Аля Хатько & Олег Вайнтрауб
Пролог.
Загадочный сундучок
1932 год. Германия. Дюссельдорф
В 30-ые годы прошлого столетия слава о клинике доктора Гинзбурга гремела не только в Дюссельдорфе, но и на всю Германию. Здесь уже научились лечить онкологические заболевания. Доктор Марк Гинзбург сам делал уникальные операции, после которых больные, как правило, поправлялись и возвращались к нормальной жизни. Процент успешных операций был высок, как нигде в Германии. И не только в Германии, а и во всей Европе. Кроме операций Марк Гинзбург занимался научно-исследовательской работой. Он искал средство, которое могло бы уничтожать раковые клетки, не причиняя вреда здоровым. Целью его жизни стал поиск такого средства, которое могло бы лечить онкологических больных без операций. И в достижении своей цели он продвинулся довольно далеко. Раковые клетки под действием его препарата исчезали в течение двух-трех недель. Оставалось только запатентовать это средство, провести массовые испытания, вначале на подопытных мышах, затем на более высокоразвитых приматах, а потом уже на и на людях. Работал он вместе со своим молодым ассистентом Генрихом Крашке, которому исполнилось 24 года. Это был смышлёный молодой человек, который схватывал всё на лету. Однако секрет своего изобретения Гинзбург держал в строжайшей тайне, и не доверял даже Генриху.
В начале 30-х годов в Германии стал поднимать голову фашизм. По мере продвижения Гитлера к власти, в стране стал обостряться национальный вопрос. Общество начало быстро делиться на истинных арийцев и людей второго сорта. В их число вторых и попали евреи. Началось преследование людей, относящихся к еврейской национальности. Их выгоняли с работы, унижали, а иногда просто уничтожали физически. И при этом никто никакой ответственности за это не нес. В стране началось массовое гонение на евреев.
Но Марку Гинзбургу, ушедшему с головой в свою работу, было не до этого. Как всякий оптимист, он считал, что его это не коснется. Ведь он столько пользы приносит и людям, и стране. И у него ведь лечились даже представители семей ближайшего окружения Гитлера. Уезжающие в Америку друзья и коллеги-евреи уговаривали его скорее уносить ноги, но он только небрежно махал рукой.
- Меня они не посмеют тронуть, - говорил он. – Мне удалось вылечить даже саму племянницу Гитлера.
Но обстановка с каждым днем все ухудшалась. А когда младший ассистент, в ответ на справедливое замечание доктора назвал его «жидовской мордой» и пригрозил, что скоро и за него возьмутся, Гинзбург понял, что в этой стране для него больше места нет. И он, как настоящий ученый, больше боялся не за свою жизнь, а за свое изобретение. Его нужно было сохранить, во что бы то ни стало. В клинике его не сохранишь, а дома тем более. Он уже слышал о погромах и обысках в дома евреев. Теперь он мучительно размышлял о том, где спрятать свое детище.
Был у него друг в Польше итальянец Портано. Вернее, это был не совсем итальянец, а скорее итальянский еврей. Отец у него был итальянец, а мать еврейка. Но об этом знал только ограниченный круг лиц. В Кракове он держал ювелирный магазин. Познакомился с ним Марк, когда тот лечился у него пять лет тому назад. Лечение прошло успешно, и в благодарность за это Джузеппе подарил Марку для жены дорогое изумрудное колье.
Весь вечер у Марка ушел на то, чтобы четко и кратко описать свое изобретение, методику и технологию изготовления препарата. Вначале текст получился слишком большим почти на две страницы. Тогда он стал сокращать, выбрасывая лишние подробности и слова, но так, чтобы при этом не терялся смысл. Ему это удалось сократить до четверти стандартного листа, исписанного мелким убористым почерком. Лист черновика с описанием технологии изготовления препарата он сразу уничтожил. Чистовик он свернул в трубочку и стал искать, во что бы его спрятать. На глаза ему попалась изумительная вещь – деревянный сундучок, размером в три спичечных коробки, инкрустированный полудрагоценными камнями и запирающийся золотым ключиком. Этот дорогой сувенир он когда-то привез своей покойной жене в подарок из Италии. Что было тогда в нем внутри, он сейчас уже и не мог вспомнить. И в этот сундучок Марк спрятал свой секрет. Исписанные листы черновиков с исправлениями и замечаниями уничтожать не стал, а небрежно сунул в стол.
