Глава 8
Кодовые спирали — рассерженные осы – чёрная дверь — разгадка тайного замка — письмена на колоннах
Рассерженные осы
Толя, когда мы уже возвращались в Спальный вагон начал давать распоряжения.
— Саша и Олег за водой, Серж, Виктор, Таня и я идём с продуктами на кострище, будем делать праздничный обед. Такое дело сделали надо отметить.
— А не слишком ли много у нас получается праздников в этом походе, — заметил ему Олег. — Мы что же после каждой открытой двери будем справлять праздники.
— Ну, тогда пусть это будет как премиальный обед, — сказал Толя.
— Ну да, премия вне плана, — сказал Олег. — Ну, вот обожрёмся и обсер…
— Олег не порти воздух, — сказал я, перебив Олега.
— Молчу, исправлюсь, — хихикнул Олег.
— Могила тебя исправит, хотя мы тебя живьём закопаем, — сказала Таня.
— Всё мать-куропатка я молчу.
— Я те покажу мать-куропатку, — погрозила Олегу Таня. — Тоже мне сын-куропатка с яйцами!
И тут все прыснули смехом.
— Олег опять ты язык распустил, — укоризненно сказал Толя.
— А его надо в колодец сбросить, чтобы пожил там недельку другую, — сказал я.
— Началось! — сказал Олег.
Когда мы вернулись в Спальный вагон Саня и Олег отправились за водой, но вскоре вернулись обратно.
Толя смерил их уничтожительным взглядом, посмотрев в пустые котлы.
— А где вода, едрёнать!
— Всё, пообедали, — сказал Саня.
— Не понял, — сказал Толя.
— Тихо, там солдаты, — сказал шёпотом Олег.
— Надо посмотреть, что они там делают, — сказала Таня.
— А если засекут, думаю, лучше переждать, — сказал я.
— Да ладно вам ссыкулявить-то, — сказал Олег, направляясь к двери.
Толя пошёл за ним, и они скрылись за дверью. Через минуты три они вернулись в растерянности.
— Это не солдаты, а мужики какие-то, — сказал Толя. — Развели панику, едрёнать!
Удивившись этому сообщению, я решил тоже посмотреть на этих мужиков. Прокравшись под поваленной елью над входом в пирамиду до зарослей малины, я осторожно выглянул и увидел Володю Чемякина он, неторопливо копался в своём рюкзаке, посматривая на высокие ели. Потом я, осмотревшись, заметил Серёгу Кельдюшева тот, аккуратно поставив штатив на плоский валун, собирался установить на него свою видеокамеру.
Остальных ребят из их группы я не заметил но, похоже, что они были где-то рядом и это меня очень огорчило. Если они узнают о нашем Спальном вагоне, то честь открытия Конжаковской пирамиды несколько расширится и на них, а этого мне не хотелось. И потом у меня своих соискателей на золото Колчака имелось достаточно и делится с халявщиками, как-то не очень хотелось. Вдруг из кустов дремучего шиповника вылез Стас Храпов с красным платком на голове, он отчаянно матерился и подпрыгивал на месте.
— Ой, бежим к реке тут осы земляные, — крикнул он и бросился в сторону речки Крутобереговой.
Остальных не надо было уговаривать, они по примеру Храпова сорвались с места и тоже бросились бежать, предчувствуя опасную близость к осам. Кельдюшев подхватив штатив, помчался за Храповым, ловко перескакивая своими длинными спринтерскими ногами через встречаемые на пути валуны и поваленные деревья. Набирая крейсерскую скорость, из ельника вслед за своими друзьями вылетел Сашка Лебедев с рюкзаком на спине. Он тоже пал жертвой рассерженных ос и проворно обходя среди препятствий своих товарищей и даже несколько отталкивая их в стороны, быстро скрылся среди густых низких лиственниц по направлению к реке.
Я вернулся и всё рассказал моим товарищам.
— Надо их пугнуть, чтобы они сюда больше носа не совали, — сказал Олег.
— Да погоди ты, — сказал я ему.
— А Чемякин это который лётчик? — спросила с улыбкой Таня.
— Да тот самый, это первая группа, которая сюда прибыла для штурма Конжака, — сказал я.
— Получается, они раньше нас тут бродят, — сказала Таня.
— Пугнуть их надо из ружья, — стал настаивать Олег. — Вообще-то я Чемякина сразу не признал...
— А он дело говорит, — сказал Толя, кивнув на Олега.
— Ладно, но стрелять буду я, хватит нам раненного медведя, — сказал я. — Олег тащи суда свою гаубицу.
Олег собрал ружьё и протянул мне шесть патронов с пулями и картечью.
— А с пулями-то, зачем чудило, достаточно мелкой дроби, — сказал Толя, осмотрев патроны.
— Рикошетом от камней звук неприятный получается визгливый как в кино про индейцев, — сказал Олег.
— Слушай, они от этого визга точно в штаны наложат, — сказал Саня.
— Интересно бы заснять их побег от выстрелов, — сказал Виктор.
— Ну, тогда ты Виктор бери камеру, я ружьё все остальные в качестве зрителей на подхвате, — сказал я.
— Всем не стоит ломиться, вдруг заметят, — сказал Толя.
