А несколькими днями раньше, когда переступили порог дома Горенских Петр и Сашенька.
Лиза завела малыша коридор, снимая с него тёплый комбинезон, обувь и прочую тёплую одежду, произнесла нежным ласковым голосом.
– И, где это там наши бабушки? А дедушка? И отчего не встречаете? Мы приехали. Разве вы не ждали нас?
И сейчас же открылись двери кухни, оттуда вышли бабушки. А малыш так обрадовался, что от восхищения даже задержал дыхание.
– Тётя Веда, это правда, мои бабушки?
– Правда, зачем мне обманывать тебя, Сашенька?
– Столько много? –
Мальчик, подняв вверх ручку, растопырив пальчики, что-то шептал себе, посматривал на всех женщин поочерёдно и загибал пальчики, и удивлённо посмотрел на зажатый кулачок, и с радостным удивлением спросил.
– Пять? Папа у меня пять бабушек? – Он поднял голову, посмотрел на Петра, но тот молчал, а ответила Лиза.
– Да, Сашенька, у тебя пять бабушек. – Произнесла Лиза, но мальчик снова посмотрел на отца своего, а тот смотрел на Лизу.
– Подтверди ему, Петя. – Произнесла Лиза.
– Я… ещё не уверен.
– В чем это ты не уверен? Молодой человек? – Спросил его Андрей Иванович, он вышел из гостиной и подошёл к ним. – А я так уверен был уже вчера, в том, что ты уверен. – Он тихо рассмеялся и обратился к малышу, протягивая ему руку. – Давай знакомится,
– Давай. – Не смело ответил малыш. – По-взрослому?
– Конечно, по-взрослому. – Улыбнулся Андрей Иванович. И малыш радостно улыбнулся, размахнулся и хлопнул своей ладошкой в ладонь мужчины, и при этом вскричал.
– Дедушка! Здравствуй дедушка. У меня два дедушки. Папа это так?
– Так, сынок, так.
– А почему мы с тобой так долго не приезжали сюда? Папа?
– Сашенька, мы с тобой военные люди, у нас служба.
– Да-а-а? А у Валерки Репьёва бабушка и дедушка приезжали к нему.
– Мы исправим такую оплошность, теперь будем часто видеться.
Произнёс Андрей Иванович, подхватывая малыша на руки под его радостный смех, и унёс его в комнату.
– Петя, что стоишь? Раздевайся, снимай верхнюю одежду, и пойдем, покажу тебе комнату, приготовленную для тебя. – Произнесла Лиза.
– Для меня? Приготовили комнату? Но, как? Когда? –
В удивлении спросил Пётр.
– Чему ты удивляешься? Витязь? – Спросила вновь подошедшая Вера Белизаровна. В родительский дом возвращаться тебе не стоит, и не резон, и не время, пока не расставится всё по своим местам.
– А что должно расставиться?
– Всё, витязь, всё, там с братом твоим будет идти перерождение, а ты будешь мешать. Оставайся здесь
– Это действительно так?
– Действительно, действительно. Поверь и иди за мной.
Пётр шёл за женщиной, оглянулся, Лизы рядом не было.
«Как-то здесь всё не обычно. Здесь совсем другой мир, мне кажется, он насторожился, как я вошёл сюда, сразу почувствовал настороженность всего дома. Не принимает? Вчера совсем не ощущал такого. И как там Денис? Уходили, он ещё спал». Подумал Пётр.
– Не волнуйся, витязь, мир, как мир, естественно здесь вибрации высокие и здесь действительно другой мир, здесь другое измерение, ты об этом имеешь представление?
– Только очень маленькое, и вероятно на первом этапе. Эзотерикой я немного интересовался, когда выдавалась свободная минута, но и то, эту минуту надо было посвятить сыну. Так, порой, что-то приходило в мыслях, да в видениях. А можно ли верить видениям?
