И духи мерзости и блуда
Стремглав кидаются на зов
Вопя на сотни голосов
Творя бессмысленные чуда
Пу встречает в лифте поэта Виталика Глориона.
Выздоравливая после операции, Пу медленно разгуливает по широким коридорам неотложки. Невзирая на небольшой рост, в ее манерах есть что-то неуловимо надменное, и там, куда она входит, никого не заметно, кроме нее.
По назначению лечащего врача Пу едет в лифте на рентген на второй этаж, задумчиво глядя под ноги и не замечая вошедшего с нею в лифт высокого молодого чедловека, который с интересом бесцеремонно рассматривает её.
-«Так, так, так…всё понятно. Магией чёрной занимаетесь? – внезапно раздался свистящий шепот прямо у правого уха Пу.
Пу вздрогнула от неожиданности и резко обернувшись, оказалась лицом к лицу с незнакомым молодым человеком, который смотрел ей прямо в глаза. Русые длинные волосы, стянутые на затылке в хвостик, очень бледное, но красивое лицо, тонкие красиво очерченные губы, римский нос и прозрачные серо-голубые глаза с пугающе расширенными чёрными зрачками, смотревшие на собеседника в упор нагло и насмешливо.
- «Что за номера? Кто вы?» – резким голосом рявкнула Пу, но дальше продолжила более мягко: - «Что вы ко мне подкрадываетесь сзади, как мартовский кот? Я этого не люблю! И с чего вы взяли, что я магией занимаюсь? Ерунду несёте…»
- «Кто я?» – с непередаваемой улыбкой ответил юноша, – «расслабьтесь! Меня зовут Виталик Глорион, я - поэт. Лежу в соседней с вами палате, лечусь от воспаления лёгких. Хотите, мы с вами где-нибудь уединимся, и я почитаю вам свои стихи?
А насчёт того, что вы магию чёрную практикуете – так это же очевидно! Это же и мартовскому коту ясно!
Если свести глаза на кончик носа и посмотреть - то видно, как у вас над головой плавает серебристый, светящийся двенадцатиугольник… как бы корона такая. Красивая. Плавает в пространстве и медленно вращается против часовой стрелки. Практиковали бы вы белую магию – то там был бы октаэдр и вращался бы он по часовой стрелке. А так… с вами всё ясно, ваши порочные наклонности написаны у вас на лбу!»
-«Ой, перестаньте. Почему это, если чёрная – то непременно порочная?» – промурлыкала Пу, уже с интересом разглядывая нового знакомого, - «я по жизни робкая и мухи не обижу… иногда!»
Тут их разговор внезапно прерывает проходивший мимо доктор Вильховский - заведующий Отделением, который на ходу, бесцеремонно сделал замечание поэту Виталику, чтобы он не приставал к девушке - и звеня шпорами, умчался дальше, по своим делам.
Обернувшись на голос, Пу вдруг увидела, что с плеч её нового знакомого вместо лица - на неё оскалилась противная лисья морда, обдав зловонным дыханием.
В ужасе, прервав на полуслове разговор, откинулась она на зеркальную стенку кабины лифта. Молодой человек, стоявший напротив, нимало не удивился такой реакции Пу и даже беззвучно рассмеялся, отбросив свое прежнее, невесёлое настроение, с которым он вошел в лифт.
- Смотрите, какой фокус! -- воскликнул он весело, широко улыбаясь – Ну что, удалось мне вас удивить?
- «Берегитесь, незнакомец! -- возразила со странной усмешкой малышка Пу, -- и не зазнавайтесь! Вы сейчас едете в лифте с не совсем человеком. Я умею делать штуки почище - такие, какие вам и во сне не грезились!» – на всякий случай ответила угрозой Пу, и они вышли из лифта на первом этаже.
