозунгах, обещающих идеальную жизнь, теми успехами, которые были достигнуты государствами, провозгласившими официальной идеологией цель построения коммунизма.
И всё же к коммунистическому учению остаётся очень большое количество вопросов, причём после прочтения отдельных материалов, просмотра лекций красных профессоров, бесед со сторонниками МЛУ количество вопросов не уменьшается, а лишь увеличивается. Поскольку всякая идеология – не просто некая философия, предлагающая систему умозаключений метафизического и нравственного характера (что свойственно, например, религии), но и научно-прикладная концепция, объясняющая многие явления действительности и предлагающая ключ к её деятельному преобразованию, то она может быть оценена с позиций истинности и полезности, в том числе подвергаться критике. А учитывая, какую роль сыграло МЛУ в истории человечества, сколь активно его сторонники критикуют иные политические учения, проблема адекватной оценки коммунистических идей стоит особенно остро – тем более что она до сих пор не разрешена.
В настоящем тексте представлены отдельные соображения о МЛУ от лица, хоть и не читавшего необходимого и достаточного, по мнению приверженцев коммунизма, количества специализированной литературы, однако всё же знакомого с его основными положениями, а также с основами истории, экономики, права и государства. Данный материал носит обзорный характер, отдельные, хотя и взаимосвязанные, тезисы и примеры затрагивают разные стороны учения. Ввиду высокой систематизированности МЛУ, взаимопроникновения его положений особой задачей является, насколько это возможно, придание упорядоченности, структурированности изложению его недостатков.
Всякая идеология отличается определённой типовой структурой, в которую входят нравственные и философские основания, теоретические основы и практические результаты. С этих позиций автор и излагает свою критику, стараясь по возможности не повторяться в своих суждениях, однако ввиду смыслового соприкосновения отдельных блоков учения полностью избежать этого не удаётся. Хочется также отметить, что в настоящем сочинении не ставится цель изложить всю базовую теорию МЛУ, хотя многие фундаментальные положения, безусловно, будут затронуты с целью их критического анализа и рассмотрения того, адекватным ли образом они описывают исторические события, толкуют сущность общественных явлений, как реализуются на практике.
1. Критика мировоззренческих оснований МЛУ
Ознакомление с положениями марксистско-ленинского учения создаёт устойчивое впечатление разделения человеческой истории, социально-политических явлений на чёрное и белое, хорошее и плохое. Некогда справедливое общество первобытнообщинного коммунизма ввиду роста производительности труда, возникновения прибавочного продукта и неравномерного его распределения между членами общины раскалывается на два антагонистических класса, различающихся по признаку отношения к собственности (средствам производства). Класс состоятельных собственников, со временем подчинивших себе соплеменников, обретает экономическое, политическое и идеологическое господство и становится эксплуатирующим. Отныне беспрерывная борьба господствующего и эксплуатируемого класса провозглашается двигателем истории. Систематическое использование слов и выражений наподобие «диктатура», «эксплуатация», «угнетение», «наёмные рабы капитализма», «оковы пролетариата» наводит на мысль, что основная часть осмысленной человеческой истории представляет собой нескончаемую борьбу за выживание. И наоборот, в ближайшем будущем МЛУ обещает человечеству общество всеобщего благоденствия, рай на земле, в котором навсегда будет забыта эксплуатация человека человеком как проявление высшей несправедливости.
Допускаю, что подобное разделение на «чёрное и белое» делается в популистских целях, ведь главным инструментом преобразования общества предполагается революция, которая требует предельной решимости, отделения своих от чужих; она есть взрыв, момент, не допускающий никаких колебаний. Создаваемое в эпоху становления капитализма, когда только появившийся пролетариат действительно был озабочен выживанием и не имел никаких трудовых прав, учение логичным образом призывало бороться со сложившимся порядком, а поскольку законными способами делать это было невозможно, использоваться могли лишь незаконные, силовые.
Однако если же отойти от схематизации исторического процесса, следует констатировать, что интересы людей сталкиваются постоянно. Войны и противостояния внутри «господствующего класса», отнюдь не монолитного, имеют место в любое время – междоусобицы феодалов Средневековья сменились экономическим противостоянием предпринимателей Нового и Новейшего времени. Религиозные столкновения, конфликты правителей и знати также были слишком яркими и многочисленными, чтобы можно было их не замечать – достаточно вспомнить соперничество короля и парламентов в Англии, Франции в Средние века или как в императорской России уходили в забвение Земские соборы и Боярская дума.
Безусловно, история есть в определённой мере борьба за выживание, что вообще вытекает из логики развития природы. Однако протекает она не только в плоскости двух классов: игнорировать противостояние иных социальных групп (социальных, религиозных, национальных, территориальных) недопустимо. Очернение же всех периодов истории – в том числе современного, капиталистического – способно привести к тому, что человек не сможет увидеть по-настоящему тёмные её страницы с кровопролитными войнами, жестокими правителями, природными бедствиями и т.д.
Второй вопрос здесь связан со стержневым положением МЛУ – эксплуатацией человека человеком как экономической модели, при которой один так или иначе вынужден работать на другого. Учение рассматривает её как абсолютное зло, от которого необходимо избавиться. Насколько обоснованна такая абсолютизация?
Человеческое общество – такой же продукт естественного отбора, как и мир животный или растительный. Логичным образом на определённом этапе более сильные, умелые, умные, предприимчивые индивиды начинают возвышение над коллективом. Как известно, государственная знать вырастает из верхушки родового общества (старейшины, вожди), а стать таковой могут лишь те, кто заслужил признание. Накопление «излишков» продукции также производят наиболее способные семьи, при этом причина, в первую очередь, заключается в самих людях: даже если отдать самую лучшую землю ленивому, ничего хорошего из этого не выйдет. В этом смысле ничем не отличается и сегодняшний день: в то время как один распорядится доставшимися по наследству миллионами рассудительно, другой их безвозвратно потеряет.
Конечно, последующий период истории, в котором существовали сословия, местничество, неограниченная монархия, представляется сегодня крайне несправедливым. Добуржуазные общества, правовой статус членов которых определялся не их способностями и деяниями, а происхождением и взглядами (в особенности религиозными), языком, были насквозь пропитаны явлением, ныне возведённым в абсолют недопустимого – дискриминацией. Сегодня состояние, при котором один был вынужден пожизненно работать на другого буквально за просто так, видится верхом несправедливости, причём, что ещё хуже, несправедливости рукотворной. Здесь действительно имеет смысл говорить об эксплуатации человека человеком, но этот недостаток эпохи справедливо подмечался многими, в том числе и теми мыслителями, кто был весьма далёк от коммунистических воззрений.
Зародившийся капитализм и развившееся в его русле либеральное учение безвозвратно разрушили сословные барьеры. После буржуазных революций экономическое господство захватила новая элита – буржуазия. Хочется подчеркнуть, и это не отрицает МЛУ: класс этот был именно новым, состоял из других людей, научившихся зарабатывать в новых условиях, часто – создавших свой капитал с ноля, не имевших старых феодальных привилегий. Бывшая же дворянская аристократия, обладавшая экономической мощью лишь за счёт большого количества закрепощённых душ, оказалась лишена своей главной опоры и для сохранения своего достатка была вынуждена внедрять новый, капиталистический способ хозяйствования.
