Грустная правда
Часть 2
Константин Ладыгин, житель среднего Подмосковья, уезжал далеко из родного дома два раза: первый раз по призыву на срочную службу, второй раз – в Чечню по трёхмесячному контракту. Служил Костя в десантно-маневренной группе погранвойск СССР. После службы поступил в местную пожарную часть рядовым пожарником, затем судьба свела его с Татьяной и её дочерью Оленькой. Сам Костя с матерью жил в частном доме, стоявшем на окраине их подмосковного городка на двенадцати сотках ухоженного участка. Там же у Кости был гараж-мастерская, где стоял «жигуль» 4-ой модели, оставшийся в хозяйстве после смерти отца.
Отец умер рано, не пережив становления демократии. Он работал токарем на местном приборостроительном заводе. Но приборостроение в их районе накрылось медным тазом вместе с советской властью. Какие-то пришлые ловкачи завладели заводом и там стали производить мебель, запчасти к иномаркам и спирт-денатурат. А зарплату рабам, оставшимся на бывшем приборостроительном заводе, новые хозяева платили тем спиртом, который не весь уходил в оптовую торговлю. Вот Костин отец и сошёл раньше срока с той жизненной дистанции, которую ему отмерила судьба. А может, он сошёл с дистанции именно в предопределённом месте. Кто его знает? Во всяком случае, прожить больше того, что тебе положено, ещё никому не удавалось. Независимо от того, пил ты негодный к нормальному употреблению денатурат, или не пил.
Вот тогда, когда Костя с матерью схоронили отца, бывшему пограничнику и выпала удача сойтись с Татьяной. Они расписались в загсе, Костя переехал на жительство в квартиру и супруги зажили хоть и трудно, как большинство россиян, но душа в душу. И с неугасающей надеждой на лучшее будущее. Ведь и Костя, и жена его были неисправимыми оптимистами и очень добрыми людьми.
Так прошло достаточно времени. Судьба мытарила супругов Ладыгиных по-всякому. Особенно болезненно она ударила их, когда умерла Оленька. Костя очень полюбил девочку и убивался после её смерти не меньше жены. Но постепенно супруги оправились, тем более, что падать духом им не позволяло такое важное обстоятельство, как рождение их общего ребёнка, девочки по имени Лидочка. Костя быстро восстановился в своём врождённом оптимизме и, впредь не унывая, продолжил тащить свою незавидную лямку. А, когда жена начинала ворчать, всячески пытался поддержать и утешить свою подругу жизни.
Но, как говорится, вода камень точит. Так случилось и с Костей. И, удивляясь самому себе, он с недавних пор стал ощущать в своей чистой душе присутствие какой-то смрадной горечи. Сначала это были некие болевые точки, появившиеся в области сердца и пульсирующие вместе с ним. Но боль не имела медицинского происхождения, поскольку Костино сердце и его весь остальной организм продолжали функционировать в оптимальном режиме. Тем не менее, с каждым прожитым днём боль накапливалась и постепенно приобретала свойство желчи неорганического происхождения. Желчь грозила мутацией Костиного оптимизма, в результате чего он мог превратиться из жизнерадостного труженика в законченного мизантропа, способного…
Когда же он стал меняться?
Трудно сказать.
Но, скорее всего, радикальные перемены в душе неунывающего пожарника начались в то погожее утро, когда…
Стояла ранняя осень. Погода радовала цветом своих перемен и ровным прохладным дыханием под ясным небом. Костя, освободившись от дежурства, чувствовал себя прекрасно. За сутки не случилось ни одного пожара, они всей командой отлично выспались и расходились по домам вполне довольные – кто больше, кто меньше – жизнью. Дома тоже всё было нормально. Лидочка ещё спала, Татьяна ушла на одну из своих работ, Костя позавтракал и хотел съездить к матери, как ему позвонил кладбищенский сторож и сообщил, что какие-то вандалы в очередной раз раскурочили памятник Оленьке. А с ним ещё два, которые в своё время сделал Костя.
«Я, такое дело, - плакался в телефонную трубку сторож, ветеран советского коммунального хозяйства, - слышу – шум. Ну, вышел, свечу, а они уже утекают…»
В своё время Костя помог с памятником и сторожу, у которого на 62-м году жизни скончалась супруга. Этот сторож, тоже житель их подмосковного Дубровина (27) , приходился дальним родственником Косте Ладыгину. До демократии он работал сантехником в одном из городских ЖЭКов. И, как большинство советских сантехников, любил выпить. Он жил по соседству с некими супругами Копытовыми. И всегда помогал тем с прохудившимися кранами и сифонами в любое неурочное время. За, разумеется, градусное вознаграждение. После начала демократических перемен Иван Петрович – так звали бывшего сантехника – вышел на пенсию, но пить не перестал. А потом, в начале 2000-х, умерла его супруга. Детей Иван Петрович не завел и горе свалилось на него одного. Он пошёл в новую администрацию хлопотать хоть какое пособие на похороны супруги и там столкнулся с сынком своих бывших соседей. Те, кстати, умерли ещё раньше жены бывшего сантехника, не пережив дефолта в 98-м году, а Валька, их сынок, продал квартиру родителей сразу после их смерти, и переехал на новое место жительство в собственный таун-хауз в новом элитном поселке, где стали селиться бывшие российские уголовники, советские партийно-хозяйственные деятели и теперешние бизнесмены. В 93-м он закончил лесотехнический институт, и как-то так удачно втесался в демократическую струю, что скоро плотно сидел в городской администрации, а к моменту встречи с бывшим соседом-пролетарием, уже занимал довольно аппетитную должность начальника земельной инспекции. Встретив убитого горем Ивана Петровича, сынок бывших соседей пьяницы-сантехники не стал важничать, но помог бедолаге с похоронами на 2-м Дубровинском кладбище. А затем и выхлопотал тому должность сторожа на городском погосте.
Тут к месту будет пояснить, что второе кладбище принадлежало какому-то неизвестному упырю (28) . Первое городское было закрыто в 95-м, а возить хоронить на какие-нибудь иные подмосковные муниципальные стоило больших денег, нежели схоронить на местном частном. Но и такие деньги были неподъёмными для пьющего пенсионера, но, как говорилось выше, не было счастья, да несчастье помогло. А дальний племяш Костя помог дяде Ване с памятником и оградой для своей косвенной тети Симы.
Это была четвертая его своеобразная работа. После того, как халтура с остеклением балконов и установкой дверей стала накрываться, Костя занялся в своём гараже изготовлением предметов печального ритуала. У него были в наличии старенький сварочный аппарат и токарный станок, собранный почти вручную. Ещё у Кости имелся небольшой кузнечный мех. А к производству своеобразных изделий его подтолкнула смерть приемной дочери. Поскольку заказывать всё необходимое для обустройства могилы Оленьки у них с Татьяной средств не было. Потом его просили сделать аналогичную работу или его сослуживцы, или знакомые сослуживцев. За работу Костя брал меньше, чем штатные специалисты. А некоторым делал памятник с оградой совсем бесплатно.
Надо сказать, неизвестный хозяин 2-го Дубровинского кладбища завел в своём «хозяйстве» совершенно конкретные порядки. Дикие для цивилизованного понимания, но вполне нормальные для отношений внутри обновленной России. Другими словами, все работы, связанные с погребением и обустройством мест погребения на данном кладбище, строго предписывалось выполнять специалистам из полуофициального штата вышеупомянутого «хозяйства». И если даже кто-то хотел просто сам вырыть могилу, то такие люди сталкивались с примитивным рэкетом. Не говоря уже о заказе памятников с оградами на стороне, а не в специальной будке, оборудованной всем необходимым и поставленной на углу 2-го Дубровинского кладбища.
Костя тоже столкнулся с данным рэкетом. Сначала на него наехали директор кладбища с его замом. Потом пытались пугать работники специализированной мастерской. Но Костя не поддался давлению и продолжил заниматься почти благотворительностью. Вследствие такого противостояния начался примитивный вандализм. Сначала какая-то сволочь распылила краску на Оленькиной могилке. Потом чем-то тяжёлым (наверно, кувалдой) помяли изгородь и кресты на других могилках, которые также в своё время обустроил Костя. Костя терпеливо «отмыл» Оленькину могилку, помог, как мог, другим своим «крестникам», но тем дело не кончилось.
Сегодня всё выглядело хуже. Костя, увидев погром на местах тех могилок, где он ставил свои ограды и памятники, помрачнел, и на душе его сделалось просто мерзко. В общем, он был готов к подобному, но, видно, уже не мог сохранять душевное равновесие на весах оптимизма. Когда на одной чаше – хорошее настроение, а на другой – неизбывная вера в лучшее будущее. Сначала, когда позвонил сторож, опустилась первая чаша, потому что хорошего настроения как не бывало. А вместо него чашу придавила какая-то тяжелая тоска. Потом, когда Костя увидел погром, весы качнулись в сторону той чаши, где лежала вера. Потому что вера кратно утяжелилась самыми мрачными сомнениями на предмет её осуществления в том лучшем виде, на какой всегда надеялся Константин Ладыгин. Впрочем, о чём хорошем мечтать на виду такого беспримерного безобразия, какое происходило на их кладбище?
Костя обошёл могилки, оценил наибольший урон, принёс из машины инструменты и принялся первой восстанавливать могилку сына своего погибшего друга-пожарника. И не заметил, что за ним наблюдают. Костя оторвался от работы и увидел сурового мужика с лицом явно кавказской национальности. Это был то ли реальный хозяин 2-го Дубровинского, то ли какой-то важный его заместитель. Важный ещё минут пять смотрел, как работает Костя, затем спросил:
«Эй, ты кто?»
«Константин Сергеевич Ладыгин», - ответил Костя, не переставая работать. Надо сказать, он уже успокоился, и привычный труд успел настроить его на вполне миролюбивый лад.
«Я слышал, ты делаешь памятники с оградами бесплатно?» - поинтересовался явный кавказский горец.
«Да, нет, иногда я беру плату, но с бедных – никогда, - возразил Костя. – Этот памятник тоже бесплатный…»
«Ты, что, святой?» - продолжил допрос горец, одетый дорого, но неброско.
«Нет, не святой, - без тени иронии ответил Костя. – Просто мать этого мальчишки – безработный инвалид третьей группы (29) , а отец, такой же рядовой, как и я, пожарник, погиб в прошлом году при исполнении служебных обязанностей. Поэтому я не только изготовил эти надгробные предметы, но и сам их устанавливаю».
«А сколько получает рядовой пожарник?» - уточнил незнакомец с суровым и красивым, как грозовой перевал, лицом.
