"С начала текущего года германская военная разведка усилила переброску своей агентуры в ближайшие и глубокие тылы и части Красной Армии для проведения шпионской, диверсионной и другой подрывной работы. С 1 января текущего года органами НКВД арестовано 7755 агентов противника, а всего с начала войны - 11 765 человек.
В отличие от прошлого года, когда германская военная разведка бросала в наши тылы наспех завербованных шпионов, диверсантов, распространителей провокационных слухов и пропагандистов «силы и мощи германской армии», значительная часть перебрасываемой в настоящее время германской агентуры обучена в специальных школах военных разведчиков и диверсантов.
НКВД СССР учтено 36 школ германской военной разведки на временно оккупированной территории, в которых обучается одновременно до 1500 разведчиков и диверсантов, завербованных противником из числа главным образом военнопленных командиров и бойцов Красной Армии.
Большую часть своей обученной агентуры противник забрасывает через линию фронта и на самолетах группами в 3-4, реже - в 10-20 человек. Некоторые из них снабжаются портативными радиостанциями для передачи шпионских сведений по радио. Переброску своей агентуры на самолетах противник начал проводить с марта. За это время органами НКВД задержано 222 вражеских парашютиста, из них добровольно явилось 76 человек, убито при оказании сопротивления 15. У парашютистов изъято 74 радиостанции, значительное количество взрывчатых и зажигательных веществ, аппараты для подслушивания телефонных разговоров и различные принадлежности для диверсионных действий.
Из числа изъятых радиостанций немецких военных разведчиков используется для дезинформации противника 31 радиостанция. В числе задержанных парашютистов: 2 бывших старших командира Красной Армии, 2 политрука, 71 бывший средний командир, 134бывших младших командиров и рядовых военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену у немцев, 8 белоэмигрантов-кавказцев, 5 гражданских лиц. Из указанного количества вражеских парашютистов расстреляно 83 человека. 33 парашютиста расстреляны публично на месте их приземления в присутствии местных жителей, участвовавших в их розыске и задержании. На публичные расстрелы население реагировало положительно».
(из сообщения НКВД СССР № 1407/Б в ГКО и ЦК ВКП (б) об итогах борьбы с агентурой немецкой военной разведки 7 августа 1942 года)
- Курсант Макс стрельбу закончил! - повернувшись набок, поднял вверх руку Демьянов.
- К мишеням! - прошелся позади лежавшего в снегу отделения лейтенант Кляйн.
Вскочив, те забросили за спины автоматы и порысили к склону песчаного карьера. Там каждый встал у фанерной поясной мишени, инструктор обошел все, делая замечания или говоря «гут».
- Ну что же, Макс, уже лучше, - остановился у последней, рядом с Демьяновым, насчитав десяток попаданий.
- Рад стараться, герр лейтенант! - вытянувшись, хлопнул курсант руками по бедрам.
- Ну, ну, - качнул тот наушниками фуражки и приказал строиться.
Уже третью неделю Демьянов находился в школе Абвера под Минском. Она располагалась в десятке километрах от города, в густом сосновом бору, куда вел асфальтный участок дороги от основной трассы, охраняемый стационарным эсэсовским постом и патрулируемый фельджандармами.
Судя по всему, до войны здесь был пионерский лагерь, на территории которого имелись кирпичный административный корпус, такая же столовая, пять щитовых домов, кочегарка с баней и еще какие-то строения. Все это было окружено трехметровым забором из колючей проволоки с КПП и четырьмя пулеметными вышками по углам.
Здесь готовили для заброски в тыл к русским специально подготовленных агентов из числа бывших военнопленных. В их обязанности входили сбор разведданных, в том числе путем захвата командного состава РККА с последующим уничтожением; подключения к штабным линиям связи и их прослушивания; совершение актов вредительства и диверсий.
В первый же день доставки его в числе нескольких военнопленных, согласившихся на сотрудничество с Абвером, транспортным «Юнкерсом» из Гжатска, где находилась зондеркоманда* Штумпфа, личное дело нового курсанта весьма заинтересовало руководство.