– И это хорошо, что маленькое представление, не засорено твоё сознание. Восприимчивость хорошая, всё восполнится. Видениям можно верить, если сердцем истину чувствуешь. Не удивляйся витязь, если с тобой будет происходить что-то неожиданное. Ты действительно попал в другой мир, но не волнуйся, здесь хоть выше основного мира, но не настолько, чтобы обычным людям трудно было. Наоборот, людям нравится быть в гостях в этом доме. Каждый, кто здесь хоть раз побывал, уходят почти в другом осознании. А тебе пора, ты Пересвет, и пора выстраивать и открывать себя, таким, какой ты есть на самом деле, дать выход своей душе. По дороге сюда мы уже с тобой говорили. Ты гость из будущего, и тебе предстоит идти дальше.
Человечеству пора стать хозяевами на своей планете. А здесь пока все лишь гости, только маленькая горсточка истинных хозяев планеты осталась. Богов-человеков, для которых и создана была планета. А за брата не волнуйся, пройдёт свою метаморфозу в перерождении.
А Лиза, увидев, как Сашеньку забрал папа, Петю увела бабушка, а она стояла сама не своя, сердце билось, в горле пересохло, и она забежала на кухню. Подбежала к столу, налила себе бокал воды из кувшина и залпом выпила.
– Что детка, запоздалые эмоции испуга? – Спросила Ольга, она и мама Лизы Нина, находились на кухне, приготавливали обед.
– Ой, бабушка, не понимаю, что со мной, что-то не обычное, сердце так колотится. Я не поторопилась? Сама его позвала, даже не знаю, как это сорвалось с языка.
– Не волнуйся, детка, ты всё сделала верно. Поторопилась или нет, теперь без разницы. Всё уже началось и даже не вчера, а много лет назад. Тебе ещё самой многое предстоит вспомнить. Не всё открылось тебе. Но ты, это ты, тебе и одного взрыва достаточно, чтобы всё встало на свои места.
– Почему, бабуля, я главное помню, и сердце сжимается, как всё будет, когда откроется всё.
– Всё будет хорошо, будет сама настоящей, и всё. А там, в том доме у брата его, идёт серьёзный процесс. Только не вздумай влезать в тот процесс. Без тебя разберёмся. Строго сказала Ольга последнюю фразу. – Сашенькой занимайся. Малыш так долго не знал мамочкиной ласки. Вот и одаривай, тем более ты сама полетела им навстречу, и ты уже взяла его в своё поле, хотя он с рождения в твоей защите. Так вот им и занимайся. Остальное тебе запрещаю, кроме невинных разговоров с Петей за столом, когда будем трапезничать.
И с такой строгостью Ольга произнесла слово «запрещаю», что Лиза даже поёжилась.
– А, что, он уйдёт? – Удивлённо с печалью спросила Лиза.
– Нет, детка, Лизочка, ягодка моя, не волнуйся, он останется здесь, но с ним будет бабушка заниматься, приводить его в норму становления Пересвета. Учесть досконально всё невозможно, все мы живые, и там, в соседнем доме тоже живые, но придётся им пройти сквозь метаморфозу преображения. Им от этого не уйти и там уже началось, Петя этого ещё не видит, но увидит, ему самому ещё предстоит многое пройти. Естественно ему будет намного легче, чем брату.
– Бабушка, я не ожидала такого.
– Ты и не должна ожидать, детка.
– А это обязательно надо?
– Надо, детка, надо. Давеча ты радовалась, что встретились свободными, но это не так, у Пети груз есть, вина, он сам её взял на себя, что не смог предотвратить , хоть косвенно, но он принял. Это ещё тот шок будет для него, как узнает правду и увидит всё настоящее.
– Бабулечка, от вас с бабушкой ни одной мысли моей скрыть не удаётся.
– Так ты и не скрывала, ты ликовала, детка, что даже мама твоя услышала твоё ликование. А у неё нет такого дара, как у меня с моей мамой.
Рассмеялась Ольга.
– Ох, бабулечка, как же я желаю, чтобы все были счастливы. Все, все, весь народ на всей планете.
– Детка моя, Лизочка, ты не сможешь сделать всех счастливыми.
– Но я желаю….
– Нет, детка, твоего желания для вселенной мало, надо, чтобы люди прозрели. А некоторым надо пройти собственный ад, чтобы обрести крылья, а некоторым и жизни не хватит. Не волнуйся, ягодка моя.