«14 тысяч, а пособие после потери кормильца – все восемь…»
«В месяц?!»
«Так точно».
«Надо же… У нас сторож получает на две тысячи больше… вашего пожарника. А от чего умер мальчик?»
«Травма грудной клетки, - словоохотливо объяснил Костя. – За операцию надо было заплатить триста пятьдесят тысяч. Денег у родственников не оказалось, оперировали с проволочками какие-то не очень умелые интерны и – вот».
«У вас же… у нас же медицина бесплатная», - машинально возразил незнакомец.
«Так точно. Оперируют, содержат и даже кормят в больничке бесплатно, однако за инструментальное и медикаментозное сопровождение любой операции надо платить (30) . Или…»
Горец что-то сказал, но Костя не понял. И, чтобы не показаться невежливым, спросил:
«Значит вы – хозяин 2-го Дубровинского? А то этому погосту вот уж скоро десятка стукнет, а жители города по сей день не знают, кому оно принадлежит…»
«Ты, что, совсем тёмный? – слегка осерчал горец. – Читать не умеешь? Вон там…»
Суровый мужик указал на симпатичный домик кладбищенской администрации.
«…Русским языком написано, кто – директор кладбища и когда он принимает…»
«Угу, а ты его зам по культурным связям с тем светом, - ухмыльнулся Костя. – Да у тебя один костюмчик на три зарплаты этого директора потянет. Да наш Феденька…»
Он повторил жест сурового в сторону симпатичного домика.
«…Через неделю бит или коллекторами, или букмекерами. Однако настоящий хозяин этого кладбища его за что-то терпит и с работы не гонит. Что скажешь?»
«А скажу я тебе то, что ты мне нравишься, - без всяких тёплых интонаций в голосе ответил горец, - но мой тебе совет: прекращай свою благотворительность, иначе до добра это не доведёт».
«Не могу, - без всякой позы или бравады ответил Костя, - до чего бы это меня не довело…»
«Я тебя предупредил», - мрачно подытожил незнакомец и неторопливо удалился.
«Суровый мужик, - подумал тогда Костя, - с таким лучше не ссориться…»
Нет, Костя, как всякий добрый человек, не был трусом. И при надобности смог бы, не кланяясь, предстать и перед дюжиной суровых горцев. Но и на рожон он никогда бы не полез. И предпочитал тихо уступать, если это не ущемляло его принципов. Или его кодекса чести. Который, впрочем, был не его личным сводом специфических правил, а просто мужским кодексом чести. Каковой кодекс ни на секунду не удержал бы его от самой жестокой схватки с той мразью, которая трусливо громила установленные им надгробья, в каком численном преимуществе он бы с ней, с этой мразью, не повстречался.
После этих событий прошёл месяц. Костя, впервые ощутив некий мутный осадок в своей жизнерадостной душе, пытался от него по-всякому избавиться, но не проходило. Ведь душевная желчь – не желудочная, и её с помощью соды не выведешь.
Дальше – хуже.
Однажды, придя домой, он застал Лидочку в слезах.
«Что случилось?» - всполошился Костя.
«У меня интернет кончился», - прерывисто дыша, ответила Лидочка.
«Ну, и фиг с ним, вот беда! - по-бабьи закудахтал Костя. – Что с того? Ведь всегда можно разобраться, что к чему, и образуется? Чай, не в Уганде живём? Ты, главное, не нервничай, тебе нельзя…»
«Скажешь – в Уганде, - сквозь слёзы улыбнулась Лидочка, - да в любой африканской стране интернет лучше нашего в два раза…»
«Ну, и Бог с ними, пусть радуются, что не у нас живут, а в своей благословенной Африке! - пошутил Костя. – А тебе что, срочно надо?»
«Ну, как…»
Лидочка окончательно успокоилась, и её лицо осветила покойная умная улыбка юной девушки, которая начала свой путь по жизни рука об руку со смертью. А путь пролегал в таком месте, где смерть от неё не отставала, потому что в таком вышеупомянутом месте таким горемыкам вроде Лидочки не представлялось никакой лёгкой возможности ни свильнуть от рокового соседства, ни отстать от него. Вот, разве что папочка с мамочкой заработают ещё денег, прибавят к тем, что накопили, и их, наконец, хватит на спасительную операцию.
«Да, вот, готов ещё один заказ, - ответила Лидочка, – и мне надо сообщить об этом Сергей Сергеичу…»
Лидочка говорила о своей работе. А работала (вышивала) она исключительно. И её работы пользовались хорошим спросом. Но перекупщик – Сергей Сергеич – постоянно плакался на отсутствие покупателей, платил за вышивку копейки, а иногда просто задерживал оплату. Но Лидочка с родителями терпели этого хитрожопого негодяя, потому что сами реализовать Лидочкины работы не могли.
«Так сообщи по телефону!» - воскликнул Костя.
«Конечно, теперь придётся по телефону, но он всегда требует фотографию готового заказа, а по телефону разве вышлешь качественную картинку? К тому же, у меня эта услуга, пересылка фотографий, не подключена…»
«Ну и Бог с ней! Авось, твой Сергей Сергеич и без фотографии обойдётся. А то он твои работы не знает?»
«Да, конечно…»
«В общем, сообщи своему Сергей Сергеичу что хотела, давай твой телефон, и я сбегаю в ближайший салон, утрясу твои дела с интернетом», - предложил Костя.
«Сначала позавтракай», - сказала Лидочка.
«Приду – позавтракаю», - пообещал Костя, взял телефон, поцеловал Лидочку и пошёл на выход из дочкиной комнаты, обставленной скромно и выглядевшей светло и покойно. Сама Лидочка, заневестившаяся барышня с очень белым лицом и нездоровым румянцем, одевалась также в одежды светлые и покойные. Была она скромницей и Константин с супругой хотя бы не волновались за переживания дочери на любовном фронте. Да, с её сердцем следовало избегать любых переживаний. Но долго ли так продлится? Ведь как не избегай неприятностей с волнениями, в их жизни от них никуда не денешься…
«Вот именно, не денешься, да ещё этот чёртов интернет», - на ходу подумал Костя и ощутил, как желчь в его душе заметно увеличилась, а немедицинская боль под сердцем превратилась в какую-то тоскливую тяжесть.
Что касается интернета, который Костя обозвал «чёртовым», то самый дешёвый тариф на кабельную передачу в их городе составлял 1050 рублей в месяц плюс 3 с половиной тысячи подключение. О спутниковом интернете речи не шло, потому что на него цены стояли совсем уже запредельные. Зато мобильный, пусть и скорость у него достигала в лучшем случае 1 мбт в секунду вместо 100 заявленных, стоил всего 350 рублей в месяц. И в пакете услуг оператор МТС предлагал сколько-то бесплатного времени на телефонные переговоры в регионе плюс столько-то СМС, но опять же в пределах региона. Ещё в пакет включались 10 гигабайт дневного интернета и ночной безлимит. В течение всего последнего года, после того, как Лидочка отказалась от услуг «Билайна» из-за отвратительной скорости – всего до 10 кбт в секунду – и перешла на МТС, всё было терпимо. Лидочка подключала свой смартфон к ноутбуку и по ночам скачивала свои любимые сериалы с видеороликами по вышиванию. Затем – три месяца назад – оператор увеличил тариф до 420 рублей в месяц, но прибавил 1 гигабайт дневного лимита. А вчера Лидочка получила СМС, где ей предлагали полный безлимит на дневное с ночным время, плюс сколько-то телефонных переговоров со сколькими-то СМС и даже за пределы региона. И Лидочка, не посоветовавшись с родителями, перешла на новый тариф, благо для этого нужно было лишь набрать определённую комбинацию цифр и символов. И были бы на счету деньги. А сегодня утром, она только-только села за ноутбук, Лидочка получила СМС с предупреждением, что её безлимит закончился и теперь, для того, чтобы продолжить пользоваться интернетом, ей необходимо платить по 75 рублей в сутки. Зато, заплатив в сутки 75 рублей, она может раздавать интернет на любые устройства в течение этих суток.
Ближайший салон МТС находился в центре города. В салоне, несмотря на разгар рабочего дня, народу было немного. Когда очередь дошла до Кости, ему быстро и доходчиво объяснили, что по условиям данного тарифа (на который самовольно перешла его дочь) на данный номер положено лишь 3 гигабайта интернета для раздачи, но по исчерпании данного лимита любой пользователь должен платить по 75 рублей в сутки.
«Какая ещё раздача?» - не понял Костя.
«Вы чем пользуетесь во время сеанса работы в интернете?» - уточнила симпатичная девушка, одетая в очень приличную униформу.
«Дочка пользуется… ноутбуком», - ответил Костя.
«Вот это и есть раздача… когда клиент оплачивает пакет услуг на одном устройстве, а пользуется другим, - почти сквозь зубы объяснила служащая, она набрала на Лидочкином смартфоне какую-то комбинацию цифр с символами и показала дисплей Косте. – Вот, видите? Передача интернета на максимальной скорости в обещанном безлимитном режиме, но только на этом устройстве. То есть, на вашем смартфоне».
«Вот, чёрт! – невольно воскликнул Костя. – Но раньше моя дочь всё время работала с ноутбуком, потому что, какая радость сидеть в интернете с помощью одного только смартфона? Ведь с ним мало что сделаешь… И потом: я смотрел в её… в дочкином личном кабинете тарифы, и там нет ни намёка на какую-то раздачу. Есть суммы к оплате за тот или иной тариф, а также количество гигабайт интернета плюс разговорные минуты и количество СМС. Но никакой раздачи я не видел… Вернее, дополнительных условий для оплаты именно этой операции?»
Он в упор глянул на служащую. Та спокойно выдержала взгляд и ничего не сказала.
«Так что насчёт тишины в личном кабинете по поводу какой-то раздачи?!» - повысил голос Костя.
«Этот вопрос не ко мне…»
Девушка сделала строгое лицо.
«…Если хотите перейти на другой тариф или проконсультироваться по поводу той или иной покупки в нашем салоне – я всегда готова помочь. А будете скандалить – вызову полицию».
«А для того, чтобы перейти на новый тариф, я должен положить на телефон определённую сумму денег, - едва сдерживая себя, процедил Костя, - хотя после перехода на новый тариф с месячной его оплатой не прошло и суток».
«Можете перейти на новый тариф, когда истечёт срок оплаты», - равнодушно ответила служащая.
«Да, но дочке нужен интернет!» - воскликнул Костя.
Девушка пожала плечами.
«Ладно… какие там у вас тарифные планы… только чтобы эта, как его, раздача…»
«Я поняла».