-«А давайте прямо сейчас, вместо рентген-кабинета - заскочим в больничный буфет на десять минут и выпьем там пару чашечек здешнего чудесного кофе?» – предложил поэт Виталик, ловко, но ненавязчиво отжимая Пу плечом в сторону буфета, - «за мой счёт! И с миндальным тортом Наполеон!»
Пу хотела было отшить хама и пойти прямо на рентген – но последний довод, насчёт миндального торта - сразил её наповал. Дело в том, что папаша барбос с самого начала отобрал у нее все деньги и выдавал ей теперь в руки не более десяти юаней, чтобы она не соблазнилась купить себе где-нибудь наркоты и сорвать процесс лечения после операции. Так что денег у нее совсем не было.
В уютном больничном буфете с утра было почти пусто, только у двери пили чай трое доходяг из второго хирургического отделения.
Они уселись за крайний столик от окна и принялись наблюдать, как по заказу поэта Виталика барменша Аннушка не спеша начала варить кофе, как аппетитная пенка поднимается по узкому горлышку медной джезвы.
-«Люблю я пить мелкими глотками большую утреннюю чашку кофе на даче моего дедушки, под огромным раскидистым орехом, слушать стук дятлов, вдыхать ароматы трав!» – мечтательно произнёс поэт Виталик своим бархатным, воркующим голосом
По своей резкой натуре Пу вовсе не была сентиментальна, но невольно поддавшись его странному обаянию, она рассмотрела своего собеседника поближе.
Несмотря на разыгрываемую им роль щедрого, галантного кавалера – внешне поэт Виталик выглядел так плохо, что про таких людей говорят – «краше даже в гроб кладут».
Высокий, голубовато-бледный и какой-то истощённый, он ещё и слегка сутулился. Но только чуть-чуть. Особенно портило его внешность то, что оба уха были заткнуты ватными тампонами, а на голову была нахлобучена до самых ушей шерстяная вязаная шапочка с каким-то финским орнаментом с северными оленями. Одет он был в длинный, дорогой тёплый халат до пят, подпоясанный чёрным витым шелковым шнуром с кисточками, на ногах – замечательно красивые комнатные тапки из натурального меха медведя-панды.
-«Неужели правда из панды тапки?» - подумала Пу, присмотревшись к тапкам - «Вот сука… панду не пожалел, могу себе представить – сколько стоят эти тапки! А на вид такой задохлик… вот-вот умрёт!» - подумала она, а вслух сказала:
-«Одного я не пойму, Виталик! Зачем же, по вашим словам, вы оставили творческую профессию программиста и занялись таким опасным делом? Вы что, в самом деле так серьёзно подсели на наркоту, или денег не хватало, чтобы жить на широкую ногу?» – спросила Пу поэта Виталика, внимательно глядя ему в лицо, чтобы уловить возможную фальшь в его ответе.
-«Дело в том, что жизнь на широкую ногу меня вовсе не прельщает – я поэт и живу внутренней жизнью, полностью и надолго уходя в себя ради творчества. В такой период жизни, если посмотреть со стороны - я похож моллюска – рапана, полностью спрятавшегося в свою раковину и лежащего на мелководье песчаной отмели, прогреваемой летним африканским солнцем.
-Почему именно африканским? – с интересом спросила Пу, прихлебнув горячий кофе без сахара, - какое ты имеешь отношение к Африке?
— Ну это я так, ради красного словца сказал про Африку… а бросил я свою любимую профессию ради того, чтобы заработать очень много денег за короткое время, как можно быстрее – срочно нужна была большущая сумма на операцию моему дедушке в Израиле.
Я напрягся и заработал, его прооперировали… но через полгода выяснилось, что нужна повторная операция... я опять напрягся. Ведь кроме дедушки у меня никого нет на свете – как можно мне его терять? Потом третий раз. В этот раз я не только много заработал, но и бесценный опыт приобрёл. Но, к сожалению – помимо бесценного опыта я приобрёл эту самую болезнь, от которой лечусь сейчас – тромбы в лёгких образовались, очаги воспаления… но это меня не пугает – денег у меня теперь много – хоть пруд пруди, хоть жопой ешь, хоть греби лопатой…"
-«А чем ты зарабатываешь, если не секрет? Может, и мне такой способ пригодится?»-поинтересовалась Пу, незаметно переходя на «ты», - но если это тайна – можешь не отвечать!»
