Глава 12. На площади

               
Примерно в это же самое время, пребывая во Дворце Дождей, Арэн, сопровождающий Эрин, в числе приглашённых гостей герцога Остранда направлялся к праздничному столу.
     Обед был воистину великолепен. Единственно, пока что под запретом были любые фрукты. Их должны будут подать, как только будет разрешено есть фрукты нового урожая: а это случится только в полночь, и уже после того, как со всех концов города сюда привезут на телегах корзины с первыми яблоками. А сейчас наличествовали мясные пряные блюда, фаршированные всевозможными начинками пироги, рыба, грибы, сыры, салаты - и, наконец, внесли целого кабана на вертеле, к которому подавали прекрасные аморейские красные вина.
    Арэн сидел за праздничным столом: как раз напротив Эрин. А рядом с принцессой, подавая ей собственноручно различные блюда, восседал её жених. Глядя сейчас то на бокал красного аморейского вина, то на Эрин, Арэн вдруг  подумал, что за последние дни она сильно изменилась. Какая-то расчётливая складка появилась в уголках глаз, какой-то неестественной гармошкой стали съёживаться губы. Скоро из вольной и страстной она сделается расчётливой и холодной.
    Или - это он изменился?
    С другой стороны от Эрин сидел мальчик: сын графа Остранда, как догадался Арэн. Чуть дальше, сидел и сам граф. Мальчик выглядел намного младше своих лет, он был совсем маленький – но Арэн уже слышал, что ему четырнадцать. Сын графа был, по всей видимости, прикован к креслу и не мог передвигаться самостоятельно. Кроме того, у него тряслись руки, а взгляд был отстранённо-печальным. Арэн понял, что мальчик не только не ходит, но и не говорит.
    После торжественного обеда приглашённые вышли в открытый портик с колоннами, который выступал на площадь, и разместились на удобных мягких диванах. Портик с двух сторон обвивали прекрасные виноградные лозы с крупными, но ещё незрелыми кистями винограда. А посреди него бил великолепный серебряный фонтан. Поговаривали, что здесь выходил наружу настоящий подземный источник, с кристально чистой водой.
    На площади уже собрался праздничный народ. Люди стояли полукругом; в толпе выделялись охранники в синих камзолах, многочисленные жонглёры и фокусники. Слева располагались на невысоких скамеечках музыканты и певцы. Где-то среди них бегал и отдавал последние распоряжения маэстро Винченсо: вот-вот должен был начаться концерт.
    Но, что это?
За музыкантами, чуть поодаль, стоял новый эшафот из свежего дерева. На нём была плаха и палач в маске, готовый к действию, уже взял в руки топор. Был рядом и жертвенник... Куда бросят тело казнённой.
 Внизу, рядом с эшафотом, стояла хрупкая женская фигурка. Лицо девушки скрывала густая вуаль, а длинное чёрное платье оттеняло белизну её рук и ног, которые сковывала толстая металлическая цепь. Кроме этой предпринятой предосторожности, рядом с нею также находились ещё и восемь вооружённых конвоиров: эскорт, какой, по мнению Отцов Крона, полагался для этой девушки.
«Арэн! Ты меня слышишь?» - вдруг явственно услышал он голос Орма внутри своей головы. Так явственно, что чуть на подскочил на месте. - «Да». - «Слушай внимательно. Грандира в большой опасности. Её собираются предать казни - и принести в жертву Крону. Видишь, что на площади собрались крониды?» - «Вижу». - «Ты должен непременно попасть к Винченсо, который будет дирижировать оркестром. И вы вдвоём устремитесь к Грандире, как только на площади мы начнём большую потасовку. Потом, мы попытаемся создать для вас Радужный мост...» - «Радужный мост?» - «Долго объяснять: путь спасения для вас. Если сможешь, помоги: просто, пошли в тот момент мне и другим нашим магам свою силу. Никаких заклинаний читать при этом тебе не надо. Просто, пошли нам помощь... Если нам удастся создать мост - ступайте по нему. Он приведёт вас на крышу - и оттуда, будучи уже в безопасности, бегите. Если же нет - я прорвусь к тебе, и мы будем действовать по обстоятельствам»». - «Я понял. Постараюсь.» - «Да помогут нам Боги!»