Девушка достала готовую форму, пометила галочкой тариф и пояснила:
«Ваш новый тариф будет стоить 650 рублей в месяц. Положите на телефон недостающую сумму, наберите вот эту комбинацию цифр с символами и – в течение часа вы перейдёте на новый тарифный план. Если он вас устраивает…»
«И не нужно заключать никакого договора?» (31)
«Зачем? – удивилась служащая. – Ваш номер зарегистрирован по паспорту владельца, а больше нам ничего не нужно».
«Спасибо», - не своим голосом поблагодарил Костя и покинул салон, не солоно хлебавши. Дома они переговорили с Лидочкой, и та согласилась на новый тариф, пусть даже в нём присутствовала такая мелочь, как платный – 5 рублей в минуту – межгород по России и платная отправка СМС за пределы региона.
«Да Бог с ними, папочка, всё равно я с междугородними не общаюсь, а по региону здесь и минут, и эсэмэсок – предостаточно!» - весело сказала тогда Лидочка и возобновила свои интернет-занятия.
Прошло три дня.
Накануне случился пожар. Горела очередная подмосковная промтоварная база. Их команда тушила огонь часов десять, не меньше. Костя вернулся домой в начале 10-го, Татьяны снова не было дома, а Лидочка занималась своими делами. Костя, стараясь не тревожить дочь своим усталым видом, поздоровался с ней из коридора, соврал ей весёлым голосом о том, что все его дела – полный шоколад, попил пустого чаю и завалился спать. В полдень его словно толкнуло, он проснулся и замер в предчувствии самого ужасного.
- Папа! – услышал Костя родной голос. – Они опять меня обманывают!
Костя, как профессиональный пожарник, обладал отменными органами всех чувств. Он расслышал болезненные интонации в голосе дочери и кинулся в её комнату. Лидочка сидела бледненькая и показывала на телефон, который удерживала правой рукой.
- Вот, - прошептала она, - они сообщают, что я исчерпала свой лимит и они заблокировали мой браузер… Хотя я не выбрала и шести гигабайт… Вот, на счётчике всё видно…
И она лишилась чувств, но Костя уже держал дочку на руках. Девочка дышала, но очень слабо. Её лицо теперь было не просто бледным, но мертвенно бледным.
- Лида! Лида! – беззвучно сказал он и стал вызывать скорую помощь.
Скорая приехала минут через сорок. Пробки, да и нехватка персонала. Костя выбежал на звонок и впустил в квартиру врача, женщину средних лет с совершенно бесчувственным и одинаково по-доброму круглым лицом с голубенькими на нём глазками.
- Ну, что у вас?
- Так я же всё сказал по телефону? – потерянно возразил Костя.
- Вот они мне докладывают! – буркнула врач. – Где больной?
- Больная, - поправил Костя. – Сюда, пожалуйста…
Лидочка лежала на тахте в своей спаленке под кислородной маской. Её, кислородную подушку и дополнительное оборудование они с Татьяной приобрели ещё три года назад и несколько раз это выручало. Врач скорой помощи, при виде домашней реанимации брезгливо скривила рот и заявила:
- А ну, снимите немедленно, это ещё что за самодеятельность?
- Так нам… рекомендовали… один врач…
- Вот и вызывали бы его, - огрызнулась врач и, не торопясь, провела наружную диагностику.
- Что? – спросил Костя.
- Будто вы сами не знаете. Дайте мне историю болезни… (32)
Врач полистала затрёпанную «тетрадку» с копиями всевозможных медицинских выписок и сказала:
- Так вам нужна операция, дорогие мои!
- Я знаю, - мёртвым голосом ответил Костя.
- Так почему не делаете?
- Денег ещё не собрали…
- А по квоте? Сейчас у нас открылись два замечательных кардиологических центра. Один – у нас, один у соседей в Пензе. Сам президент присутствовал при открытии, поэтому их, эти центры, называют путинскими…
Называя фамилию известного героя современности, голос врача заметно потеплел. Очевидно, она обожала Владимира Владимировича. Костя это понял и не рискнул съязвить на тему: а почему, дескать, эти центры, на создание которых ушло из бюджета в 10 раз больше положенных средств (33) , предлагают самое простое шунтирование всего за 250 тысяч рублей? И почему квоты на бесплатные операции в данных центрах распределяются в следующем издевательском порядке: одна бесплатная операция на 120 платных? Каковыми квотами вовсю пользуются такие бедные люди, как родственники министра областного здравоохранения и иже с ними?
- Я знаю про квоты, - бесцветным голосом ответил Костя, - и мы стоим на очереди…
- Ну, вот и славненько, - подобрела врач. – Тогда я сделаю укольчик и – до свиданья!
- А если опять худо? – спросил Костя.
- Вот вам карточка, на ней номера частных врачей, выезжающих на дом к больным…
- Есть у меня такая карточка.
- Ну, если не по средствам, звоните в Склиф (34) , а к нам я вашу дочь забрать не могу. Случай не из ряда вон, да и мест в нашей больнице нет…
Укол, надо отдать должное современной (зарубежной) фармакологии, помог. И, не успела врач погрузиться в свою служебную машину, Лидочка пришла в себя и спросила:
- И долго я так?
- Нет. Был врач, сделал укол и, как будто, у тебя всё в норме?
- В норме, папочка, не беспокойся…
Девочка посмотрела на отца добрыми печальными глазами.
- Ну, что ты так расстроилась? – принялся уговаривать Лидочку Костя. – Ты поспи, а потом – когда мама вернётся с работы – я сгоняю в другой салон МТС и всё утрясу с твоим интернетом в лучшем виде. А если пойму, что с этим эмтээсом пора прекращать все отношения, будем проводить кабель. Ладненько?
- Но ведь дорого?
- Да Бог с ним. Уж теперь, наверно, не дороже, чем пользоваться мобильным интернетом…
Татьяна вернулась с работы в 8 вечера. Первым делом она заглянула в комнату к Лидочке. Костя, встретив жену в коридоре, понёс сумку с продуктами на кухню. Затем, вслед за ней, вошёл в дочкину комнату.
«Вот, мамочка, всё глупость и жадность! – сказала она Татьяне. – Хотя заранее следовало предположить, что за лишних 30 рублей никаких больших благ не получишь…»
Это она объясняла матери, с чего начались их интернет-треволнения и походы отца в салоны МТС. А именно, с того злополучного дня, когда Лидочка решила «улучшить» тарифный план. Предлагаемый наидобрейшими деятелями российской телефонной сотовой компании.
«Особенно от таких крохоборов, как наши олигархи», - поддержала разговор Татьяна. Она, как всегда, валилась с ног, но никогда не упускала возможности обругать российских скоробогачей. Со скоробогачами доставалось и политической элите, начиная с депутатов и кончая президентом. Все они, по мнению Татьяны, повылезали из отстоев бывшего советского общества, в своё время сильно голодали, поэтому теперь никак не могли нажраться.
«Ну, не скажи, - возражал в такие минуты особенного раздражения Костя, - и Фридман (35) , и Кириенко, и Медведев, - из очень приличных советских семей…»
«Срань интеллигентская, - не отступала жена, - видала я таких. Из-под себя всю жизнь хавали, хлеба лишнего не ели, на всём экономили, потому что сидели на инженерных окладах. Зато ходили чистенькие, и про мозоли только из книжек знали. Вот теперь их детки на нас и отыгрываются. Особенно Путин, который до самой кэгэбэшки в однокомнатной квартире со своими предками маялся и не каждую неделю имел на фруктовое мороженое… (36) »
«Ладно, ты тут ругайся, а я прогуляюсь в ближайший эмтэсник, узнаю, что к чему», - отмахивался Костя, брал дочкин телефон и уходил из дому.
Сегодня Костя решил посетить салон, где работал племянник его сослуживца. Тот оказался на работе. И работал он в таком городском салоне сотовой связи, который функционировал круглосуточно. Племянник узнал Костю и, когда мужчина попросил о консультации, согласно ему мигнул и пошёл на выход.
«Я думаю, мне пора перекурить, - заявил во всеуслышание молодой человек и, пользуясь отсутствием большого количества клиентов, которые в виде разнополой парочки ниже среднего возраста дефилировали у витрины с новинками телефонной техники на виду двух же коллег молодого человека, подошёл к двери. – Вы не курите?» - спросил он Костю.
«К-курю», - с заминкой ответил Костя. Вообще-то, он не курил, но принял вопрос служащего салона МТС за приглашение побеседовать без свидетелей.
«Вас ведь Костя звать?» - уточнил служащий МТС, закуривая сигарету.
«Костя. А ты – Пётр Сигалин?»
«Точно…»
«Что, так приспичило покурить, что нельзя было в тепле перетереть?» - несколько сварливо поинтересовался Костя.
«Мне кажется, у вас такое дело, о котором откровенно при моих коллегах мне говорить не пришлось бы», - возразил Пётр.
«Да, блин, точно… - слегка затормозил Костя, вспомнив давешнюю «словоохотливость» строгой барышни из предыдущего салона МТС. – Я по поводу какой-то сраной раздачи, и о новых тарифах, где сначала обещают 20 гигабайт интернета, а потом – не успела моя дочь скачать на шесть гигабайт видеоинформации – блокируют браузер и предлагают платить по 75 рублей в сутки, чтобы возобновить работу на ноутбуке, к которому она подключает свой смартфон. А я ведь заплатил не хухры-мухры сотню, а целых 650 рублей…»
«Такое дело, - воровато оглядываясь по сторонам, начал объяснять Петр, - что, действительно, раньше наша компания не брала дополнительных денег за раздачу. Ведь какая фиг разница? Ну, оплатил наш клиент такой или иной интернет-тариф и – ради Бога – пусть подключает свой телефон хоть к бабушкиному ноутбуку, на котором сохранился «Лексикон (37) », хоть к головному вычислительному центру ЦУПа (38) . Но, как говорится, всё течёт, всё меняется. А наш хозяин, очень, между прочим, рачительный человек, постоянно инициирует своих сотрудников на придумку таких инноваций, в результате которых компания стала бы получать денег больше, при этом поощряются даже совершенно мошеннические операции. Ведь и сам хозяин начинал свои сверхприбыли с того, что примитивно обворовывал своих клиентов. Особенно тех, кто сидел в тогдашнем роуминге…»
Молодой человек, нервно затягиваясь, постоянно оглядывался по сторонам и продолжал:
«…Вот я и придумал, что с наших клиентов можно брать дополнительную плату за раздачу. Нет, я придумал эту фигню для смеха, потому что ерунда полная: ведь, если вы купили в промтоварах штаны, ни одна собака не додумается брать с вас дополнительную плату за то, что вы эти штаны дадите поносить кому-то другому. Или купили вы ящик пива. Отвалили за него приличную сумму, угостили приятеля и тут – бац! – на вас наезжает мордоворот и трясёт с вас дополнительную плату за то, что вы этим своим благоприобретённым за свои кровные пивом делитесь с посторонним человеком…»
Костя потянул носом. Дым сигареты, которую курил служащий МТС, явно отдавал не то суррогатным гашишем, не то хреновым планом.
