Он предложил мне написать роман о войне. 1812 года. Историк, с легкостью выпускающий книги и студентов. Познакомились в доме моего редактора, когда она собрала нас всех после ремонта. Он зашел, оглянулся, бросил небрежно: "И вот ради вот этого ты год жила на чемоданах? Не понимаю!"
Мне нравилось его фотографировать: у него выразительное худое лицо с трубкой наперевес. Казалось, что волосы его поседели именно от этого густого табачного дыма. Он был мистически похож на графа Калиостро. Пессимистически, судя по утомленному взгляду. Не хватало трости...
Внезапно, спустя сколько-то дней, он мне позвонил:
- Вы хорошо пишете. Я же сухо описываю факты. А мне нужна художественная книга. Лев Николаевич, к сожалению, совершенно все напутал в своем романе. Я настолько и давно возмущен, что решил написать, как это все было на самом деле. Его ошибки дико раздражают. Предлагаю встретиться и обсудить книгу. Про Наполеона в России.
- Но я пишу в коротком жанре. У меня терпения не хватит на роман.
- За год осилите, я буду наседать. Обеспечу безупречной фактурой. Мы его издадим, и можете дальше писать рассказы в свое удовольствие.
Я согласилась. Тем более, что рассказы неизвестных авторов отдельной книгой не издают. Он вызвал меня к себе домой, потому что не тащить же ему груду своих рукописей в институт! Я купила диктофон. У меня в голове назрел какой-то светский сюжет. Я смирилась с мыслью стать знаменитой, тем более, что гадалка мне предсказывала, что первая моя книга будет о войне и написана в соавторстве. Как в воду глядела!
Квартира его была странной. Запущенной. Среди бесконечного хлама был вытоптан узкий путь на жирную пережаренную кухню. Затем он зачем-то показал мне спальню, по центру которой стояла бесстыжая неубранная кровать с развратными одеялами. Потом отвел в кабинет, заваленный прокуренными книгами - везде, везде были эти узкие тропы!
- Располагайтесь! Я приготовлю Вам лангустинов!
- Что приготовите?
- Лангустинов. Это большие креветки.
Я не знала, где разместиться, и села на стопку книг. Надеюсь, не им написанных - я ведь даже не смахнула пыль, чтобы прочитать название! Теперь понятно, почему он тогда так презрительно отнесся к ремонту. Чистоту и эстетику быта он действительно презирал.
По его квартире прошлась кутузовская армия! Как, как в таких условиях нам с ним работать! Какие такие "лангольеры" из его сальной гусарской кухни! (Да, я не сразу запомнила название этих "больших креветок", я апеллировала к Стивену Кингу и его пожирателям пространства и времени).
Он занес в кабинет тарелку горячих "лангольеров" и сказал, что должен видеть мой дебют.
- Вы правда-правда никогда не пробовали лангустинов? Мне будет интересно Ваше мнение.
Каждый раз, когда кто-то пристально смотрит, как я ем, мне хочется переварить саму себя. Но я выдержала его взгляд. Не выдержал он. В тот момент, когда нежная лангустинка еще была у меня во рту, он, как какой-то зачарованный кадет, бросился меня целовать. Клянусь, я чуть не подавилась!
- Боже, Вероника, Вы покраснели!
«Еще бы! - думаю, - У меня приступ асфиксии и гнева». Но я промолчала, потому что надо же было эту креветку проглотить, пока я еще жива.
- Я давно не видел, чтобы девушка краснела! Простите, что смутил Вас...
Он так долго извинялся, что сам покраснел и запутался.
Я, конечно, дура, что возомнила себя Толстым и повелась, но и ему зачем было врать насчет романа (или он какой роман имел ввиду?) Можно же было начать поступательно - с кофе в Старбаксе, а не быть таким многообещающим и резким, и уж тем более не тратиться на этих лангустин. Боже, какой нелепый развод с этой книгой! Я, между прочим, сюда не как женщина шла! :)
Это было мое самое тяжкое поражение, как писателя. Поэтому я решила устроить триумф хотя бы как женщина. Я встала, молча накинула пальто и презрительно вышла из его дома. Когда он меня догнал, казалось, от него остались только глаза. Утомленные, уставшие, успевшие (до моей маршрутки).
- Так мы все же будем писать книгу? - спросил он.
- Нет, завязка бездарна. И "лангольеры" были не очень.
- Какие "лангольеры"?..
Вечером у меня поднялась температура. И я заболела гриппом. Так всегда бывает, когда я строю из себя гордую женщину вместо того, чтобы устроить скандал. :) Да, мое фото в дыму он потом разместил на очередной своей книге и в Википедии. Без подписи.