Они могут отобрать свободу,
Солнце, воздух и еду,
Они могут не давать нам воду,
Но по их дороге не пойду.
Они могут заковать нас в цепи –
Руки, что играли Баха,
Но глаза, глядевшие на степи,
Не уронят слез от страха
Верь, страдания скоро развеятся,
Правды огнь согреет средь стуж,
Потому что там ждут, надеются,
Сын вернется, отец и муж.
Жил- был злой ребенок в теле старухи, долго жил, но так и не повзрослел, и злости с годами не поубавилось, а потому пригнуло его к земле, как кочергу. Сердце его было с червоточиной, да и на вид с годами он стал смахивать больше на бабу Ягу, чем на ребенка. Так давайте отныне звать его Старуха! Так ему и надо, подлецу энтокому!
Завидела та старуха соловья, сидящего на молодой ивушке и поющего свои золотые песни. Соловушка пел о справедливости в этом мире, о любви, и еще более о красоте и быстротечности момента, в котором мы живем. Он поучал в своих песнях о том, что нужно служить добру, и ни в коем случае не преклонять своих голов во время трудностей, не падать на колени.
"Завидя,когда мы идем по тропам к свету, недруги наши посыпают их горящими углями, и когда они видят нас, идущими наперекор ветру, они посыпают нас холодным ледяным градом, - но несмотря ни на что, мы должны подниматься на крыло", - так можно перевести слова из одной его песни, с соловьиного на человеческий язык.
“Любовь всегда побеждает!"- пел в своих песнях соловей,"Не бойся, поднимайся выше, за облаками всегда прячется солнце!"- еще громче пел он.
Не по нраву это было злой старухе. Решила она соловья изловить.
Скок - поскок - скачет по тропинке соловушка, поднимая своим клювушком зернышко за зернышком. “Добрая душа", - думалось соловью, "а может кто и случайно зернышко обронил… Оказывается, есть места на земле, где счастье так и лежит на тропинке оброненным зерном, только стоит найти нужную тропинку”.
Но не успел он порадовать себя новым умозаключением об этом мире, как тут же на него сверху упала сетка. Он было попытался протиснуться в ячею, но не смог. Ячеи были слишком узки. Он захлопал крылышками, и тут же намотал на себя сеть, и в конец запутался в ней, почти сразу он услышал чей-то детский ехидный смешок, и узловато- крючковатые руки обхватили его. “Ага! Попался! Ну, так ты у меня еще не так запоешь!” - то был ребенок в теле старухи. Она вынула соловья из ловушки, пересадила его в клетку, и поставила на комод.
Долго старуха сидела возле соловья, смотрела своими расширенными, будто два перезревших ореха, глазами: “Пой!" - кричала она,"Пой!" - уговаривала, "Пой, соловушка…”, - выспрашивала, но тот никак не соглашался и не поддавался на её уговоры… “Ну, раз так, тогда я отберу у тебя солнце”,- проворчала старуха и посадила его в гобец.
В гобце было темно-темно, старуха повесила клетку с соловьем на гвоздь и закрыла клетку. С несколько минут была кромешная тьма, а потом будто маленькие звездочки зажглись на стенах - то были муравьи, наевшиеся фосфора. “Здравствуй, соловушка",- сказали они, - "мы заменим тебе солнце, мы знаем, почему этот злой ребенок в теле старухи спрятал тебя сюда, не переживай, зло всегда старается до всего дотянуть свои крючковатые ручонки, но мир такой большой, что они зачастую оказываются коротки. Не бойся, мы с тобой”.
И соловей запел, глядя на них, представляя, что он смотрит на звезды: “А ведь каждая звезда - это чье-то солнце,” - подсказывало ему сердце.
Прибежала разъяренная старуха, и схватила соловья: “Ты не боишься темноты? Тогда я заберу у тебя воздух!” Она вытащила соловья из гобца и поволокла его в омшанник, что был вырыт в земле рядом с домом.
Последний раз спрашиваю: “Будешь петь мои песни?”. “Я поганых песен не пою”, - гордо отвечал соловей.
Тогда старуха, накрывши клетку плотной накидкой, бросила соловья в омшанник и закрыла его на замок. Соловей не на шутку испугался и задрожал, но тут в маленькую щелку протиснулось чье-то желтинькое тельце в моряцкой тельняшке- то были пчелы.
“Здравствуй, соловушка! Мы знаем, для чего тебя сюда закинула злая старуха, но не переживай, здесь есть воздух, дверь не плотно прилегает к порогу, а потому воздух просачивается сюда. Мы поможем тебе, мы выстроимся в ряд и будем хлопать нашими крылышками, тем самым нагнетая поток воздуха к тебе, так что ты не задохнешься, ты будешь жить и петь свои песни!"