                *

Даже сейчас, Эрин, по своему обыкновению, скучала. Или же, делала такой вид. Она по привычке нашла глазами Арэна - и жестом повелела приблизиться. Арэн, ещё во время обеда, уже посылал одного из слуг Эрин к маэстро Винченсо, а тот попросил кого-то из своих знакомых дать ему свою лютню. И сейчас инструмент уже лежал у него на коленях. Ведь он обещал принцессе её развлечь игрой и пением. Хотя, сейчас исполнять обязанности шута было для юноши тяжелее, чем таскать камни.
   «Надо не снимать ремешок, с помощью которого лютня крепится у меня на шее - чтобы  потом, в спешке, не потерять её  на площади», - неожиданно подумал Арэн. И сам удивился тому, как он может думать о подобных мелочах. А ещё, он думал о том, как поскорее примкнуть к оркестру, чтобы быть рядом с Винченсо. Однако, он понял, что вначале ему непременно придётся играть для Эрин.
Тем временем, вокруг творилось нечто непонятное. Народ роптал... Да, неслыханное дело: в такой день, в такой праздник обычно даже прощались преступники - а не происходили казни... Это было нарушением всех традиций. Неуважением богов - которых в этот день полагалось благодарить за новый урожай, который уже есть - и который ещё будет.
Площадь, к тому же, заполонили «медведки» - Отцы Крона в коричневых одеяниях. И глашатай готовился протрубить в рог - и возгласить  какое-то объявление. Кажется, зрители тоже готовились - к тому, чтобы закидать его яйцами и помидорами. Глашатай был одет в чёрные, а не в праздничные одежды.

- Арэн! - позвала Эрин, и он с поклоном приблизился к принцессе:
   - Да, моя госпожа, вы звали меня?
   - Сыграй мне - и спой что-нибудь, шут, –  потребовала та.
   Он почувствовал, что её голос немного дрожит. Показалось? Быть может, эта надменная скука на её лице - всего лишь игра, но Эрин, в действительности, испытывает страх и ужас?
   Как раз в это время, на площадь въехали возы, доверху груженные яблоками. Сверху фрукты были украшены великолепными цветами. Эти возы – а их было семь - везли ослы, украшенные колокольчиками, с нарядной сбруей. Арэн пригляделся. Несколько ослов не были впряжены в повозку, а просто плелись рядом, также наряженные и усыпанные цветами. А если приглядеться ещё внимательней... Да, он не ошибся. По крайней мере, три ближних  осла не были ослами. Это были люди, ставшие парой и натянувшие на себя сверху ослиную шкуру. Кроме того, на них были наложены «чары представления» - чтобы то, что было на самом деле,  заменилось видимостью того, что внушалось видеть (именно так это понятие толковалось в «Детском календаре для знатных особ»).
   Кажется, никто другой этого не понял - и не замечал.
   Въехавшие ослы с телегами стали вдоль всего дворца Остранда, почти добравшись до портика. Яркие цветы, которыми были украшены телеги, сильно благоухали. Также сильно пахло и яблоками.
   - Спой, шут! - повторила свою просьбу Эрин. - Это ещё не начало общего праздника... Должны ещё зазвонить все колокола – и лишь тогда праздник начнётся. А колокола начнут звонить позже: лишь с появлением на небе яркого месяца. А до тех пор, ты ещё успеешь сыграть и спеть для меня.
   Она говорила так, будто не замечала ни эшафота, ни глашатая. Впрочем, так вели себя многие в толпе. Некоторые люди явно недоумевали - но, всё равно, ожидали лишь праздника.
   - Ну, что ж... Специально для вас, - сказал Арэн и поклонился. Хотя, ему вовсе не хотелось ни петь, ни играть. Но затем лютня, казалось, сама скользнула в его руки.

    - По дороге с талыми снегами
     Ехал рыцарь, взором пламенея.
     Он скакал к своей прекрасной даме,
     Под луной вздыхая и бледнея.

    Было холодно, уныло, непроглядно,
    Вскоре лёд сковал морозный холод.
    Было рыцарю и жарко, и отрадно,
    Был красив он, и высок, и молод.