Произнесла Ольга, увидев расширенные глаза Лизы. – Пересвету это не грозит, может, чуточку, при разборке и стирания некоторых прошлых моментов связных с братом и с женщиной брата, родившей Сашеньку. А ещё метаморфозу творения, на это стоит посмотреть. Это будет что-то для него. А там какие-то десять лет, их он всё сам исправит. Ему легко будет, с ним бабушка Вера, она поможет, но сейчас надо стол накрыть в гостиной, обед придвигается, а мы ещё и не завтракали.
– Как же, бабуль, чай же пили ещё темно было.
– Некоторым из нас более существенней пища нужна, вот папе твоему и Пете, Сашеньку накормить. Детка, сервируй стол. А мир так стар, в нём меняются лишь декорации, но не народ, а надо, чтобы народ изменился, прозрел, не обращая внимания на декорации. Главное душа, а не оболочка.
– Это я, как раз прекрасно знаю, бабуля. – Ответила Лиза, беря поднос с сервизом, и вышла из кухни.
– Волнуется за своего Петю-Пересвета. – Произнесла Ольга и обе женщины рассмеялись.
– Только бы счастлива была, сердечко-то её как бьётся.
– Да, будут они счастливы, Ниночка, будут. И, что ты понимаешь под счастьем? Нина? Ведь, понимаешь ведь, счастье одномоментно.
– Естественно, мама, естественно, как встретилась с Андрюшей, жизнь у меня другая стала, и у нас разное было вначале, пока встречались, и трения были и несуразица, и не понимала я порой дела Андрюши, но всё равно я была всегда счастлива, находясь с ним рядом и внимательно принимала всё то что объяснял мне Андрюша.
В это время Лиза вошла в кухню, услышав разговор, и спросила.
– Мамочка, а ты, как встретилась с папой? Вот о всех любимых бабушки Веры я всё знаю, а о бабушке Оли и о твоей, ничего. Почему?
Женщины рассмеялись, и Ольга ответила.
– Тебе бабушкиных недостаточно? Это бабушка учила тебя различать, вот и старалась рассказать в деталях.
– Ну, нет, в деталях она не рассказывала, а вот о красивой любви, да. И да, действительно много примеров приводила о честности и порочности мужчин и женщин в том числе, где истина, а где лишь потребительское, что и любовью назвать нельзя.
– А в Пересвете ты, что увидела?
– Самого Пересвета. – Рассмеялась Лиза. – Я его ещё в фотографии увидела, Пока не расскажу, вот мама пусть расскажет, как с папой встретилась.
– Я думала, ты знаешь.
– Да, да, на первом курсе института, влюбилась в ботаника, который учился тремя курсами выше, и занят был только учебой, и девушки не интересовали его. Мне так бабушка Вера рассказывала. Ему не хотелось время зря тратить, возле него не было той, с кем должен быть рядом на всю жизнь вечную. – Смеялась Лиза. – Но вот новый поток первого курса, и появилась одна такая. В ней он увидел единственную, а он не знал, как подойти к ней.
– Раз ты всё знаешь, для чего спрашиваешь? – Спросила её мама.
– Мамочка, но это бабуля рассказывала, и твоих чувств, она не высказывала, а мне хотелось узнать, как ты чувствовала себя, увидев папу.
– Ещё бы чувства она мои высказывала, бабушка такого не позволит, хоть и видела всё прекрасно. – Улыбнулась Нина. – Да, нас познакомил его друг, для этого он даже сам познакомился, и стал встречаться с одной девушкой с нашего курса. Но и у того парня сложилось всё, они полюбили друг друга.
– А с чего такая забота им о папе была? – Спросила Лиза.
– Помогал папа твой ему в учёбе. Тому парню трудно давался одна дисциплина, но он был авторитетным экземпляром, и спросил, сколько ему заплатить за репетиторство. А папа твой сказал, мне деньги не нужны, но мне вот та девушка нравиться, а не знаю, как подойти, она такая недоступная.
– Да? Мамуль? Правда?
