Изорванная в мелкие клочки повестка никак не смывалась сливной струёй из унитазного бачка. К санфаянсу прилип узкий лоскутик в форме одного из государств, куда ещё продавались авиабилеты, хотя цена на этот пропуск в безвоенкоманый рай подскочила до немыслимых величин. Пошурудив ёршиком в глазу фарфорового "бедного Йорика", Ефим Сидоров всё же утопил непотопляемый островок целлюлозы с грозно предупреждающим обрывком фразы "в случае уклонения..." Ему не хотелось грузиться тем, что же будет в этом самом случае.Тем паче, что он уже спешил из полутёмного подъезда на свет фар поджидавшего его такси. Его Сидоров вызвал, как только расправился с документиной, вручённой ему отнюдь не армейского вида председательшей ТСЖ, улыбавшейся в дверной глазок абсолютно по-пацифистски и вдруг, вставив туфель на высоком каблуке между дверьми и косяком, выпалившей:"Вам повестка из военкомата!"
- В аэропорт? - уточнил таксист, чей отчеканенный неоном фонаря профиль напомнил Ефиму лик императора на римской монете из его нумизматической коллекции, которую до поры до времени пришлось доверить соседу.
- Я же сообщил , когда звонил диспетчеру...
- Да. Но я уточняю. А то некоторые садятся молчком, а потом выясняется что - им совсем в другую сторону...
-Нет мне как раз в эту сторону, -сунул Сидоров сумку в отпахнувшийся зев багажника. Звякнуло и металлическая пасть схавала ефимову суму с её содержимым-сменой белья, шортами,плавками, сланцами , тёмными очками, маской, трубкой,ластами для пляжа Дубая и плавания в ласковом мре. Тюбик с пастой, зубная щётка на батарейке, ноут - и ещё кое-что по мелочи, соударяясь с предметами, предназначенными для ныряния и произвели тот самый звяк.Не стал Сидоров тщиться упихнуть в чемодан-ни костюм, в котором был на собственной свадьбе, ни новых ботинок, ни дюжины рубах. Что -нибудь в этом роде из "гражданки" он рассчитывал приобрести на месте, по прибытии. Благо на карточке у Сидорова кое-что имелось.А пока на нём были -джинсы, рубашонка, свитерок, кроссовки да бейсболка с надвинутым на лоб козырьком.
-Сегодня все едут в аэропорт в надежде улететь куда -нибудь подальше. И некоторым это даже удаётся.Заказов тьма...Поэтому придётся потесниться...Но в тесноте да не в обиде, - хлопнув крышкой багажника, задумчиво произнёс таксист.
Втискиваясь на заднее сидение, Сидоров, упёрся боком в что-то твёрдое и продолговатое. Пошарив рукой он с удивлением обнаружил:гроб! Неужели по ошибке он сел в катафалк с грузом -200, а его такси -вон оно наезжает фарами, торопясь доставить его на регистрацию авиабилета.
-Что это? -обомлев, судорожно вцепился в плечо таксиста Сидоров.
-Не что-а кто? Глянь. Крышка-то открыта, -булькнуло из унитазного хойла, где всё ещё Сейшеловыми островами плавали клочки повестки...
В салоне мчащего катафалка стало светло как днём от света фар наезжающей встречной машины. Ба! Да в гробу-то -он, в камуфляже, со сложенными на груди ладонями. С посмертным крестом ордена мужества на груди. Высветило и скорбные лица жены и тёщи в чёрных платках, и личико дочуры, прижавшей к груди котёнка -пушистика.Они провожали "двухсотого" в последний путь...На коленях у жены лежал огромный букет гвоздик. Тёща когтила наманикюренными ногтями венок с чёрной лентой, на которой золотились всё те же слова -"в случае уклонения..."