На следующий день на своем автомобиле выехал в Польшу. Он надеялся, что друг его Джузеппе сохранит его детище до лучших времен, когда в мире все успокоится, и он снова сможет спокойно заняться своей работой. Ученый надеялся, что в магазине Портано есть крепкие сейфы, где можно будет надежно спрятать результат главного труда его жизни. Но надеждам его не суждено было осуществиться.
По доносу Генриха по возвращению из Польши Марка арестовали и отправили в концентрационный лагерь. В его доме был обыск, участие в котором принимал и сам Генрих. Ему удалось найти черновики и записи Марка, но по ним он все восстановить так и не смог. Он понял, что где-то существует чистовая запись, в которой все четко и ясно описано. Но где она?
1940 год. Польша. Краков
Четыре подвыпивших офицера: гауптман Курт Шлямме, оберлейтенанты Фриц Либман, Йоган Лямке и лейтенант Иржи Новак в полевой немецкой форме шли из ресторана по улице Кракова. Они шутили и весело переговаривались. На глаза им попался ювелирный магазин Джузеппе Портано. В этот момент сам хозяин закрывал свой магазин.
- Давай зайдем, посмотрим, чем там торгует этот итальяшка, - предложил Курт.
Офицеры дружно поддержали его.
- Погоди, хозяин закрывать. Может, обслужишь еще господ офицеров.
- Господа офицеры, время уже позднее, скоро комендантский час, мне пора закрывать. Приходите завтра.
- Этот грязный итальяшка еще будет указывать, что нам делать! – взъярился гауптман. – А, ну посторонись!
Он плечом оттолкнул хилого итальянца, и офицеры ввалились в магазин.
- Ооо! Да тут у него огромное богатство! Это несправедливо! Мы тут воюем, жизнь отдаем за Дойчланд, а разные итальяшки тут только богатеют. Нужно делиться… Ребята, выбирайте себе, что вам понравится. Возьмем у него, так сказать, взаймы. Долг отдадим после победы - все больше расходился Курт.
- Господа офицеры, это произвол! Я буду жаловаться коменданту!
Офицеры дружно рассмеялись.
- Иржи, а ну заткни ему пасть!
Лейтенант схватил хозяина магазина за шиворот, и вытащил на средину торгового зала, усалил на стул и привязал его же собственным ремнем. Галстуком заткнул ему рот, как кляпом.
- Сиди и молчи, если хочешь остаться жив. И давай-ка сюда ключи от сейфа!
Офицеры торопились, вот-вот начнется комендантский час, на улицах появятся патрули, и у них могут быть неприятности. Фриц вытащил из кармана хозяина связку ключей и пошел в подсобку к сейфу. Кое-как ему удалось открыть сейф. Здесь же он нашел сумку для инкассации денег, и без всякого разбора выгреб все содержимое сейфа в нее. Довольный, вышел из подсобки, бросил связку ключей хозяину.
- Пойдем, ребята, нам этого хватит.
Офицеры поспешно покинули магазин. Джузеппе выплюнул галстук, ему кое-как удалось развязаться. Он встал со стула крайне расстроенный и вошел в подсобку. Там его ожидал пустой сейф с раскрытой дверцей. Хорошо, что они не обнаружили второй, самый основной сейф в стене за картиной, - подумал Джузеппе. – Эту потерю мы как-нибудь переживем. Вот только жаль утащили деревянный сундучок Марка. Зачем он им нужен? Ценности он большой не представляет, а для Марка это большая потеря, он так просил сохранить его.
Затем итальянец стал припоминать внешние черты своих грабителей. Имен их, кроме одного, он так и не услышал. Но четко запомнил имя одного – Иржи. Скорее всего, это был чех.
А тем временем четверка офицеров вернулись буквально за минуту до наступления комендантского часа на квартиру, которую снимал один из офицеров у пани Выжгорович. Им не терпелось скорее узнать, что удалось добыть Фрицу из сейфа итальянца. Сбросив мундиры, они сгрудились вокруг стола. Фриц небрежно высыпал содержимое мешка, словно это были не драгоценности, картошка или семечки. У всех присутствующих загорелись глаза. «Улов» во истину был богатым. Здесь были золотые кольца, украшенные бриллиантами, золотые перстни-печатки, различные браслеты, диадемы, серьги и золотые цепочки и еще были какие-то украшения, названия которых они просто не знали. Но больше всего привлекали внимание бриллианты, сверкающие разноцветными лучиками при свете электрической лампы. Среди всего этого богатства инородным телом выделялся какой-то деревянный сундучок, богато инкрустированный полудрагоценными камнями. Иржи взял его в руки.
- Какая чудная вещь! – произнес он, разглядывая сундучок.