-«Я вижу, Пу – вы своя в доску девчонка, поэтому я скажу прямо – я новые, экспериментальные наркотики тестирую… ну, как лётчик-испытатель новые самолёты испытывает, как в Техасе неуловимый ковбой Джо необъезженных быков объезжает – так и я новые, ещё не испытанные препараты себе вкалываю в вену, или заглатываю в виде таблеток, или порошок нюхаю – после чего впадаю в наркотический транс. Иногда на один – два часа, а иногда – на двое-трое суток.
Выйдя из этого состояния – я стараюсь подробно передать свои ощущения в виде научного отчёта. За эти испытания я получаю на свой банковский счёт нехилые бабки. Так что своё лечение от последствий испытаний я легко могу оплатить!» – с улыбкой ответил поэт Виталик, закашлялся, запил кашель горячим кофе и помахав рукой барменше Аннушке – повторил заказ кофе с пирожными.
-«Ух ты! Да ты отчаянный парень! – воскликнула Пу, - отчаюга! На что я не робкого десятка – и то не решилась бы на такое! А как же ты справляешься с ломкой после испытаний? Это же тебе потом надо постоянно принимать поддерживающие дозы, или ещё хуже – лечиться от зависимости, платя огромные деньги?» - спросила Пу, от удивления округляя глаза, - «это же замкнутый круг получается!»
-«За похвалу – спасибо. А с последствиями и лечением от зависимости – всё обстоит не совсем так, как ты думаешь. Дело в том, что я отношусь к тому очень редкому типу людей, которые не приобретают зависимости после приёма наркотиков. Сколько бы я эту дурь не принимал – зависимости у меня не возникает! Так что ты видишь перед собой монстра-супермена!» – и с широкой улыбкой поэт Виталик ударил себя кулаком в хилую грудь и опять закашлялся.
-«Ты, Виталик, конечно, извини – но по твоему внешнему виду нельзя сказать, что ты очень здоровый человек. Видно же, что ты сильно нездоров! Стоило ли тебе ввязываться в эти жуткие испытания ради денег, хоть и больших? Лучше поберёг бы здоровье! Дедушку своего ты, надеюсь, вылечил?»
-Неее… не вылечил… - помрачнел поэт Виталик, - три дорогущие операции в Израиле не помогли… помер дедушка в прошлом году. После третьей операции ему стало лучше, мы даже купили новую машину, о которой он мечтал – только ездить за рулём сам уже не мог – приходилось нам водителя нанимать. Так что мы прожили счастливо десять месяцев, дедушка даже принимал коньячок и виски отборный в малых дозах, на море съездил. Но в начале марта прошлого года он лёг спать и не проснулся.
Вечером смотрел телевизор допоздна, грызя фисташки и запивая пивом. Заснул перед телевизором, а к утру его не стало.
Пришлось устроить дедушке скромные похороны. А его новую машину я продал первому попавшемуся покупателю – ездить на ней нет моих сил.
Пу обсуждает с Виталиком его поэму, написанную белым стихом.
-Недурно! Правда, тема мрачновата, но текст интересный и похоже - написан на одном дыхании.
"Резуна вен" я встречал во время службы в армии - чуть что он резал себе вены, а командиры роты и батальона от этого каждый раз безвинно страдали, стоя перед партактивом в позе святого Себастьяна, в котором торчат пучки стрел.
Лёша Лесик ("резун") резал себе вены примерно каждый месяц или чаще, после чего отдыхал в санчасти, и за это офицеры боялись его в 10 раз более, чем морскую пехоту США.