-Не-е-ёт!-заорал Ефим.-Выпустите меня отсюда!Не хочу. И на полном ходу отворив дверцу, выпал не на асфальтовую траурную ленту, чтобы быть раздавленным "Ниссаном", уносящим в сторону аэропорта -не его, а кого-то совсем другого.А следом ещё и ещё кого-то. Не в непроглядные сумерки с подвижной россыпью алых гвоздик габаритных огней - в одном -и игольчатых звёзд фар-в другом направлении . Сидоров вывалился в зияющую пустоту. Кувыркнувшись,он падал. В плечи врезались лямки.Он понял, что таксист (хотя теперь он понял, что это никакой не работник-таксомотора , но кто?)каким-то образом умудрился нахлобучить ему на спину парашют. Сидоров вспомнил, что когда-то совершал пару-тройку прыжков - и для того, чтобы воспарить. надо было дёрнуть за кольцо.Было дело -он и на турецком пляже, предавался удовольствию экстрима и, разгоняясь за катером на водных лыжах, взмывал ввысь, чтобы видеть с высоты парящих над морской лазурью чаек -и пляж, и муравейник купальщиков-загоральщков, среди которых он мог разглядеть машущих ему руками, восторгающихся его героизмом, жену словно выточенную из кипариса загорелую Марину и купидонистую дочуру Оленьку.
Сообразив, чт он падает с высоты, Ефим потянул за кольцо- и , почувствовав рывок, понял: он-парит. Управляя стропами, Сидоров ощущал тяжесть висящего на плече "акаэма", а на поясном ремне -набитого рожками подсумка. Значит всё -таки он не в аэропорт отправился, чтобы вылететь в Дубай, Египет, Таиланд...Стало быть всё же, как и другие...Паря в высоте -он вглядывался -что там внизу? Где же она эта линия соприкосноаения? Изюм, Угледар,Купинск... Но ничего такого он не разглядел. А Увидел себя, сжатым напирающей толпой срочно отбывающих "на отдых" в жаркие страны.
Перед ним, атакуя регистраторшу, бугрясь спиною и поблескивая потным стриженным затылком сдавал в багаж громадный чемоданище,качок в пёстрой рубашонке. Сбоку норовил прорвать линию обороны первоочередников долговязый хипстер с патлами до плеч и рогатой электрогитарой за спиной. Его не пускали,ощетинясь локтями... Не понятно было откуда в колыхающейся человеческой массе появилась печальноликая упитанная тётя с картонной табличкой в пухленьких пальчиках. На картонке кривыми буквами было выведено Я НЕ ОТДАМ МОЕГО СЫНА НА УБОЙ.
- Нет войне! - донёсся и-за спины Сидорова молодецкий возглас. И Ефим понял, что он не в очереди отбывающих за рубеж, не в военкоматской бестолковой толкучке, а на городской площади.Два чёрных , похожих в своих круглых шлемах на муравьёв омоновца, схватили гусеницей извивающуюся пацифистку -и поволокли в автозак. Два других "муравья" выхватили из нашествия протестной саранчи того самого кузнечика, что, пиликнув пилкой ноги о крылышко, издал антивоенный звук- и потащили вслед за картонкой с надписью и выпускающей паутинку крика человеко-гусеницей.
Продолжая рулить стропами, Сидоров опускался всё ниже и ниже.Удар босых ступней оземь смягчил горячий песок. Так это всё же не тыл врага, а Египет, пляж! И поднятый в небо утренним бризом Сидоров только что парил над побережьем Красного моря не по полной выкладке обряженный и со "стволом" на плече, а в одних только трусах спросонья,даже не успев воспользоваться тюбиком с пастой и зубной щёткой. Подтягивая непослушный купол парашюта, Сидоров споткнулся о что-то прямоугольное, торчащее из песка. Отстегнув стропы,Ефим нагнулся и поднял, очищая от песчинок
непонятно как оказавшийся здесь семейный альбом. Порыв солёного морского ветра-и взлохмаченные страницы замелькали веером. Ефимка - малыш -прильнувший к маминой груди. Фима Сидоров-мальчик с папой, вернувшимся из Афганистана и ещё не снявшим военную форму сержанта. Сидоров младший с дедом в кителе лейтенанта артиллерии -вся грудь в медальной чешуе...
