Часть первая. Белое море.
Сто лет в Турции не был. Ну, не сто, конечно, лет семь или восемь. Всё равно давненько. За это время, если не ошибаюсь, Турция с Россией успели два раза поссориться и помириться. И в Сирии вместе повоевать, правда, каждый по своему поводу. Не друг за друга, но спасибо хоть что не друг с другом.
Но политика политикой, а отдых отдыхом. Всегда ездил в Турцию за расслабляющим и комфортным «все включено», за солнцем, за светом, за турецким гостеприимством, за прохладными, по сравнению с азиатскими морями, и чистыми, по сравнению с ними же, водами Акдениз. Это море Средиземное так называется по-турецки, если вдруг кто не знает. Белое море. А Черное море - таки да, черное, Карадениз. Но оно не для туристов, не для гостей. Гостям - лучшее. И из этой азиатской концепции растёт всё, благодаря чему Турция популярна.
Можно долго ругать или хвалить турецкие курорты (благо, есть за что и поругать, и похвалить), но в турецком отдыхе не в плюсах или минусах главное. Главное - что ты приезжаешь как домой. Даже, пожалуй, без «как», просто - домой.
Домой - но без бытовых проблем. Домой, где о тебе заботятся короткие одну-две-три недели. Порой, так хочется, чтобы без проблем. Вот чтобы совсем-совсем. Чтобы перегоревшая в номере лампочка стала поводом для грозного разговора с портье. И возмущаться на полном серьёзе. Мол, не могли за такие деньги сами догадаться, что у нас лампочка перегорела, всё приходится самим решать, на рецепшн звонить, понимаешь ли!
На пару недель уходят те, настоящие проблемы, от которых иногда очень, очень надо отдыхать. На пару недель вспоминаешь, что значит беззаботность и безмятежность. И забываешь что такое стресс и усталость. Это дорогого стоит. Дороже, чем путевка в турецкую «пятерку».
Часть вторая. Пальмы и сосны
Пальмы в Турции не растут. В том смысле, что не растут сами, в дикой природе. Зато прекрасно себя чувствуют, выращенные людьми.
Пальм в Турции много. Не только в отелях, где с помощью африканских деревьев подчеркивается курортность, где формула «море, пальмы и песок» всеми силами поддерживается, как завершенный образ пляжного отдыха, но и в городах, и даже на междугородних трассах. Едешь из Антальи в Манавгат, а вдоль дороги пальмы, перемежающиеся цветущими кустарниками. Это уже красота для всех, не только для гостей отелей. Приятно.
Ещё кипарисы высаживают вдоль дорог. Акации. Да много чего цветущего, приятного глазу.
Не всегда получается: бывает пальмы засыхают и стоят унылыми желтыми вениками, бывает, придорожные кипарисы заплетает плющ или дикий виноград, сгибает деревья, расползается неопрятной дикой зеленью. Но все равно приятно, потому что видно, что стараются турки. Причём не выборочно, островками, а как-то всеобъемлюще, для всех.
А сосны - они здесь местные. Карабкаются на горы Кемера, стоят раскидистыми зонтиками посреди полей, вдоль дорог. Покрывают бесшумной хвоей тропинки и дорожки. Сосны на морском берегу - тоже своего рода завершенный образ. Может, не такой однозначный, как пальмы, но тоже вполне узнаваемый и находящий отклик в неизбалованных морем сердцах.
Часть третья. Интернационал
Есть такое слово - толерантность. Еще чуть-чуть, и в русском языке оно станет иметь два значения: изначальное энциклопедическое, и откровенно ругательное, неминуемо проистекающее из извращения этого понятия Западной Европой. От вполне понятной терпимости, толерантность плавно перетекла в ущемление интересов большинства в пользу меньшинств.