Капиталистическая социально-экономическая формация нередко именуется также рыночной: натуральное хозяйство больше не играет основной роли в структуре экономики, где большинство товаров производится для продажи и внешнего потребления. Но помимо рынка товарного не меньшую роль играет рынок рабочей силы. Основа трудовых отношений буржуазного общества – контракт, договор. Можно ли говорить об эксплуатации в рамках такой системы, где предприниматели в рамках конкуренции друг с другом борются, в том числе, и за привлекательность своих компаний на рынке труда, где работник волен определять место и род своей трудовой деятельности, в том числе лично стать предпринимателем?
МЛУ отвечает на данный вопрос однозначно. Экономически господствующий класс (учитывая исторические условия учения, в основном это касалось предпринимателей) изображается учением как собрание нахлебников и паразитов, которые наживаются на добросовестных тружениках лишь за счёт того, что имеют свои капиталы. Деятельность предпринимателя по поддержанию, расширению своего производства в условиях свободной конкуренции при этом естественным образом приравнивается к нолю. Главным является борьба с абсолютным злом – эксплуатацией человека человеком, при этом абсолютно не важно, обусловлена ли она врождённым юридическим неравенством или добровольным подписанием трудового договора. Единственным выходом является уничтожение буржуазии как класса и передача всех средств производства труженикам и социалистическому государству. Лишь социалистическое государство освободит народ от эксплуатации и отчуждения труда, обеспечит ему достойный уровень жизни.
Проект общества, предлагаемый МЛУ в XIX – начале XX веков, не был беспочвенен. Состояние, в котором находился рабочий класс, всё ещё оставалось тяжёлым. При этом очевидно, что силовое, революционное по методу и коренное по содержанию переустройство государства и общества, желаемое коммунистами, имело крайне высокие ставки в историческом смысле. Разрушение до оснований политической и правовой системы, введение новых принципов государственного управления и экономического планирования, уничтожение класса предпринимателей, в том числе физическое, а также всех тех, кто сопротивляется строительству социализма – высокие цели оправдывали средства, тем более что в основе коммунистического учения находится внушительный философский фундамент, призванный дать любым издержкам социалистического строительства высокопарное объяснение.
2. Критика философских оснований МЛУ
Марксизм-ленинизм больше, чем иные идеологии, сопряжён с философскими идеями. Обращение специалистов МЛУ к диалектике, выраженной в трудах Аристотеля, Гегеля, носит регулярный и систематический характер. Форма, содержание, становление, снятие, движение и иные категории философии тесно вплетены в положения коммунистического учения. МЛУ стремится описать исторический процесс предельно общими понятиями, закономерностями, схемами, имея на каждый насущный, повседневный вопрос ответ, заключённый в оболочку высокой философии. Эти философские суждения действительно способны создать впечатление ясности и продуманности теории, тем не менее, МЛУ отчасти сама противоречит философии, на которую опирается.
Материалистическая диалектика, идейный стержень учения, характеризуется рядом принципов. Во-первых, мир находится в постоянном движении, его неизменным свойством является единство и борьба внутренних противоречий. Именно борьба противоречий порождает бесконечное развитие. Так, в МЛУ история в своей динамике предстаёт как противостояние господствующего и угнетаемого классов. Однако общество коммунистическое лишено каких бы то ни было противоречий. Достигая коммунизма, человечество, таким образом, словно лицезреет конец истории, оказываясь в мире, лишённом всяких источников развития. Коммунистическая формация, по-видимому, не смогла избежать лишь одного противоречия – идеям диалектики, широко применяемой сторонниками МЛУ.
Вторая проблема, с которой сталкивается МЛУ, – фундаментальное положение материализма как идеи первичности бытия по отношению к сознанию. В русле материализма учение объясняет, что экономический базис (способ производства как сочетание производительных сил и производственных отношений) определяет весь облик общества – социальную сферу, политику, а также культуру и мировоззрение людей. Социально-экономический уклад меняется лишь ввиду трансформации способа производства, т.е. объективных материальных предпосылок. Очевидно, что к коммунистической формации должны быть максимально близки страны зрелого капитализма, неизбежно вступавшего в стадию решающего кризиса – предшественника социалистической революции. Вместе с тем идеи коммунистов начали реализовываться в странах второго и последующих эшелонов развития, где капитализм был сравнительно новым явлением и явно не мог достичь того кризисного состояния, который испытывали (по крайней мере, должны были) наиболее развитые государства. Вопреки положению «бытие определяет сознание» коммунисты начали своё государственное строительство с идеи, не дожидаясь, когда капитализм объективно исчерпает свои возможности и станет тормозить общественное развитие. Россия, в которой буржуазное общество просуществовало менее года, а пролетариат составлял явное меньшинство населения, практически «не пропустив через себя» капиталистическую формацию, встала на путь социализма.
Ещё один принцип материалистической диалектики предполагает, что критерием истинности знания является общественная практика. Верным является то суждение, которое находит своё подтверждение в действительности, и наоборот, если опыт и практика опровергает суждение, требуется его доработка или же вовсе поиск новой концепции. Между тем МЛУ, создавая универсальные теоретические конструкции о ходе истории, экономических моделях, построении коммунизма и т.д., как будто отбрасывает отдельные факты, не вписывающиеся в эти схемы, или же интерпретирует их таким замысловатым образом, что возникают сомнения в адекватности собственного восприятия реальности. Одна из таких конструкций относится к марксистской теории происхождения государства.
3. Проблема происхождения государства
Государство является центральным понятием всякой политической идеологии, и МЛУ не является исключением. В рамках учения государство было детально рассмотрено под разными углами, не обделена вниманием и его историческая сторона.
В целом причина происхождения государства в МЛУ описывается достаточно адекватно: решающую роль в переходе от первобытного к государственно-организованному обществу сыграл фактор экономической революции. Производящая экономика позволила первобытного роду, одной большой семье, перейти к сообществу малых семей, соседской общине, в которой домохозяйства стали самостоятельными экономическими единицами. В рамках МЛУ, однако, причины возникновения государства связываются с разделением общества на классы, в котором экономическое господство одних подкрепляется ещё и политическим. В дальнейшем всё существование государства есть непрерывное угнетение одного класса другим.
Данные положения вызывают вопросы в связи со следующем. Потребность общественного управления существовала на протяжении всей истории человечества. Она берёт своё начало ещё во времена фактически животного состояния человека. Строго говоря, даже у множества сообществ животных имеется внутренняя иерархия. В эпоху первобытнообщинного строя функцию общественного управления осуществляли старейшины. Поскольку род организовывался, в т.ч. численно, таким образом, чтобы удовлетворить потребность в своём выживании, внутренних противоречий среди его членов было минимальное количество. Фактически он представлял одну большую семью, в которой «все плыли в одной лодке» и каждый вносил свой посильный вклад, взамен получая столько, сколько ему необходимо – что выражает состояние безэквивалентных отношений, свойственных всякой семье.
Фрагментация общины на соседские домохозяйства, совокупность отдельных семей, которые могли собственными силами обеспечить своё пропитание, привела к изменению облика управления. Возник новый способ отношений – эквивалентный (обменный), соседские домохозяйства же чувствовали относительную самостоятельность друг от друга. Новые типы отношений, например, договорные обязательства или недопустимость воровства, потребовали общественного управления, основанного на более жёстких принципах, чем авторитет старейшины. В результате стали развиваться институты, присущие государству, неотъемлемым свойством которых стала возможность силового обеспечения общественного порядка.
