Эркин, выйдя из кабинета Дилором Икрамовны, прошёл в ординаторскую, в отделении уже все знали, что он едет в Ленинград и будет бороться за престиж своего института.
- Ну что, что она сказала? - спросила Клара Ходжаевна, подойдя к Эркину.
- В Ленинград меня направляют, защищать честь ТашМИ на студенческой конференции, но как? Там будут студенты из многих городов, из Москвы и Ленинграда. Кто я перед ними? - Эркин был растерян.
Он мог воевать, мог без страха делать операции, а тут... нужно было выступать перед людьми, сможет ли он...
- Ты лучший! Ничего не бойтесь, Эркин Шакирович, у Вас всё получится, я в этом нисколько не сомневаюсь, - ответила Клара Ходжаевна.
- Клара Ходжаевна, прошу Вас, не называйте меня так официально, да ещё на Вы. Просто Эркин, мы же коллеги и... друзья, верно? - протягивая руку, улыбнувшись, сказал Эркин.
- Друзья, только я не делаю операции, да ещё такие сложные. Но я согласна, Эркин, - улыбнувшись в ответ, ответила Клара Ходжаевна.
- Ну что, пошли на операцию? - сказал Эркин, направляясь к двери.
- Эркин? Тебе наверное собираться надо, думаю, Дилором Икрамовна тебе отгул дала... нет? - спросила Клара Ходжаевна.
- Завтра есть целый день, чтобы собраться. Да я и не буду брать с собой много вещей, зачем? Я в Ленинграде буду всего два дня, так что вечером уйду, после того, как сделаю две операции. Дилором Икрамовна дала мне отгул на неделю, вернее, на пять дней. Послезавтра улетаю, там два дня, на третий день вернусь. В общем... надеюсь, я справлюсь и не посрамлю честь нашего института, - вздохнув, ответил Эркин.
- Лично я нисколечко в этом не сомневаюсь, пошли, - похлопав Эркина по плечу, ответила Клара Ходжаевна.
Проведя две операции с перерывом в два часа, Эркин поехал домой, с разрешения Дилором Икрамовны, на дежурство он не остался. Каждый день, вернувшись домой с работы или с учёбы, он подходил к матери и проверял её давление, пульс и общее самочувствие. Эркин был будущим врачом и понимал, что значит два инфаркта, хотя матери и было чуть больше пятидесяти. Лекарства он ей приносил сам и просил пить каждый день. Когда он оставался на дежурстве, то просил Малику проследить и напоминать матери о лекарствах.
- Кому что привезти из Ленинграда? - весело спросил Эркин после того, как убедился, что давление у матери не повышено.
- Из Ленинграда? Ты уезжаешь, сынок? - спросила Мехри опа, сидя на топчане, где игрался её внук, который изображая машину, издавая громкие звуки.
- Да, мамочка, меня направляют на конференцию, это типа соревнования между студентами разных городом. Всего на три дня, вернее, два дня, на третий день я вернусь. Шухрат, иди к папе! Что тебе привезти, сынок? - поднимая ребёнка на руки и целуя его в щёчки и нежную шейку, спросил Эркин.
- Вооооот такую машинку хочу, ещё кран, вооот такой, - разводя ручонки, затем подняв одну ручку наверх, пролепетал малыш, растягивая слова.
- Я привезу тебе и машинку, и кран, сынок, ты мой сладкий! - вновь целуя ребёнка, сказал Эркин.
- Тебе доверили защищать честь твоего института, сынок... ты справишься, я знаю. Малика, дочка? Нужно собрать Эркину вещи, там, наверное, не так тепло, как здесь? - разволновалась Мехри опа.
- Ойижон, не переживайте, Вам нельзя волноваться. Я заберу с собой куртку и свитер, - присев рядом с матерью и обнимая её за плечи, ответил Эркин.
На зов свекрови, из кухни вышла Малика и подошла к ним.