На его реплику никто не обратил внимание, остальные были заняты рассматриванием драгоценностей.
- Делить как будем? – спросил гауптман.
- По-братски и вслепую.
- Кто-то один станет к столу спиной, любой другой берет со стола вещь и спрашивает: «Кому?». Тот отвечает наугад, кому она достанется. Так, пожалуй, будет справедливо.
Все с этим согласились.
- Только вначале нужно будет рассортировать все по типам: кольца отдельно, серьги –отдельно, браслеты –отдельно и так далее.
Они дружно начали разгребать кучу, сортируя украшения. Когда все было разложено по кучкам, на столе сиротливо остался сундучок.
- Иржи, раз тебе он понравился, забирай его себе, а я возьму золотой ключик от него, - решил гауптман.
С помощью детской считалки определили, кому отвернуться и решать судьбу вещей, кому они достанутся. Эта роль выпала Йогану. Вещи со стола выбирал Фриц.
Через час стол уже опустел. Каждый получил свое. Теперь каждый из них рассматривал то, что ему досталось.
- Поменяться никто не желает? – на всякий случай, спросил Курт.
Но желающих не нашлось. Каждый остался доволен тем, что ему подарила судьба.
На следующий день Иржи купил в хозяйственном магазине пана Мозыля металлический чемоданчик, закрывающийся на ключ, в аптеке – ваты, и бережно упаковал свое богатство. Теперь он его всегда таскал с собой даже на фронтах. Но наступление Красной Армии было таким стремительным, что пришлось срочно отступать. В то время их часть находилась на Смоленщине в деревне Н. Сам он в то время квартировал в доме русского мужика Никанора Алексеевича Борового. Там он и оставил на хранение свой чемоданчик с драгоценностями, сказав, что после войны он обязательно вернется за ним.
1993 г. г. Дюссельдорф Германия
В этот день в доме Генриха Крашке отмечали юбилей хозяина. Генриху исполнилось 85 лет. После войны и возвращения из лагеря, где он сидел за связь и пособничество фашистам, он вернулся домой и продолжил свою медицинскую деятельность. Несмотря на преклонные годы и пошатнувшееся здоровье, он возглавил клинику, которой раньше руководил покойный Гинзбург. Однако большими достижениями клиника под его руководством похвастаться не могла. Ей явно не хватало таланта прежнего руководителя. Как ни старался Генрих, повторить результат Марка, ему это не удавалось.
Накануне празднования юбилея в доме Крашке делали генеральную уборку. Когда домработница из антресолей вытащила гору пыльных папок, Генри, присутствующий при этом, решил сам разобраться с ними. В одной из папок он обнаружил листы, исписанные мелким почерком Гинсбурга. Он сразу вспомнил, что эти листы он забрал из стола в доме Марка во время обыска. Хотел с ними разобраться потом, но все откладывал. Так тогда руки у него до них и не дошли. А сейчас, взглянув на эти записи, понял, что здесь описано именно то, что он уже столько лет пытается получить. Однако здесь явно не хватало одного листа: в нем должна была быть описана технология получения этого препарата. Генрих несколько раз пересмотрел и перечитал все написанное, но о технологии в них не было ни слова.
Он понял, что скорее всего, это был черновик. Марк пытался описать свое изобретение, а потом, судя по зачеркиваниям и исправлениям, должен был быть чистовик, который тот пытался сохранить. Но где? Результаты обыска в доме ничего не дали, значит, он хранил его где-то вне дома. Генрих вспомнил, что незадолго до обыска Марк срочно ездил в Краков, а зачем, он тогда не сказал. Насколько помнил Генрих, у него был в Кракове ни то друг, ни то хороший знакомый с итальянской фамилией припомнить ее сейчас Генрих не смог. Помнил только, что они оба лечили этого итальянца, и даже Генрих был у него лечащим врачом, а Марк только консультировал. Потом итальянец часто приезжал к доктору Гинзбургу, и они много общались. Вот поэтому сейчас Генрих предположил, что Марк мог именно у него оставить эту важную информацию. Тем более, что у того был ювелирный магазин, в котором должны были быть сейфы. В них можно было надежно спрятать эту информацию. А в реальности Генрих сам убедился, насколько это надежно. Но попытка не пытка, нужно будет попробовать заехать в Краков к этому итальянцу и попытаться узнать, не оставлял ли Марк у него что-либо на хранение. Ведь Марк все рано уже у него не появится, а Генриха итальянец может вспомнить. Хотя слишком уж много времени прошло с тех пор, мог его и забыть.