Таким образом, ещё прежде чем излишки продукции сконцентрировались у отдельных членов общины и возникли классы, требовались механизмы поддержания общественного порядка, мало отличающихся от государственных. Для этого вовсе не требовалось дожидаться, когда захваченные в войнах рабы составят экономическую основу исторически первого, согласно МЛУ, типа государства – рабовладельческого. То же касается и права: согласно МЛУ, право есть возведённая в закон воля господствующего класса. Однако главная характеристика права как социального регулятора – принудительный характер – должна была проявиться раньше, чем возникнут классы эксплуататоров и эксплуатируемых.
Особый механизм возникновения государства восточного (речного) типа. Их появление обусловлено особой причиной – необходимостью проведения масштабных ирригационных работ. Исследователями отмечается, что частная собственность в них не играла существенной роли, а коллективная собственность трансформировалась в государственную; классов в общепринятом смысле в обществе восточного типа не было.
В целом же существует значительное количество факторов происхождения государства – климатический, географический, демографический, экономический, внешний (см. также «Ход истории. О возникновении государства»), которые в зависимости от специфики конкретного государства заслуживают особого внимания. МЛУ же делает акцент лишь на одном из факторов – экономическом, при этом описывает особенности его действия на механизм образования государства недостаточно точно, излишне шаблонно и схематично. Рассматривая государство как средство и машину угнетения, учение критически принижает его значимость, не учитывая, что оно выгодно всему обществу хотя бы в части защиты территориальной целостности и обеспечения общественного порядка, не говоря уже о конкретных примерах политических решений в пользу всего населения. Эта недооценка роли государства впоследствии приведёт к существенному расхождению теории и практики построения коммунизма, о чём будет сказано в дальнейшем.
4. Критика описания исторического процесса
Одним из главных элементов коммунистической теории является формационный подход к описанию истории государства и общества. Окончательное представление о нём сложилось в учении далеко не сразу, в итоговом же виде исторический процесс рассматривается как последовательная смена пяти социально-экономических формаций: первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, каждая из которых определяется сущностью экономического базиса, а именно: характером собственности, способом производства, включающим в себя производительные силы и производственные отношения. В ходе исторического процесса трансформации, которые набирают силу в недрах экономического базиса, вызывают социальную революцию и переход к новой формации.
Данная концепция периодизации истории выглядит стройной, логичной и универсальной, сохраняя свою востребованность и на сегодняшний день. Однако абсолютно истинной её признать нельзя, более того, в некоторых своих идеях формационная концепция сталкивается с прямыми заблуждениями.
В истории не существовало ни одного общества, которое последовательно прошло бы все пять формаций – или хотя бы первые четыре. Некоторые древние государства действительно имели первоначально рабовладельческий характер. Труд рабов в них составлял основу экономической системы. Но существует ли государство, в котором рабовладение по-настоящему было вытеснено феодальным способом производства? Известны ли примеры феодальной революции, в ходе которой новый класс – феодалы – отправили рабовладельцев на «свалку истории», сменили государственный аппарат и посадили на трон новую, феодальную власть?
Представляется, что между рабовладельческой и феодальной формацией не существует принципиальных противоречий. В своей экономической основе они представляли собой использование (можно сказать, и эксплуатацию) ручного подневольного труда, при этом определённое варьирование правового статуса подневольного работника не играло определяющей роли в социальном облике государства и общества. Если в ходе буржуазной и социалистической революций новый господствующий класс уничтожает старую элиту (буржуазия – дворян, пролетарии – буржуазию), то рабовладелец и феодал не являются антагонистами, поскольку опираются на одни и те же формы экономического и политического господства, суть которых – гарантированные государством юридические привилегии.
Разделение феодальной и рабовладельческой формаций во многом условно, достаточно трудно назвать конкретное государство, где отчётливая их смена действительно имела место. Даже в Древнем Риме – флагмане античного мира – утверждение системы колоната растянулась на долгие годы, и даже после этого говорить о Риме как феодальном государстве не принято. Даже если считать поздний Рим раннефеодальным государством, о совершении некой революции не может идти речь: слишком медленными были социально-экономические процессы, вызванные упадком рабовладения вследствие обширности территорий империи и сокращением притока новой рабочей силы.
Условность разделения рабовладения и феодализма подтверждается и тем фактом, что у исследователей зачастую нет однозначного ответа, какой социально-экономический облик носили отдельные государства древности. Считается, что во многих из них (Индия, Египет, Россия, Германия) изначально экономическую основу составлял труд свободных общинников, а не рабов. Страны Азии, Африки, Америки отличались феодальным устройством в том смысле, какой вкладывает в это понятие МЛУ. В общем-то, такой «азиатский» способ производства выделяет и марксизм, причём следует констатировать, что государства этого типа встречались по всему миру, и их было отнюдь не меньше рабовладельческих, а, скорее всего, больше.
Правовой статус класса «эксплуатируемых» мог варьироваться по степени свободы, приближая земледельца к статусу раба или, наоборот, свободного общинника. Для феодальной России, к примеру, был характерен процесс закабаления крепостных крестьян, растянувшийся на несколько столетий. В США долгое время складывалась другая необъяснимая для МЛУ ситуация сочетания рабовладельческого и капиталистического способов производства, притом что феодализм там отсутствовал.
Наиболее правильным было бы утверждать, что всякое государство, действительно, изначально не обходится без разделения общества на юридически неравные категории – сословия. Однако в зависимости от географического расположения, климатических условий, других факторов одни носили ярко выраженный рабовладельческий характер, другие же обладали признаками феодализма, а рабы в них не играли заметной экономической роли. Предположу, что рабами обычно становились иностранцы, захваченные в плен, воспринимаемые в новом обществе как чужаки; в государствах, где основу экономики составляло местное население, соотечественники, вместо классического рабовладения было распространено феодальное закрепощение.
Сказанное позволяет заключить, что государства отнюдь не обязаны развиваться по магистральному пути «первобытное общество – рабовладение – феодализм – капитализм». Универсальный закон развития общества было бы правильнее описать несложной схемой «первобытное общество – сословное общество – гражданское (буржуазное) общество». В то время как сословное общество основано на привилегиях и подневольном труде, гражданское представляет собой общество юридически равных людей, а его экономическую основу составляет добровольный труд и трудовой договор. При переходе к нему действительно имеет место социальная революция, о которой говорится в МЛУ, обусловленная тем, что новые формы производства позволяют сделать экономический скачок, в результате чего новый класс буржуазии получает серьёзную материальную базу для борьбы за свои права; на смену обществу с аристократией рода приходит общество с аристократией капитала.
5. Сущность социалистического государства
Категория сущности призвана охарактеризовать главные, фундаментальные признаки описываемого явления, иногда сокрытые и не проявляющиеся непосредственно, однако всегда определяющие его суть. Установить и безошибочно обозначить сущность – значит уловить смысл явления, в обратном же случае возникает риск неверного построения всей теории.
Существуют разнообразные подходы к сущности государства. Согласно либеральной концепции, государство – продукт общественного договора, на основании которого люди отказываются от части своей свободы в пользу государства, взамен получая гарантии общественного порядка. Учитывая, что государственные институты действительно выросли из элементов древнего первобытнообщинного управления, эта теория не выглядит неправдоподобной.
В марксизме вопрос о сущности всякого государства решается совершенно по-иному: оно есть машина для угнетения одного класса другим, призванная поддержать и укрепить господство класса эксплуататоров. Всякое осуществление государственной власти есть проявление диктатуры господствующего класса.