Сейчас, через несколько лет, об этом вспоминать даже забавно - как он "их" держал за глотку, как они его боялись.
Поэтому самоубийство, как ни странно - тоже может быть организовано с юмором.
Граф Ян Потоцкий (мой любимый писатель) специально отлил серебряную пулю из ручки своего любимого кофейника, зарядил ею пистолет, лёг красиво в кружевную постель и выстрелил себе в висок. Прибежавшие на звук выстрела слуги и домочадцы обнаружили рядом с трупом графа нарисованную им карикатуру на самого себя - на рисунке граф лежит в своей постели, смешно высунув язык, с пистолетом у виска, и кров (без мягкого знака) струится из его головы...
Виталик рассказывает Пу о поездке в городок Из-м:
-Такие поездки в прошлое очень опасны. После них в сердце остаются раны. Давным-давно, в тот год, когда я окончил школу - моя ныне покойная мама упросила меня съездить вместе с ней на её родину, в городок "И", где она не была с 19х1 года. Мы нашли и домик, где она жила, и клумбу во дворе, и танцплощадку, и любимый кинотеатр "Спартак", и дом дедушки Ивана на обрыве над широкой рекой... но везде жили чужие люди, шла другая жизнь...
Мы чудесно провели день, но после возвращения - мама сошла с ума и была такой несколько лет - до конца своих дней. Для меня это была трагедия.
Так что надо трижды подумать, прежде чем решиться на поездку в прошлое.
-Душевный текст, когда читаешь - как бы касаешься свежей раны. Но всё это чисто личное, вряд ли следует впускать посторонних в этот тонкий мир... но написано блестяще.
Прочла и стало немного грустно. Но одно утешает - нас всех без исключения ждёт один и тот же конец - поблажки нет ни для кого. Так давайте же хотя бы пить кофе, петь и веселиться, пока можно!
жжж
Пу "крысой" пролезает в некромир.
Медленно выздоровливая после тяжелой операции, Пу, частенько сидя в кафе на первом этаже больницы, делится с поэтом Виталиком своим опытом посещения некромира.
Поэт Виталик от нечего делать спрашивает Пу:
– «Вот, ты две недели лежала трупом в палате – не скучно было? Я бы от скуки с ума сошел! Чем ты там занималась круглосуточно? Может, медитировала? Расскажи!»
-«Хорошо… так и быть… я бродила в некромире. Расскажу тебе по секрету, что мне на своём личном опыте довелось повидать там. Ведь я серьёзно этим не занималась – просто прошла туда внезапно, без всякой задней мысли. Глядь – что-то всё такое вокруг малознакомое, что-то не поняла сразу я – вроде и «колёс» не глотала – а попала, не знаю куда. Потом глядь – вокруг какие-то не то сумерки, не то раннее утро, когда солнце вот-вот взойдёт – но ещё не взошло, туманчик серенький густой стелется по пояс человеку… растительность серо-зелёная, хилая.
Территория огромная, стеной окруженная невысокой. Входные ворота какие-то чудовищно огромные, когда-то давно крашеные, а сейчас ржавые, возле них два урода здоровенные бродят, вход охраняют.
Страшенные, ростом и повадками похожи на безухих слонов, но на двух ногах, кисти рук как у людей – но о четырёх пальцах. Тело покрыто как бы острыми колючими волосками, на спине небольшие прозрачные крылышки, какие бывают у насекомых – шмелей, например. На людей не похожи, головы небольшие шишковатые, лица их - не рассмотреть. И тут меня осенило - да это же некромир! И это - Стражи бродят!
