Однажды старый Ли пил вино. Вообще-то, если сказать правду, пил вино он не однажды, а много и часто. Но в этот раз он делал это, как положено.
Стояла весна, в маленьком садике друга его, старого Вана, расцвела слива, и приятели вынесли столик во двор, заставили его легкими закусками, наливали вино в красивые чаши, выпивали понемногу, цитировали подходящие к случаю стихи великих поэтов, вспоминали достославные деяния предков, описанные учеными древности... В общем, приятно проводили время. Старый Ван даже умилился. Он устал постоянно ждать от художника новой, не всегда благопристойной, выходки, и был доволен, что сейчас тот ведет себя достойно. «Вот может же, когда захочет!» — нежно думал поэт о друге.
Одно только мешало старикам: сосед господина Вана, господин Чжао, постоянно вертелся за забором, сначала молча, потом стал ронять случайные, якобы ни к кому не обращенные фразы, вроде: «Ну и погодка!», «Красота-то какая!» и т.п., а потом совсем уже нагло попытался встрять в беседу двух приятелей словами «А вот еще сам Ли Бо писал...», но докончить не успел.
Дело в том, что старый Ли очень ловко для такого дряхлого старика вскочил, изогнулся и показал соседу до того неприличный жест, что старый Ван охнул и закрыл лицо руками. Художник же, оправив одежды, заметил неодобрение своего друга, засмущался и стал оправдываться:
— Ну, прости, прости, ну, что уж там — не удержался. А чего он?
«И, действительно, чего он?» — подумал поэт, и друзья продолжили пить вино и вести приятную беседу.