Наличие нескольких внешне адекватных концепций, по-разному и противоречиво описывающих один предмет, может натолкнуть на два вывода: или они есть дело веры и вкуса, личных предпочтений каждого, или, по крайней мере, часть из них ложна и может быть прямо опровергнута. Поскольку же каждая из них претендует на истинность и нацелена на практическое приложение, то можно и необходимо оценивать их как концепции научные, в том числе подвергать их анализу и критике. В связи с этим определение сущности должно опираться не просто на теоретизированные положения, а на эмпирический материал, то, что имеет место в реальности. Чтобы пытаться правильно определить сущность государства, необходимо отталкиваться от конкретных исторических примеров, поскольку без них уйти дальше простых спекуляций не получается.
К примеру, не совсем понятно, как с классовой сущностью государства марксистов согласуются многовековое противостояние средневековых королей и феодалов, в результате которого создавались и распускались парламенты, а также ряд общесоциальных функций государства (защита территории, обеспечение внутреннего правопорядка, строительство больниц, школ, детских садов, культурных центров; борьба с ростовщичеством, ослабление гнёта помещиков рядом царей России). Согласно этому учению, и сегодня всякое капиталистическое государство, аппарат которого избирается на демократической основе, озабочено интересами исключительно предпринимателей, эксплуатирующих наёмных работников.
Особой является сущность социалистического государства. В МЛУ указывается, что социализм, первая фаза коммунистической формации, во многом сохраняет облик прежнего общества. В нём сохраняется государственная власть, при этом осуществляет её отныне пролетариат посредством системы Советов. Поскольку же государство социалистическое, оно не является эксплуататорским. Труженик в нём освобождён от угнетения, а прибавочный продукт становится общественным достоянием.
При определении сущности государства важно понимать, кто является подлинным источником власти в стране. С этой точки зрения целесообразно говорить о трёх основных вариантах: демократии (власть дееспособного населения), аристократии (власть отдельной группы населения) и автократии (власть узкого круга лиц или одного человека). В этом смысле сущность государства определяется допускаемыми формами законной политической борьбы. При демократии политическая борьба допускается и даже поощряется, проявляясь в многопартийности, свободных демонстрациях протеста, независимых СМИ. При аристократии политическая борьба разрешена лишь среди групп населения, обладающих политическими правами. При автократии легальная политическая борьба запрещена, источником государственной власти является монарх, вождь, диктатор, хунта и т.д.
Итак, в результате социалистической революции утверждается диктатура нового класса – пролетариата, авангардом которого является коммунистическая партия. Партия возглавляет борьбу с буржуазной контрреволюцией, организует социалистическое строительство, ведёт народ к торжеству коммунизма. Поскольку частная собственность на средства производства упраздняется, распоряжение ими, в конечном счёте, осуществляется правительством, правящей партией. Уничтожение класса эксплуататоров логичным образом означает, что кто-то должен подхватить политическое, экономическое и идеологическое господство, которое отныне осуществляется в интересах трудового народа коммунистической партией.
Из приведённых положений складывается образ не демократического, а автократического государства. И в действительности Советский Союз всегда оставался автократической страной, причём эта особенность вытекала не из каких-то особенностей отдельных личностей, не являлась неким эксцессом исполнителя, а предопределялось самой коммунистической теорией. Наличие господствующей политической силы, сверх-цели в виде построения коммунизма имеет логическим следствием приоритет не непосредственных интересов личности, а неких общественных интересов, монопольная возможность реализации которых отводилась лидерам коммунистической партии. О какой-либо политической свободе, присущей демократическому государству, в социалистическом государстве речи идти не может. А учитывая экономическую сторону коммунистического учения, можно сделать вывод, что МЛУ, провозглашая дорогу к солнцу свободы, конструирует проект, возможно, самого могущественного за всю историю государства – тоталитарного социалистического, замыкающего на себе полноту политической власти, экономической и культурно-идеологической мощи. Под лозунгами общенародной собственности реальный контроль над средствами производства и экономическими отношениями получает государство, и если при капитализме труженик политически зависит от государства, а экономически – от предпринимателя, то при социализме происходит устранение буржуазного звена, а все свои отношения человек выстраивает с государством.
В рамках социалистического государства человек неизбежно вынужден расстаться с большей частью политических прав, в том числе на выражение легального протеста против его политики, а также считаться с ограничением свобод в экономической и культурной деятельности.
Такова теория социалистического государства. Но, возможно, всё это лишь незначительные издержки прогресса? В конце концов, люди и ранее были далеки от стандартов свободы, которые сегодня считаются сами собой разумеющимися, а даже если и были наделены всеми гражданскими и политическими правами, то сталкивались с проблемой отсутствия социальных гарантий и трудовых прав. Решение проблемы повышения качества жизни человека предлагалось различными идеологиями, среди которых социал-демократия, коммунизм, анархизм, фашизм и др. В каждой из них выгоды и преимущества сочетались с издержками и потерями. Итоговый же ответ об истинности и полезности этих учений для общества и человека могла дать лишь практика.
6. Практика реализации МЛУ. Реальность коммунизма
Коммунистическое общество – общество коммун, в котором нет ни государства, ни права, ни товарно-денежных отношений, где заводы принадлежат рабочим, а земли – крестьянам. Это общество, в котором нет классовой борьбы и реализуется лозунг «от каждого по способностям – каждому по потребностям». Богатых и бедных больше нет, все производимые блага являются общественным достоянием и свободно используются всеми членами общества.
Приведённые максимы, воплощающие идеал коммунистического учения, вызывают определённые вопросы. Не будем возвращаться к их конфликту с законами диалектики, а остановимся на других аспектах.
1. Психологический аспект.
В учении игнорируется несколько фундаментальных психологических законов – в частности, закон возрастающих потребностей в условиях ограниченности ресурсов и, соответственно, экономических благ. Сколь ни была производительной экономика, она всегда имеет свои пределы в силу определённого уровня технического развития, ограниченности территории, природных ресурсов, источников энергии и т.п. Людям же свойственно стремление к обогащению и систематическому повышению качества своей жизни, реализации своих духовных и материальных потребностей, результатом чего выступает ощущение счастья – главный стимул нашей жизни. Подлинное счастье достигается лишь посредством улучшения «жизненной нормы» человека: то, что вчера ощущалось как новое свершение или достижение, сегодня уже не вызывает того восторга и становится нормой жизни; требуется постановка новых целей, выработка новых желаний и их дальнейшее осуществление. При таких обстоятельствах реализация лозунга «каждому по потребностям» оказывается под очередной угрозой срыва.
Далее: обильность и доступность экономических благ лишает человека стимула к производительной деятельности. Стремление получить наибольшее ценой минимальных усилий – ещё один биологический закон, присущий всякому живому существу. В отсутствие механизма конкуренции продуктивность труда будет стремиться к нолю, станут процветать тунеядство и коллективная безответственность. Много ли найдётся сознательных граждан, готовых выкладываться на благо общества, в то время как другие трудятся вполсилы? А там, где можно применять лишь половину усилий, сгодится и четверть, ведь всё необходимое и так производится коммунистическим обществом, а материальная ответственность ему неизвестна (деньги в экономическом обороте не участвуют, а все блага являются всеобщим достоянием).
