Предыдущая страница http://proza.ru/2022/09/27/1115
Почему случилась Керченская катастрофа? Константин Михайлович Симонов в военном дневнике, которые, кстати сказать, вести запрещалось, после пребывания на Керченском полуострове в 1941 году за два месяца до наступления немцев написал:
«Людей на передовой было бессмысленно много. Ни раньше, ни позже я не видел такого большого количества людей, убитых не в бою, не в атаке, а при систематических артналетах. На каждом десятке метров обязательно находился подвергавшийся этой опасности человек.
Люди топтались и не знали, что делать. Кругом не было ни окопов, ни щелей – ничего. Все происходило на голом, грязном, абсолютно открытом со всех сторон поле. Трупы утопали в грязи, и смерть здесь, на этом поле, почему-то казалась особенно ужасной.
Когда я возвращался из армии сначала в Керчь, а потом в Москву после зрелища бездарно и бессмысленно напиханных вплотную к передовой войск и после связанной со всем этим бестолковщины, которую я видел во время нашего неудачного наступления, у меня возникло тяжелое предчувствие, что здесь может случиться что-то очень плохое.
Войск было повсюду вблизи передовой так много, что само их количество как-то ослабляло чувство бдительности. Никто не укреплялся, никто не рыл окопов. Не только на передовой, на линии фронта, но и в тылу ничего не предпринималось на случай возможных активных действий противника.
Здесь, на Крымском фронте, тогда, в феврале, был в ходу лозунг: "Всех вперед, вперед и вперед!" Могло показаться, что доблесть заключается только в том, чтобы все толпились как можно ближе к фронту, к передовой, чтобы, не дай бог, какие-нибудь части не оказались в тылу, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не оказался вне пределов артиллерийского обстрела противника.
Какая-то непонятная и страшная мания, с которой мне не приходилось сталкиваться ни до, ни после.
А как только вы отъезжали на десять километров в тыл, вам уже не попадалось на глаза ничего – ни войск, ни узлов противотанковой обороны, ни окопов, ни артиллерийских позиций.
От фронта до Керчи тянулось почти пустое пространство. Даже на линии знаменитых Акмонайских позиций не было вырыто ни одного нового окопа, а старые, оставшиеся от прежней обороны, были изуродованы, проходившие вперед войска нарыли там себе со всех сторон норы, должно быть, грелись по ночам».
В книге Александра Михайловича Василевского "Дело всей жизни" сказано: "Основная причина провала Керченской операции заключается в том, что командование фронта – Козлов, Шаманин, Вечный, представитель Ставки Мехлис, командующие армиями фронта, и особенно 44-й армии – генерал-лейтенант Черняк и 47-й армии – генерал-майор Колганов обнаружили полное непонимание природы современной войны…"
В мемуарах Сергея Георгиевича Горшкова говорится, что потеря Крыма – «результат серии ошибок командования войсками фронта. Весь анализ происходивших событий свидетельствовал о том, что согласованное использование флота и авиации с действиями на суше могло бы остановить наступление немцев и переломить сражение за Крым в нашу пользу».
В исторических трудах пишут, что тяжелые погодные условия усложняли переброску войск и военных припасов. Но немцы находились в тех же самых погодных условиях.
В воспоминаниях Николая Герасимовича Кузнецова, наркома ВМФ, о том, как проходила эвакуация из Керчи, говорится очень скупо. Командира Керченской военно-морской базы контр-адмирала Фролова назначили начальником переправы.
«В той сложной обстановке, - писал Кузнецов, - трудно было учесть все произведённые перевозки, но, по уточнённым после войны данным, с Керченского полуострова удалось эвакуировать до 120 тысяч человек из состава сражавшихся там наших войск…
19 мая наши войска оставили Керчь и через пролив были переправлены на Таманский полуостров последние части. Но несколько тысяч бойцов, укрывшихся в каменоломнях, под руководством полковника П.М. Ягунова ещё долгие месяцы продолжали борьбу».
В работах наших военно-морских историков не упоминается о морском десанте немцев в тылу 44-й армии, который вызвал панику. Противник высадил на штурмовых катерах команды 902 усиленный батальон 436-го полка 132-й немецкой пехотной дивизии, что помогло прорвать вторую линию обороны советских войск.
Этому морскому десанту противника не было противодействия со стороны Черноморского флота.
Совинформбюро передало: «Сообщения немецкого командования, что бои на Керченском полуострове закончились в пользу немцев и что немецкие войска захватили большое количество пленных, танков и орудий, являются лживыми…».