    Рыцаря ждала она на башне -
    Дева та, чьи очи, словно звезды.
    Холодно, и чопорно, и важно
    Молвила: приехал слишком поздно.

    И уехал рыцарь прочь безмолвно
    В даль земную, где кипела битва.
    Меч в руке его держался ровно,
    Жаркой, пламенной была его молитва.

    Он стяжать уехал в битвах славу,
    Больше он назад не обернулся.
    Позабыл он чопорную даму,
    И в тот чёрный замок не вернулся.

    Когда Арэн допел песню, он посмотрел на Эрин. Её лицо было бледным, и она, прикладывая немалую силу, пыталась стянуть перстень со своего пальца. Наконец, это у неё получилось, и Эрин завернула снятое кольцо в платок и засунула платок в рукав.
 Неожиданно быстро залопотал что-то невнятное сын Остранда, указывая пальцем на Арэна. Арэн подошёл к мальчику - и серьёзно посмотрел в его глаза.
Внезапно, будто сквозь завесу, он увидел в этих глазах, как на мальчика надвигаются, наползают, шипя, две змеи; как он убегает от них по солнечной лужайке, пытаясь бежать быстрее, быстрее... И вдруг, застывает и больше не может бежать. Не может даже сдвинуться с места. Не может закричать, издавая лишь хриплые, неясные звуки. И его мир затем погружается в тень...
   - Ты хочешь, чтобы я спел ещё? - спросил его Арэн.
   Мальчик закивал. Тогда, он сказал:
    - Я буду петь для тебя. А ты запомни этот день. Завтра ты встанешь и пойдёшь. И, наконец, заговоришь – а может, ещё сегодня. Никого не бойся. Трудно рождаются внутри гортани слова: и ты уже понял их цену, - и Арэн взял в свои руки ладонь мальчика - и крепко сжал её. Ни герцог Остранд, ни кто иной - не успели на это никак прореагировать. И вот уже Арэн уже снова отошёл прочь - и начал новую песню:

  - Есть путь земли, 
         Но он трудней, чем неба.
    Полёт звезды -
         и созреванье хлеба.
    Есть холод звёзд,
         грядущее начало, -
    И холод душ,
         блеск закалённой стали.
    Есть высь небес,
         как вечная твердыня.
    Есть ребусы,
          понятные отныне.
    Есть женщины,
           сокрытые вуалью,
     И шёпот волн -
            за неизбывной далью.
     Есть то, что понято -
            но навсегда сокрыто.
      Есть жаром полное -
             что льдом покрыто.
      Есть мудрецы,
             одетые ослами,
      И есть ослы,
              слывут что мудрецами.
      Есть ткань времён -
              и пыль на этой ткани,
       Есть только внешнее -
              а также, что за гранью.…
       Есть миражи,
                зовущие в пустыне,
       И есть сердца,
               которые остыли.
       Но холод Космоса
               рождением Сверхновой
       Вдруг распахнётся,
                коль родится Слово.