Возможно, игнорирование законов возрастающих потребностей, приводящих к дефициту экономических благ, и фактора лени в экономическом производстве в МЛУ предполагается преодолеть посредством искоренения нравственных пороков. Требуется только лишь поменять природу человека, заменив психологические механизмы, которые поддерживают его нормальную жизнедеятельность (счастье, стремление к минимальным затратам сил), на новые, коммунистические механизмы. Новый, коммунистический человек, чем-то напоминая сверхчеловека Ф. Ницше, является обязательным элементом новой формации – без него общество вновь и вновь будет откатываться к примитивным мелкобуржуазным идеалам.
На самом деле люди, способные существовать в коммунистическом обществе, были и будут всегда. Ближе всего к ним, наверное, монахи, которые обеспечивают сами себя и не желают многого, обладают выдающимся самоконтролем, не имеют друг с другом конфликтов по поводу материальных благ. Много ли таких людей в обществе? Думается, что не более нескольких процентов. В истории существовало немало сообществ, основывающих свою жизнедеятельность на принципах коммунизма (подробнее об этих примерах можно прочитать в книге А. Свентоховского «История утопий»). Однако они не только не смогли показать своё преимущество перед господствующим общественным порядком, но, наоборот, скорее демонстрировали свою нежизнеспособность. Существовали обычно они не больше года: очевидно, что нормальный, среднестатистический человек не лишён здорового эгоизма, и условному крепкому, способному землевладельцу проще не тянуть за счёт собственного хозяйства всё поселение, а обособиться в отдельную хозяйственную единицу.
Перечисленным психологические препятствия, возникающие на пути претворения МЛУ в жизнь, не исчерпываются. Вообще, напрашивается заключение, что коммунистическое учение мало интересуется человеческой психологией, что объяснимо: когда речь заходит о великих преобразованиях, вызванных всеобщими объективными законами истории, особенности человеческой личности никого интересовать не будут, ведь всякий индивид есть лишь представитель того или иного экономического класса.
Природе же свойственно генетическое разнообразие живых организмов, что отражается и на характеристиках людей, их физических и умственных способностях, характере и предпочтениях. Ведущие и ведомые, организаторы и исполнители, тактики и стратеги, деятели и созерцатели – всякое человеческое сообщество, даже небольшой коллектив, отличается неоднородностью, в нём, так или иначе, просматривается определённая иерархия. Кроме того, природа – это борьба за выживание особи, стаи, вида. В условиях жёсткой конкуренции более эффективной оказывается система, способная лучше координироваться, перераспределять свои ресурсы. Это справедливо как для стай, так и для крупных человеческих обществ, в том числе объединённых в государства – неслучайно в эпоху бесконтрольных войн, т.е. до XIX – XX веков, доминировали государства с жёсткой централизованной властью, а сословные республики вроде Новгорода или Афин были в итоге поглощены соседними монархиями. Это же справедливо и для хозяйствующих единиц, действующих в условиях рыночной экономики.
МЛУ не усматривает большой разницы между феодалами и капиталистами-предпринимателями: оба класса эксплуатируют тружеников за счёт монопольного владения средствами производства. Между тем основой капиталистического производства является конкуренция. Лишь тот, кто завоёвывает определённое место на товарном и трудовом рынке, выживает. Поскольку буржуазная компания всегда существует в условиях определённой борьбы, стресса, принципиально важно обеспечить её наилучшую организацию и эффективно (быстро и грамотно) использовать свои ресурсы. Возникает необходимость в жёстком, централизованном управлении в форме единоначалия или власти немногих. Предпринимательство – тоже своеобразный талант, требующий комплекса личностных и деловых качеств, которые есть не у всех. МЛУ же полагает, что экономическое хозяйство, основанное на демократичных принципах «заводы – рабочим, земля – крестьянам», будет эффективнее, чем управляемое наиболее талантливыми, работоспособными предпринимателями (так как другие на рынке не задерживаются). Кроме того, чтобы завод возник, требуется, чтобы кто-то основал предприятие, занял определённую нишу на товарном рынке и расширил его до размеров завода. Известны ли случаи, когда крупный завод или компания изначально были основаны сотнями людей? Данную тему ещё будем развивать в дальнейшем.
2. Экономический аспект.
Совершив социалистическую революцию, труженик сбросил с себя оковы эксплуатации человека человеком. Отныне паразитический элемент побеждён, все свои отношения человек строит непосредственно с государством. Даже само государство становится пережитком прошлого, выполняя на конечном этапе своего существования иные функции вроде подавления буржуазной контрреволюции.
Уже здесь теория расходится с практикой. Русская социалистическая революция случилась в условиях, когда уже действовали демократические механизмы в политической сфере, а наибольшей популярностью пользовалась партия эсеров (мало похожая на буржуазную), что подтвердили выборы в Учредительное собрание в ноябре 1917 года. Большевики же, оставшись верными принципам силового переустройства общества и следующей за ним диктатуре пролетариата, решили идти до конца, рассчитывая на всемирную социалистическую революцию. Фактически в результате деятельности партии, не поддерживаемой на тот момент большинством населения, но, разумеется, «от имени народа», последовал роспуск всенародно избранного Учредительного собрания и вооружённое установление советской (большевистской) власти, провозгласившей врагами не только монархические, но демократические политические силы.
Так или иначе, именно во время гражданской войны Россия более всего выглядела близкой к коммунизму: слабая центральная власть или вообще отсутствие таковой, правовой вакуум, масштабный демонтаж товарно-денежной системы и замена её принципами продразвёрстки. Впоследствии партия большевиков-коммунистов будет лишь усиливать своё влияние. В то время как идея диктатуры пролетариата предполагала, что рабочие берут власть в свои руки, управляют заводами, создают советы, большевики под лозунгами коммунизма и советской власти закономерным образом всё более ужесточали авторитарный режим, вначале избавившись от оппозиции внешних политических сил, а затем установив жёсткое единомыслие внутри самой партии. Отныне все ключевые решения в СССР принимались единолично или узким кругом управленцев. Власть советов стала номинальной, декоративной: выборы были открытыми и безальтернативными, решения принимались единогласно. Провозгласив путь к коммунизму, социалистическое государство, которое должно было постепенно отмирать, всё более укреплялось, со временем став одним из самых бюрократизированных в мире. Аналогичная ситуация происходила с правом. Если в МЛУ оно считалось возведённой в закон волей господствующего класса, а после устранения буржуазии должно было сходить на нет, то в действительности советское право становилось всё более детализированным, издавался большой массив законов и подзаконных актов, вносящих порой чрезмерную регламентированность общественных отношений.
Выше были показаны причины и неизбежность установления автократического режима. Автору, конечно, во всём будут возражать, заявляя, что он совсем не знаком с диалектикой Аристотеля и Г. Гегеля, трудами К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина, а также несколькими томами других видных специалистов. С этим спорить сложно, как и с тем, что «по-настоящему» МЛУ знают и понимают лишь единицы. Само коммунистическое учение не скрывает, что политическая власть должна осуществляться посредством некой интеллектуальной элиты (партии-авангарда), знающей подлинные потребности человека, причём лучше, чем он сам. Именно партия благодаря организационному единству должна возглавить движение к коммунизму, просвещать массы, пресекать любые протесты граждан, одержимых мелкобуржуазной идеологией и не осознающих грандиозности исторического момента. Если же предоставить власть каждому человеку, возникнет уже демократия с её законной политической борьбой и такими атрибутами, как многопартийность, свобода демонстраций, независимость СМИ – что несовместимо с принципами социалистического строительства. Провозглашение СССР демократическим государством по Конституции 1977 года было, в лучшем случае, лишь подменой понятий, поскольку в рамках коммунистической идеологии для демократии вовсе не находится места; «власть народа» и «власть от имени народа» – понятия далеко не совпадающие, сколь бы того не хотелось некоторым коммунистам.