Так все и вышло. Пчелы выстроились в ряд от двери до клетки и захлопали своими крылышками, и на соловья подул легкий, свежий ветерок. Совсем такой, как в лесу по весне, и он запел, запел о свободе, дружбе и добре…
Прибежала старуха, схватила соловья и зло затрясла клетку: “Ну что ты будешь делать! Я и свободу твою забрала, и солнце, и воздух, а ты все поешь! Теперь я заберу воду и еду, тогда посмотрим”, - топая старыми чунями, старуха занесла соловья на чулан.
“Ну, и сиди тут недельку - другую, а там посмотрим: проголодаешься - голос подашь, поклонишься мне в ножки”.
День покатился за днем, никто не наведывался к соловью. Все предыдущие страдания, будто соединились, и превратились в одно общее: здесь было и темно, и сыро, воздуха не хватало,и он все также, как и прежде сидел в клетке, только ко всему еще прочему добавились сухота во рта и пустота в зобу - не было ни воды, ни еды.
На пятые сутки он услышал, как кто-то сказал: “Мяу!” - то был хозяйский кот, его глаза горели. Он отодвинул накидку с клетки и сказал: “Не бойся меня, соловей! Я, в тайне от хозяйки, тоже большой любитель музыки, и сам по молодости выписывал, представьте себе, романсы о любви, но моя любовь была немного иного рода, чем та, о которой поешь ты, но все же… Да, и в хоре я пел, моя партия была котовая, я вот помню ту белую кошечку во втором ряду, что выводила такое фа-диез третьей октавы, что даже петухи обзавидовались, что у меня такая солистка - мда, были времена… А сейчас я стал старый кот, все, знаете ли на печке, на валенке посидеть, зубы и те, почти повыпадали…” Тут он прикрыл усатый рот, в котором и в самом деле были видны прорехи меж зубов.
- А что же ты сюда пришел? - спросил соловей.
- А для чего я сюда пришел? - спросил старый кот, - А, вспомнил! Я же тебе сметаны принес, вот, гляди, на моих усах, с них прямо, аж, капает. Я их с минуту в миске купал.
И вправду, усы у кота были прямо-таки вывалены в сметане. Кот просунул свои усы в клетку соловью, и тот с большим удовольствием начал склевывать сметану, насытившись, соловей спел коту несколько избранных романсов.
Так, старый кот стал приходить к нему каждый день…
Кот приносил ему сметаны, а однажды умудрился приволочи на остатке клыка кусманчик сала, чему соловей был несравненно рад,так как сало смазывает связки, и исполнил для кота какую-то редкую арию, которой тот никогда не слыхивал.
Однажды, их подстерегла старуха: “Ах, вот, оказывается, кто тут кормит соловья! Вот почему он мне песен не поет! “ - кричала она, держа в руках большие садовые ножницы.
Она схватила старого кота за шкирку и отрезала ему усы, густо вымазанные в сметане… “А тебя я больше жалеть не стану", - зло сказала она соловью, "Я тебя в печи сожгу, и старуха поволокла клетку с соловьем в дом”.
Печка еще только растапливалась, языки пламени лишь только начинали полизывать полешки, старуха сходу бросила клетку на огонь. От удара, или это было предначертано свыше, но дверцы клетки отворились, и соловей, вылетев оттуда, залетал в печи, глаза его зудились, из них катились слезы от едкого дыма, огня и сажи.
Старуха испугалась и схватила кочергу, начала махать ей, метя по соловью, но тот ловко уворачивался, кружась в печи, и она никак не могла попасть в него.
Она отбросила кочергу, и сама, сжимая свои крючковатые руки в кулаки, скрежетала зубами: “Сшас я тебя изловлю! Сшас ты у меня запоешь!”
Старуха залезла в печь, а соловей от безысходности бросился в трубу - по ходу тяги воздуха - и был прав.
Через несколько мгновений, опалив крылья, он оказался на свободе, а старуха, покрутилась в печи, да делать нечего, надо вылезать - соловья-то уже нет.
Стала вылезать старуха из печи... только она высунула свою голову из усья, как с печи, сверху прилетел ей здоровенный кирпич и зашиб её.
“А не надо было мне усы… садовыми ножницами обстригать… мяу!” - сказал кот и спрыгнул с печки.
*****
Половинка той злой старухи, говорят, сгорела, а другая ругает тех детей, которые не слушаются родителей и кидают камнями в птиц, и неизвестно что сгорело - злой ребенок или сама старуха, но детям страшно.
*****
Кот все также спит на печке, рассказывая луковицам на палатях о его музыкальном таланте, а соловей все также поет о настоящей любви, дружбе и свободе, и больше не верит, что где-то существуют места, на которых счастье разбросано по тропинке пшеничными зернышками...лишь стоит протянуть клювик...