– Я просто боялась всего. Когда ты не дурна собой и на тебя так много обращено взглядов. Да каких ещё взглядов, от которых так и хочется спрятаться, поневоле бояться будешь. Но, когда Верея предложила вместе с ними сходить в кино, билет, мол, пропадает, я пошла.
– Верея? Мам, наша тётя Верея?
– Да. Иван был тем парнем, которому помогал Андрюша. С тех пор наша дружба началась и крепче становилась. Иван с Вереей сюда в наш посёлок переехали, В дальнейшем вместе Андрюша с Иваном своё дело открыли.
– Ого! А мы с Сашкой друзья с ползунков, как всегда Саша говорит.
Рассмеялась Лиза. – Ладно, мамуль, лучше расскажи, когда вы с папой первый раз поцеловались? В первом свидании?
– Нет, не в первом, а намного позже. После того раза, когда ходили в кино, мы с ним больше не виделись.
– Почему, тебе папа не понравился?
– Понравился, ещё как понравился, вот я и пряталась от него. Чего боялась, сама не знала.
– Интересно, интересно. И долго ты пряталась от него?
– Несколько месяцев, до нового года, а там праздник, карнавал. Платье у меня было, новое красивое, родители перед новым годом купили, но к нему я соорудила что-то на голову безобразную корону с бубенчиками и страшную маску, вопреки крикам моих подруг. Они меня так отговаривали, просили идти в красивом платье и с красивой причёской, но я упёрлась и не уступила, и меня никто не узнавал, но папа твой узнал. Меня это очень тронуло, я так была рада, никто не узнавал, а он узнал. Я же не знала в то время, что он может видеть внутренним зрением всё насквозь. Говорил тогда, мою душу увидел, она ему, видите ли, руки свои протянула. Руки протянула, меня не спросясь.
Нина рассмеялась, а за ней и Лиза с Ольгой.
– Мамочка и что? Давай рассказывай.
– Что, танцевали, маску мою он снял и попросил больше никогда на лицо маски не надевать. Идентификация теряется, тебя вселенная не узнает. Вместо человека видит звериную морду, когда человек в маске.
– Про маски я знаю, мне неинтересно. Дальше, дальше, что было?
– А потом сбежали с праздника в парк и там поцеловались.
– Один раз?
– Потом ещё, и ещё, и ещё, и до сих пор целуемся, ежедневно. – Смеялась Нина.
– Оооо! Класс! Ну, что вы до сих пор целуетесь, я знаю, и радуюсь за вас.
А любовь? Ты когда в него влюбилась? И почему тебя, мамуленька, я не спрашивала об этом никогда?
– Тебе хватало бабушкиных рассказов. – Смеялись женщины.
– Повидимо так, ну ладно рассказывай, когда ты в папу влюбилась?
– Вероятно ещё тогда, когда все называли его ботаником. Мы столкнулись на лестнице, я спускалась, а он поднимался. Да, так столкнулись, что у меня выпала сумка, и падала через перила, а он её поймал. А у меня был такой испуг, даже до сих пор не могу, объяснить, почему. И, принимая свою сумку, что-то мямлила, типа «спасибо», и смотрела ему в глаза.
Нина замолчала, а Лиза нетерпеливо спросила.
– Что дальше-то?
– Что. Утонула в его зелёных глазах, да так, что каждую ночь они снились мне, и мне приходилось быть осторожной, чтобы ненароком вновь глазами с ним не встретиться. На него много девушек заглядывалось.
– Ну, а что. Папуленька видный, мужчина, что надо. – Смеялась Лиза. – А дальше? Он ни с кем не встречался?
– Нет, искал меня, даже девушки многие жаловались мне. И сама не встречаюсь и другим не даю. Но я же не виновата, а карнавал всё решил. И ему смелости прибавил и мне.
– Мам, как романтично. У-умм.
– А у тебя не романтично было? Ты смелее меня, сама ринулась навстречу.
– Да ещё с пирожками. Да ещё солгала, сказав, бабушкины.
Ольга рассмеялась
– Мамины пирожки не хуже, и очень вкусные. В термосе они были ещё горячими. Надеюсь, они их доели, ведь я им оставляла. Ой, мамуль, как же хорошо, что вы с папой встретились.