Особенность же автократического режима коммунистической партии, повторим, заключается в том, что, помимо замыкания на себе политической и духовной сферы, государство подчиняет себе и сферу экономики, становясь центром производственных, обменных и других хозяйственных отношений. Сложно представить более всеобъемлющее государство-левиафан, вмешивающееся к тому же и в аспекты семейной жизни граждан.
Концентрация экономики в руках государства логичным образом вытекает из недопустимости частного капитала, борьбы с частной собственностью. Процессы национализации и коллективизации призваны уравнять имущественное положения трудящихся, передать средства производства в руки правительства, стимулировать развитие коллективной формы собственности. Отныне человек вступает в трудовые отношения не с предпринимателем, а с государством. Означает ли это конец эксплуатации, чёрного пятна всей предшествующей истории государства и общества? Ответ на этот вопрос зависит от политики государства – монопольного работодателя в обществе победившего социализма.
С одной стороны, социалистическое государство даёт гражданам полную трудовую занятость, лучше, чем при капитализме, следит за соблюдением прав трудящихся, а также предпринимает решительные меры по сокращению разрыва доходов между ними; можно найти и иные аспекты в трудовой сфере, в которых оно выигрывает в сравнении буржуазным государством. С другой стороны, ничего не препятствует социалистическому государству распоряжаться трудовыми ресурсами как средством достижения поставленных задач. Если будет необходимо, социалистическое государство устроит террор и обеспечит свою экономику сотнями тысяч и миллионами заключённых; если возникает задача обеспечить тотальный контроль над сельскохозяйственным производством и максимальную поставку зерна из деревни, государство устроит коллективизацию, снова, как в XIX веке, прикрепив крестьян к земле, несмотря на то, что такой способ ведения сельского хозяйства существенно уступает фермерскому. Если потребуются некие радикальные меры в экономической сфере, государство оперативно издаст законы, подобные закону «о трёх колосках», или прибегнет к семидневной рабочей неделе, как это практиковалось в Северной Корее.
И если в условиях капитализма работник имеет возможность обратиться в суд, который, в большей или меньшей степени, способен восстановить его права, то какие механизмы имеются в распоряжении работников в социалистическом государстве, которое выступает и как работодатель, и как судья? Думается, что вопрос о том, побеждена ли эксплуатация в таком государстве, вообще не должен задаваться; целесообразнее вопрос о том, сильнее ли проявляется она, чем при капитализме, в котором не практикуется трудовых лагерей, ответственности за тунеядство и юридического прикрепления к месту работы.
Но возможно, перечисленное, включая большее, чем при капитализме, ограничение прав и свобод, террор против несогласного населения, цензура и другие ограничения в культурной сфере, компенсируется невероятным качеством жизни, ради которого не жалко забыть обо всех протестах и недовольствах? Ведь если отбросить цвета и лозунги, а ещё раз обратиться к сути государства, предлагаемого МЛУ, можно увидеть следующее: обществу предлагается власть узкой элиты, определяющей экономический и социальный облик страны и взявшей обязательства систематически повышать уровень жизни населения, эффективно распоряжаться всеми ресурсами, не допускать социальной несправедливости; взамен от общества требуется лояльность и надлежащее исполнение своих обязанностей, в том числе трудовых. Политическая структура напоминает какую-нибудь космическую колонию из фантастического фильма или общество без власти человека, но власти суперкомпьютера, способного эффективнее всяких рыночных механизмов урегулировать все экономические процессы, одновременно обеспечив всех людей высоким уровнем образования, медицины, потребления, досуга и иных стандартов жизни.
К сожалению, практика показывает, что социалистическая система имеет слишком много издержек. Если на определённом историческом этапе она способна обеспечить социально-экономический скачок за счёт переориентации ресурсов, полученных в результате национализации, и мобилизации населения, в том числе психологической, то в долгосрочной перспективе командно-административная система экономики оказывается не в состоянии держать изначально взятый темп. Известна мысль о том, что на определённом этапе уровень экономики начинает определяться не столько тоннами добытого угля и выплавленной стали, сколько её технологичностью, наукоёмкостью. Если когда-то количество произведённых тракторов и иных машин действительно отражало экономическое состояние страны, то сегодня, помимо чистого количества валовых единиц продукции, не менее важно качество продукта, его конкурентоспособность. Ввиду громоздкости социалистической экономики её перестройка и модернизация осуществлялась с большим трудом, в результате чего небезосновательно возникли заключения, что Советский Союз «проспал» научно-техническую революцию 1970 – 1980 годов. Недавняя история показала, что не настали ещё времена, когда технологические возможности позволят сделать плановую экономику более устойчивой и эффективной, способной быстрее развиваться и лучше удовлетворять материальные потребности общества, чем это имеет место при буржуазной формации.
3. О противостоянии социализма и капитализма
Поскольку социализм не может наступить одновременно по всему миру ввиду того, что в ряде более отсталых государств капитализм ещё не успевает войти в период решающего кризиса, или попросту «сгнить», неизбежна эпоха сосуществования капитализма и социализма. Прогрессивность социализма не вызывает в МЛУ никаких дискуссий: это более эффективная и справедливая форма общественного бытия, к которой рано или поздно придут все народы.
Отсюда с неизбежностью должен следовать вывод о большей привлекательности социалистического государства, которое готово принимать тысячи переселенцев из стран диктатуры буржуазии. (Благо, МЛУ не различает национальностей, а даже наоборот, выступает за всемирное объединение пролетариата.) В действительности же именно для социалистических стран характерен изоляционизм и планомерное сворачивание связей с остальным миром; установление «железного занавеса» и жёсткого контроля над средствами массовой информации; закрытие границ и даже ограничение перемещения граждан внутри страны. Если капитализм открыт для свободного перемещения товаров, услуг, труда и информации, то социализм будто образовывает своеобразный сад в бутылке, внутри которой, безусловно, может возникнуть некая уникальная экосистема, однако при соприкосновении с внешним миром всегда существует риск её гибели.
То ли причиной, то ли следствием политики изоляционизма становится парадоксальная ситуация: население капиталистических стран не стремится переезжать в страны более прогрессивной формации. Наоборот, многие стремятся уехать из социалистических стран, причём иногда движение народных масс приобретает столь масштабный характер, что приходится в буквальном смысле строить стены. Особенно показателен пример с исторически едиными государствами, разделёнными противостоянием капитализма и социализма, – Германией и Кореей. И если ГДР удалось пробить стену социалистического лагеря, то в КНДР социалистический рай до сих пор заботливо оберегается Трудовой партией Кореи.