За ржавыми воротами, за стеной чем дальше – тем темнее и противнее, видны какие – то массивные невысокие объёмы, в тумане похожие на дома без окон. А может, это и не дома вовсе, а животные – не поймёшь издали, а близко подойти страшно – от ворот далеко отходить не хочется, чтобы не заблудиться. Примерно после второго похода в некромир я стала брать туда с собой компас, часы и фонарик – но всё это оказалось там без надобности - ведь времени там нет, стрелка компаса крутится туда-сюда, как говно в проруби. Фонарик освещает путь в тумане всего метра на два, поэтому бесполезен.
-«А как ты решилась впервые пойти в некромир? Ты что, раньше там бывала или в твоей Школе это проходили?»
-«В Школе как раз и не проходили – для меня там программа учебная настроена совсем в другом направлении – я ведь по жизни человечек весёлый, деятельный. А для некромантии нужны совсем другие качества. Но по ряду причин я сама, по собственной инициативе там бывала».
-«Что же за причины такие заставляли тебя нырять в это говно? А вдруг тебя туда пустят – а назад не выпустят? Как представлю – что тебе всю жизнь там придётся провести – ужас, даже мурашки по коже!» —спрашивает поэт Виталик, поёживаясь.
-«Не помню, говорила я тебе или нет – я в свободное время подрабатываю «на косметику» тем, что ищу людей, пропавших без следа - внезапно пропавших. Вот приходят родные, друзья, руками разводят – вот был человек, только что рядом был – и вдруг раз – и пропал. Помнишь, как в детской поэме про дядю Стёпу: «Ищут сапожники, ищет милиция…»
И вот пару-тройку раз я вынуждена была нырнуть в некромир – следствие моё зашло в тупик, время идёт, аванс, полученный от родственников – потрачен, надо отрабатывать. Ну я и ныряла туда, правда без особой охоты».
Виталик: -«Верится с трудом. Сдаётся мне что ты, Пушенька, лапшу мне на уши вешаешь. Я слышал от серьёзных людей, что туда почти никого не пускают – надо вроде долго готовиться специально для входа, типа мертвечиной питаться или что-то в этом роде… неужели ты тоже - мертвечиной питаешься? На первый взгляд ты вроде нормальная девчонка, тортики уминаешь за обе щёки – зачем тебе всё это?»
-«Понимаешь, Виталик - нет правил без исключений. После первых походов, я потом у Второго Тренера в Школе спрашивала:
–«Как же так получается, что я вдруг в некромир вхожу без напряга?»
Он меня «просмотрел» и отвечает:
– «У вас, девушка, редкая аномалия – частота волны вашей вибрации почти совпадает с вибрацией некромира. Такие индивидуумы, как вы, могут без подготовки шмыгать туда-сюда, без особого труда преодолевая границы между мирами. Зачем вы такая – непонятно. Наверное, такой вас создал Бог. Ему виднее, зачем.»
Короче, Виталик, я уже имею некоторый опыт в таких путешествиях – была там раз десять. Я понимаю, что моё наглое проникновение в некромир может выйти мне боком – могу потерять не только здоровье, но и жизнь. Однако любопытство, жадность до денег и покупаемых за деньги плотских удовольствий побеждает здравый смысл, и я вхожу туда вновь и вновь… Это как зависимость от никотина – понимаешь, что курение вредно для здоровья – но куришь всё равно!
Опасность посещения в том, что помимо душ - некромир во множестве населяют различные сущности, намерения которых мне непонятны. Многие из них – просто хищники, и предназначение их мне неизвестно, а увидеть их моим физическим зрением невозможно, законы физики там действуют как-то своеобразно. Сущности запросто могут съесть душу некроманта – ведь там понятия добра и зла не существует, так что красивая девушка вроде меня – для них просто продукт питания – вроде бифштекса с кровью. Сожрут – и совесть их мучить не будет.