В Турции толерантности нет. Здесь другой принцип - уважение. Неважно, из какой ты страны, какой у тебя цвет кожи, вероисповедание. Ты здесь - уважаемый гость, что, впрочем, не мешает при любом удобном случае собрать с тебя побольше денег. Такой вот тонкий восточный дуализм.
Но вернемся к толерантности и уважению. В Турции себя одинаково комфортно чувствуют приезжие из разных стран и континентов. Не видно различий в отношении к немцам и русским, британцам и китайцам, арабам и евреям, африканцам и скандинавам. Казалось бы, это и есть толерантность. Но нет, подтекст отношения другой. Европа терпит своих гостей и друг друга, а Турция — уважает и любит. Не совсем бесплатно, не всегда бескорыстно, зато честно и очень искренне. Порой, устный комплимент официанту порождает даже большую заботу и внимание с его стороны, чем доллар «на чай». Порой, теплое приветствие и обращение по имени к горничной возводят чистоту в номере на уровень больший, чем недовольное брюзжание на рецепшн. Почему так? Да потому что турки ценят уважение. Зачастую, даже больше, чем деньги.
Интернациональное общение, основанное на взаимном уважении, куда продуктивнее, чем регламентированная законом истерически-абсурдная толерантность.
Часть четвертая. Рынок и страсти.
Турки любят торговаться. Так нам говорят гиды, так пишут блогеры и путеводители. Этакий общеизвестный факт.
Но есть тут некое лукавство, недоговоренность. Действительно, на рынках редко встретишь ценники, продавец озвучивает цену сам, на глаз оценивая платежеспособность покупателя. Даже в больших торговых центрах цифра на ценнике — очень часто лишь ориентир, от которого скидка следует сразу, еще до того, как ты взял в руки вещь.
Считается, что таким манёвром турецкие торговцы приглашают покупателя к торгу, который они якобы очень любят. Вопрос в другом: а люблю ли торговаться я, покупатель? Надо ли мне тратить тридцать минут чтобы сбить цену до адекватной на каждую понравившуюся вещицу? Стану ли я это делать?
Вот тут и проявляется лукавство турецкой системы торговли с туристами. Не хочешь торговаться — не торгуйся. Покупай как есть, за сколько назначено. Цена будет раза в полтора-два выше реальной. И покупают. Потому что на втором часе похода по рынку необходимость торговаться за каждую безделушку среднему европейцу изрядно надоедает. И в сухом остатке имеем в среднем в полтора раза завышенную цену. Вроде формально есть возможность, торгуйся, сбивай, дискутируй, кто мешает. А фактически — раздражает. Вообще ничего покупать не хочется.
Я умею торговаться, но не люблю. Иногда — да, можно. Особенно если крупная покупка. Помню, как-то раз в Алании больше трех часов торговались при покупке нескольких кожаных курток, два раза пили чай с продавцами, перешивали подклад, уходили, возвращались, называли друг другу последнюю цену, переводили из долларов в евро, а из евро в лиры, потом опять в доллары. Остановились, когда продавец в азарте назвал очередную цену, а потом начал от нее отказываться. Увлекся, перебрал. Турки — ребята азартные. Но слово держат. Поймали на слове, купили за сколько было обронено в пылу торга. Устали жутко. Стоило оно того? Не знаю, возможно. Но повторять желания нет.
С туриста в Турции возьмут ровно столько, сколько он может заплатить. Классическое «Сколько стоит? - А сколько у вас есть?». Вряд ли это кому-нибудь будет слишком приятно, когда по всему побережью купить что-либо сразу за реальную цену можно разве что в крупных сетевых супермаркетах.
Часть пятая. Кушать подано.
Чем дальше мир погружается в постиндустриальную эпоху, тем больше становится востребована сфера услуг. Нам, россиянам, здесь тяжеловато ориентироваться. Не прошли даром семьдесят лет советской власти. Обслуживающие профессии прочно заняли в нашем сознании самые нижние ступени социальной лестницы. Уборщицы, дворники, садовники, официанты — это же самое дно в сознании среднеуспешного россиянина. Недостойные не то что слова — взгляда. За время существования СССР низведён целый сектор профессий, пользовавшихся не только спросом, но и уважением в царской России. Горничные, домработницы, гувернантки, дворецкие - канули в небытие, как класс, в вихре революционных изменений.