Это объяснялось полученной накануне из отдела «Валли-1» шифровкой (такие же поступили и в другие) о подготовке из имеющегося контингента агентов для внедрения в штабные подразделения РККА. При этом в ней указывалось, таковыми должны выступать бывшие офицеры и сержанты Красной армии, отвечающие необходимым требованиям.
На следующее утро, после завтрака, облаченного в форму рядового вермахта, Демьянова вызвали к начальнику школы Вольфу.
Он был в звании майора и из тех, кого величают настоящим арийцем.
Под два метра ростом, спортивного склада, русоголовый, со стальным взглядом и выпяченным подбородком. Любимой его книгой была «Майн кампф»*,идеалом Бисмарк*, увлечением - философия. Вольф уверенно продвигался по служебной лестнице, надеясь к завершению войны стать полковником.
А еще у майора был близкий друг, начальник местного гестапо штурмбанфюрер СС* Хофман, с которым они активно совершенствовали тактику допросов, содержавшихся в застенках врагов Рейха.
Он уже изучил личные дела вновь прибывших, и это майора весьма заинтересовало. Педантичный Штумпф приложил к материалам справку, в которой значилось о наличии у перебежчика связей с антисоветским подпольем в Москве, достоверность которого подтверждалась проверкой.
Беседа в кабинете шла час (на немецком) знание которого у русских военнопленных было редкостью, а когда выяснилось наличие у курсанта навыков в области электротехники, вопрос по существу был исчерпан. Вольф решил включить новичка в группу, сформированную по приказу вышестоящего начальства.
Об этом он сообщил Демьянову, но тот, поколебавшись, отказался.
- Как это понимать? - тяжело взглянул на собеседника майор. - В чем дело?
- До призыва я не имел отношения к армии и смутно представлю, в чем заключается штабная работа.
- Еще?
- В случае провала меня тут же расстреляют.
- Непременно, - согласился Вольф. - А вы думали, у нас в бирюльки играют? Ошибаетесь. Кстати, если не согласны, я прикажу отправить вас в лагерь. Там долго не живут. Ну, так как? (протянул руку к телефону).
- Я согласен,- сглотнул слюну Гейне.
- Верное решение, - усмехнулся майор. - А всему что требуется, мы вас научим, можете не сомневаться. Юргенс! (повысил голос).
Дверь кабинета открылась, на пороге возник фельдфебель, доставивший Александра на беседу.
- Отведите курсанта Макса в первый барак.
- Следуй за мной,- приказал фельдфебель.
Оставив кабинет начальника, оба вышли на крыльцо где прогуливался часовой, спустились по ступеням и пошагали в направлении щитовых домов, окрашенных в зеленый цвет, остановившись у крайнего.
- Заходи, - открыл Юргенс входную дверь тамбура.
Внутри было тепло (щелкнул выключателем), три лампы в жестяных абажурах под потолком осветили просторное, с крашеным полом и стенами помещение. Справа имелось несколько больших окон, слева тянулись отсеки с дверными проемами.
- Жить будешь в этом, - проскрипел фельдфебель начищенными сапогами в последний. Там стояли двух ярусные солдатские койки, со свернутыми матрацами, меж них тумбочки, впереди табуретки.
В течение следующих суток особая группа была сформирована, в нее вошли девять человек. Пятеро в прошлом офицеры РККА от лейтенанта до капитана, остальные бывшие сержанты. Кроме Демьянова семеро уже обучались здесь и были отобраны из других групп, последний вернулся из отпуска в Берлин после выполнения задания.
Он имел псевдоним Скиф, медаль «За храбрость», раньше принимал участие в карательных операциях и был назначен старшим. Все вели себя отчужденно, близко не сходились, в отношениях сквозило недоверие.
Собранные здесь понимали, они предатели, ненавидели советский строй и желали выслужиться перед новой властью, готовые на новые, самые тяжкие преступления, которые предстояло совершить.