«По-ня-т-нень-ко», - подумал Костя, имея в виду разговорчивость служащего не в пользу своей компании. За каковой разговор можно было запросто слететь с места. Но, как выяснилось минутой позже, не в одной наркоте было дело.
«…К тому же, как можно всерьёз думать о дополнительной плате за раздачу при такой скорости, которую предоставляют наши трансляторы? И, хоть в любом смартфоне прописана возможность для раздачи интернет-сигнала аж на восемь устройств, вы и на одно-то устройство получите с гулькин хрен…»
«Ты имеешь в виду дохлое качество вашего оборудования, которое «транслирует» интернет-сигнал?» - уточнил Костя.
«Я имею в виду никакое качество нашего оборудования, потому что оно всё из-за заграницы и по самой дешёвке. И примерно такое, как наши российские «Боинги». Которые, прежде чем попасть в наше небо, были списаны с ихнего неба ещё в прошлом веке. И ещё лет пять стояли на ихних помойках для списанной авиатехники».
«Но что там насчёт раздачи?» - решил вернуть разговор в изначальное русло Костя.
«Ну, я это дело придумал и стал в шутку рассказывать пацанам на междусобойчике. А среди пацанов – Коняхин из соседнего с нами салона. А через неделю после междусобойчика – такая новость: Коняхина переводят в головной офис в Москве, а среди ноу-хау – конфиденциальное распоряжение по внедрению дополнительной платы за раздачу. Но о каковой раздаче наложено табу на неопределённое время…»
«Не понял?» - удивился Костя.
Служащий салона ещё раз оглянулся, затем оценил окурок, взял его половчей, чтобы не обжечь пальцы, и пару раз подряд жадно затянулся. Бычок, набитый дурью, заискрился и был готов рассыпаться окончательно, но не рассыпался, а молодой человек в эмтээсовской униформе объяснил:
«Я имею в виду пассивное жульничество в силу незнания клиентом изменений тех или иных правил после внедрения очередного ноу-хау. Ведь наша фирма обслуживает около трёх миллионов клиентов. И большая их часть привыкла пользоваться раздачей интернета на другие устройства типа компьютера или даже телевизора. При этом такая возможность вовсю рекламируется. Типа, вы только купите наш телефон, подключите за небольшую сумму к интернету и вы можете пользоваться этим интернетом аж на восьми устройствах за одни и те же смехотворные деньги!..»
Петр нервно шмыгнул носом и продолжил:
«...Вот народ и пользовался. Пока я сдуру не брякнул во всеуслышание свое «изобретение». А руководство не скумекало, что всех этих вышеупомянутых клиентов можно единовременно поиметь на небольшие, от ста до тысячи рублей, деньги с помощью одного только незнания о том, сколько тебе положено интернета на один только телефон, и сколько на то, чтобы ты его смотрел с помощью компьютера. А некоторых клиентов, пока они будут морочиться с выяснением отношений, и продолжать оплачивать обслуживание, можно будет обирать и по несколько раз. Поэтому…»
Малый попытался сделать ещё одну затяжку, но ни черта у него не вышло. Он нервно передёрнул плечами, засунулся в салон и крикнул:
- Клиенты не одолели? Тогда я ещё покурю!
- Ты свой перекур исчерпал! – ответил звонкий девичий голос. – Но дополнительное время можешь купить за три твои сигареты!
- Две!
- Ладно, две!
И, пока малый доставал обычную пачку сигарет из кармана форменного пиджака, Костю осенило, и он задал интересный вопрос после небольшого вступления:
- Насчёт идеи я понял, что ваше руководство поощряет любое мошенничество в пользу его. И понял, что Коняхин данную идею у тебя спер. И подал её как ноу-хау. Но как проследить каждое подключение всякого смартфона к любому другому устройству? А ведь их в вашей клиентской базе тьма? Другими словами, чтобы отследить огромное количество подключений для так называемой раздачи с сотового телефона к огромному же количеству компьютеров, нужно какое-то сверхточное оборудование?
- Легко, - отмахнулся Пётр Сигалин. – Это когда надо для клиента улучшать качество транслируемого интернета и обеспечивать его скорость хотя бы в 10-типроцентном исполнении заявленного, то тут – пардоньте! – у фирмы нет лишних средств, потому что жаба душит. Хорошая такая жаба, русская, широкая по натуре. Ну, сама доброта, как лицо иного российского олигарха, и из-за такой кажущейся доброты почти не видно ядовитых бородавок, которые по всему телу данной жабы. Каковая жаба прибыла в Москву или Питер ещё в стародавние советские времена из самой доброй русской глубинки, не то из Смоленщины, не то из Псковщины. И сидит такая полезная жаба в нашем наидобрейшем хозяине эмтээса и квакает ему правильную линию поведения. Ну, чтобы эта жаба не захирела, но продолжала благоденствовать под сердцем вышеупомянутого хозяйчика. Однако, если речь заходит о дополнительном обжуливании клиента в пользу фирмы и с помощью некоего вспомогательного высокотехнологичного оборудования, то жаба тотчас захлопывает свою широкую пасть, а хозяйчик моментально инициирует инженерно-техническое обновление имеющегося парка, и, сколько бы это ему не стоило, идёт на расходы. Потому что знает: данные расходы на данную модернизацию быстро и с лихвой окупятся…
- Что ж, я бы мог и сам догадаться, - задумчиво пробормотал Костя. Он машинально глянул на часы – без чего-то девять – также машинально проследил за тем, как малый сначала достал сигарету из вполне цивильной пачки и закурил её. - Как вы их набиваете? – удивился он, имея в виду хрупкость сигаретной обёртки. – Раньше, сколько я помню, использовали советские папиросы типа «Казбек» или «Беломор».
- Да никто их не набивает, - отмахнулся служащий и, сделав приличествующее случаю специфическое выражение лица, затянулся. – Про прогресс что-нибудь слышали? Их в таком виде и продают.
- В табачных лавках? – сыронизировал Костя.
- Места знать надо, - отмахнулся малый и снова воровато огляделся.
- А если накроют или свои же настучат? – спросил Костя.
- Наши свои…
Малый кивнул на дверь салона:
- …Почти все дурью балуются. А некоторые кой-что и покрепче употребляют. Так что в этом плане от своих подляны можно не ждать. Зато клиент может запросто донести. Но хуже всех – менты. На нюх за версту чуют…
- Поэтому ты и озираешься после каждой затяжки? – уточнил Костя.
- Поэтому. А кому охота терять сотню штук на отмазку?
- Но я ведь тоже клиент? – сказал Костя.
- А я – магистр психологии, - будничным тоном возразил малый. – Вы что, думаете, здесь можно работать, имея одно только свидетельство об окончании кулинарного техникума?
- Да, нет, я в курсе, что теперешние российские продавцы – все сплошь академики (39) , - парировал Костя. – Однако что там в продолжение моей темы?
- Это насчёт ваших претензий по поводу нового тарифа? Что ж, но сначала закончу насчёт примитивного кидалова, организованного по инициативе самого нашего шефа. Между прочим, миллиардера в валютном исполнении. Который имеет 49 с половиной миллиардов чистого дохода ежегодно только от деятельности МТС, не считая своих других кормушек. Но которому сколько, ни дай, всё мало. Потому что он, видите ли, и один из главных попечителей, и благотворителей России. А какой бывшей лимите и какому потомственному крохобору охота заниматься попечительством и благотворительностью за свой счёт? Который всё растёт и растёт. А на благотворительность с попечительством, за которые от нашего государства нашему олигарху вот какой респект и ордена за заслуги перед Отечеством, можно списать малую толику денег, примитивно уворованных из карманов многочисленных клиентов…
«Совсем как моя Татьяна, - невольно подумал Костя. – Впрочем, в адрес наших паскудных олигархов с президентской кодлой всякие «приятности» не говорит только ленивый…»
А Пётр Сигалин сделал небольшую паузу, наполненную ядовитым дымом отвратного и совершенного недоброкачественного – как и вся продукция, производимая в современной России, – зелья, и продолжил:
- …Так вот, сначала наша компания имеет на незнании клиента новых правил не в пользу клиента. А потом начинается большая часть кидалова и это касается вашего случая: сидит, например, неразумное дитя на тарифе, где 10 гигабайт можно раздавать в течение дня и до бесконечности – ночью, платит за это 420 рублей в месяц, а тут – бздым-м! – ему приходит СМС, где предлагается перейти на полный безлимит и всего за 450 рублей в месяц. Всего делов – на тридцать рублей в месяц больше. Ну, неразумное дитя, замороченное ограниченностью тарифа в дневное время, набирает предложенную комбинацию цифр с символами, с его счёта снимается 450 рублей и дитя автоматически переходит на новый тариф. Совершенно не зная о том, что в этом тарифе уже предусмотрена такая фишка, как минимально лимитированная раздача интернета с телефона на другие устройства. Вот, дитя целый день балдеет, а потом – бздым-м! – ему приходит ещё СМС, а там предупреждение: ваш лимит на интернет исчерпан и теперь с вас по 75 пять рубликов в сутки. Зато за эти 75 рубликов в сутки вы можете раздавать интернет на сколько угодно устройств в течение всех этих суток. И неважно, что скорость смехотворная, но она ведь максимальная? А до конца срока месячной оплаты ещё дней двадцать. А без ноутбука некоторому клиенту никак. И по 75 рублей двадцать дней платить выйдет накладно. Вот и бежит он менять свой тариф на новый, типа такой, где обещано целых 20 гигабайт. А оставшиеся деньги сгорают в пользу бедной компании. И новый тариф ничего хорошего не сулит, потому что и там на раздачу заложено не 20 гигабайт, а столько мало, на сколько хватит совести у дежурного оператора. Типа, сидит такой прилежный малый у компьютера, а на компьютере специальная программа, которая автоматически отслеживает расход мобильного интернета на устройства, подключаемые клиентами от своих телефонов. Кончается, скажем, рабочий день у такого прилежного малого и он, чтобы не париться с передачей незавершёнки сменщику, блокирует по всем вверенным ему номерам раздачу. И, разумеется, снова делает это с округлением лимита не в пользу клиента, а в пользу всё той же бедной компании. Чьи отцы-основатели раз и навсегда положили поощрять любого своего сотрудника за примитивное мошенничество в их пользу разными премиальными…
- Сильно! – только и сказал Костя.
