«Угораздило же меня жить во времена окончательного упадка империи, а не во дни славных Константина или Юстиниана!»
Константинопольскому патриарху Каллисту действительно было на что жаловаться. Ровно сто лет назад Михаил VIII Палеолог наконец-то вернул империи столицу, но это не принесло грекам счастья, потому что для этого пришлось заручиться поддержкой других хищников — генуэзцев, подарив им один из районов города, а также права на беспрепятственную торговлю. В итоге генуэзцы построили в Галате неприступную башню и оккупировали проливы. Греки перестали быть полноценными хозяевами своей страны. Возросшее могущество генуэзцев заставило кесарей искать им противовес. Противовесом стали венецианцы и империя всё явственнее превращалась в итальянскую колонию.
Возможно, Византия смогла бы выпутаться из этих сетей, но с востока её стали теснить турки-османы. Они отобрали всю Малую Азию, а в середине века, воспользовавшись внутренними войнами кесарей, переправились на Балканы. Дарданеллы оказались под их контролем. Теперь завоеватели беззастенчиво подчиняли себе Адрианополь и Фракию.
Византийские правители лавировали между тремя этими силами, заключали союзы с одними против других и неизменно проигрывали, так как за поддержку иноверцев приходилось идти на земельные либо ещё какие-нибудь уступки. Жертвы оказывались напрасными. Кесари даже переходили в латинство и заключали с Римом церковные унии, надеясь на папские призывы к крестовым походам на турок, однако проблемы накапливались, а маневренное и территориальное пространства сжимались.
Константинопольские патриархи тоже испытывали колоссальное давление. Во-первых, им приходилось признавать первенство римских пап — этих самозванцев, которые презрели слова самого Спасителя о том, что «Богу — богово, а кесарю — кесарево» и стремились подменить собой и того, и другого. Во-вторых, тырновские (болгарские) патриархи нагло продолжали покушаться на прерогативы старших константинопольских собратьев. Ещё Симеон Тырновский возвёл на учреждённый им Печский патриархат сербского архиепископа. А позже его преемник Феодосий рукоположил духовным главой Руси самозванца и лжеца Феодорита, тем самым показывая, что хочет забрать под своё крыло ещё и Киевскую митрополию. Слава Господу, Феодорита на родине не признал никто... кроме Ольгерда. Чтобы удержать за Константинопольским патриархатом все русские земли, Каллисту пришлось возобновить для Литвы митрополию, неподотчётную митрополиту Киевскому. И это было в-третьих.
-Что оставалось делать, если в Русии сейчас два центра — Москва и Литва? - оправдывался Каллист. - И каждый из них стремиться подчинить главу церкви, ведь на чьей стороне или в чьей власти он окажется, тот имеет преимущество над противником.
Задача константинопольских патриархов и кесарей состояла в недопущении раскола Русской церкви. Они тяготели к союзу с Москвой, но не хотели, чтобы подвластные династии Гедеминовичей области ушли из-под их юрисдикции. Ольгерд уже не раз угрожал отдаться римским папам в случае пренебрежения его желаниям. Но литовский митрополит Роман всё больше наглел, желая быть главным над всей Русью. В середине года Алексий прибыл в град Константина с жалобой на то, что Роман выходит за границы своих епархий. На июльском синоде Каллист осудил последнего и подтвердил за Алексием Новгородскую, Черниговскую, Смоленскую, Брянскую, а также Белгородскую епископии.
Продолжение следует...