Но тут Генриху повезло. Старший его сын Пауль пригласил его в турне по Европе на время отпуска на своей машине. Путь его лежал через Краков. Хотя Генриху в его годы было уже тяжело такие вояжи, но ради этого он согласился. Через две недели состоялась поездка. Посетив пару городов, они, наконец, добрались в Краков. Отец попросил передохнуть и задержаться в Кракове на пару дней. По городскому телефонному справочнику нашел магазин «Золотой браслет» Джузеппе Портано. Вечером, за полчаса до закрытия, посетил магазин. В зале было пусто, только у ветрены молодая продавщица в короткой черной юбке и белоснежной кофте что-то протирала. Увидев посетителя, со стандартной улыбкой направилась к нему.
- Что пану будет угодно?
- Могу ли я увидеть хозяина?
- Вам какого: молодого или старого?
- А у вас их разве два? На сколько я знаю, у магазина хозяин может быть один.
- Это отец и сын. Старый Джузеппе передает дела сыну.
- Вот именно Джузеппо я хотел бы увидеть.
Она подошла к телефону и подняла трубку. Услышав ответ, произнесла:
- Анжела пригласи пана Джузеппе. Его хочет видеть посетитель. Извините, как ваше имя, - обратилась она уже к Генриху.
- Генрих Крашке.
- Одну минутку, сейчас хозяин выйдет.
Через несколько минут в дверях подсобки появился седой старик в теплой домашней фуфайке, фланелевых мятых брюках и шлепанцах. Несмотря на прошедшие годы, Генрих узнал его. Старик подошел вплотную к гостю и подслеповатыми глазами уставился ему в лицо. На его физиономии появилась улыбка. Он узнал посетителя.
- Господин Крашке? Добрый вечер. Я узнал вас. Вы не очень изменились.
- Добрый вечер, Джузеппе. Я тоже вас узнал. Как ваше здоровье?
Итальянец красноречиво махнул рукой.
- Вы приехали одни? Как здоровье господина Гинзбурга? После его посещения я ничего о нем больше не слышал.
- Увы, его уже давно нет в живых. Сами знаете, война…
- Да, да, конечно. А что вас привело в наши края? Вы хотите что-то купить? Для вас я найду самое лучшее и очень недорого.
- Спасибо Джузеппе, я приехал поговорить с вами.
- О, тогда пройдёмте в мой кабинет.
Они прошли в подсобку, а далее по коридору в кабинет Джузеппе.
Генрих рассказал хозяину о цели своего посещения. Рассказал о Гинзбурге, конечно, ни словом не упомянул о том, что именно по его доносу был арестован Марк.
- Да, да, прекрасный был человек. А какой специалист! Как жаль, что он не дожил до наших дней. Я виделся с ним последний раз, когда он приезжал ко мне осенью 1939 года.
- Он ничего у вас не оставлял? – задал Генрих самый главный свой вопрос, ради которого он и ехал сюда.
- Представляете, он тогда оставил мне очень странную вещь. Это был деревянный сундучок из сандалового дерева, богато инкрустированный полудрагоценными камнями и запирающийся золотым ключиком. Что в нем было, он не сказал, а только предупредил, что там очень важная информация, и хранить его нужно, как зеницу ока.
- Ну и где он? Вы его сохранили? – немного охрипшим от волнения голосом спросил Генрих.
- Увы, в январе 1940 года ко мне в магазин ворвались 4 пьяных германских офицера, связали меня, забрали ключи от сейфа, где хранился этот сундучок, выгребли все из сейфа и удалились. Вместе с содержимым пропал и сундучок.
При этих словах Джузеппе Генрих почувствовал горькое разочарование. А хозяин продолжил:
- Я хотел пожаловаться на этот беспредел коменданту города, но не успел, их часть перевели в другое место. Мне удалось узнать фамилию только одного из них. Это был чех из Брно. У меня даже есть его домашний адрес.
Последние слова Джузеппе Генрих слушал уже в пол уха. Остальное ему было неинтересно. Он успел узнать для себя самое главное: информация Гинзбурга исчезла и, возможно, теперь уже навсегда.