- Мощно! – поправил его Пётр Сигалин.
- Чёрт, однако, я, наверно, совсем тугой и никак не могу осмыслить тот факт, что солидные люди, владельцы солидных корпораций, занимаются таким примитивным дерьмом, как обычный лохотрон, за осуществление которого мелких мошенников гоняют даже возле Курского вокзала, - разродился длинной тирадой Костя. – Я недавно заходил в личный кабинет своей дочери, а там – предложение ответить на вопросы викторины. Я хотел проигнорировать вопросник и перейти туда, куда мне нужно, ан – хрен! Прежде надо ответить и только потом окно откроется. Ну, ответил. Меня поздравляют и сообщают, что я что-то такое выиграл. А мне предлагает перевести энную сумму якобы на оплату почтового перевода и я – обладатель ценного приза. Который я могу вскоре получить по почте России, и который стоит в три раза меньше переведённых мной денег…
- Это что! А как телефонные компании надувают своих клиентов, как правило, детей, предлагая им бесплатное кино или музыку? А хиты популярных исполнителей вместо звонков и целых две недели бесплатно? Когда клиент, решив перехитрить компанию, подключается к услуге, чтобы две недели бесплатно послушать какую-нибудь современную тошнотворную музычку российского производства, а потом отказаться, но не тут-то было! Потому что деньги – рубликов по пятнадцать – со счёта клиента за данную подключенную услугу начинают списывать уже в день подключения. Аналогично с викторинами и лотереями. Получает, например, какой-нибудь недалёкий киндер сообщение от нашей богомерзкой компании предложение поучаствовать в розыгрыше денежно-вещевой лотереи и, опять же, две недели бесплатно. А выиграть можно аж целый «мерседес». Ну, киндер на это дело клюёт, нажимает несколько кнопочек, услуга подключена, киндер начинает играть в лотерею, а потом с неприятностью обнаруживает, что уже сегодня – а не через две недели – с его счёта списали 25 рублей. Киндер, заливаясь соплями и слезами, бежит к папе, рассказывает, в чём дело, папа навешивает киндеру по первое число и они едут в ближайший населённый пункт, где имеется салон МТС. Потому что сам клиент может только подключить услугу, а отключить её – ни-ни! А если учесть, что до тридцати процентов наших клиентов живёт в таких местах, где нет никаких салонов, и не всякий может позволить себе ехать в город (посёлок или райцентр) именно в тот день, когда обнаружит, что его снова надули, то можно представить, сколько денег ежедневно и совершенно неблаговидным способом оказывается в копилке нашей компании. Ведь это же дети, дети! И те, кто придумывал такой способ, прекрасно знали, на кого он нацелен. И это не лучше, чем привлекать несовершеннолетних детей к порноиндустрии или распространять среди них наркотики…
«Довольно крутая параллель, но почему нет?» - подумал Костя.
- …Да наши козлы хуже, чем порнодеятели и наркобизнесмены. – продолжил ораторствовать Пётр Сигалин. – Ведь на тех, худо-бедно, иногда наезжает закон, а кто наедет на наших? У наших, если верить официальным декларациям, с нашим законом полные мармеладные отношения. Хотя наши по-прежнему поощряют рядовой техперсонал тривиально тырить деньги на тривиальных телефонных разговорах. Вы вот как-нибудь позвоните по платному междугороднему тарифу и засеките время. Так вот, если вы протреплетесь 3 минуты при тарифе 5 рублей за минуту, то с вас сдерут минимум 25 рублей! Но это так, пустяки. Потому что наибольший профит наши извлекают из коммерции всяким отстойным товаром из Тайваня и Сингапура. Плюс всякие якобы технологические инновации. Слышали, как эмтээсовские деляги покупали государственную лицензию на предоставление 3G интернета? Это, я вам доложу, ваще полный прорыв. Но не в технологическом плане, а в практике сговора коррумпированных негодяев. Это я о том, как скоро папа Евтушенков, который ещё на закате перестройки обставился всякими полезными московскими связями, сумел за небольшой откат получить данную лицензию. Но 3G, 3G! Ведь такая лицензия обязывает поставщиков мобильного интернета обеспечивать скоростную его подачу хотя бы на уровне 80-ти мгб в секунду! А что имеет клиент? Да свои занюханные 200 кбт в ту же разнесчастную секунду! Да в Москве с областью МТС обеспечивает лишь один и пять десятых мегабит в секунду! В лучшем случае! И при этом МТС является технологическим лидером, потому что тот же «Билайн» не даёт и половины…
- Вот, блин, - только и нашёлся, что сказать, Костя.
- Да не блин, а как вы давеча высказались, примитивное дерьмо! А знаете, почему?
Пётр, накурившись почти до одури, нервно подёргивался, а его глаза, вытаращенные на собеседника, в натуре светились.
- Почему? – машинально переспросил Костя.
- Потом что наверху – одно дерьмо, - несколько туманно молвил служащий МТС салона, но затем растолковал: - Видите ли, Россию можно сравнить с огромной сраной бочкой, где говно в результате силовых мер по очищению общества и за время существования так называемой империи зла осело на дне. Малая часть болталась на поверхности относительно чистой воды, маскируясь под куски доброкачественного материала в виде не то оригинальных лилий, не то диковинных кувшинок. Во время демократии данную бочку как следует размешали большой сраной палкой и то дерьмо, что таилось под слоем относительно чистой воды, железно всплыло наверх. А кувшинки с лилиями утратили свой благонадёжный вид и принялись смердеть наравне с всплывшим на поверхность дерьмом. Просекаете аллегорию?
- Ну, какая это аллегория, - пожал плечами Костя, - больше похоже на грубую реальность…
- И данная реальность в нашем частном случае базируется на отправных моментах новейшей истории нашей несчастной страны, когда теперешние отцы-олигархи и теперешние отцы-политики начинали свою карьеру. А начинали они с обыкновенного воровства, коррупции, надувательства и даже убийств. Но ведь как объясняют их нынешние астрономические состояния наши лояльные летописцы? Один, дескать, после работы торговал цветами, другой начинал мойщиком окон административных зданий, третий – фарцевал джинсами, четвёртый – организовывал внутреннюю уборку всяческих казённых помещений. Вот так, торгуя цветами, кто-то стал миллиардером. За три года! И всё честно-благородно, без участия в сговоре кучки негодяев, систематических подлогах и массовом обмане. Ведь наша компания с самого своего основания обворовывала своих клиентов. И сейчас продолжает. Только раньше клиент мог бодаться, а некоторые даже выигрывали судебные иски. Особенно это удавалось богатым россиянам, путешествовавшим в роуминге, но которых наши умельцы обдирали самым бессовестным образом. И некоторые богатые люди таки смогли вернуть себе украденные у них деньги. Но постепенно иски и тяжбы прекратились. Компания учла прошлые ошибки, её юристы придумали отмену договоров с клиентами, затем клиент вообще утратил возможность живого диалога с сотрудниками компании и мы давно теперь работаем в одностороннем режиме. Мы, то есть, можем иметь клиента по-всякому, а он нам даже ругательное письмо отправить не может. Или обругать какого-нибудь топ-менеджера за свои деньги по телефону. Зато клиент запросто может управлять нашими услугами, но в таком формате, какой позволяет ему лишь платить за ту или иную услугу. И – всё! Да здравствует демократия по-русски! Которая предполагает такое ноу-хау, как запрет ведущим средствам российских СМИ поминать всуе и наших олигархов, и главных государственных деятелей, и ведущие российские концерны и компании. Зато большую часть российского электората можно гнобить по-любому. И получается такая штука, что нас словно слили в один обделанный унитаз, мы там барахтаемся, выбраться оттуда ввиду конфигурации и сантехнических свойств унитаза не можем, а на нас сверху то гадят, то поплёвывают, то поливают какой-нибудь иной дрянью…
- Так сраная бочка или обделанный унитаз? – невесело пошутил Костя. – Ты бы определился…
- Да какая на хрен разница? – повысил голос Пётр.
- Значит, мне сотрудничать с вашей компанией не резон? И мы с дочкой можем забыть о 14 неиспользованных гигабайтах? Или, скажем, судиться, с ней?
- О гигабайтах можете со спокойной совестью забыть, а сотрудничать и судиться по-христиански не рекомендую - категорически ответил Пётр. – Купите кабель или спутниковую антенну. У кабельщиков с антеннщиками тоже дерьма хватает, но наше они не переплюнут… Что до судебного иска, то, да, за ваше дело возьмётся любой современный адвокат, однако деньги, и нехилые, он с вас будет лупить вперёд. А что в итоге? Да ни черта путного. Одни расходы. Это всё равно, что подать в суд на Газпром: на хрена, дескать, он каждые полгода поднимает цену на бытовой газ? Ведь это не только незаконно, но и экономически необоснованно. Или РАО ЕЭС. Которая занимается аналогичной муднёй с электричеством, которое мы не за кордоном покупаем, а производим у себя с помощью собственных ресурсов…
- Тебе на работу не пора? – спросил Костя. Он устал от этой пустопорожней беседы, и ему хотелось домой. Ведь там его ждали жена и дочь.
- Хрен с ней, дам ей три сигареты, - отмахнулся Пётр.
- А ты не замёрз?
- Да фигли мне сделается?
- Я не пойму, чего это ты так разоткровенничался? Ведь твои коллеги, если заложат твой базар вышестоящим, наверняка за это что-то получат. Я так понял, из-за дури они стучать не станут, потому что у самих рыльце в пушку, а в силу, так сказать, корпоративной солидарности…
- Какая на хрен солидарность! – взвился Пётр, затем поманил Костю и они отошли в более укромное место. – Крыса на крысе и крысой погоняет. Сучьё позорное, шкуры продажные, холуи вонючие. За бабки готовы любого ближнего своего опустить. Взять этого козла Коняхина…
«Вот теперь всё встаёт на свои места, - мысленно усмехнулся Костя. – Ведь ноу-хау придумал Пётр Сигалин, а поимел с неё в виде крутого повышения неизвестный мне поименно некий сучок Коняхин…»
- Послушайте, Константин, не помню, как вас по отчеству, а не могли бы вы завалить этого козла Коняхина? А бы вам за это отстегнул пять тысяч долларов.
- Ну, ни хрена себе, поворот! – удивился Костя. – Ты бы курил всякое неликвидное фуфло поменьше.
- Но я всерьёз?! – искательно попросил господин Сигалин.
- И я всерьёз, - отмахнулся Костя. – Но с чего ты взял, что я могу кого-то завалить?
