Жил в деревне у моей мамы кот. Небольшой такой кот черно-белого окраса, где из белого только лапы да несколько пятен на животе. В общем, простой, непородистый. И звали его Маркиз. Не знаю, получил ли он это имя благодаря своему классическому окрасу, но думается мне, что назвала его так мама, скорее всего, по привычке. Сколько себя помню, почему-то все коты в этом доме назывались Маркизами. Ещё при моей бабушке.
Но отличался этот кот от всех прошлых Маркизов своей разговорчивостью.
Бывало, зайдёт к маме в дом и всё время мяукает. Мама накормит его, а он ей «спасибо» говорит. Молоком напоит, он опять благодарит. Мама по шерстке рукой проведёт – Маркиз и здесь свою радость проявляет. По дому ходит мяукает – свои советы даёт.
То же самое происходило и во дворе. Вышла мама в огород, кот бежит навстречу, здоровается. Мама пошла грядки пропалывать, кот за ней, и всё о чём-то говорит. Мама на скамеечку присела, и кот тут как тут. Уляжется рядом, от солнышка глаза закроет и тихонько подмяукивает. Хорошо ему!
А вот мама всегда удивлялась такому поведению кота, говорила, что за всю свою жизнь она не встречала таких животных, которые разговаривать любили больше, чем есть. Другие, вон, наелись до отвала и спать. Или быстрее бежать со двора. А потом, иди-свищи.
А вот мамин кот, даже если дома не ночевал, так на утро обязательно приходил, проверял да спрашивал, всё ли в порядке. Да и в течение дня часто наведывался и рассказывал ей обо всём, что видел и слышал. Так что мама моя с ним не скучала.
А когда маму положили в больницу, и в дом на время заехали родственники, кот к ним не заходил, хотя хозяином себя чувствовал. Забирался на крышу, спал в летней кухне, сидел на заборе, но с новыми хозяевами не общался и еду у них не брал. Обходил их стороной и в руки не давался.
А когда мама умерла, дом закрыли. Но Маркиз, как говорили соседи, приходил, мяукал, надеясь, что мама услышит и откроет ему дверь.
Как-то мы с сыном приехали в мамин дом. Надо было приготовить его для продажи. Целый день мы наводили порядок, только к вечеру вышли во двор, чтобы отдохнуть. Видим: удаляется от дома кот черно-белого окраса, похожий на нашего Маркиза. Правда, был он каким-то грязным, худым и с отмороженным ухом.
Мы окликнули его, и он, услышав своё имя, с такой резвостью повернулся к нам, но, увидев не свою хозяйку, опустил голову и пошёл дальше. Скорее всего, он подумал тогда, что ослышался. Но мы-то с сыном узнали в нём маминого кота и, не сговариваясь, позвали его ещё раз.
Если бы вы увидели, что за этим следовало. Он, услышав своё имя во второй раз, вздрогнул, оживился и рванул на всех порах к нам. И мы с сыном приняли его с распростёртыми объятиями.
Всё время, пока мы жили в деревне, Маркиз был с нами. Даже ночью боялся выходить из дома. И так же, как и раньше, постоянно мяукал. Ел – мяукал, играл-мяукал, даже во сне, свернувшись калачиком на мамином диване, подмяукивал. Наверное, рассказывал ей, как он без неё скучал.
А потом кот неожиданно для нас куда-то ушёл. Буквально, вчера и днём и ночью проходу нам не давал, и в доме и во дворе - с нами, а тут пропал. Мы уже уезжать собирались, расстроились очень, боялись, что больше его не увидим. Но к концу дня он вернулся да ни один, а со своей черно-рыжей подружкой. И он, как настоящий хозяин, познакомил её с нами, завёл в дом, накормил и напоил её.
Наверное, в первую очередь, он желал бы познакомить её со своей хозяйкой. Но, не увидев маму, он поделился своей радостью с теми, кто её знал и любил.
Он так и не уехал с нами, остался в деревне. Говорят, что он всё так же забирается на крышу дома, прогуливается по забору, иногда спит в летней кухне, но в дом больше не заходит.
Нет его хозяйки - нет и тепла. А где тепло, там и родина.