Было решено идти мне и Виктору остальным ждать исхода дела. Выйдя из Спального вагона, мы осторожно направились к речке, только немного забирая выше, чтобы не столкнутся с нашими друзьями из первой группы. Выйдя к речке, мы заметили в восьмидесяти метрах ниже нас, четверых мужиков это были чемякинцы. Они громко материли диких ос, которые видимо хорошенько дали им прикурить. Виктор поставил штатив на низкие опоры и, установив камеру, посмотрел на меня.
— Погоди не снимай, давай я спущусь пониже, чтобы попасть в объектив крупным планом, — сказал я ему.
Я зарядил оба ствола и, прицелившись с помощью оптического прицела, поймал на мушку алюминиевую флягу Кельдюшева. Портить его вещь мне не хотелось, и я решил стрелять рядом, но так чтобы пуля срикошетила камешками по фляге. Я подал знак Виктору, что бы он начал снимать. Он в ответ кивнул головой, и я стал прицеливаться, вдруг Кельдюшев взял в руку флягу и стал наполнять её водой их речки. Тогда я спустился ещё по ниже, и подал знак Виктору, чтобы он тоже спустился ко мне, но он отрицательно покачал головой. Видимо решив, что его позиция наиболее выгодная, чем та которую ему предлагал я. Когда Серёга наполнил флягу и, завинтив пробку класть её рядом с собой пока не торопился на камень, я же стал ждать удобно случая для выстрела. И тут Храпов, сняв ботинки и носки, зашёл в речку босыми ногами.
— Дурак, простудишься! — хотелось крикнуть мне ему.
Наклонившись от меня вперёд, он стал наполнять водой стеклянную бутылку из-под водки. Оглянувшись на Виктора, махнул ему рукой, он понял меня и включил камеру. Я, дождавшись момента, когда Храпов начал поднимать из-под воды заполненную водой бутылку, выстрелил в неё, чем здорово испугал всю их компанию. Звук выстрела да ещё разбитая в руке бутылка здорово напугали Храпова, который, подхватив носки и ботинки и презирая острые камешки, сорвался с места побежал вниз по каньону Крутобереговой к свалившейся с кручи берега огромной плите, которая врезалась своим ребром рыхлый грунт дна речки.
Остальные растерянно переглянулись и уставились в мою сторону. Кельдюшев положил свою флягу на камень, которая тут же подпрыгнула и улетела в речку. Выстрел, прозвучавший несколько позже, отрезвил чемякинцев, которые схватив свои вещи, вскочили и побежали вслед за Храповым сломя голову. Перед плитой они остановились и обернулись назад. Третий выстрел заставил их подскочить на месте и спрятаться за плитой.
Поскольку патронов у меня оставалось ещё три штуки, то я решил поменять позицию и стал обходить чемякинцев правым берегом. Виктор понял мои действия и тоже сменил позицию, переместившись в мою сторону. Он прошёл немного ниже по правому берегу и спрятался под мохнатой елью на повороте как раз напротив той плоской плиты, там он приготовился к очередной съёмке. Дав Виктору, время на подготовку я подкрался почти в плотную к чемякинцам которые сидели за камнем как за щитом и обсуждали план своих дальнейших действий.
— Это неслыханная наглость стрелять по живым людям, — возмущался Храпов.
— Ага, как будто по мёртвым это нормально, — ответил ему Чемякин.
— Надо делать ноги из этого гадюшника, — сказал Лебедев. — Господи, ну что там за уроды стреляют.
Я, немного отойдя в сторону, намеренно сломал ветку, но так чтобы этот звук услышали внизу каньона и насторожились. Четвёртый выстрел и визжащий звук рикошета от плоского камня стоящего на ребре, заставил чемякинцев уже бежать наверх, что было трудным делом. Пятый выстрел придал им сил, чтобы добраться до подножия поднимающегося наверх курумника там они повернули налево и начали подъём траверсом в границе леса под перевалом Тылайское седло. При подъёме по мелкому подвижному курумнику они скатывались, вниз обдирая свои ладони до крови, но упорно продолжали подниматься, пока не добрались до крупных валунов. Там им было уже легче передвигаться по недвижимым камням.
Виктор, едва сдерживая смех, подошёл ко мне, и мы пошли к пирамиде.
— Ты бы пугнул их ещё, чтобы не вздумали пойти обратно, — сказал он.
— С пирамиды поглядим, куда они пойдут. А то бегать за ними как-то знаешь, не очень хочется. У них тоже оружие имеется, правда чёрт его знает, где они его оставили, — ответил я.
— А может это у них вылазка из лагеря на предмет прогуляться по окрестностям. Но почему они так свободно гуляют им, что неизвестно что Конжак закрыт военными, — сказал Виктор.
— Может они не в курсе или приехали раньше запрета, кто его знает, а может, просочились другим путём, — ответил я.
— И как их до сих пор солдаты не застукали, — сказал Виктор, удивляясь их беспечному переходу на Крутобереговую.
— Наверное, они до сих пор в неведении, что Конжак закрыт, — сказал я. — Но как такое может быть для меня загадка.
— Не иначе не обошлось без нечистой силы, — сказал Толя.
— Да и наплевать, — сказал Олег, — а по мне так лучше спуститься в пещеру и дальше продолжать обследование кто за это поднимите левую ногу!
Все без исключения остались на одной ноге.
— Единогласно!
— Единоножно, — подсказал Толя.