Воздушное судно тем временем готовилось к взлёту.
Командир корабля известил об этом через громкоговорители. Он сказал, что их рейс продолжается. Добавил что-то о погоде. Предупредил про ремни, спинки и столики. Пожелал приятного полёта и закончил странными словами: «Мы не одни в этом мире бушующем. С нами бог!»
Голос капитана был каким-то необычным: то ли охрипшим, осипшим, то ли дрожащим от волнения, а может, усталым от тревожной и бессонной ночи. И ещё: на этом не закончились странности и необычности. Они продолжились. Пилот неожиданно для всех пассажиров проговорил довольно длинную фразу на каком-то непонятном и заковыристом языке. О, боже! Что это за язык?? Из какого царства? Из какого государства? Из какой части света?
Никто ничего не понял из услышанного. Можно было только разобрать два грозных и часто употребляемых в последнее время слова, и то частично – «аллах» и «акбар», которые он озвучил очень громко, почти криком, зло и садко. И повторил их несколько раз: в начале, в середине своего необычного сообщения и в конце.
Люди всполошились. Но… митинговать не стали.
Аэробус заурчал, как ласковый пушистый котяра у любимой хозяйки на коленях, тихонечко стронулся с места, покрутился туда-сюда, как заводной зайчик, и вырулил на взлётную полосу. Остановился. Двигатели заревели. Громче. Ещё громче. Гул всё нарастал и нарастал. Чуть дёрнувшись, лайнер должен был, как обычно, на миг остановиться при проверке тормозов. Но этого не случилось. Не произошло этого. Самолёт не притормозил, даже не замедлил движения, а, наоборот, начал рьяно набирать скорость. Двигатели ревели ещё громче, ещё протяжнее, ещё оглушительнее и страшнее… Аэроплан нёсся по взлётной полосе всё быстрее и быстрее.
– Видно, рукоятку газа у него заклинило, – спокойно произнёс Сергей.
– Чего? Какую ещё рукоятку? И у кого? – быстро спросил Геннадий Витальевич, резко повернувшись к Серёге, молоденькому парнишке, соседу своему справа.
– Ну, как это у кого? У пилота, конечно. У кого же ещё.
– Да?
– Да! Я вчера фильм смотрел, поздно вечером уже. Так там точно так же было.
– Как? Так… Говори!! Чего замолчал…
– Ну… как вам сказать… В общем, самолёт разбегаться стал на взлёте. Как обычно это происходит. Как и всегда. Сами знаете. Чего вас учить. Самолёт, значит, бежит по полосе бетонной, а скорость пилот не может изменить. Ни уменьшить, ни увеличить.
– И что?? Что с этого??
– Как это что? Вы чего, дяденька? И вправду не понимаете? Ну вы даёте… Он же ни остановиться не может, ни от бетонки оторваться и в воздух взлететь. Это же проще простого!! Чего тут непонятного? Обычная физика!
– Извини. Я про это не подумал. В голове моей сумбур какой-то. И в теле дрожь.
– Таблетку тогда выпейте.
– А где её взять? Да и не в таблетке дело. Ладно. Может, само пройдёт.
– Зря вы так. Я бы выпил.
– Мальчик! Вот когда будешь на моём месте, тогда и будешь делать, что тебе хочется. Понял? А сейчас сиди и смотри в свой телевизор. И не надо перечить старшим.
– Ну, тогда как хотите. Мне казалось, что так лучше будет, что поможет вам.
– Креститься надо, когда кажется. Ладно. Не будем пикироваться из-за пустяков. Так что там дальше происходило? В кинофильме этом…
– Оказывается, у него ручку заклинило. Напрочь. Ни туда – ни сюда.
– У кого? У него…
– У лётчика конечно!! У кого же ещё… Дяденька! Что с вами?
– Со мной всё нормально! А с самолётом что?
– Дяденька! Да вы чего?? Самолёт-то! Неуправляемым стал! Ведь ручку управления заклинило!! Напрочь!! Вы что?? Совсем ничего не поняли?? Ну вы, блин, даёте…
– Ой, как интересно… Ой, как… А что, так тоже бывает? А как… – попыталась присоединиться к их разговору молоденькая красавица-азиатка, у окна сидящая.
– Подожди, девочка, не мешай… Потом… – оборвал её на полуслове Геннадий Витальевич и с нетерпением спросил у мальчишки: – Серёга! Дорогой ты мой! А дальше что было? Как он её расклинил? И чем?
– Да никак. Ничего у него не вышло. Колупался он там, колупался. Но не исправил.