– Лизонька, ягодка моя, их встреча была предрешена, только они в то время не знали, вернее мама твоя не знала, папа-то чувствовал.
– Бабуль, а у тебя тоже так было?
– За мою жизнь длинную, у меня было по-разному, но в Ивара, в деда твоего, я влюбилась, ещё его не видела, как и ты.
– Правда, бабуль? Как интересно, расскажи. А?
– А на стол накрывать? Обедать надо, что же мы гостей голодом морить будем.
– Да, действительно, Сашенька кушать хочет, говорил, «вкусно пахнет», а папа добавил, «у нас слюнки текут».
– Так в чём дело? Вновь партерный сценарий?
– Бабуль, ты думаешь, я сама себе придумала эту жизнь?
– Где-то там далеко, сама, и предстоящее творение согласовала с самим Всевышним. Эксперимент, так эксперимент получился. Вон, всё на лицо.
– Правда? Не помню этого.
– Конечно, не помнишь, тогда бы было совсем просто для тебя. И отчего спрашиваешь? Знаешь ведь. Что бабушка Вера не рассказывала?
– Рассказывала. Она чего-только не рассказывала, как много знает она. А почему это ей захотелось отдохнуть? Она покинет свой дом, или затворницей будет жить?
– Затворницей? Ты можешь представить, бабушку Веру затворницей?
– Бабулечку? Такую энергичную? Нет, не могу. – Лиза, улыбаясь, продолжала сервировать стол, произнесла. – По-моему ей всегда двадцать лет. Бабуль, а бабушке Вере не скучно столько жить на земле? Ведь она осталась здесь с самой первой зачистки на планете.
– А отчего у неё не спросишь?
– Спрашивала, она только смеётся и вихри устраивает.
– Детка, как можно быть нам скучно? Столько всего в мире.
– Но я заметила, всё же бабушка Вера скучает.
– Заметила? Я тоже заметила, но скоро ей будет весело. – И Ольга понизив голос почти шепотом произнесла. – Скучает по принцу своему, но скоро у них будет встреча.
– А кто у неё принц? И почему этого я не знаю?
– Вот, как появится, так и познакомимся. А почему не знаешь, это у бабушки спрашивай.
– А кто он?
– Мой отец.
– Да, ладно? – Удивлённо спросила Лиза. – Не может быть! Хотя она про дедушку что-то говорила, но не помню.
– Ну, отчего же не может? Ещё, как может, но сначала Пересвету и его семье поможет, а уж затем полетит его встречать.
– А куда?
– Мне это не известно, но интересно. Тоже хочется увидеть, каким он стал. Встреча, по всей вероятности, в северных альпийских лугах. Там есть место встреч, где адаптация происходит.
– Почему вы их называете альпийскими?
– Ты ещё там не была, а как попадёшь туда, сама увидишь, почему.
– Мне бабушка обещала посещение этой шамбалы. Может вместе с Петей посетим. А интересно, о чём бабулечка с Петей разговаривает?
– Так уж интересно? А подслушивать не этично, ягодка моя, и не навостряй ушки свои великолепные. Не волнуйся, они скоро спустятся, обедать-то надо. А разговор там серьёзный.
– Надеюсь, добрый. – Тихо пролепетала Лиза.
– Добрый, не волнуйся. К людям надо по-доброму относиться.
– А я разве не отношусь?
– Относишься, детка, ты уж порой сверх меры добрая.
– Мы не задержали обед? – Спросила Вера Белизаровна, входя в столовую, а за ней шёл Петя.
– Нет в самый раз. Стол готов, можно…. – Ответить она не успела, её прервал счастливый крик Сашеньки.
– Ура!!! Кушать, кушать, будем кушать.
Закричал Сашенька и первым подбежал и сел за стол под смех всех Горенских, а Пётр нахмурился, произнёс.
– Извините, он вообще-то не такой….
– Не стоит извиняться, Сашенька впервые почувствовал себя ребёнком, и это его состояние понять следует. Мы его чувствуем. Прошу всех за стол на правах самой старшей, я приглашаю всех. – Произнесла Вера Белизаровна.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.