    Когда Арэн допел, как раз вышел из-за крыш домов новый, тонкий-тонкий, похожий на хрустальный, месяц, ярко светивший на фоне иссиня-черного неба.
     И тут же зазвонили все колокола, на маленьких башенках домов, выходящих на площадь.
 Люди, не смотря ни на что, и даже в пику выстроившимся в ряды на площади кронидам и охранникам Остранда, бросились поздравлять друг друга, в небо взметнулись яркими солнечными брызгами разноцветные фейерверки. На площадь, в центр, вышли несколько жонглёров, которые стали ловко подбрасывать вверх и снова ловить горящие факела. И - заиграла музыка, оркестр, которым руководил, дирижируя, маэстро Винченсо. Мелодия не соответствовала моменту - и была протяжно-грустной, безнадёжной, но страшно пленительной; наверняка, маэстро вплетал в неё завораживающую магию.
    Неожиданно, Арэн заметил, что граф Дамурт внимательно наблюдает за ним, не спуская с него глаз. Потом, оторвав взгляд от шута, Дамурт тотчас обратился к Эрин:
    - Дорогая Эрин! Не правда ли, пора уже приказать казнить ведьму.  Не надо с этим тянуть. Народ любит подобные зрелища.
   - Мне всегда было интересно, почему же он их так любит? – спросила принцесса с жеманной улыбкой.
   - Чужие страдания убеждают простолюдинов в том, что они сами – счастливчики. В отличие от тех несчастных, которым не повезло. И это придаёт им оптимизма. А вам, принцесса, надо только встать, снять с правой руки перчатку - и взмахнуть ею,  сверху вниз.  Такой сигнал, идущий именно от вас, я и повелел заложить в основу этой... Церемонии, - тихим, но властным голосом, жёстко распорядился жених Эрин. А после, снова пронзающим, ледяным взором окатил Арэна. - Как только вы, Эрин, сделаете это - глашатай провозгласит начало казни. И о том, что богу Крону сегодня, именно в праздник, приносится жертва. Он скажет, что жертва послужит тому, что новый урожай станет ещё лучше, а стада коров - тучнее.
   - Зачем, Дамурт? Почему это должна сделать я? –с несвойственной для неё робостью, пролепетала принцесса.
   - Это - большая честь, милая моя невеста! От подобного действа не уклоняются, если вы намерены властвовать. Проявите характер! – очень громко, почти проорав, пояснил граф.
   - Но... Я не просила вас о подобной чести, - заявила Эрин.
   - Я это знаю, - едко улыбнулся Дамурт. – Эту честь я сам предоставил вам, по своей воле. Но теперь, вы должны соответствовать...
   - Той роли, что вы мне навязали? - тихо спросила Эрин.
   - Да.
   - Однако, граф, что вы себе позволяете? - стремительно вскочил со своего места Арэн, намереваясь срочно устроить потасовку, замедляющую  ужасную казнь невинной женщины. – Вы сейчас откровенно принуждаете принцессу к выполнению ваших распоряжений. Но никто здесь не смеет приказывать принцессе – и вы тоже, поскольку ниже её по рангу. И вы пока что даже не её муж. Возьмите на себя этот страшный поступок, избавив от него Эрин!
   Последняя фраза неожиданно прозвучала, как пощёчина, и в полной тишине: маэстро Винченсо как раз доиграл музыкальную композицию, и только минутой позже  последовали крики восхищенного ею народа. В эту паузу, всему ближайшему окружению – тем, кто находился в портике, были отчётливо слышны слова шута.
   - Итак, ты бросаешь мне вызов! И ведёшь себя неподобающим образом. А ты ведь – всего-навсего шут? - спросил граф.
   - Я – наперсник принца, имею дворянский титул и вправе вызвать вас на дуэль, – отвечал Арэн. - К тому же, если вы не заметили, то подчеркну, что я сегодня не в костюме шута. Вне дворца. И потому, вовсе не при исполнении… А значит, по кодексу чести, вы обязаны принять мой вызов.
  - Ах, так… Охрана! Взять его! – закричал Дамурт визгливо, тыкая пальцем в направлении  Арэна. И два внушительной комплекции парня тотчас двинулись к дерзкому молодому человеку.
   - Да вы, Дамурт, ещё и трус! Вы не можете сами сразиться со мной за даму? – Арэн проворно отскочил в сторону и теперь усмехался, глядя на своих неповоротливых преследователей.
   Но, опрометчиво было бы думать, что шут перетянет всю злость Дамурта на себя: мрачный граф немедленно подошёл к краю портика - и всё же сделал тот самый жест...
 Оркестр замер. А в ход пошли исключительно барабаны. Не музыкантов, но стражников, отбивающие воинственную дробь. Несколько кронидов, находящихся при ведьме, спешно сняли оковы с её ног, оставив руки по-прежнему скованными. Кто-то из них подтолкнул девушку к эшафоту, и она, перебирая босыми ногами, стала подниматься вверх по настилу из брёвен. Несколько других служителей опередили её - и уже приготовили масло, чтобы полить ими поленья жертвенника. Ярко взметнётся пламя, как только голову девушки положат на плаху, и палач сотворит вверенное ему действо.
   Винченсо, бледный, в полуобморочном состоянии, откинул назад свои пышные волосы, проведя по ним рукой.
   Именно сейчас, он вдруг осознал, что за девушка восходит на эшафот.
   Тем временем, личная охрана Дамурта, те два парня, что кинулись к Арэну, уже обнажили шпаги. Молодой человек тоже выхватил шпагу из ножен - и стал отбиваться от двух противников, одновременно отступая, и при этом всё ближе продвигаясь к невысокой резной ограде, отделяющей портик от площади.
    И тут… Дамурт повернулся, направил руку на Арэна, и своими тонкими губами стал произносить неразборчивые, шелестящие слова.  При этом, лицо его стало сосредоточенно-суровым. Неожиданно для себя, Арэн услышал в голове чётко произнесённые слова мага Орма: «Берегись, Арэн! Он  призывает Призрачную Звезду  - чёрную сферу проклятия».