– Ну надо же. Печально как…
– Ага. Так у него, дяденька, ещё и другие неполадки были.
– Да?? Какие?? Ну-ка! Ну-ка! Говори! Озвучивай! Не томи мою душу.
– У него и тормоза, ко всему прочему, отказали. Маслонасос вышел из строя. Тормозить он тоже не мог. А самолёт всё нёсся как бешеный. Как с цепи сорвался. Вот как наш… сейчас мчится…
– Без тормозов конечно плохо, остановиться же без тормозов невозможно.
– Не мешай, девочка. Не лезь, куда не просят. Без тебя обойдёмся.
– А вот взлететь можно. Зачем при взлёте тормоза? Вот и мы сейчас взлетим. Лётчики хорошие у нас, – продолжила высказывать свои мысли азиатка. – Я им верю.
– Ну вот. Какая же ты зараза. Опять встреваешь в мужской разговор, – занервничал Геннадий Витальевич. – Помолчи, пожалуйста! Ты лучше в окошко смотри…
– В фильме им не удалось взлететь, – подсказал Серёжа. – Те, которые готовили самолёт к взлёту, техники из наземной службы, забыли снять струбцины, оставили их на рулях, на элеронах, на закрылках… А без рулей-то как взлетишь? Невозможно!
– Ничего себе! Вот олухи царя небесного! Так же нельзя! Нельзя, говорю, так к работе своей относиться. К должностным обязанностям. Спустя рукава. Необходимо срочно передать пилотам через стюардесс, что надо что-то с масляным насосом делать. Починить его, или поменять… – перехватило дыхание у Геннадия Витальевича.
– Быстро-то его не починишь, – резонно заявил мальчишка. – Мы же не вечно по полосе этой катиться будем. Хоть и длинная она. Там, в конце поля, забор, наверное, какой-нибудь стоит… или строения… А может, дело и не в насосе. Могло и масло вытечь из маслопровода. Просто – взять… и вытечь… – всё масло… до капельки… В кино тоже такую версию лётчики рассматривали. Но у них всё же был неисправен маслонасос.
К ним опять повернулась азиатка, всё это время разглядывающая что-то через стекло иллюминатора. Она с невероятным удивлением спросила своих соседей:
– А что это за красные железяки на крыльях? В тот раз, когда мы летели, их не было… А теперь торчат там… Неужели так надо??
Сергей, а за ним и Геннадий Витальевич прильнули к стеклу.
Там было темно. Но при свете еле мерцающих лампочек можно было рассмотреть что-то лишнее на крыле. С трудом, конечно, но можно было разглядеть, если глаза выпучить. По всей видимости, эти железяки и были теми самыми струбцинами. А с ними взлёт невозможен. Рули-то не поворачиваются. Ни вверх, ни вниз. Вот как!!
Да теперь взлёт и не нужен уже был. Не успеют они! Не успеют!!
Впереди, по курсу стремительно несущегося по взлётной полосе самолёта, забор. Высокая бетонная ограда. А может, и дома там стоят… Но, вероятнее всего, это всё же забор. Всегда по периметру аэродромов его устраивают. Чтобы посторонние не шлялись по территории, не ходили без спросу, не лезли, не воровали аэродромное имущество. И здесь, наверное, так же.
А там, за забором этим… катастрофа! Крах!
За забором смерть! За ним – вечность вечная!.. Да!! Там – небытие…
***
Ситуация обострялась. Она становилась всё хуже и хуже.
Мальчишка про кино рассказывал, страху нагонял.
Девчонка слушала и ещё масла подливала.
Жуть и ужас воцарились. Жить захотелось. Да! Жить! Жить и не тужить...
У Геннадия Витальевича в животе всё в комок твёрдый сжалось, спазмы сковали всю-всю брюшную полость, в груди заныло, сердце скрючилось до размера горошины, дыхание остановилось. Он не знал, что делать.
А делать надо было. Хоть что-то!..
А что здесь можно сделать, если от тебя ничего не зависит. Ты – заложник непредвиденных и непредсказуемых обстоятельств.
Опять вопрос – что делать? Как быть? Как поступить?
Он напряг мозг, призвал на помощь все интеллектуальные клетки. И тут ему повезло…
Да-да. Повезло. Именно так.