- Ассалому аляйкум, Эркин акя, скоро ужин будет готов. Я думала, Вы на дежурство останетесь, утром в институте и увидимся. А что случилось? - спросила Малика, взяв на руки сына и взглянув на свекровь.
- Послезавтра еду в Ленинград, на симпозиум. Утром надо на базар съездить, с собой взять... чёрт... ведь Карина в Ленинграде! Как же я забыл? - вдруг воскликнул Эркин.
- О, Аллах! И правда, ведь наша девочка была из Ленинграда. Да где же ты её найдёшь, сынок, в таком большом городе? У Зухры, вроде, был адрес... навряд ли сохранился, - сказала Мехри опа.
- Карина... кто такая? - спросила Малика, опуская сына на землю, так как он сам сползал с её рук.
- Карина - это приёмная дочь Зухры и Батыра. Она во время войны оказалась в Ташкенте и они её приютили. Её мама, младший брат и она сама попали под бомбёжку, когда ехали поездом из Ленинграда. Мы думали, они погибли и Карина говорила, что видела, как они погибли, но оказалось, её мама выжила. Женщина нашла дочку и Карина уехала в Ленинград. От неё ни письма, ни весточки, как она там? - говорила Мехри опа, вспоминая те дни.
- Думаю, я смогу найти её в институте, хотя наверное, в Ленинграде не один медицинский ВУЗ. Может у Мумина спросить, вроде Зухра как-то говорила, что Карина написала им, правда давно... может конверт с адресом сохранился? - спросил Эркин, взглянув на Мехри опа.
- Вы же знаете, мама, Мумин со мной не общается, словно это мы виноваты в смерти его матери. Впрочем и времени для общения нет. Я через день на дежурствах, он постоянно в отъезде... - сказал Эркин, видя, что мать молчит.
- Я сама к ним схожу... у Муниры спрошу, она девушка опрятная, может и сохранила конверт, - ответила Мехри опа.
- Может не стоит? Я сам с Мумином поговорю, - сказал Эркин, присев на топчане.
- Мумин редко бывает дома, откуда ему знать, где лежат письма, где вообще что лежит. Мунира знает, я у неё спрошу, а ты не ходи, не надо, - ответила Мехри опа.
Она спустилась с топчана и медленно, заложив руки за спину, пошла через двор к калитке. Выйдя на улицу, она увидела Муниру, та подметала улицу возле своего дома.
- Ассалому аляйкум, Мехри опа. Как Вы себя чувствуете? - бросив веник и подходя к Мехри опа, спросила Мунира.
- Ва аляйкум ассалом, дочка, хорошо, слава Аллаху, - обнимая девушку и легонько хлопая её по плечам, как обычно здороваются узбечки, ответила Мехри опа.
- Как поживают Шакир акя, внук Ваш? Эркин акя здоров? - спросила Мунира, проявляя уважение, но не спросив про Малику, что не ускользнуло от Мехри опа.
- Все здоровы, слава Аллаху. Как сами поживаете? Сама то здорова? Как девочки твои, Муминжон здоров? - спросила в ответ Мехри опа.
- Да, здоров и я здорова, и дочери... мы редко видимся, Вы к нам не заходите, соседи тоже не приходят, словно мы прокажённые, - заплакав, сказала Мунира.
- А ты сама зайди и к нам, и к соседям, чего всех стороной обходишь? Соседи всегда нужны и в горе, и в радости, - ответила Мехри опа.
- Зайду... спасибо Вам, - вытирая слёзы краем рукава широкого узбекского платья, ответила Мунира.
- Слушай, дочка... может у вас дома сохранились письма? Мне нужен ленинградский адрес девушки, что жила в вашем доме, слышала, наверное? - спросила Мехри опа.
- Вроде слышала... ойижон рассказывала, что во время войны в нашем доме жила девушка, из эвакуированных. Вроде как Мумин акя хотел на ней жениться, а она отказалась. Потом, кажется, нашлась её мама... и она уехала, - вспоминая о том, что говорила когда-то свекровь, сказала Мунира.