   Вдруг Эрин закричала - или завизжала, пронзённая страхом. По-видимому, она тоже что-то поняла или почувствовала нависшее зло. Как только её крик затих, вдруг и мальчик, сидящий в коляске,  громко и звонко вскрикнул… А потом, вдруг чётко произнёс:
   - Нет, не надо! Не надо казни! Та, на площади - она не виновата. Она – не ведьма, она не наводила на меня порчу!
   - Дитя! Моё дитя… Он - говорит! - подбежал к нему отец, герцог Остранд, и, прижав голову мальчика к своей груди, тут же растерял свою надменность и напыщенность.
   Но граф Дамурт стал совершенно страшен. Из его рта пошла пена. Глаза его закатились.
   «Должно быть, это Орм сработал, остановил мерзавца», - подумал Арэн.
   В это время что-то странное стало происходить и в толпе, и на площади. Ослы, с которых уже сняли упряжь, незаметно подобрались очень близко к террасе - и стали обращаться в людей... А вернее, это люди стали сбрасывать с себя ослиные шкуры, больше не нуждаясь ни в них, ни в наведённых чарах преображения.
   Кроме того, из возов, наполненных фруктами, тоже выбирались наружу спрятанные там Удоды; яблоки посыпались на мостовую. Налётчики сразу же начинали потасовку, нападая первыми на людей в синих мундирах и кронидов - и стараясь оглушить их ударами кулаков. Многие из Золотых Удодов устремились к эшафоту, прорываясь сквозь ряды жонглёров и спеша обезвредить охрану ведьмы.
   Арэн, наконец, оторвался от преследователей, ловко парируя удары и выбив у одного из врагов шпагу. Он перепрыгнул через низкую оградку портика, пробежал расстояние, отделяющее оградку от музыкантов, и вскоре угодил прямо в середину оркестра. Потом, лавируя меж музыкантов, он стал приближаться к дирижёру - Винченсо.
    - Вперёд, Маэстро! Попытаемся спасти вашу невесту! - прокричал он, увлекая Винченсо за собою.
    В это время, Дамурт снова взял под контроль собственное тело, открыл глаза - и направил правую руку на жертвенник. Тот сразу же занялся пламенем. После чего, Дамурт направил руку уже на Грандиру, окованную цепями; и от его руки тут же отделился и стал  приближаться к девушке небольшой мутно-серый шарик. Когда он достиг её, то слился с ней, и вместе с ним бедная девушка, как под гипнозом, стала двигаться в сторону палача.
     Вместе с тем, Арэн, достигнув Винченсо, сгрёб музыканта в охапку и двинулся с ним к эшафоту.
    А Золотые Удоды и поддержавшие их горожане развлекались вовсю, причём в ход шли не только шпаги, но и метко запущенные яблоки, которые были раскиданы теперь повсюду, перевёрнутые возы и телеги служили прикрытием, из-за которых вели бои. Закидывали яблоками как городских стражей и личную охрану герцогов Дамурта и Остранда, так и кронидов.
  Некоторые из музыкантов тоже присоединились к всеобщей драке, орудуя скамейками, на которых раньше сидели: все они были на стороне своего дирижёра.
    Но молодая девушка-ведьма, будто сомнамбула, продолжала обречённо двигаться по направлению к эшафоту… Хотя, пользуясь всеобщим замешательством и потасовкой, Сайк и Тезон пробрались к ней довольно близко - и, сражаясь с непосредственной охраной ведьмы, полностью отвлекли всех ближайших кронидов на себя. Грандира, полностью заворожённая, чуть не упала в пламя жертвенника, когда от толпы отделился, выскочил на площадь и быстро поднялся на эшафот человек в коричневом плаще с капюшоном, затеняющем лицо. Став между жертвенником и Грандирой он развернулся к ней - и прочертил в воздухе странный знак, сразу же засиявший фиолетовым светом. Затем, напевно и громко читая заклинание, маг направил к девушке ладони  обеих рук. Тонкий зелёный луч, вышедший из правой ладони, пронзил сердце девушки. Грандира ойкнула, остановилась и замерла. А мутный шар, созданный Дамуртом, вышел из её тела и лопнул. Одновременно, пали оковы с рук пленницы. Но, она стала падать в обморок.
   К этому времени, Винченсо и Арэн, пользуясь тем, что охрана Грандиры была занята сражением с Золотыми Удодами, уже приблизились к эшафоту - и быстро взбежали по боковой лесенке. Они спешно подхватили девушку с двух сторон под локти и стали спускаться по настилу вниз, на мостовую. Вскоре, однако, они ощутили невидимую преграду: ноги перестали слушаться, а тела стали наливаться свинцовой тяжестью.
    - Похоже, что пространство вокруг эшафота действительно опечатано Отцами Крона… И сейчас они задействовали эту магию. Такое предполагали мои товарищи, - пояснил Арэн, обращаясь к Винченсо и Грандире. - Мы в незримой ловушке… Увы, подадимся тогда назад - не помост.