Занятия начались сразу же и включали в себя освоение методов сбора разведывательной информации, ее оценку и последующий анализ; изучение структуры советской армии, ее организацию и штабную деятельность; основы топографии, ориентацию с компасом и картой на местности, стрелковую подготовку, а также рукопашный бой.
Помимо названного серьезное внимание уделялось изучению рации, умению работать на ключе, правилам радиообмена и шифровального дела. Вывозили курсантов и на немецкий военный аэродром в десятке километрах от объекта, где каждый совершил по учебному прыжку с парашютом.
Начинались занятия в семь утра, после утренней физзарядки и завтрака, длились с перерывами на обед и ужин, до двадцати одного часа. В двадцать два, после вечерней поверки зажигалось ночное освещение, и следовал отбой.
Все инструктора, за исключением майора Воронцова, читавшего курс лекций по структуре и штабной деятельности РККА, были в разной степени владеющие русским языком немцы, по - разному относившиеся к курсантам.
Инструктор по боевой подготовке лейтенант Кляйн, подтянутый блондин, не скрывал к подопечным своего презрения, считая низшей расой и недоумками; толстяк гауптман Охман, преподававший радиодело был всегда ровен и спокоен; обер - лейтенант Зайдель, обучавший методам сбора информации, отличался вкрадчивостью и любопытством к «исходному материалу».
Воронцов же, лет пятидесяти сухой и подвижный, был, судя по всему, в прошлом царским офицером и носил на мундире кроме Железного креста 2 степени знак выпускника академии русского Генерального штаба. В отношениях с курсантами отличался доброжелательностью, а порой даже впадал в ностальгию, вспоминая императора Николая и былое величие России.
С первых же дней обучения Демьянов проявил недюженные способности в освоении рации и практических занятий на ней, кодировке радиограмм и их дешифровке. Хорошо усваивал он и прочие дисциплины, кроме стрельбы и ориентировании на местности. Так требовала инструкция Лубянки.
При прочих равных Абвер отдавал предпочтениям агентам, успешно осваивавшим радиосвязь как средство доставки нужной информации.
Серьезное внимание в школе уделялось и идеологической работе с курсантами. Ею занимался некий доктор Циммерман. Внешности был неприметной, щуплый, в очках и всегда в гражданском костюме с золотым партийным значком НСДАП* на лацкане пиджака.
Каждое воскресенье, считавшимся выходным, после завтрака он устраивал в клубе просмотры фильмов «Die Deutsche Wochenschau» (Немецкое еженедельное обозрение) о положении на фронтах и решающих победах третьего Рейха на земле, воде и воздухе над русскими, англичанами и американцами.
Германские «люфтваффе» сметали бомбовыми ударами с лица земли советские города, танковая армия Роммеля успешно развивали наступление в Северной Африке, славные «кригсмарине» топили флот союзников на морском театре.
Все это сопровождалось бравурной музыкой и восторженными комментариями за кадром, призванные возбуждать у зрителей патриотические настроения.
Помимо названного, доктор Циммерман организовывал выезды курсантов в одно из подразделений Минского гестапо*, где демонстрировалась практика ведения допросов, а еще на места проведения казней. Этим достигалось две цели - ненависть к врагам Рейха и неотвратимость возмездия в случае измены.
На одном таком он предложил им поучаствовать в акции, и курсант Лютый хладнокровно выбил табуретку из-под ног приговоренного к виселице партизана. Остальные, в том числе Демьянов, беспристрастно за этим наблюдали.
После таких просмотров и вояжей, в курилке шло обсуждение увиденного.
Все сходились во мнении скорой победы Германии в войне и строили планы на будущее. Оно представлялось радужным: получить за выполнение заданий награды и отпуска, а с наступлением мира вернуться домой в качестве новых хозяев.
- Тогда я развернусь, - дымя эрзац-сигаретой щурил глаза Скиф.- Истребую все, что отобрали у папаши большевики, ну и заодно посчитаюсь с их семьями.
