Моя любовь к одиночеству или Незаметный

Какое же это благо, быть незаметным! Лишь став по той или иной причине неотвратимо, неотменимо заметным, начинаешь проникаться пониманием, чего же ты лишился. Всяческие неудобства чисто бытового или технического порядка, связанные с ближайшей фактической причиной этой вот самой твоей заметности, тоже, конечно, имеют значение. Да что ж я говорю такое! Разумеется, они имеют наиважнейшее, определяющее судьбу значение! Но... Мерно или внезапно усиливающаяся, мерно или внезапно спадающая, но не оставляющая тебя более ни на миг тоска по незаметности суждена тебе уже до самого твоего смертного часа. О да, я конечно не спорю, я совсем не отрицаю, как же бывает здорово, как весело, напротив, сделаться вдруг супер-пупер заметным!.. Однако только лишь на двух условиях. Во-первых, по собственной воле, и, во-вторых, в чём-нибудь сугубо пустячном. К примеру, выкрасить волосы в зелёный цвет. Или, наоборот, сбрить их. Выйти на улицу босиком. Горланить ночью песни. А вот, скажем... быть выведенным - перед толпой, как иначе? - на эшафот? Перед толпой, каждый смерд в которой будет пялиться только на тебя: как этот парень через несколько минут встретит мучительную смерть? И всё-таки, даже в таком обороте, ты не лишён надежды, что откроются ворота кремля, процокает под аркой гонец на белой в яблоках кобыле, и в длани его мелькнёт над головами зевак заветный свиточек с помилованием! Даже если помилование немного запоздало, ведь четвертование твоё уже началось... Палач острым мечом успел-таки отсечь тебе одну руку, потом вторую... а помощник его тем временем выжег твой правый глаз и лишь по случайности немного промазал раскалённым прутом мимо левого... Да, пускай так, пусть теперь ты навеки - беспомощное слепое создание, ко всему ещё и лишившееся от пережитого дара речи, но ты ведь всё равно - живой! И вот, интерес людей к тебе во мгновение ока спадает. Среди толпы воцаряется полнейшее безразличие... Толпа схлынула... Толпы больше нет! Нет прожигающего твою шкуру вдоль и поперёк любопытствующего разглядывания, нет слюнявого шуршания тысяч похотливых шепотков... О, моя вновь обретённая незаметность! Вот прекраснейший из моментов жизни! Когда вдруг снова ощущаешь себя поистине живым! Ну а если момент этот всё-таки остаётся для тебя в принципе достижим даже после эдакой полу-экзекуции, следует и после - вновь и вновь! - воспроизводить его нарочито, уже своими собственными силами. Пусть ты и не в состоянии отменить собственную казнь, растянутую ныне на всю оставшуюся жизнь, сделавшись лишь в миг её отмены – твоего окончательного помилования, т.е. смерти - неинтересным, безразличным, никчёмным, незаметным, - что ж! Ты всё ещё можешь предпочесть одиночество, где незаметность твоя да пребудет с тобою если не во веки, то хотя бы на время... время твоего одиночества.