1993 г. г. Брно Чехия
В это же время в другой части Европы тоже готовились отметить день рождения. Свои 85 лет готовился отпраздновать Иржи Новак. В его просторном доме на улице Млунска в Брно собралась большая компания: оба сына Густав и Томаш с женами и внуками, сват с дочерью и детьми. Пришли еще его два сослуживца, с которыми он прошел всю войну. Все поздравляли старика, дарили подарки, провозглашали тосты за его здоровье и желали ему еще долгих лет жизни. Когда застолье подходило к концу, компания разделилась: дети убежали играть в другую комнату, женщины собрались на кухне, где мыли посуду и болтали о своем, о женском, мужчины остались за столом. За доброй рюмкой сливицы обсуждали насущные проблемы. Постепенно речь зашла о войне. Три ветерана стали вспоминать о своих подвигах на фронтах. Каждый из них хвастался, какие трофеи ему удалось добыть во время войны. И тогда Иржи рассказал про чемоданчик с драгоценностями, который он оставил на хранение русскому мужику в деревне Н. на Смоленщине
- А что было в нем? - поинтересовался старший внук Славек.
Иржи стал по памяти перечислять то, было в чемоданчике.
- Господи Исусе, да это же целое состояние! Как же ты смог оставить его какому-то мужику под честное слово?!
- Время было такое. Красные уже подходили, приходилось отступать. Тут уж было не до ценностей, жизнь бы свою спасти. Я уже понимал, что война проиграна. Верил, что когда-нибудь наступит мир, и я смогу вернуться туда за своими сокровищами. Но получилось все не так, как я мечтал. Шли годы, въезд иностранцам в Советский Союз был закрыт, и вот только пару лет назад появилась такая возможность туда попасть. Но слишком много воды утекло с тех пор, да и я уже слишком стар для этого. И не уверен, жив ли еще тот мужик, ведь он уже тогда был без ноги, а калеки, как вы знаете, долго не живут.
- Деда, а может нам попытаться? Ты хоть помнишь, где это, и как того мужика зовут?
- Помню я отлично, а вот что было вчера, могу и не вспомнить, - улыбнулся старик.
В тот день разговор на эту тему так и закончился, но через несколько дней к деду Иржи пришел внук Славек с внучатым племянником Франчеком. Они были почти ровесники, обоим в этом году исполнилось по 24 года. Загорелись они мыслью поехать в Россию и попытаться отыскать те драгоценности. Дед вначале их отговаривал, считал, что это пустая идея, только потратят время, деньги и силы. Но молодые твердо стояли на своем. Пришлось деду рассказать им все, что он помнил. А тут еще неожиданно Иржи получил письмо из Кракова. Писал ему итальянец владелец ювелирного магазина «Z;oty bransoleta» (Золотой браслет) Джузеппе Портано. Он писал:
«Уважаемый господин Новак!
Вас, конечно, удивит это письмо от незнакомого человека. Мы встречались с Вами только один раз в январе 1940 года. Вы еще с тремя германскими офицерами посетили мой магазин. Тогда было изъято из сейфа ряд ювелирных украшений. Только не подумайте, ради Бога, что сейчас забочусь об их возвращении или компенсации их стоимости. Тогда было время такое. Люди теряли не только деньги, драгоценности, имущество, но здоровье и даже жизнь. Меня заботит сейчас другое. В сейфе среди ювелирных украшений был деревянный сундучок, инкрустированный полудрагоценными камнями. Сам сундучок не представляет большой ценности. Но, как я только недавно узнал, в нем находилась очень ценная информация, не утратившая ценность и в наше время. По словам человека, непосредственно принимавшего участие в изобретении препарата, там был описан его состав и технология его изготовления. Этот препарат мог бы вылечить тысячи людей, болеющих онкологическими заболеваниями. Изобретатель этого препарата информацию о нем решил надёжно сохранить в моем сейфе в то тревожное время. Сам он погиб.
Если Вам что-либо известно о судьбе этого сундучка, прошу Вас сообщить мне. Это важно не только для меня, но даже для всего человечества.
С уважением. Джузеппе Портано. Краков.»
Действительно, письмо Джузеппе удивило Иржи, и заставило до малейших подробностей вспомнить события того январского вечера в Кракове. Ему в очередной раз стало стыдно при воспоминании, как они тогда вели себя. Видимо Господу было угодно напомнить ему об этом еще раз. Он тут же сел и написал ответ Джузеппе.
Через несколько дней Джузеппе получив письмо Новака, решил сразу известить Генриха об отрывшихся новых обстоятельствах поиска деревянного сундучка.
Он писал:
«Уважаемый господин Генрих!