Он мгновенно сориентировался и вспомнил, что в подобных случаях надо сорвать стоп-кран. Да-да… Стоп-кран!!! Обыкновенный стоп-кран! Он его раньше видел. Правда, в поезде, в пассажирском железнодорожном вагоне. В самолётах никогда не встречался. Но, он же должен где-то здесь быть. Как же без него… Без него не бывает транспортных средств. Он тут должен быть! Даже обязан! Но где он??? Не видно!!! Куда его засунули? Куда затолкали? Где его расположили? Куда пришпандорили? В какое место этот элемент безопасности впендюрили? Зачем его спрятали? Срочно нужно его найти! Да! Найти! А потом надо дёрнуть за красную рукоятку! Срочно!!! Обязательно!!! Иначе не сработает.
В срочном порядке надо дёрнуть! Так положено по инструкции. Промедление смерти подобно! Где стоп-кран? Где он? Кто знает?
До пилотской кабины добежать? У лётчиков спросить? Не получится! Времени в обрез! Ни минуты. Ни секунды. Цейтнот полный. Пока ремень расстегнёшь… Пока встанешь… Нога ещё затекла… как назло… Чемодан этот, очкарика, мешается… Ну надо же. Стоит тут на дороге. Ни пройти, ни обойти, ни перепрыгнуть. Хотел же его в проход выкинуть… или в хвост самолёта перетащить. Пусть, поищет. Но неудобно вдруг стало… Застеснялся… Рассиропился… Тоже мне… джентльмен малиновый… Охламон! а не джентльмен.
Тэк-с… Что ещё надо сделать на пути к пилотской кабине?
Вот. Вспомнил. Потом шторку надо раздвинуть… которая бизнес-класс отделяет от экономического. А её нельзя трогать без разрешения бортпроводников! И где они сейчас, проводники эти? По рядам, наверное, ходят… пассажиров пристегнуться заставляют… Столики в который раз советуют поднять… спинки кресел в вертикальное положение привести… Стюардессы об этом должны пассажирам напомнить. Обязаны! Хоть во второй, хоть в третий раз, хоть в десятый… но должны подсказать. Это их профессиональный долг. Согласно пунктам должностной инструкции. Да… ещё это… – шторки на иллюминаторах надо поднять… Или опустить их?.. Это, вообще-то, зависит от модификации самолёта: в одних поднять их надо, в других опустить. Смотря какие иллюминаторы там установлены. А здесь какие? Надо разобраться. Потом ещё пассажирам надо конфетки взлётные раздать. По одной штучке на брата… Некоторые хапуги и по две берут, а кое-кто, пожадней и понаглей кто, так те и пригоршню целую заграбастать с подноса могут. Кто втихаря, как бы крадучи. Воришки мелкие! А кто и с оголтелой жадной наглостью. Грабители! Разбойники с большой дороги! Но и с такими тоже надо вежливо разговаривать, тактично. Чтоб жалобу не накатали высшему начальству. Бережёного бог бережёт. Так в народе говорят. А народ дурного не скажет. Народ он такой… грамотный… Короче, служебных обязанностей у бортпроводников – куча и маленькая тележка. Нельзя их сейчас трогать! Не до нас им. Не до стоп-кранов всяких им в эту минуту. Забот у них полон рот. Делом они заняты. Пассажирами. Пакетики надо выдать тем, у которых со взлётом проблемы… А то облюют всё тут, бедолаги… не отмоешь потом… не отскребёшь… В общем, нужно без них пока обходиться… без проводников: без Мальвины, без Сильвии, без Лилии, ну и без Сергея, который стюард и который за задний салон самолёта отвечает, там он старший. Короче говоря, про бортпроводников лучше не думать, некогда им. Забот у них, как говорится, полон рот, выше крыши их. Лучше, всё-таки, до пилотов добраться, до лётчиков. Но, даже если и прорвёшься к кабине, то как дверь-то открыть? Каким фертом? Заперта она. На замок. А то и на два. Или даже на три. Стучи им – не стучи. Откроют они тебе, как же… Дудки… Ломать?.. Не получится. Крепкая. Неприступная. Да и нельзя до неё дотрагиваться. Закон специальный есть: дверь в пилотскую под запретом. Срок могут дать. И немалый. Нет… надо своими силами самолёт останавливать. Пока он в забор не врезался. Пока не поздно… Нужно срочно стоп-кран искать.
Должен же он где-то быть…
Где он, родименький?..
И ребят этих тоже надобно на поиски привлечь. И Серёгу, и эту… девчушку сопливую. Втроём-то быстрее найти можно… В три раза быстрее… А это уже кое-что…
Ну где же ты, спаситель ты наш…
Где же ты, стоп-крантик наш ненаглядный…
Где же ещё пошарить…
Начало этой истории: http://proza.ru/2022/10/19/366