Представляется, что все попытки оградить социалистическое государство от воздействий извне демонстрируют его уязвимость и хрупкость, поскольку совокупное качество жизни в нём едва ли выше капиталистического, однако свобод и, как ни странно, перспектив для отдельно взятого человека в нём существенно меньше. Отсюда – постоянный страх контрреволюции и реванша капитализма, прикрываемый лозунгами развитого социализма и систематическим подавлением инакомыслия. В самом деле, можно ли представить, что условная капиталистическая страна Запада боится отката к предыдущей социально-экономической формации – феодализму? Можно ли представить, чтобы некий нерадивый президент управлял буржуазной страной столь безалаберно, что та погрузится в феодализм и развалится на отдельные дворянские владения? В России, по мнению многих, примерно это и произошло: в результате правления одного человека всего за несколько лет произошёл полный демонтаж прогрессивной социалистической системы, выстраивавшейся десятилетиями и давно победившей классовую борьбу, на площади примерно 20% Земного шара, в результате чего в считанные месяцы установился давно забытый капитализм. Сторонники коммунизма заявляют о заговоре, подкупе, предательстве или вырождении правящей элиты, уже не вспоминая фундаментальные принципы собственного учения о первичности материального над сознанием, экономических отношений над политической надстройкой. Если проблема заключается лишь в правителе, не возбраняется его устранение, что в истории имело место регулярно (в России – свержение Петра III и Павла I при монархии, отстранение от власти Н.С. Хрущёва при социализме). Обвинение же конкретного правителя в системном кризисе государства, вызванном, например, сложившейся политической структурой, правовой системой, экономической моделью, социальными и национальными противоречиями, может быть лишь следствием незнания происходящих процессов или предвзятости.
Сравнение уровня и качества жизни социализма и капитализма, как и подробный анализ экономических показателей обеих систем, – тема для отдельного большого анализа, здесь же ограничимся лишь отдельными обзорными суждениями. Так, безотносительно сопоставления разделённых Германии и Кореи, приходится констатировать, что европейские страны социалистического лагеря жили хуже, чем страны западной Европы. Несмотря на успехи в образовании и спорте, достигнутые в них, протестные настроения проявлялись там задолго до правления М.С. Горбачёва. Как только силовое давление на страны восточной Европы было ослаблено, все они покинули социалистический лагерь и стали демократическими. Сегодня ни в Германии, ни в Чехии, ни в Болгарии не слышно призывов вернуться к социализму и диктатуре пролетариата. Примеров уличных протестов против капитализма и ввода войск для их подавления также не имеется.
Столкнувшись с системным кризисом, социалистическое государство начало искать стимулы дальнейшего роста. Психологический фактор экономического роста был практически исчерпан: если в 1920 – 1930-е годы население ощущало постреволюционные перемены и было готово выкладываться во имя скорейшего наступления коммунизма, то в 1970 – 1980-е ясным стало то, путь к коммунизму оказался, по меньшей мере, дорогой в несколько поколений. Огромную роль, безусловно, сыграло качество образования, куда государство вкладывало большое количество ресурсов – но вместе с этим население становилось менее восприимчивым к пропаганде. Мало помогло ужесточение дисциплины, в том числе известная антиалкогольная компания.
Помочь добиться ускорения роста производства могли экономические стимулы, такие как введение экономической самостоятельности предприятий путём внедрения хозяйственного расчёта, развитие кооперативной формы производства и частной инициативы – мер по своей природе буржуазных. В результате социалистическое государство, провозгласившее победу над капитализмом и прямую дорогу на построение коммунистического общества, в конце концов, было вынуждено прибегнуть к средствам, присущим предыдущей социально-экономической формации, и отодвинуть коммунистический ориентир совсем далеко за линию горизонта. Фактически государство вновь перестаёт быть монопольным собственником всех средств производства, что означает отказ от социалистической модели экономики в пользу капиталистической или смешанной.
Сегодня даже такие страны, как Китай и Вьетнам, в которых сохраняется монопольная власть коммунистических партий, имеют мало общего с социализмом, поскольку доля государственного сектора экономики составляет в них меньшую часть. Кроме цветов и лозунгов, их политическая система мало отличается от автократических государств иного идеологического спектра. Коммунистическая идеология в них выполняет скорее функцию поддержания действующего правительства и некоего общенародного социально-философского стержня.
7. Актуальность МЛУ
Совершив буржуазную революцию, общество достигло состояния юридического равенства, однако вскоре выяснилось, что сословными барьерами все проблемы не исчерпывались. Лавинообразный рост населения Европы XIX века подстёгивал индустриализацию, но одновременно создавал ситуацию массовой бедности в городах. Чтобы выжить, люди устраивались на любых условиях на предприятия. Началась эпоха так называемого «дикого» капитализма, при котором нормой являлись тяжёлый труд детей и женщин, 12-часовой, если не более, рабочий день, антисанитария, отсутствие социальных гарантий и каких-либо правовых механизмов улучшения трудовых условий. Неудивительно, что возникли учения, призывающие бороться со сложившимся порядком, а поскольку легальная борьба была невозможна, то и учения носили радикальный, революционный характер. Призывы расправиться с эксплуататорами, ибо терять было нечего, кроме собственных оков, выглядели если не справедливо, то, во всяком случае, закономерно.
Постепенно капиталистическими странами ограничивался произвол предпринимателей, вводились пособия, разрешались забастовки и профсоюзные организации; развивалось трудовое законодательство, росла реальная заработная плата. Наделённый политическими правами, рабочий класс поддерживал, например, социал-демократические партии, которые, в конце концов, порвали с радикальным марксизмом и избрали путь легальной оппозиции.
И XX век показал, что ресурсов демократии хватает, чтобы исправить крайнее социальное неравенство. Рабочий день сократился, при этом в результате систематического роста заработной платы также сокращалось неравенство доходов, сформировался обеспеченный средний класс. «Дикий» капитализм трансформировался в весьма цивилизованный: уровень жизни в странах Запада был и остаётся самым высоким в мире, а о каком-либо его «загнивании» и предпосылках его смены более прогрессивной социально-экономической формацией не может идти речи.
При таких обстоятельствах со временем идеи МЛУ о свержении диктатуры буржуазии и установлении диктатуры пролетариата становились всё более архаичными. После научно-технической революции второй половины XX века, развития компьютерных технологий общество перешло в постиндустриальную эпоху, где промышленное производство стало предельно автоматизированным, основная часть населения перешла в сферу услуг, а доля «пролетариата» сократилась до нескольких десятков процентов. В настоящее время грань между двумя антагонистическими классами продолжает размываться: развивается аутсорсинг, велико число мелких предпринимателей, активно растёт количество самозанятых граждан, в том числе за счёт возможностей Интернета. Социальная структура продолжает развиваться и дифференцироваться: если когда-то Советское государство говорило о крестьянстве и пролетариате, затем добавив к нему интеллигенцию, то теперь едва ли возможно перечислить все экономические категории населения.
Интересно и то, что современное демократическое капиталистическое государство совершенно открыто предоставляет возможность реализовать лозунги коммунизма «фабрики – рабочим, землю – крестьянам», бросив вызов капитализму прямо на поле экономического боя. В законодательстве нет никакого запрета на образование предприятия коллективом работников – требуется лишь собрать необходимые документы и основать условное акционерное общество, в котором каждый труженик получит возможность управления предприятием и получения части его дохода. С точки зрения МЛУ, такие предприятия будут иметь явное преимущество перед фабриками предпринимателей, ведь в них не будет паразитизма, эксплуатации и присвоения результатов чужого труда. Аналогичная ситуация и в сельскохозяйственной сфере. Колхозы и заводы, управляемые рабочими, имеют сегодня все правовые и экономические средства, чтобы доказать свою прогрессивность перед классическими буржуазными предприятиями, вытеснив их с рынка товаров.