- Карина считала Мумина братом, поэтому и отказалась, ну так что, может посмотришь письма? Эркин хочет повидать её, там, в Ленинграде, всё-таки и нам она была не чужая, - сказала Мехри опа.
- Эркин акя уезжает в Ленинград? Надо же... Мумин акя не разрешил ничего выбрасывать, я всё сложила в ящик старого комода. Пойдёмте в дом, Мехри опа, вместе и посмотрим, - ответила Мунира, поднимая веник и бросая его к стене дома, чтобы позже продолжить подметать.
Они вместе зашли в дом, Мехри опа с тоской огляделась, вспоминая те дни, когда были живы Зухра и Батыр. Когда они, разговаривая, засиживались у них допоздна и вместе провожали на фронт, а потом ожидали с войны своих сыновей. Мунира провела женщину в дом, в дальнюю комнату, в которой раньше жили родители мужа. Там стоял старый комод, ещё больше почерневший от времени и сырости. Мунира открыла нижний ящик комода и вытащила коробку, в которой лежали старые письма, фотографии и ненужные бумаги, выбрасывать которые Мумин не разрешил. Там были квитанции, справки, куча других бумажек. Мехри опа села на старую циновку и стала перебирать письма, отложив ненужные справки и квитанции. Но письма из Ленинграда, она так и не нашла.
- Как жаль... нет письма от Карины, что ж, видать не суждено им встретиться, - опираясь на руки и с трудом поднимаясь с пола, сказала Мехри опа.
- Может ойижон сама и выбрасила письмо, я не видела, - ответила Мунира, выходя из комнаты вслед за Мехри опа.
- Может быть... ладно, дочка, спасибо тебе, - уходя через двор к калитке, сказала Мехри опа.
Мунира вышла следом за ней, чтобы домести улицу, как и полагалось невестке.
- А девочки где? Что-то и в доме их не видно было, - обернувшись, спросила Мехри опа.
- У моей мамы, их с утра забрали, брат приезжал, - ответила Мунира, взяв в руки веник.
- Ааа... хорошо, пойду я, Эркин меня ждёт, - пробормотала Мехри опа и медленно ушла к своей калитке, за которой и скрылась.
Мунира проводила её взглядом и продолжила подметать.
- Ну что? Есть письмо? - спросил Эркин, сидя на топчане.
- Нет, сынок, сама все письма перебрала, от Карины письма нет, видно, Зухра и правда его выбросила или сожгла. Зухра обиды не забывала, а на Карину она была обижена, когда та отказалась выйти замуж за Мумина, - ответила Мехри опа.
Эркин быстро встал с места и помог матери залезть на топчан, где она удобно и села.
- Да, Зухра опа была странная женщина. Ну ничего, может в институте её и встречу, не переживайте, - вновь присаживаясь на место, сказал Эркин.
Малика ждала Шакир акя с работы, чтобы накрыть на стол и вскоре он вошёл во двор. С ним все поздоровались, присев к арыку, он помыл руки, Малика подала свёкру полотенце и Шакир акя, наконец, сел на топчан рядом с сыном.
- Адаси, Эркин послезавтра летит в Ленинград, у него и билет на руках, ему в институте вручили, как лучшему студенту, - с гордостью сказала Мехри опа.
- Да? А зачем наш сын летит в Ленинград? - ломая лепёшки, которые он сам и принёс, спросил Шакир акя.
- Там пройдёт конференция студентов медицинских ВУЗов, отец, это вроде соревнования между студентами разных городов Советского союза, - ответил Эркин, с аппетитом откусывая кусочек лепёшки.
- Что ж, пожелаем тебе удачи, сынок! Знаю, как не осрамил себя и нас перед Родиной, вернувшись с победой домой, так победишь и на этот раз, верно? - то ли спрашивая, то ли утверждая сказал Шакир акя.
- Я постараюсь, отец, только в этом соревновании важна не победа, одно участие - уже удача. Со всего института, выбрали меня, я горд этим, - ответил Эркин.
