«Живя в Финляндии, я увидел этот чуждый нам народ, не скрывавший вражды против России. Наш архиепископ (Сергий Страгородский, будущий советский патриарх, добавлю от себя в скобках), человек исключительных дарований и опыта, гармоничная уравновешенная натура, был не очень разговорчив на “проклятые вопросы“. Но сам он постоянно думал о них. Насколько я мог догадаться, он многое принимал в новой жизни. Главное, он твердо верил в руководство Промысла Божия над миром. Бывало, ходим мы с ним после обеда по залу, а он, о чем-то размышляя, тихо говорит в ответ на свои думы:
– Божий мир по-прежнему стоит. Меняются правительства, он стоит, меняются политические системы, он опять стоит. Будут войны, революции, а он всё стоит.
Посещал его иногда финляндский губернатор (Франц Зейн – с 1900 по 1917 годы), и они серьезно и дружественно о чем-то беседовали. Посещал я с ним и Гельсингфорс (Хельсинки), и там – чуждая нам атмосфера. В Финляндии была везде чистота и порядок, и будто бы не употребляли даже и замков у дверей, но дух был нерадостный… Финны – их почему-то звали в России “чухонцами“ – всегда были нам врагами, а друзьями Западу. И совершенно мне не удивительно, что они воевали против России в 1939 году, еще менее неожиданно, что и после они стали на сторону Гитлера, немцев, Запада. Это люди одной западной культуры…
Весною 1918 года в Киеве был политический переворот, возглавленный атаманом Павлом Скоропадским, за которым сзади стояли, конечно, немцы, занимавшие тогда Украину. Но в Германии, после ее поражения в Первой мировой войне, произошла своя революция. Немецкие войска ушли домой; Скоропадский скоро пал после них; пришел на его место Симон Петлюра (из полтавских семинаристов) с национальными украинскими войсками. Скоропадский бежал в Германию к своим бывшим союзникам…
До Пасхи 1918 года Украина отделилась под гетманом Скоропадским. Собственно, помогли этому немцы. Они делали это из своих выгод, желая так или иначе присвоить ее себе, за что они и теперь (Вторая мировая война) воюют. Но мы тогда (1918) этого не понимали… Украинцам-индивидуалистам вообще не нравилась коллективная система, а тут еще пресс большевиков – “москалей“, “кацапов“ – давил их. И они приняли реакционный переворот спокойно. Нигде не было взрывов и протестов. Крым тогда считался одной из десяти губерний Украины. Одним словом, почти всё, чем теперь (1942) временно завладели немцы на юге, было и тогда под их контролем. После Крым преобразовали в Татарскую не то республику, не то область со своим парламентом – “курултаем“ – во главе с премьер-министром Соломоном. В Украине же восстановили почти царский порядок: царь-гетман, министры, министерства. И мы так же пели на Соборе (в Киеве в начале 1919-го): “…Победы благоверному гетману Павлу на сопротивныя даруя…“
Советская власть вынуждена была пойти на такой разрыв единого тела, потому что воевать против немцев была не в силах. С ними она заключила Брестский мир. И первая задача была у нее – справиться с внутренней разрухой и начавшимся Белым движением. Потому советская власть установила отношения с Украиной как совершенно самостоятельным государством: проведены были границы , назначены послы и так далее… И когда я 4 декабря (1919) увидел в Киеве на Софийской площади сытых “хохлов“ в дубленых полушубках, в теплых шапках, сидевших на крепких лохматых конях так ловко и прочно, будто они составляли одно целое, я подумал: куда же нам, интеллигентам, бороться с этой земной силищей, Микулой Селяниновичем?! Эти петлюровцы, в сущности, были теми же большевиками, лишь на украинской земле: та же борьба против капиталистов руководила и ими, только тут было больше племенного шовинизма, чем в Великороссии. Но это временно: рабочие классы между собой сговорятся скорее».
Я не поленился привести отрывок из мемуаров митрополита Вениамина (Федченкова), написанных им в период Второй мировой войны. Они не были предназначены для печати и не могли быть предназначены для печати в то время. Не берусь их комментировать, да и не нужно это. В скобках даны мои уточнения.
23.09.2022