Между тем о каких-либо успехах «народных предприятий» сегодня известно не так много, не говоря уже о наличии тенденции к вытеснению ими привычных буржуазных компаний. Причины этого парадокса также видятся в уже упоминавшемся психологическом факторе. Если компания буржуазного типа управляется умелым, работоспособным, грамотным, находчивым, дальновидным (нужное подчеркнуть) предпринимателем, то народное предприятие предполагает лишь власть усреднённой массы. В соответствии с МЛУ предприниматель лишь паразитирует на своих работниках – такую категоричность можно понять, ведь человек, никогда не занимавшийся бизнесом, плохо представляет, чем тот занимается; те же, кто основал и ведёт свой бизнес, едва ли становятся сторонниками коммунистического учения. Если же проявить немного проницательности, становится очевидно, что предпринимательская деятельность – это непрерывное несение рисков, поиск контрагентов, мероприятия по поддержанию и расширению своего производства, систематическое взаимодействие с административными органами и иные, менее очевидные мероприятия.
Упускается из виду и тот факт, что предпринимательская деятельность есть, прежде всего, противостояние между конкурентами за более выгодное предложение на рынке товаров, услуг и труда. Представители буржуазии обычно как раз борются друг с другом, а не совместно против наёмных работников, вступая в некий сговор и сообща выбирая «своего» президента. В самом деле, если бы власть действовала лишь в интересах буржуазии, могли бы возникнуть проблемы инвестиционной привлекательности, перегруженности государственного экономического сектора, чрезмерных административных барьеров и вообще того, что хорошо было бы не «кошмарить бизнес»? По логике коммунистического учения, для ведения бизнеса вообще не должно быть никаких административных барьеров, ведь они препятствуют деятельности буржуазии – тем не менее, такие барьеры существуют, причём иногда весьма сильные, что заставляет усомниться в совпадении интересов предпринимателей и действующей в стране власти.
Наконец, если современный сторонник МЛУ действительно полагает, что политическое господство действительно осуществляет буржуазия, почему бы не зарегистрироваться в качестве индивидуального предпринимателя и не открыть собственную фирму? Если денежных средств для старта производства недостаточно, законом не запрещается взять небольшой кредит – а там уже бизнес пойдёт без проблем, ведь, согласно коммунистическому учению, особых усилий и знаний буржую не требуется. Если же наиболее принципиальным гражданам претит идея собственного обогащения, никто не запретит затем трансформировать фирму в народное предприятие, сделав своих работников акционерами и бросив решительный вызов системе современного капиталистического угнетения человека. Но и о таких деятелях сегодня известно мало.
Конечно, нельзя не признать успехов и достижений МЛУ. Учение и его основатели внесли значительный вклад в решение рабочего вопроса, способствовав уменьшению произвола предпринимателей и улучшению положения рабочего класса в XIX – XX веках. Большевики добились победы в гражданской войне, в том числе, за счёт того, что разрешили самый болезненный вопрос России, отдав всю землю крестьянству, на что не решалась больше ни одна партия. К их заслугам относится проведение прогрессивных реформ по предоставлению политических прав женщинам и введение 8-часового рабочего дня.
Коммунистическое правительство в целом оставалось верным своим лозунгам о построении социального государства и тратило значительные ресурсы на развитие медицины, образования. Велики успехи Советского государства в науке, спорте, космической сфере. За счёт централизации ресурсов и невероятных усилий был совершён, возможно, беспрецедентный экономический рывок.
Однако время показало, сколь эффективна и стабильна административно-плановая экономика для сиюминутных задач и на средней дистанции, столь она оказывается неспособна соревноваться с рыночной моделью в долгосрочной перспективе. Последняя, хоть и подвержена периодическим кризисным явлениям, более подвижна и лучше восприимчива к общественным потребностям, а также технологическим новшествам.
Представляется, что проект социалистического государства, сконструированный МЛУ, сам по себе является весьма неплохим и превосходит многие другие типы государственного строя, например, капиталистический олигархат, в котором государство отдаёт большую часть экономической мощи (средств производства) в частные руки отдельных граждан, снимая с себя основную массу социальных обязательств, при этом до подлинной демократии и народовластия дело не доходит. Уступает в своей эффективности социалистическое государство лишь современной капиталистической демократии.
Полагаю, что МЛУ выполнило свою историческую миссию, дав народу то, чего он нуждался в кризисный период. Само же по себе социалистическое государство крайне противоречиво, и сосуществование больших побед и больших потерь – это две стороны одной медали под названием социализм. Неудивительно, что, когда развитие социалистического государства замедляется, а его внутренние резервы роста исчерпываются, недостатки его становятся весьма ощутимыми: достижение коммунистических идеалов оказывается столь же далёким, когда оно было и в самом начале пути, всё тяжелее переносится вседовлеющее господство государства над человеком, а качество жизни в сочетании понесёнными издержками всё более уступает западному образцу. Психологию же целого общества ещё никому не удавалось переделать – да и стоит ли оно тех целей, которые на практике оказываются недостижимыми, эфемерными?..
Ни в коем случае нельзя отказываться от побед и достижений, которые были приобретены в эпоху социалистического государства, как это делается ныне в некоторых странах. Но важно и помнить о цене, порой непомерно высокой, которая была за них уплачена, и осознавать, что такие мероприятия, как, например, сталинская индустриализация, больше никогда не должны повторяться. Вопреки мнению некоторых, экономическая политика, даже вызывающая значительный рост производства, не может быть эффективной по определению, если сопряжена с массовым применением принудительного труда и человеческими жертвами. Корректная оценка эффективности всякой деятельности связана как с учётом её результата, так и понесённых издержек, т.е. затраченных ресурсов. Ту индустриализацию более верно характеризовать как героическую, самопожертвенную – хотя не станем отрицать, что грамотным управленческим решениям тогда тоже могло находиться место, и без них экономический рост оказался был не столь внушительным.
Нельзя также допускать, чтобы государство усиливалось до такой степени, что начинало господствовать над обществом, лишало его возможности на реальное управление страной, навязывало ему некие обязательные идеи, посягало на законно приобретённую частную собственность. Стоит согласиться с идей, согласно которой частная собственность – гарант независимости и свободы человека, а не его порабощения.
Ныне ортодоксальное МЛУ в большей степени занимает место в музее истории политических учений и мало кем воспринимается всерьёз. В ином случае коммунистическое учение следовало бы запретить как экстремистское за разжигание социальной розни по экономическому признаку, подрыву авторитета демократических государственных институтов и призывам к революционной смене власти. Вообще, России в определённой степени не помешала бы декоммунизация, и дело здесь не в названии подавляющей части улиц наших городов, а главным образом в мышлении людей. История предельно убедительно показала невозможность реализации основных постулатов МЛУ, равно как и заблуждения в описании исторического процесса, многочисленные примеры чего автор постарался показать в данном тексте. Сегодня, и в XXI веке вообще, не должно оставаться сомнений в ценности демократического государства, основанного на уважении мнения и жизни каждого человека. Люди вполне заслужили пожить не ради неких эфемерных идей, а для себя – с правом работать и зарабатывать, копить деньги, беспрепятственно передвигаться, реализовывать творческий потенциал, повышать качество жизни. Недопустимо лишать человека права на управление государством путём отказа от легальной политической борьбы. Только так возможно сделать Россию конкурентоспособной и комфортной для жизни.
Возможно, время МЛУ ещё придёт. Однако объективных предпосылок для трансформации капитализма в нечто более качественное ещё не возникло. За всю историю государства принципиальное изменение способа производства происходило лишь однажды – подневольный труд сословного общества сменился добровольным в рамках буржуазного. Можно долго рассуждать, каков будет облик посткапиталистической социально-экономической формации, однако её наступление – уже совсем другая история. В прямом смысле этого выражения.