- Скажем так, умозаключил, - ответил Пётр. – Мне мой дядька про вас разные суровые вещи рассказывал. А ещё я знаю, что вы нуждаетесь в деньгах.
- Я уверен: в рассказах твоего дядьки не было даже намёка на то, что я могу кого-нибудь убить за деньги. Какой бы сволочью он ни был. Ладно, я пошёл, только времени с тобой зря потратил…
- Ну, Константин!? – почти заканючил Пётр Сигалин. – Ну, что вам стоит?..
То ли его так подкосила дурь отечественного производства, то ли снова эта русская душевная широта, которая может подвигнуть любого русского человека возлюбить самого себя до астрономической бесконечности или возненавидеть ближнего своего с аналогичной «страстью». И от данной страсти до ножика даже не три шага, а всего одна понюшка, каковым ножиком чик ближнего своего по горлу, а мясо – в речку.
- …Чес-с-сло, были бы у меня яйца пожёстче, я бы сам его завалил. Ведь этот Коняхин не какой-нибудь банкир или криминальный авторитет с кучей амбалов из личной охраны, а полудохлый житель нашего Дубровина. И живёт он в не закрытом для нелегитимного быдла коттеджном посёлке, а в обыкновенном спальнике на Подлесной. Ну?!
- Заткнись, пожалуйста, а то я сейчас тебя завалю, - миролюбиво возразил Костя.
- Ой, дяденька, не надо! – дурашливо воскликнул Пётр Сигалин. – В общей, извиняйте, однако, если что…
- Никаких если.
Дома Костя нашёл почти тишь и почти благодать. Во всяком случае, по сравнению с тем, что случилось утром.
- Ну, что? – спросила Татьяна. Она уже переоделась ко сну и сидела с Лидочкой, листая специализированный журнал для рукоделия.
- Всё, будем переходить на кабель! – бодро ответил Константин. – Я прям завтра и позвоню местному провайдеру и пусть…
- Не надо, папа, - попросила Лидочка, - вот кончится срок оплаты по новому тарифу, тогда и проведём. Ведь сейчас они это делают в течение суток.
- А как же ты без интернета? – участливо поинтересовался Костя.
- Обойдусь тем, который идёт на телефон, - пожала плечами Лидочка. – Да, положи завтра на него рублей сто, вдруг мне понадобится позвонить в другой город.
- Обязательно положу, - пообещал Костя и вопросительно глянул на жену.
- В Твери намечается всероссийский конкурс мастериц ручной вышивки, - объяснила Татьяна, - вдруг Лидочке надо будет туда позвонить.
- Хорошо, что я успела послать туда заявку, а фотографии образцов отправила электронной почтой по ноутбуку, - сказала Лидочка.
- Умница, - похвалил дочку Костя и пошёл в кухню, поужинать.
С тех пор жизнь семьи Ладыгиных потекла по привычному руслу. Трудная работа, небольшие деньги и вечный страх за сердце дочери, которое могло остановиться из-за любого пустяка. Лидочка продолжала вышивать, посредник продолжал плакаться на трудность сбыта, однако совсем недавно купил новенький «Лексус» и гарцевал на нём с очередной любовницей. Разумеется, харчился данный проходимец не с одной Лидочки. Но, как докладывала молва, обрабатывал до двух сотен похожих бедолаг в виде самозанятых инвалидов и пенсионеров. В общем, крутился, как мог, в результате чего мог позволить себе всякие излишества. И, как докладывала та же молва, в виде одного из излишеств вышеупомянутый посредник еженедельно выставлял на три сотни свечей в ближайшем православном храме.
Впрочем, данный проходимец совсем не интересовал ни Костю, ни Татьяну, ни Лидочку. В плане его посторонней жизни, которая большей её частью не пересекалась с их скорбными делами. Ну, взял заказ, отстегнул за него какую-никакую копеечку и на том спасибо. А какие он потом имел с этого заказа прибыли, это его личное дело.
Прошло три недели.
За всё это время с Лидочкой не произошло ничего худого. И на кладбище воцарилась относительная тишина. В смысле, никто больше не посягал на те могилки, которые в своё время обустроил Костя.
«Неужели тот суровый мужик, который наверняка спустился с гор, а не приехал к нам из Новгородской глубинки, повлиял на ситуацию?» - прикидывал Костя. Он ходил на службу, два раза побывал на очередных пожарах, один раз – выступал на показательных соревнованиях пожарников. Татьяна трудилась как вол в страду, но не унывала и, если бы ни её спорадические выступления в адрес известных лиц, хоть на икону. Но за день до рокового случилось.
Началось на дежурстве.
«Привет, Константин!»
К Косте подошёл отделенный и крепко пожал ему руку.
«Здоров, Серега. Что-нибудь случилось?»
Костя не ошибся.
«Ленка пришла, денег просит».
Ленка, это вдова пожарника из их роты, недавно погибшего при исполнении своих прямых служебный обязанностей. Потом она потеряла сына, и это на его могиле Костя правил ограду с крестом, когда судьба свела его с суровым замом неизвестного хозяина их городского кладбища не то по кадрам, не то по финансам.
«Вот, блин, - только и нашёл, что сказать, Костя. Смена проходила спокойно, настроение у Кости было под стать, однако от прихода вдовы их бывшего сослуживца на относительный душевный покой честного труженика не елеем капнуло. – Опять пьяная?»
«Сегодня у неё особенно есть с чего, - ответил Серёга. – С Витькиной могилки крест сняли…»
«Ну, суки!» - выдохнул Костя. Этот крест он работал из куска чугунного рельса, каковой хлам ещё в советские времена собирал его отец. Тогда чугун, как и прочий цветной с чёрными металл не был в цене, поэтому мать постоянно пилила отца за его никчёмное пристрастие собирать всякую, как она говорила, жухлядь. Но в нынешние времена все эти старые железки пригодились, и крест для сына вдовы их однополчанина вышел знатный.
«А ещё я тебе скажу такую штуку, - порадовал до кучи отделенный. – Слышал я, что к известным нам погромам на известном нам кладбище причастен твой дядя Ваня, который зашибает за воротник не с одних только пенсии с получкой…»
«Я тоже об этом догадывался», - окончательно помрачнел Костя.
Домой после смены он пришёл сильно не в духе. Однако, когда застал дочку за её привычными занятиями, даже не подал вида. И даже с шутками-прибаутками съел завтрак, хотя было не до него. Перед глазами стояла Ленка, в потрёпанном трауре, пьяненькая и заплаканная. И ещё вспоминались они все трое: бравый Васька Дыбов, здоровяк-пожарник, его жена, красавица Елена, и их сынок, лопоухий троечник Витька. Василий только-только выбил ипотеку и они трое переехали в новенькую двухкомнатную квартиру на Подлесной.
«Какая мразь, - с бессильной злостью подумал он, собираясь прогуляться на кладбище, - ничего святого у людей не осталось…»
Перед уходом он запасся скотчем и, на всякий случай, перчатками и свинцовым кастетом, отлитым ещё во времена доармейской юности.
- Лидок! – ласково сказал он дочери. – Мне тут по делам надо, так что я пошёл. Ладно?
Закрывая со скрипом дверь, ему на мгновение показалось, что он закрывает самое своё сердце.
«Блин, надо бы петли смазать», - подумал он и вышел из дома. Однако легче от этой мысли ему не стало. Видно, сердце у него прищемило не от ржавого скрипа. Наверно, это ему подало свой предупреждающий знак предчувствие чего-то неизбежного и ужасного…
На кладбище было скверно: крест из Витькиной могилки вырвали так, что капитально порушили надгробье. Цветочница была вообще всмятку. Костя вернулся к воротам и зашёл в кладбищенскую сторожку. Дверь оказалась не запертой, а дядя Ваня почти не вязал лыка и на все расспросы отвечал через пень колода. Его смена началась вчера в шесть вечера. Сегодня, в шесть, он её сдавал. Ночью, как правило, кладбищенский сторож надирался до состояния риз. Часов в шесть утра он делал символический обход вверенной ему территории и заваливался спать до прихода сменщика. Отсыпаясь, дядя Ваня время от времени прикладывался к бутылке палёной и донельзя дрянной водки. Он и сейчас, разбуженный Костей, полез за бутылкой, но Костя отнял водку, а сторожа привязал к солдатской койке.
- Племяш… ты чё… ты чё творишь? – бузил дальний родственник. – Да эта… эта разбой называется… потому что не просто отъём, а отъём собственности с применением насилия… Слышь, ты, засужу на хрен?!
- Лежи смирно, юриспрудент хренов, - буркнул Костя и заткнул рот пьяненького родственника какой-то тряпкой, а кляп закрепил с помощью скотча. Затем он взял совковую лопату с метлой и пошёл к Витькиной могилке, чтобы навести там хоть первоначальный порядок. На работу ушло минут сорок. Костя вынес мусор в положенное место, затем подошёл к домику кладбищенской администрации, убедился, что там никого нет и стал прислушиваться. Судя по характерным звукам, в ритуальной мастерской работа кипела вовсю. Она находилась неподалёку, однако, из-за специфического рельефа местности и деревьев, растущих вдоль своеобразных улиц и переулков, Костя её не видел.
- Ну и хрен на неё… пока, - буркнул он и вернулся в сторожку. Дядя Ваня извивался и выл бы волком, но не давал кляп.
- Что, жажда? – спросил Костя дальнего родственника. - Не пойму, за каким хреном ты жрёшь это палёное дерьмо? Ты ведь и пенсию получаешь, и за работу тебе кое-что приплачивают, плюс, я так думаю, у тебя и халтура имеется? Кто крест вытащил из 527 могилы, ну?! – зарычал он и слегка придушил сторожа.
- С-с-с-с-сы, - ответил сторож.
- Сейчас сниму кляп, и ты покаешься мне, как на духу, - сказал Костя. – И не вздумай орать, задавлю, как муху…
- Сменщик сейчас… и тебе… кранты, - залопотал дядя Ваня, освобождённый от кляпа, затем мотнул головой в сторону убранной бутылки водки и простонал: - Да-а-ай…
- Сменщик твой раньше шести вечера не появится, - ответил Костя. – Так что никто тебя не спасёт. Поэтому колись, а то подохнешь неопохмелённый…
Костя надел перчатку, поверх неё натянул кастет и угрожающе замахнулся. Но сторож его почти не испугался.
- Ты чё такой злой? – заныл дядя Ваня. – Костян, да я тебя просто не узнаю…
- Ты мне глазки не строй, падла! – снова зарычал Костя и сам на себя удивился: он ли это?
«Вот и до меня дошли демократические перемены», - с тоской подумал он.