На днях я получил письмо от господина Новака из Брно. Это касается нашего с Вами разговора об информации, оставленной господином Гинзбургом. Как я рассказывал Вам при встрече, в январе 1940 года я был ограблен 4-мя германскими офицерами, но установить имена и фамилии моих обидчиков сразу не смог. Но мне помог случай. Ко мне в магазин зашла соседка пани Выжгорович купить золотую цепочку для внучки. Мы разговорились, я рассказал ей про бесчинства фашистов и то, что среди них был чех по имени Иржи. Она сказала, что у нее квартирует чех, тоже по имени Иржи. Я заинтересовался этим и, чтобы убедится, что одним из моих обидчиков был именно он, несколько вечеров провел, прогуливаясь у дома пани, пока не увидел того офицера. Был это именно он. Оставалось узнать его фамилию. Помогла мне пани Выжгорович. В корзине с мусором она нашла выброшенный квартирантом конверт письма из Брно Иржи Новаку. Так с его помощью я узнал фамилию одного из моих грабителей.
После нашего с Вами разговора я решился написать письмо господину Новаку, хотя не имел ни малейшего представления о том, жив ли он вообще. В своем письме я просил его сообщить о судьбе того деревянного сундучка, который был в сейфе среди ювелирных изделий. Я его заверил, что сами изделиями я не интересуюсь, но в сундучке находилась очень важная информация, которая не утратила своего значения и поныне.
Откровенно говоря, я и не надеялся получить от него ответ. Но, к своему удивлению, на днях я получил его письмо. Текст я привожу дословно:
«Уважаемый господин Портано!
Не скрою, я был крайне удивлен Вашим письмом. Но я возблагодарил Господа за то, что он предоставил мне возможность извиниться пред Вами за тот грабеж, который мы учинили в 1940 году. Вы с Вашей деликатностью в письме нигде даже не упомянули слово «грабеж», но я предпочитаю вещи называть своими именами. Да, тогда под влиянием алкоголя и мнимой своей власти, и безнаказанности мы учинили самый грубый беспардонный грабеж. Но Господь распорядился по-своему. Он не дал ни одному из нас воспользоваться результатами этого грабежа. Насколько я знаю, трое тогдашних участников погибли. В живых я остался один, мне удалось выжить после тяжелого ранения. Нет тех драгоценностей и у меня.
Мы тогда награбленное честно поделили между собой. Именно мне достался тот сундучок, хотя золотой ключик от него взял себе Курт. Я потряс сундучок и понял, что в нем ничего весомого не содержится, а ломать его, чтобы узнать, что в нем находится, мне было жалко, он так и постоянно и находился среди ювелирных изделий, которые я хранил в надежно закрываемом металлическом чемоданчике. Обстановка на фронте сложилась так, что нам пришлось ночью срочно покидать ту деревню, где мы стояли 2 недели. Транспорт не пришел, пришлось уходить пешком. И тогда я под честное слово оставил этот чемоданчик хозяину дома, у которого я был на постое. Я обещал вернуться за ним после войны. После ранения я не скоро смог подняться, а затем в Союз нам дороги были закрыты. И вот только теперь, когда в мире все изменилось, можно туда вернуться. Но годы мои уже не те. О существовании того чемоданчика я рассказал своим детям и внукам. И старший мой внук Славек, и мой внучатый племянник Франтишек собрались отправиться в Россию и попытаться отыскать ту деревню, тот дом, того хозяина и вернуть чемоданчик. Но у меня на это мало надежды. Но я Вам обещаю, если их миссия закончится успешно, этот сундучок я обязательно верну Вам.»
Письмо Джузеппе еще больше укрепило решимость молодых парней отправиться в Россию на поиски чемоданчика с драгоценностями, и еще, как теперь выяснилось, сундучка, содержащего такую ценную информацию.
1995 год Россия.
- Привет, соседка! Я смотрю, ты уже стирку успела сделать.
Немолодая женщина в выцветшем от времени домашнем халате и шлепанцах на босу ногу во дворе развешивала на веревках белье.
- Привет Наталья, да встала сегодня рано, корову подоила, выгнала в стадо к пастуху и принялась за стирку. Еще с вечера белье замочила. А ты как?
- Сегодня я плохо спала. Последние дни что-то мне плохо спится.
- Тебе мужика на ночь нужно, потом спала бы как убитая, - улыбнулась соседка.
- А где его возьмешь? По почте ведь не выпишешь.
- Гришку пригласила бы.
- Да ну его, он не по этому делу. Ему бы выпить…
- А Степан?
- Степан мужик справный, но у него своя баба есть.
- Это кто?
- Да Фроська Мутягина, она часто к нему шастает.
- Ну и вкус у мужика! У Фроськи ни рожи, ни кожи.
- Да для этого дела ни рожа, ни кожа не нужна. Сама знаешь, что.
Женщины дружно засмеялись
- Слышь, Маня, к тебе эти приезжие не заходили?
- Нее. А к тебе? А чего им надо?