Ведь бывает, что надо найти душу человека, а вызвать её к себе не получается – не приходит, и всё тут. Приходится самой за ней в некромир идти, чтобы получить информацию. Увы, к горю и отчаянию родителей и друзей – тот, кого мы ищем, часто оказывается мёртвым и возвратить его в мир живых уже нельзя. Самая неприятная задача – говорить об этом родителям. Обычно это тяжелое зрелище – не верят, истерики закатывают, даже побить могут – будто я в чём-то виновата…
-«А как ты впервые вошла туда? Ты сама портал создала для входа, или тебе кто-то помогал?» - подперев голову рукой, спросил поэт Виталик, внимательно вглядываясь в лицо Пу.
-«Однажды, два года назад, во время практических занятий в Школе мы небольшой группой выехали на природу, чтобы заняться эзотерическими практиками на берегу большого озера, подальше от любопытных людских глаз. Там в лесочке я заметила давно, с советских времён заброшенное здание пансионата-дома отдыха для рабочих трамвайно- троллейбусного треста, и пошла на него посмотреть поближе.
Вблизи заброшенного здания я обнаружила очаровательное, поросшее камышом болото, в котором приятно квакали лягушки. На вид место было очень милое, но «просмотрев» его на астральном плане – я обнаружила страшную вещь! В этом болоте находится тайное захоронение людей, расстрелянных здесь в 30-х годах сотрудниками НКВД и брошенных в болото.
Здесь окончили свою жизнь около 2000 человек, а после войны рядом, как ни в чем ни бывало - построили дом отдыха для рабочих…
Как раз там, между зданием дома отдыха и болотом – я и обнаружила портал входа в некромир, чем и пользовалась неоднократно… и, наверное, ещё не раз буду пользоваться… это мой секрет!
-"Всё это, конечно, интересно, что ты рассказала - но мне непонятно: как же ты конкретно находишь необходимую тебе душу, чтобы вынудить дать тебе информацию?" - ехидно спросил поэт Виталик, склонив голову набок, -" а вдруг душа не захочет с тобой разговаривать и пошлёт тебя подальше? Что ты тогда будешь делать, чтобы заставить её разговориться?"
-"Знаешь что, дружочек! - свирепо зашипела Пу, - много ты хочешь знать! В конце концов, это моя профессиональная тайна, так что не надейся её выведать. Кстати! Наш серьёзный разговор мне надоел, давай сменим тему на более жизнерадостную. Вот, ты мне стихи почитать предлагал - читай, пожалуйста, что ни будь!"
-"Хорошо, сейчас я тебе прочту стихотворение, которое возникло в моей голове прямо в тот момент, когда я впервые увидел тебя в лифте. Я его ещё не отшлифовал, но ничего, слушай:
Малышка Пу! Ахейцы - тёмные скоты!
В каком параграфе античного закона
Предугадалось, что кони двинешь ты
Как пылкая Диана - нам оживишь уды
Презренный Глорион, когда уснул
Он после групповухи в ресторане,
Чтобы глазами сонными взглянуть
На морды пьяные и на свои труды
И встретить вас осенним утром
Увидеть профиль ваш и шелковые
Речи услышать тихо, чтобы сухое
Зашевелилось сердце мойё внутри
Как толстая лепёшка дерьма быка
Придавленная рыцарской подковой
Тамплиера – мужеложца сурового,
Как груботканый плащ легионера
Ядром забив я пушку туго, двигать буду
Вперёд - назад свой твёрдый инструмент
Любуясь на затылок ваш, лопатки потные
И матовые плечи Дианы - гимнастки юной
-"Дааа, Виталик,"- после непродолжительного молчания произнесла Пу, -"Я, конечно, предполагала, что у тебя дерьмо в голове - но не думала, что его там так много!
Это же надо такое придумать - чтобы встреча со мной вдохновила тебя написать стихотворение о дерьме! Но всё равно - приятно, что мне будет посвящена твоя поэма!
-"Нет, это не поэма будет - я задумал, и я напишу цикл из десяти сонетов, посвящённых тебе!" - пообещал поэт Виталик.
Допив кофе, они поднялись и пошли на рентген.
жжж