  - Арха нумэн трансвэрс лар прандиум
   Дэ транзитэнс тер силенде рапиенте фатум! - громко прозвучали неподалёку от них слова мага в коричневом, который так и стоял рядом с жертвенником, с низко натянутым капюшоном. И никто не смел приблизиться, схватить или помешать ему.
    После этих слов, вдруг…возникла радуга. Она  вспыхнула у самых ног Грандиры и её спутников тоненькими цветными линиями. Арэн внезапно догадался, что каждая из её дуг была послана одним из магов, которые присутствовали на площади и входили в заговор. Все они объединили теперь свою магическую энергию, сфокусировав её сейчас на маге в коричневом. Который и сформировал теперь радужный мост – их надежду на спасение. Красная, оранжевая, зелёная, голубая, синяя и фиолетовая светящиеся дуги… Радуга была завершена не полностью: не хватало одного цвета. И… как ступить на радугу, как пройти по ней? Арэн стал ногой на светящийся краешек – и тут же провалился, ощутив ступнёй, даже через кожу сапог, слишком холодную мостовую. Радуга не имела плотности…
   А сзади уже слышались гулкие спешащие шаги и ругань охраны. Крониды и охранники лезли сюда, на эшафот. Их окружали со всех сторон. И тогда… Арэн закрыл глаза и сосредоточился на сердце, желая прогнать прочь боль и страх. И вдруг, грудь его будто раскрылась, и что-то из сердца проросло, выплеснулось наружу - и влилось в создаваемую магами радугу. Он почувствовал это, как золотистый, ровный свет, вырывающийся из его груди. Этот свет и довершил общее магическое сотворение. Арэн услышал за своей спиной, как вся толпа, все присутствующие, и даже охранники - ахнули и застыли в удивлении. Поскольку радуга, которая теперь светилась и сверкала необычайно, пронзаемая тысячей мгновенно вспыхивающих искр, значительно расширилась. И теперь была сильной, плотной, и тихонько гудела. Тёплая волна светящихся струй сама захватила, обволокла ноги стоящих у её края людей - и они будто бы поплыли по радуге наверх, к звёздам и новому, молодому серебряному месяцу.   
  Со стороны, картина была ещё более фантастичной. Арэн и Винченсо со своей возлюбленной Грандирой шли по радуге, пылающей в ночи, и таяли в лёгкой дымке клубящегося вокруг тумана, да и сами казались полупрозрачными и светящимися.
 - Идущие долинами туманов ступают медленно, как будто среди звёзд. Идущие путями дальних странствий - те, кто по радуге проходят наших грёз. Ступая смело, быстро, без обмана. И не дано нам путь их предсказать. Идущие дорогами тумана… Вы - лишь легенда. Горняя слеза, - неожиданно, произнёс в пустоту Арэн.
  - Смотрите! Они уже достигли крыши! – завопил  кто-то из наблюдающих. И все трое беглецов как бы очнулись ото сна - и поняли, что уже в безопасности. Да, они стояли уже на крыше… И созданная радуга уже постепенно таяла. И вскоре, мир примет совсем прежние очертания. И потому… надо было спешить: спускаться и бежать. Бежать прочь отсюда!
  Застывшая внизу суматоха снова возобновилась: Удоды вновь мутузили стражников, стражники – Удодов, а тут ещё кто-то запустил в воздух праздничный фейерверк - смесь колдовства и огня… За ним - ещё, и ещё... Последовали обыкновенные хлопушки, салюты - и вновь, несмотря ни на что, снова грянул оркестр, оставшийся без дирижёра…
   Вставший с коляски мальчик, сам, своими ногами, подойдя к краю террасы, долго смотрел зачарованными глазами на волшебный, праздничный фейерверк. И плакал от счастья.
   Вскоре, драка прекратилась; снова вышли на центр площади сбежавшие ранее жонглёры с факелами, и теперь отважно подбрасывали и ловили огонь. К ним присоединились акробаты и танцоры. Все остальные угощались фруктами и громко желали друг другу хорошего урожая.
   Лишь где-то на полу веранды корчился от злобы и магического припадка Дамурт. Вдобавок, все, даже его слуги, о нём забыли на какое-то время…
   А затем, начались общие танцы и народные гуляния, завершая весёлый праздник - День сбора первых яблок… Всем было стихийно-весело, как бывает в дни без хлопот и забот насущных, когда бьёт ключом сильная радость. Толпы нарядных людей заполонили центральные улицы и закусочные.
   И везде: в тавернах или на улицах, в гостях или дома - люди взахлёб обсуждали виденное. Да, не многим удаётся хоть раз в жизни увидеть магический радужный мост! У всех свидетелей было теперь, о чём и детям, и внукам своим  порассказать…