- Они по старикам ходят, про войну расспрашивают. Вроде материал собираю о войне. Какое-то военно-историческое общество, что ли.
- Да, мне говорили про них. Оба не русские, поляки или болгары, но по-русски говорят почти чисто.
- Нее, не поляки, те «пшекают», и не болгары. Я ездила по путевке в Болгарию, слышала там их язык. Это скорее чехи.
И как бы в подтверждение ее слов по улице мимо них проехала иномарка Skoda.
- Вот и они, легки на помине.
Машина остановилась у большого ухоженного дома с мезонином и палисадником. Дом принадлежал бывшему фронтовику, орденоносцу Потапову Михаилу Федоровичу. Из машины вышли два молодых парня и направились к калитке. Это были Славек и Франтишек. Они добрались до этой деревни Н., которую указал им дед. Цель их поездки была найти дом и его хозяина Никанора Алексеевича Борового и попытаться завладеть чемоданчиком, оставленным их дедом много лет назад. Шансов на это было, конечно, очень мало. Слишком много прошло времени с тех пор. За это время сам Никанор мог умереть, да и просто, не дождавшись хозяина чемоданчика, вскрыть его и реализовать эти драгоценности.
Они, чтобы завуалировать истинную цель своей поездки, придумали легенду, согласно которой они являются членами военно-исторического общества, и собирают материалы о войне. Поэтому и не сразу направились в дом Борового, а обошли несколько домов стариков, расспрашивая их о войне. При этом делая вид, что усердно что-то записывают. Все это выглядело очень правдоподобно. Во время таких посещений они узнали, что Боровой еще жив и живет все так же в своем доме. Теперь они уже направились к нему.
Машина остановилась у ворот. Славек посигналил. На крыльцо вышел седой старик с деревянной ногой и костылём.
- Чего сигналишь? Чего надо?
Парни вышли из машины и остановились у закрытой калитки.
- Никанор Алексеевич? Можно с вами поговорить?
- О чем? Какие у вас дела ко мне? Я ничем не торгую.
- Просто поговорить. Зайти можно?
- Ну, заходите, коль приехали.
Они вошли во двор, подошли к крыльцу, представились, рассказали свою легенду.
Суровое лицо хозяина подобрело, он даже оживился.
- А вы, ребята, машину загоните во двор, чего ей стоять на дороге. А то вдруг пьяный Сашка на своём тракторе заденет ее. Машина ведь дорогая, иномарка.
Они загнали машину во двор, вынули из нее заранее припасенную сумку и за хозяином отправились в дом. Старик провел их сразу на кухню и стал суетиться, пытаясь, что-то поставить на стол.
- Дедушка, да вы не суетитесь. У нас все с собой есть.
Они достали из сумки пару бутылок сливицы, запасенной для этой цели еще из дому, домашней колбасы, окорок и полкруга сыра. От такого богатства у Прохора сразу заблестели глаза. Он достал еще из холодильника двухлитровую бутыль с мутноватой жидкостью и кастрюлю с квашенной капустой, которую тут же выложил в алюминиевую миску. Довольный оглядел стол.
- А вы, ребята, молодцы, это по-нашему. А то на сухую какой разговор получится.
- Никанор Алексеевич, вы во время оккупации находились в деревне? – задал свой первый вопрос Франтишек.
- А куда мне было идти без ноги? Ногу я потерял еще в детстве. Болезнь какая-то приключилась. А когда началась мобилизация, меня на фронт не взяли. А тут и немцы нагрянули.
Во время беседы Славек и Франтишек по очереди подливали сливицу в граненные стаканы. Прохор пил ее и похваливал:
- Хороша, лучше нашего самогона. В вы попробуйте нашу. Тоже добре забирает.
Ребята пили мало, только делали вид. Во время застолья внимательно осмотрелись вокруг. Судя по бедной обстановке в доме и скудному питанию старика, больших денег здесь никогда не было. Значит можно надеяться, что оставленные драгоценности еще целы.
- Никанор Алексеевич, а вы расскажите, как это все было, - продолжал расспросы Франтишек.
- Что было?
- Как вошли немцы, что они делали с населением? Как вели себя оставшиеся люди в деревне? Как к ним относились немцы? Мы наслышались, что они очень зверствовали, жгли деревни, убивали стариков и детей.
- Я бы так не сказал. В нашей деревне было тихо. Люди вначале прятались, а потом осмелели, стали выходить. Немцы пошли дальше на восток, в деревне остался небольшой гарнизон. А вот уже потом, когда стали отступать, у нас разместилась целая часть. Стояли они у нас две недели. Почти в каждом доме жили офицеры. У меня тоже жил офицер, правда, чех, не немец.