- А я стану бургомистром или старостой, - чмокал толстыми губами курсант Ткач, - буду учить тварей немецкому порядку.
Демьянов в подобных разговорах участия не принимал, ограничиваясь одобрительными репликами. При этом внимательно слушал других, вычленяя нужное о каждом.
Зрительные портреты своих «коллег», наряду с наставниками, он уже врубил в память и теперь, по мере сил дополнял психологическими.
Вот как запечатлелся начальник школы Вольф: лет сорока-сорока пяти,рослый, глаза выпуклые карие, волосы светлые с пробором. Нос длинный, прямой, губы тонкие, уши малые, контур треугольный. В разговоре часто дергает шеей (возможно следствие ранения), походка нервная и порывистая.
Или доктор Циммерман: возраст за пятьдесят, низкорослый, лысый, близорук, носит очки. Нос с горбинкой, вислый, нижняя губа оттопырена, уши лопушистые. При ходьбе сутулится, стопы носками внутрь.
В аналогичном объеме Гейне держал в голове сведения и о других инструкторах школы, у которых обучался. Информация же о курсантах его группы была более предметной.
Например, о Скифе (у них завязалось что-то вроде дружбы) он знал, тот в прошлом старшина, сын репрессированного в тридцать седьмом ученого - геолога, родом из Ленинграда, где осталась мать, особая примета - коронка желтого металла на верхней челюсти справа. Язык общения литературный, без жаргона, высокий интеллект и знание немецкого языка, люто ненавидит советскую власть.
Вызвавшийся казнить партизана Лютый, по национальности крымский татарин и бывший младший лейтенант, в плен сдался, притащив раненого политрука, о чем как-то обмолвился в разговоре, имел ярко выраженные монголоидные черты лица и внешностью напоминал Мустафу из известного фильма «Путевка в жизнь.
Курсант Ворон, худосочный блондин, в прошлом военфельдшер, имел выраженную косолапость, характерную для прибалта речь и привычку спать с открытыми глазами.
По ночам, когда барак засыпал и из отсеков доносился разноголосый храп, Демьянов анализировал почерпнутое за сутки, оставляя в памяти нужное и стирая наносное. А затем проваливался в сон, чуткий и неглубокий.
Когда Циммерман устраивал очередной сеанс нацистской хроники или проводил идеологическую беседу, он отключал внимание и вспоминал жену Татьяну. С ней познакомился два года назад, при выполнении очередного задания.
Тогда, в общении с иностранным дипломатом, им поручили сыграть супружескую пару. Общение оказалось плодотворным, того завербовали, а их знакомство продолжалось, завершившись счастливым браком. И еще вспоминал, как стал чекистом.
В их семье всегда царил культ служения отечеству, примером которого был пращур, казачий атаман Головатый. Отец считал, что Родина превыше всего, и ее следует защищать от врагов, главными из которых считал немцев. В войне с ними он и погиб, а потом свершилась революция. Александру тогда было всего семь лет, и их с матерью жизнь круто изменилась.
Исчезли гувернантка с горничной, а Демьяновых уплотнили, заселив в их квартиру на Литейном еще две семьи. Начался голод и борьба за выживание, они справились, Александр стал работать и поступил в Политехнический институт.
Однако оттуда спустя два года он был отчислен, как «социально чуждый элемент», а в 1929-м по доносу арестован за хранение оружия и «антисоветскую пропаганду».
На одном из допросов занимавшийся его делом следователь предложил в обмен на свободу стать секретным сотрудником ОГПУ* и Александр согласился. Сначала в душе была обида (пистолет подбросили, а пропаганду он не вел), но постепенно все забылось, а новая работа пришлась по душе.
В последних числах февраля Скиф неожиданно исчез (все поняли, его отправили на задание), а в начале марта, после завтрака, Демьянова вызвали к начальнику школы.