- Костя… глоток… подыхаю…
- Говори, кто могилы разорял, и кто крест утащил, тогда, может быть, и выживешь.
- Дык… я скажу… ты пойдёшь за справедливость сражаться… и мандец тебе однозначно… а после тебя – и я покойник…
- Не ссы раньше времени в компот, потому что он ещё не сварился, - без намёка на шутливый тон возразил Костя. – Давай, сдавай своих подельников, а я тебя не подведу. Что я, полный идиот, чтобы тотчас, как ты мне сдашь выродков, побегу с ними разбираться? А ведь их, наверняка, несколько. И они имеет при себе кое-что увесистое плюс огнестрельное, а за собой большую поддержку и официальных гражданских лиц, и военизированных в специальных кепках (40) ?
- Большую, Костян, большую… дай выпить!
- Колись.
- Ну… это… так ты точно не прям щас и прямики?..
- Колись!
- Так это ж наши и курочат! – признался дядя Ваня. – Эти, которые из мастерской… Они ж все синие (41) и ещё с советских времён по лагерям отдыхали… Тоись, опыт у них ещё тогдашний, ядрёный… Дай выпить!!!
- На!
Костя плеснул в стакан граммов пятьдесят и, когда дядя Ваня разинул рот, влил туда самую издевательскую дозу.
- Ещё!!!
- Колись дальше. И вообще, кто реальный хозяин всего этого балагана.
- Дай выпить, ирод, помира-а-й-у-у!!!
- Так говори быстрей и поправляйся за здоровье.
Костя потряс бутылкой перед лицом дальнего родственника.
- Короче над нами всеми и Федькой с этими которые вандалы и все синие Рустам Омырыч мы тут его все за хозяина держим и чуть что не так от него получаем и по голове и по туловищу есть правда мнение что Омарыч тоже под кем-то ходит но это такой секрет что… Дай выпить, ирод!
- На, - буркнул Костя и влил в родственника ещё капель сто. – Так неужто это сам Рустам Омарыч приказывал вашим синим упырям крушить мои памятники?
- Нет, не он, а, я так понимаю, сам! – дядя Ваня слегка продышался и значительно закатил глаза. – Потому что Рустам Омарыч это… я те доложу… такой…
- Ясно, - сказал Костя и задумался. Он понял, о каком Рустам Омарыче толковал дядя Ваня. Этот тот суровый мужик, который уговаривал Костю прекращать всякие ритуальные дела на кладбище, коим реально владел какой-то неизвестный вурдалак. Наверняка, какой-нибудь казённый чин, потому что российские блатные российской властью не рулили. Ведь в своё время, когда страну переделывали, нашлись людишки и покрепче русских уголовных авторитетов, и много гнуснее них. Вот они и сели на страну, а блатняк так и остался блатняком: он хоть и отошёл в новые времена от лагерных дел, но, по большому счёту остался при своих. Не то, что бывшая комса, коммуняки и гэбьё (42) . Да, кое-где зацепились бывшие советские спортсмены, народ, в подавляющем своём большинстве, жутко волевой, но при этом совершенно бесчувственный и стерильно беспринципный.
- Слышь, дай ещё? – попросил дядя Ваня. Ему заметно полегчало, и он уже не дёргался, пытаясь освободиться от связки.
- А как же ваши синие получали заказ на вандализм от неизвестного им хозяина, если они его знать не знают? – уточнил Костя и обещающе наполнил дерьмовой новорусской водкой полный стакан.
Дядя Ваня с трудом проглотил слюну и просипел:
- Дык… я слышал… будто Рустам Омарыч давал свой телефон синим… ну, и…
- Понятно. Видал я твоего Омарыча. Серьёзный мужик, с которым не приведи Бог на односторонней тропке нюх к нюху столкнуться. Серьёзный, но он не такая дешёвка, как наш неизвестный хозяин этого кладбища. Но ты-то, старый козёл, ведь всё знал с самого начала, а прикидывался эдаким ягнёночком? Сука… А я к тебе, как к родному…
- Ну, Костя, ну, чё я мог? Я ведь тут даже не пятое колесо в телеге, а так, не пришей кобыле хвост…Чё велят, то и делаю… Ты… тово… стакан ведь не для себя наливал?
- И как ты её при своих доходах жрёшь? – повторил вопрос Костя.
- Так это, Федька, гад, втянул меня в подпольный игорный бизнес, - скороговоркой выдал дядя Ваня. Костя, тем временем, расслабил главный узел на связке, и родственник принялся из неё выдираться. Затем схватил стакан двумя руками и в три глотка выдул водку.
- Понятно, - сказал Костя. – Теперь и тебя, как Федьку, будут попеременно лупить букмекеры и коллекторы.
- Уже, - блаженно выдохнул дядя Ваня и задрал рубаху, показывая племяннику свежие синяки на рёбрах.
- Да, крест из 527 тоже дёрнули синие? – уточнил Костя, собираясь покинуть зловонную будку кладбищенского сторожа.
- Они, волки позорные, - умиротворенно сопя, ответил дядя Ваня и умильно посмотрел на бутылку водки, где оставалось ещё граммов двести. – Только зря это они, потому что сам Рустам Омарыч не велел трогать твои могилки до его личного распоряжения…
- Ну? Но таки выдернули?!
- Я думаю, заказ у них нарисовался знатный, а твой крест из чистого чугуна, если с ним поработать, за хорошую копейку можно пристроить. Тыщ десять, не меньше, можно взять…
- Всё понятно, ладно, отдыхай, - сказал Костя и вышел из будки. Небо над кладбищем потемнело, очевидно, готовясь разродиться очередным занудливым осенним дождиком. На душе у Кости тоже помрачнело. И сделалось невыносимо тошно. Какое-то предчувствие, что ли. Он прислушался к характерным звукам, доносящимся из специализированной мастерской, и ему стало ещё гнусней. Настолько, что впору идти в эту мастерскую и валить всех тамошних мастеров вчистую. Но рассудок не велел делать этого опрометчиво, поскольку бодаться с сильными мира сего паскудного, под патронажем каковых наверняка хлопотали эти кладбищенские упыри, нужно было с оглядкой. Но и спускать им на тормозах Костя не собирался. Ведь если закон в России давно утратил свойство объективной цивилизованной беспристрастности в своём неукоснительном исполнении по отношению ко всем членам нового Российского общества, то кто-то же должен хоть как-то компенсировать такую одностороннюю несправедливость, когда одним по шапке за малейшую провинность по полной программе, а другим – шоколадное всепрощение и самую безразмерную толерантность (43) .
- Да как же её компенсировать? – с тоской воскликнул Костя и машинально тронул себя за сердце: что-то там непривычно – для его отменного организма – кольнуло. Видно, та боль немедицинского свойства, появившаяся у него в груди с недавних пор, преобразовалась в некую субстанцию какой-то болезненно краеугольной формы. К субстанции прилепился и тошнотворный осадок моральной неудовлетворённости долгих лет жизни в новых российских условиях, и омерзительный комок умерших нервов, и бездыханное окаменелое эхо прошлых чаяний. А поверх всего – мертвенная изморось новых мыслей самого чёрного свойства в виде жуткой паутины. Всё это, переплетясь и закоснев, приобрело нематериальную жёсткость и начало жить своей жизнью, ворочаясь рядом с Костиным сердцем и безжалостно его царапая. И тем больней с каждым новым поворотом инородного тела это происходило, что сердце у Кости, в отличие от некоторых его соотечественников-упырей, было нормально обнажённым, а не поросшим собачьей шестью (44) . И это обнажённое сердце, уколотое страшным предчувствием, всё ныло и ныло.
- Господи, только не это! – прошептал Костя, достал телефон и позвонил дочери. Никто не брал трубку. Костя, оцепенев, с трудом шевеля пальцами, набрал номер жены. Тоже тишина.
- Господи, за что? – выдохнул Костя и, не помня себя, ринулся домой.
Дома было страшно.
Лидочка лежала на своей тахте мёртвая, с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом. Всё её лицо, белое-белое и донельзя печальное, выражало последнее удивление ангела, который так и не смог понять всей гнусности ада, куда её послали волей Того, чьи пути неисповедимы. Рядом с Лидочкой на полу без чувств лежала Татьяна. В правой руке Татьяна сжимала Лидочкин смартфон. Костя, видавший смерть во время службы на границе с Афганистаном в составе десантно-маневренной группы Московского погранотряда (45) , смерть дочери перенёс так, как будто он раньше и не знал, что это такое. Он стоял, словно оглушённый неведомой силой, глаза его оставались сухими, а грудь разрывало беззвучными рыданиями. И эта вата, заложившая его уши или всё остальное сознание, сквозь которую он теперь слушал шум за окном квартиры и мерный стук напольных часов. Костя машинально тронул дочкино запястье и понял, что умерла она недавно.
«Что делать? – стучало в голове. – Что делать?»
Он продолжал стоять как истукан и бездумно глядеть на сцену смерти и хаоса.
В это время очнулась Татьяна. Она повела вокруг себя безумным взглядом, встала, шатаясь, на ноги, схватила Костю одной рукой и, потрясая Лидочкиным сотовым в другой, захохотала. Спустя минуту хохот прекратился, и Татьяна принялась выкрикивать бессвязные фразы:
- Уважаемый клиент!.. Пришло время пополнить ваш счёт!.. В этом случае вас выручит обещанный платёж!.. С уважением, ваш МТС!.. (46)
Костя убрал руку жены, взял в аптечке нашатырный спирт, вылил изрядное его количество на свой носовой платок и буквально облепил влажной материей лицо жены. Та зашлась в кашле и снова потеряла сознание. Костя сделал ей искусственное дыхание, Татьяна пришла в себя и прошептала:
- Лидочка умерла…
Костя отнёс жену в их комнату, уложил на кровать, и Татьяна рассказала ему, как всё случилось.
Она как раз заканчивала уборку в одном из частных подмосковных банков, как вдруг ею одолело такое же тошнотворное предчувствие, какое навалилось на Костю, когда он закончил свои дела с дядей Ваней. Она примчалась домой и застала Лидочку умирающей. Она держала в руках телефон и торопливо шептала:
«Мамочка, мамочка, меня выбрали для участия в конкурсе, я хотела обсудить с устроителями условия, но не успела поговорить и пяти минут, как разговор прервался и…»
На этом месте своего предсмертного монолога Лидочка сделала последний выдох и её бедное сердечко остановилось.