Однако, в остальном мире, в западном в частности, эти профессии ценимы и уважаемы. Турция не исключение.
Уборщик туалетов — серьезная мужская профессия. Коридорные, портье, носильщики, официанты — уважаемые люди. Почему бы и нет? Ведь эти люди делают нашу жизнь комфортнее, чище и проще.
Не престижно? Да ладно? В Турции не престижно быть бедным, а убирать туалеты — это хорошая работа.
И дело не в отношении окружающих и общества в целом. Ключ в собственном достоинстве, в ощущении своей полезности, важности и необходимости.
В ресторане вас встретит не прыщавый юноша, не студент, не сезонный работник. Официант — красавец в белоснежной рубашке. Он летает от столика к столику, несмотря на возраст, который явно близится к пятидесяти. Он улыбается всем и видит всех. Он — профессионал. Он уносит со стола десяток тарелок в одной руке, а свободной рукой поправляет приборы и сметает крошки со скатерти. Не полиглот, но сказать десяток необходимых для работы фраз может на дюжине языков. Он наперёд знает все ваши желания, потому что это его работа, и он делает её легко, весело и с огоньком.
Прислуживать с достоинством — для современного русского человека, к сожалению, взаимоисключающее понятие. Мы так не умеем. По крайней мере, большинство из нас.
Турки умеют. У них есть чему поучиться.
Часть шестая. Абрикосовый джем.
Турции не стать европейской страной, как бы она к этому не стремилась. Почти сто лет прошло с тех пор, как Кемаль Ататюрк объявил Турцию светским государством и взял курс на Европу. Несколько поколений уже сменилось; казалось бы, давно можно было проникнуться и европейским образом жизни, и «европейскими ценностями». Однако, башенки минаретов всё также виднеются в каждой мало-мальской деревушке и призыв муэдзина всё также будит на рассвете, как и сотни лет назад. Правда, усиленный микрофоном.
За внешне европейским образом жизни постоянно проступает азиатский менталитет. Пристегнуться в автомобиле лишь при появлении впереди машины жандармерии — как это знакомо, правда? Писаные законы легко меняются, трансформируются, а то и просто исчезают без следа в очень и очень определенных ситуациях. Утюг в номере — конечно же нельзя. Но если очень надо, то можно. Если объяснишь, что качество работы отельной прачечной не на высоте, если сможешь выразить неудовольствие, одновременно дружески похлопывая по плечу менеджера — то можно. И даже сами принесут, вместе с гладильной доской. И суровые секьюрити не станут выгонять тебя, решившего поплавать в море при лунном свете, если внезапно разбогатеют на десять долларов. Напротив, у моря появится и шезлонг, и полотенце, и коктейль…
Или взять равнодушие турков к тому, что плохо лежит. Не прошли даром столетия шариата. Забытую вещь не то что отдадут — чаще сами вернут, разыщут владельца, вручат с улыбкой. Настолько въелось в турецкое общество неприятие к воровству. Развешанные на пол-улицы товары без особого присмотра — это туда же. Не принято здесь красть. Понятно, что это тоже не жесткое правило, заезжих «гастролеров» и местных маргиналов никто не отменял, но в целом — не принято.
Причём тут абрикосовый джем? Да, в общем-то, ни при чём. Его просто сварили для нас, потому что мы попросили. В огромном отеле на три тысячи гостей. С десятком ресторанов и сотнями сотрудников. Со сложной и разветвленной административной системой. С собственными садами и теплицами. С сетью отелей по всему миру. Сварили. Для троих гостей из трех тысяч. И теперь он здесь есть, каждый день к завтраку, для всех.