   А неизвестный в коричневом одеянии, давно уже спустившийся с эшафота, смешался с толпой и продвигался среди улиц, запруженных праздным народом, в сторону городской окраины. Никто на площади не только не приблизился к нему, но даже ни у кого и мысли не возникло, чтобы тронуть этого мага. И сейчас, странным образом, но на переполненных народом улицах, этот неизвестный, чьё лицо всё так же было закрыто капюшоном, двигался совершенно беспрепятственно. Будто, вокруг него моментально застывала сфера не заполненного, пустого пространства.
   Когда маг в коричневом дошёл до безлюдных окраин - то, посмотрев вокруг и убедившись, что ни одного из людей нет поблизости - он прочертил в воздухе некий знак, потом шагнул вперёд - и тут же исчез.
    Все организаторы беспорядков на площади и вызволения Грандиры из плена заранее решили провести эту ночь отнюдь не в доме Винченсо... Они намеревались отсидеться в городе лишь до открытия его ворот, затаившись среди земляков Грандиры или по трактирам и тавернам, приняв личины крестьян и ремесленников. А утром - срочно покинуть Малисс. И потому, спустившихся с крыши Винченсо, Арэна и Грандиру уже ожидал граф Грэн и несколько Удодов. Их провели переулками, самым коротким путём, до места их будущего ночлега.
    Ночевать, однако, пришлось даже не в тавернах - это было бы слишком опасным. Очухавшийся Дамурт повелел стражникам патрулировать ночной город. Отсиживались небольшими группками только по разным домам - или даже сараям: как кому повезло. Впрочем, ночному обыску мешал и праздник, и толпы, и общее настроение горожан. Ну и, легче сейчас было бы найти иголку в стоге сена...
   Начальник стражи полагал, что рано или поздно, при свете дня, будет легче найти в городе всем известную девушку - и не менее известного её любовника. А на ночь все городские ворота были заперты. И потому, чуть за полночь, он велел своим подчинённым прекратить поиски - и расходиться по домам.