Татьяна, ещё не осознавая того, что это была последняя реплика, произнесённая в их очередной жизненной трагедии главным в их с Костей жизни персонажем, схватилась за дочку и попыталась делать ей массаж сердца. Но всё было тщетно. Татьяна, потеряв уже одну дочь, приняла факт смерти второй уже почти безропотно. Она знала, что звонить в скорую бесполезно. Поэтому она решила сначала позвонить Косте, чтобы тот шёл домой, где бы ни был. Она села, пригорюнившись, рядом с Лидочкой и в это время тренькнул злосчастный смартфон.
«Уважаемый клиент, - прочитала убитая горем женщина, - пришло время пополнить ваш счёт. В этом случае вас выручит обещанный платёж. С уважением, ваш МТС (47) ».
Прочитав сообщение, Татьяна упала в обморок.
Теперь, рассказав всё Косте, она снова забилась в истерическом смехе.
- Наша девочка умерла из-за каких-то 25-ти рублей, которыми никогда не подавятся эти крохоборы… эти… этот…
Костя с трудом сосредоточил мысли, которые в данный жуткий момент его жизни брели сами по себе, словно обкурившиеся пешеходы в сплошном тумане, и с содроганием понял, что Лидочка, позвонив устроителям конкурса, рассчитывала поговорить с ними обстоятельно минут десять, не меньше. Ведь Костя сам положил девочке на телефон 100 рублей. После этого Лидочка звонила в Тверь, и хоть поговорила всего 8 минут из расчета 5 рублей за минуту, её баланс уменьшился на 50 рублей. Но она уже привыкла к таким мелочам, и они все вместе, когда Лидочка рассказала про инцидент, лишь посмеялись. Тогда Костя предложил положить ещё немного денег, но Лидочка не велела. Зачем, дескать, ведь чем меньше денег на счету, тем меньше украдут. И следующий разговор предвидится недлинный, минут пять-шесть, не больше…
Потом были туман, застивший зрение, и вата, сквозь которую приходилось слушать реплики похоронных деятелей и медперсонала ближайшей платной клиники для лиц с психическими заболеваниями. Все деньги, что были в наличие и на счету, Костя потратил на то, чтобы достойно проводить дочь в последний путь и устроить жену в лечебницу. Деньги перестали иметь для него цену, поэтому он оплатил недельное пребывание Татьяны в отдельной палате. Хотя лечащий врач, который сразу взял в лапу пять тысяч, навскидку пообещал минимум месяц.
Прошлым вечером Костю вызвали на неурочную смену. Хотя ему полагался недельный отпуск по семейным обстоятельствам. Костя побывал на пожаре, а теперь собирался разобраться со своими личными делами. Сначала он хотел надеть что-нибудь неприметное, а лицо прикрыть либо капюшоном, либо козырьком бейсболки. И он так и оделся. И уже потянул на себя входную дверь. Но затем, глянув из-под надвинутого на глаза капюшона на лестничную площадку, брезгливо передёрнулся и вернулся в квартиру. Там он переоделся в парадную форму с орденом и тремя медалями, и окончательно покинул квартиру. Первым делом он навестил деятеля из МТС, согласившегося заплатить 5 тысяч долларов за «уборку» ненавистного сослуживца. Встреча была короткой.
«Давай деньги, я согласен», - сказал Костя.
«Так… это… очень хорошо! – засуетился деятель. – Сейчас, отпрошусь… Но, минутку! Вы хотите деньги вперёд?»
«Да. И долго я переговариваться с тобой не собираюсь. Ты даёшь мне обещанные пять кусков и я сегодня же отправлю твоего успешного коллегу на тот свет. Считаю до десяти: да или нет. Раз…»
«Да! Но на хрена вы так вырядились?»
«Да уж не для того, чтобы в таком виде кончать твоего коллегу. Корпоративная вечеринка у нас намечается… Так ты даёшь мне обещанные пять кусков?»
Они сгоняли домой к господину Сигалину, Костя подождал у подъезда, получил пакет с некоей завёрткой, позволил сунуть себе в карман плаща сложенный листок бумаги, угрюмо глянул в бегающие глазки сотового деляги и пошёл своей дорогой.
До улицы Подлесной Костя добирался минут двадцать. Он на ходу развернул бумагу, уточнил адрес заказанного человечка и вскоре тормозил возле дверей подъезда с непременным домофоном.
«Ленка, кстати, живёт в соседнем доме», - вспомнил Костя вдову сослуживца, набрал на «приборном щитке» нужный номер и вскоре услышал характерный щелчок
«Да?» - квакнуло из домофона.
«Здесь проживает господин Коняхин?» - уточнил Костя.
«Да. А вы по поводу квартиры?»
«Так точно», - ответил Костя.
«Оч-чень хорошо! Просто замечательно! Поднимайтесь…»
Господин Коняхин выглядел презентабельно, почти на стодолларовую купюру. Он встретил предполагаемого «покупателя», совсем не удивился его несколько оригинальному виду, и с несколько суетливым гостеприимством с порога в зубы стал рассказывать о том, что вот, да, не зря он взял отпуск за свой счёт, потому что ему повезло почти на третий день после подачи объявления о продаже совсем новой квартиры по приемлемой цене и он счастлив лицезреть такого солидного претендента на симпатичное жильё в одном из лучших районов Дубровина.
«В Москву планируете переехать?» - машинально поинтересовался Костя, также машинально следую за владельцем квартиры из коридора в кухню, а оттуда – в спальную.
«В неё, родимую, - аж прослезился господин Коняхинн, - поближе к новому месту работы…»
«Значит, с повышеньицем вас?»
«Да, а как вы догадались?»
«Ну, так в Москву из Подмосковья со сменой жилья переезжают не для того, чтобы трамвай водить по белокаменной», - сквозь зубы процедил Костя и снял с журнального стола старинный (или деланный под старину) бронзовый на три свечи шандал.
«Простите, ни мебель, ни прочие предметы не продаются», - вякнул господин Коняхин.
«И даже этот поднос не уступите?» - с угрозой спросил Костя и взял в левую руку симпатичный металлический поднос.
«Дарю! – великодушно хохотнул господин Коняхин, не почувствовав никакой угрозы. – И ещё кой-какую посуду в виде…»
Договорить он не успел: Костя одновременно поднял шандал и поднос. Основанием шандала он треснул преуспевающего рационализатора по голове, а подносом прикрылся так, чтобы не забрызгаться кровью и мозгами человеческого продукта современной российской жизнедеятельности.
Потом Костя зашёл к Ленке. Та была трезвая и злая. Костя молча достал из пакета, полученного от господина Сигалина, завёртку, раскрыл её, убедился, что завёртка набита зелёными сотнями, и отдал всё Ленке. И, не успела вдова сослуживца понять, что к чему, Костя выходил из её квартиры.
Выйдя ну улицу, Костя минуту стоял на месте, раздумывая о дальнейшем маршруте. Потом, скрипнув зубами, направился к частной лечебнице. Там он уточнил расписание процедур и посещений своей супруги в её отдельной палате, глянул на часы и пошёл к ней: время было послеобеденное и до четырёх тридцати пополудни Татьяна должна была пребывать в своей палате в полном покое. А в регистратуре Костю предупредили, что он может посетить свою супругу, но если он пообещает её не будить. Или просто никаким образом не тревожить.
«Не буду», - безжизненным голосом сказал Костя и поднялся на второй этаж.
Он вошёл в палату, аккуратно прикрыл за собой дверь и сел рядом с койкой, на которой спала Татьяна в глубоком наркотическом сне.
«Прощай, любимая», - дрогнувшим голосом произнёс Костя, поцеловал жену в лоб и накрыл её лицо подушкой.
У психиатрички Костя взял частника. И велел ему везти себя на кладбище. По пути Костя посетил сетевой супермаркет «Перекрёсток» и купил там двухлитровую ёмкость с бытовым бензином. Перед кладбищенскими воротами Костя сошёл, расплатился с частником и медленным шагом направился к будке, где работали кладбищенские мастера. Ему повезло: все трое были на месте.
«Здра…», - осклабился, было, главный, но, узнав Костю, лыбиться перестал.
Второй, гнида, тоже узнал Костю и издевательски поинтересовался:
«Никак, товарищ бравый альтруист одумавшись, и памятник для своей дочурки будет заказывать в легитимном порядке?»
Третий злобно ощерился.
Надо сказать, все трое происходили из нормальной породы чисто русских постсоветских упырей. Они ничего не боялись и ничего святого за собой не имели. Было им по пятьдесят с лишним на брата, а выглядели они как матёрые волки, слегка залоснившиеся от сытой жизни, но вовсе не зажиревшие. В общем, постоять за себя и за «общее» дело они могли насмерть без страха и упрёка.
«А сколько это будет стоить?» - бездумно спросил Костя, также бездумно снял с верстака треугольный напильник и стремительно вонзил его в глаз ближнему к нему упырю. Тому, кто просто щерился. Ближний, получив проникающее ранение в свой паскудный мозг, безмолвно издох. Двое его коллег попытались организовать оборону, переходящую в наступательные смертельные действия. Но ни черта путного у них не вышло. И, пока один лез в специальный ящик за охотничьим ружьём, а второй вооружался увесистым ломиком, Костя взял в две руки по разновеликой кувалде и с двух рук метнул их в головы упырей. И кувалды, брошенные тренированными руками бывшего советского пограничника и российского пожарника, сделали своё дело: оставшиеся в живых «мастера» повалились кто куда, но, скорее всего, ещё не умерли. Костя, не проверяя их, живы они или нет, просто взял молоток и двумя ударами, на всякий случай, пробил головы обоим. Он посмотрел на руки, забрызганные кроваво-жёлтым месивом, машинально отметил, что он запачкал и китель, но, не обращая на такие пустяки внимания, вышел из будки. И, прихватив ёмкость с бензином, направился к реке, опоясывающей поместительный холм, на котором стояло кладбище. Встав на край невысокого обрыва, Костя облил себя бензином, достал зажигалку, щёлкнул и бросил её к ногам. Огонь взялся ретиво, ветра не было, на ближней трассе наблюдалось очередное скопление большегрузных фур. Они сползались к столице России со всех её областей и окраин. И постоянно стояли в пробках. Поэтому большинство вынужденно «бездельничающих» водил наблюдали жуткую картину самосожжения. А все без исключения стали снимать отчаявшегося, объятого пламенем, соотечественника на камеру.
«Надо было, конечно, сначала пришить таинственного хозяина этого кладбища, а только потом сводить счёты с жизнью, - думал на прощание со своей жизнью Костя, - но как же его пришить? Да никак. Потому что эта крыса имеет такой же иммунитет, как её духовный лидер Путин с его ближайшими подельниками вроде Чубайса и Кириенко…»
Костя совсем не чувствовал боли и он стоял по стойке «смирно» до того момента, пока не потерял сознание…
без примечаний увы итак тошно...