Мы пьём это небо со льдом полнолуний. Поврозь.
Не пишем стихов, не стучимся ни в судьбы, ни в двери.
Мы молча решили и даже сумели поверить
почти по-ахматовски, — нет у разлюбленных просьб.
Все ждут, что сплету я строки' золотой позумент
на белом мундире нетронутой болью тетради.
А сердце готово себя всё на просьбы истратить,
глотая осеннего неба холодный абсент...