На самом деле советские войска отступили в полном беспорядке и бросили всю технику и тяжёлое вооружение по пути отступления и на берегу Керченского пролива. Брошенные советскими войсками вооружение и технику противник потом использовал при осаде Севастополя.
12 транспортов немецкая авиация потопила вместе с людьми, которые на них находились. Судьба ещё 13 судов осталась неизвестной. Среди потопленных было три транспорта с 900 ранеными.
Несмотря на яростные атаки немецкой авиации, удалось переправить на Таманский полуостров около 116 тысяч человек. Уступавшая в численности советским войскам 11-я армия Манштейна потеряла 7588 человек, а Крымский фронт потерял 176 566 человек, 258 танков, 1 133 артиллерийских орудий, миномётов и 315 самолетов.
Всего за пять месяцев боёв советские потери составили 570 тысяч человек, а немецкие и румынские потери – 38 тысяч человек. По тяжести потерь среди всех фронтов Крымский фронт был на втором месте.
Немцы впервые использовали в Крыму против советской пехоты кассетные бомбы SD 2. Всего они сбросили до шести тысяч контейнеров с кассетными боеприпасами.
Никаких полевых сооружений, в отличие от немцев, советские войска не строили. Самолёты и танки нельзя было использовать из-за отсутствия топлива. Даже дрова приходилось доставлять морем. Командование и штаб фронта не имели опыта руководства большими армейскими соединениями.
Не хватало снарядов. Три 76-ти-миллиметровых артиллерийских полка вообще не имели боеприпасов. Связь работала крайне плохо. Не хватало продовольствия. Не была налажена санитарная служба.
Вся логистика была нарушена немецкой авиацией, без которой противнику не удалось бы добиться такого успеха.
Вместо организации обороны Сталин требовал, невзирая ни на что, вести наступление. В результате четырёх попыток наступления ничего не добились, а потери были огромными.
По распоряжению Верховного главнокомандования авиацию Крымского фронта усилили до 581 самолёта, но в большинстве своём это были устаревшие типы самолётов, их сбивали немецкие истребители, и, в конце концов, завоевали преимущество в воздухе.
За восемь недель атак немецкой авиации, с начала февраля по конец марта 1942 года Черноморский транспортный флот понёс такие потери, что его тоннаж сократился с 43,2 тысяч тонн до 27,4 тысяч тонн.
Теперь немцы во что бы то ни стало планировали захватить Севастополь. Из-за него они опасались начинать наступление на Тамань, Севастополь угрожал флангам их южной группе войск, вынуждал держать 11-ю армию в Крыму.
Учитывая опыт двух наступлений гитлеровцев на Севастополь, Ставка Верховного Главнокомандования приняла меры по усилению инженерных сил и средств обороны главной базы Черноморского флота.
1-го января крейсер «Молотов» доставил из Новороссийска оперативную группу инженерных заграждений. Она везла с собой 20 тысяч противотанковых мин, 25 тысяч противопехотных мин, 500 пакетов малозаметных препятствий и 200 тонн взрывчатки.
Возглавлял группу начальник штаба инженерных войск Красной Армии генерал-майор инженерных войск Иван Павлович Галицкий. Трудами красноармейцев и краснофлотцев создали сплошную линию противотанковых и противопехотных заграждений перед передним краем.
На всех рубежах этими работами руководил полковник Гавриил Павлович Кедринский, а после его гибели 15 января 1942 года – подполковник Кузьма Яковлевич Грабарчук. Он пропал без вести в мае 1942 года.
Галицкий прошёл всю войну, стал генерал-полковником, Героем Советского Союза. В 1957 году военная прокуратура расследовала дело начальника инженерных войск Московского военного округа бригадного инженера С. Асланова, которого в 1938 году арестовали, судили и расстреляли.
Жену отправили в ссылку, а детей определили в детский дом. Оказалось, что единственным основанием для ареста был донос майора Ивана Павловича Галицкого, которого назначили на место расстрелянного Асланова.
Галицкий отказывался от своей причастности к делу Асланова, но обнаружился подлинник доноса, написанный им. Доложили министру обороны Георгию Константиновичу Жукову. Галицкого лишили воинского звания.
После увольнения Жукова с должности министра Галицкий стал жаловаться в прокуратуру. Его дело пересмотрели, в результате понизили в звании до генерал-лейтенанта и уволили в запас. Из партии его не исключили.
Продолжение http://proza.ru/2022/10/04/811
На фотографии: немецкая штурмовая лодка