Кто-то тронул Ефима сзади за плечо.Обернулся. Дед! Совсем ещё молодой...
-Ты чего тут , Фима ? Совсем голый и не на фронте...А кто будет добивать бандеровцев?
- Сам не пойму-как я здесь оказался...
- А я не пойму зачем ты обменял мою медаль "За отвагу" на римский систерций времён войн с даками...
- Прости дед! Зевс попутал...
-Ладно! У меня же их две было. Ты хоть вторую не обменивай...
Сидоров мигнул. Истаивая, дед, весь покрылся медальной чешуёй, обзавёлся хвостом, жабрами и, нырнув в морскую склень, перетёк в вышедшего из фото отца...
- А ты что делаешь в Египте? Мы же воюем на Украине.С НАТО воюем, с США, как это было и в Афгане...
- Да вот почему-то меня забросили именно сюда...
Отбросив альбом из которого разноцветными мотыльками порхнули по ветру - он в костюме жениха , Марина в свадебном платье и раздувшейся от порыва ветра фате, они с Оленькой- счастливые улыбки, котёнок. Утопая по щиколотку в песке, Сидоров ринулся -куда-то, сам не зная того-куда и зачем? -и упёрся в мощную, непреодолимую спину качка. Наглый хипстер боднул Сидорова локтем в бок рогом электрогитары.
-Граждане пассажиры!Регистация на авиарейс Египетских авиалиний закончена, - механическим голосом произнесла брюнетистая , как Нефертити,регистраторша.
И тут же на её месте образовался пустой китель военкома. Двухтумбовый стол, за котором изображал должностное лицо камуфляж с погонами подполковника,утопал в песке.
- У вас какая воённо-учётная специальность, гражданин частично мобилизованный?- раздался голос из пустоты над застёгнутым на все пуговицы воротом.
И качок пробубнил:
- Боец пехоты ОПГ!
- В разведку!
-А я лидер группы "Бомбоубежище", - вылез вперёд хипстер ,ещё большее бодая Сидорова рогом электрогитары.Он лез вперёд, фанатея, и прошёл-таки первым даже и медосмотр.
- В сапёрную роту...
Следующим был "кузнечик" с площади. Замерев на секунду, китель рявкнул:
- Трёхсотых с поля боя таскать будешь! В эвакуационно-санитарный батальон...
Ефим ещё чувствовал прохладные прикосновения кругляшка стетоскопа к спине и груди.На просьбу медсестры -пляжной дивы в бикини- приспустить черный роджер трусов, стесняясь, он свершил эту нескромную манипуляцию и услышал голос , донёсшийся из пустого места над отворотами халата эскулапа.
-Годен!
Бросив взгляд в морскую даль, Ефим увидел там белую фату Марины. В то время , как медицинский халат и камуфляж с подполковничьими погонами вели приём частичных мобилизантов, сам военком и председатель медицинской комиссии присутствовали при всём этом лишь частично. Сами они-бронзово загорелые находились отдельно -на борту невестопарусной яхты. Даже с берега Сидоров мог видеть, как военком Иван Васильевич Дыбин поднимался по никелированной лесенки на борт плавсредства в сдвинутой маске для ныряния с наколотой на гарпун из гарпунного ружья муреной. И как всплеснув пухленькими ручками:"Какая прелесть!Деликатес!Закуска!"- его встречает восторженная мамочка, не желавшая, чтобы её сына не превратили в пушечное мясо.
Сидоров и сам ощущал теперь, как усиленно работая ластами направляется в сторону кораллового рифа. Его не страшили -ни шмыгающие промеж ног рыбы-хирурги, оставляющие глубокие порезы , ни гигантские моллюски, способные прищемить ступню или кисть руки, ни даже челюсти акул.
Войдя в пляжную кабинку в одних трусах, Ефим Сидоров, вслед за качком и хипстером выскочил из неё ведущим прицельный огнь по врагу спецназовцем.