Малика принесла в лягане мошкичири и салаты ачукчук, которые можно было делать и есть до глубокой осени, так как и помидоры, и огурцы можно было покупать почти до зимы. Заварив горячий чай, она наконец села рядом с мужем и взяла сына из рук свекрови.
- Спасибо, дочка, очень вкусно, - поев и вытирая салфеткой губы вместе с густыми усами, сказал Шакир акя.
- На здоровье, адажон, - ответила Малика, наливая свёкру горячий чай и протягивая ему пиалку.
После ужина, обсудили, что именно нужно завтра купить на базаре.
- Нужно отварить и пожарить мясо в дорогу. По столовым не находишься, сынок. Виноград и персики сейчас спелые, дыни и арбузы, наши сухофрукты, нигде нет таких. Лепёшки забери, - говорила Мехри опа, беспокоясь, что Эркин останется голодным в чужом городе.
- Ойижоним мани! Я там буду всего два дня, думаю, там для студентов будут все условия. Не переживайте за меня, да... я заберу всего понемногу, чтобы угощать, - улыбаясь, ответил Эркин.
Утром, он вместе с отцом уехал на базар. Малика ушла на занятия, вскоре пришла Халима, она приходила через день, чтобы помогать Мехри опа с внуком. Шухрат был непоседой и за ним нужен был глаз да глаз. После больницы, Мехри опа одна с ним не справлялась и Малика попросила мать приходить чаще или забирать внука домой, что Халима с большим удовольствием и делала.
Эркин вернулся через пару часов, ему пришлось приехать на машине, которых было по городу очень мало. Он приехал на грузовой машине, занёс домой дыню и коробку с фруктами и лепёшками.
- Ассалому аляйкум, ойижон, как Вы? - поздоровался он с тёщей.
- Ва аляйкум ассалом, Эркинжон. Потихоньку, с помощью Аллаха. Слышала, Вы в Ленинград едете? - спросила Халима.
- На самолёте лечу, да... от института, - ответил Эркин, вынимая из коробки содержимое.
- Мехри опа рассказала мне. Желаю Вам удачи, Эркинжон, - сказала Халима, держа на руках внука.
- Спасибо, надеюсь, всё пойдёт удачно, - ответил Эркин, складывая персики, груши и виноград в блюдо на хантахте.
- Ну зачем нам столько, Эркин? Ты лучше с собой забери, а вдруг встретишь Карину или друзей угощать будешь, поди, они таких фруктов и во сне не видели, - сказала Мехри опа.
- И Вам нужно есть много витаминов, мама, и Шухрату, и Малике, всем полезно. А мне хватит и этого, - ответил Эркин, показывая на дно коробки, где оставились фрукты и виноград.
Вечером, он сложил вещи в рюкзак, взяв на два дня смену белья и пару рубашек. Сам перед отъездом надел белую рубашку и чёрный костюм, в котором намеревался выступать.
На следующий день, прощаясь с домашними, Эркин попросил его не провожать. Взяв рюкзак, коробку и дыню, он поцеловал мать, жену и сына, с отцом он простился ещё утром. Шакир акя, был человек обязательный и конечно, рано утром ушёл на работу.
Эркин приехал в аэропорт. Во время войны он летал на боевом самолёте, когда их перебрасывали в зону военных действий и тогда он прыгал с парашютом. Правда и боевую машину пришлось поменять, его танк подорвали и он так и остался там, на поле боя. Но это было давно, на фронте, сейчас было мирное время. Пройдя в самолёт, Эркин, с ручной кладью, разместился на своем месте.
Летели более пяти часов, а когда он вместе со всеми пассажирам вышел из самолёта и прошёл в здание аэропорта, когда уже собирался выйти на улицу, его окликнули. Эркин подумал, что ослышался и не оборачиваясь, продолжил идти, но вновь ясно услышал своё имя, причём, звала его женщина. Обернувшись, Эркин попытался увидеть среди множества людей знакомое лицо, как вдруг, сбоку, его схватили за руку.