Ребята навострили уши. Еще подлили в стакан Прохора, но уже самогона.
- А расскажите, как вы с ним жили? Он вас не обижал?
- Нее, славный такой. Звали его Иржи, по-нашему Сергей. Я так его и звал, он не обижался. И по-русски говорил сносно. Мы с ним часто по вечерам за бутылкой шнапса просиживали до полуночи. Он мне рассказывал о своей семье, о Чехословакии, о его родном городе Брно.
Старик разошелся в своих воспоминаниях. Ребята все подливали ему в стакан и снова и снова направляли его рассказ о его постояльце, надеясь, что тот упомянет об оставленном чемоданчике. Но старик, упорно на эту тему молчал.
- А как вы с ним простились? – спросил уже Славек.
- Я помню этот день, как сейчас. Красная Армия уже подходила, все слышнее слышалась канонада. Немцы поспешно оставили деревню без боя. Собрался уходить и мой Иржи. Говорил, что ждет транспорт, но он так не подошел, а к утру взрывы снарядов стали слышны уже близко. За ним зашли, и он поспешно ушел. На прощанье мы обнялись, я пожелал ему выжить и вернуться домой живым.
Ребята разочарованно переглянулись. Старик явно что-то не договаривал.
- И вы с ним больше так и не виделись? – сделал еще одну попытку разговорить старика Франтишек.
- Нет, - вздохнул старик, - ушел как в воду канул. Осталась мне от него на память только одна вещь.
При этих словах глаза гостей загорелись. А старик продолжил:
- Осталось от него его шелковое белье, которое он отдавал бабе Марфе в стирку. Она мне его принесла уже потом, когда он ушел. Я теперь надеваю его по праздникам.
Ребята разочарованно вздохнули. Мелькнувшая на мгновение надежда снова погасла. А старик уже явно захмелел, язык у него заплетался, голова опустилась на грудь, и он бормотал что-то неразборчивое.
Был уже поздний вечер.
- Готов наш дед. Молчит, как партизан, о чемоданчике. Может уложим его спать, да сами поищем, - предложил Славек.
- Да что ты ночью найдешь в чужом доме. Давай сегодня, в район в гостиницу не поедем, переночуем здесь, а с утра на похмелье ему добавим, он уснет, а мы пошарим везде.
Так и сделали. Вдвоем оттащили старика в его комнату и уложили в кровать. В доме оставаться не стали, переночевали в своей машине. Утром проснулись поздно, зашли в дом, хозяин еще спал мертвым сном, храпя на весь дом.
- Слышь Слав, я у деда видел на полке бутылку с прозрачной жидкостью. По-моему, это спирт. Давай добавим граммов 50 в сливицу и дадим деду похмелиться. Он опять уснет и руки нам развяжет.
Через час растолкали старика и поднесли ему целый стакан «на опохмелье». Он тут же выпил и сразу уснул снова. Ребята взялись за поиски. Шаг за шагом, обстукивая стены, заглядывая в каждый угол, проверяя каждую половицу, обследовали весь дом. Даже кровать со стариком отодвигали, проверяли тот угол и половицы под ним. Нигде тайника в доме так и не обнаружили. Потом взялись за подпол. И там ничего не нашлось. Полезли на чердак, вымазались все в пыли и паутине, но и там тайника не было. Оставался сарай. Но и там поиски не дали нужного результата. На все это у них ушел почти весь день. Расстроенные вернулись в комнату, где лежал на кровати старик.
- Ну, гад старый, куда же ты его запрятал? – в сердцах вымолвил Франтишек.
- Посмотри, Фра, что-то мне не нравится старик. По-моему, он не дышит.
Ребята сгрудились у изголовья кровати, уставившись на лежащего. Лицо его было бледным. Это было заметно даже через седую бороду, глаза запали, нос заострился, дыхание стало едва слышным.
- Нужно срочно уносить ноги. Дед наверно окочурился. Нас обвинят в убийстве, - всполошился Славек.
Они срочно бросились на кухню, побросали в сумку свои бутылки, Франтишек стал мыть стаканы.
- Бесполезно, Фра, мы уже здесь столько наследили, всех следов не заметешь. Нужно скорее убираться отсюда. Пока его обнаружат, мы должны пересечь границу. И давай пошевеливайся. Через 15 минут Шкода выехала из двора Никанора. Это наблюдали две соседки Мария и Наталья.
продолжение http://proza.ru/2022/09/30/264