- Курсант Макс по вашему приказанию прибыл! - щелкнул каблуками, войдя после стука в начальственный кабинет. Помимо Вольфа там находился его заместитель гауптман Хартманн, постоянно находившийся в разъездах.
- Присаживайтесь, - кивнул майор на стул сбоку от стола. Демьянов, сняв кепи сел, выжидательно уставившись на майора.
- Итак, ваше обучение закончилось (положил на подлокотники кресла руки Вольф), пора переходить к делу.
- Я готов, герр майор, - последовал ответ.
- Людвиг, - изложите курсанту его задание
Стоявший у окна гауптман уселся напротив и сообщил, что через сутки, ночью он вместе с радистом и связником будет самолетом заброшен за линию фронта в районе Наро-Фоминска.
- Далее вам надлежит пробраться в Москву, где связаться с людьми из «Престола». Они должны предоставить группе убежище, после чего займетесь сбором и передачей сведений военного характера. Интересует режим охраны русской столицы, насыщенность ее войсками, расположение штабов и объектов обороны. Дополнительные указания будете получать по рации. Это понятно? - пытливо взглянул на Макса Хартманн.
- Понятно, герр гауптман.
- Теперь о легенде (повертел тот пальцами). Все трое добираетесь в Москву из Смоленска, чтобы устроиться на работу, познакомились в дороге. Экипировка гражданская, документы подготовлены, рация с питанием тоже. Вопросы?
- Я обучен работе на ключе. Для чего в группе радист?
- Для большей мобильности. Сбор информации на вас и членах подпольной организации, связник - почтовый ящик, радист - средство передачи.
- Остальные члены группы знают о месте выполнения задания и его сути?
- Первое да, остальное в общих чертах.
- В таком случае вопросов больше не имею, герр гауптман, - привстал со стула агент.
- Ну, вот и отлично, - сказал все это время молчавший майор, сняв трубку внутреннего телефона, - Крюгер, зайдите ко мне (опустил).
Через пару минут внутренняя дверь тамбура отворилась, на пороге возник молодцеватый обер-лейтенант, «хайль Гитлер!» выбросил вперед руку.
- Хайль,- приподняв свою, кивнул Вольф на Демьянова - займитесь.
- На выход, - отошел тот чуть в сторону, и они вместе покинули кабинет.
Чем занимается Крюгер Демьянов не знал, с курсантами тот не общался, на учебной территории появлялся редко.
Пройдя пустым коридором, оба поднялись ступеньками на второй этаж и остановились на лестничной площадке с решетчатой стальной дверью. Обер-лейтенант набрал код (щелкнул замок), вошли в небольшой холл с еще двумя, обитыми железом, нажал ручку левой.
Внутри, вдоль стен стояли стеллажи с выдвижными ящиками, за столом меж них сидел преклонных лет человек с бородкой в теплой шерстяной куртке и просматривал стопку каких-то папок с синими штампами на обложках.
- Господин Лемке, документы курсанта Макса,- обратился к нему Крюгер, указав агенту на стул.
Тот оставил свое занятие, встав, прошел к стеллажам и через минуту вернулся с серым плотным конвертом в руке.
- Ознакомьтесь и забирайте, - вручил Демьянову.
Внутри был советский паспорт с его фотографией на имя Гаврилова Юрия Ивановича, 1912 года рождения, уроженца Рославля Смоленской области, русского, из рабочих, военнообязанного, со штампом прописки; диплом об окончании Одесского института инженеров связи и потрепанная трудовая книжка.
- Почти как настоящие, - внимательно просмотрел все Демьянов.
- Они и есть настоящие - заявил обер-лейтенант. - Можете не сомневаться.
Агент сунул документы в карман мундира, оба оставили спецчасть и, спустившись вниз, вышли из здания черным ходом. Там Крюгер сел за руль стоявшего рядом легкового «опеля» и отвез обоих в режимную зону.
Так назывался охраняемый участок территории за глухим, со спиралью «Бруно»* сверху забором, куда не допускался переменный контингент.
Внутри, меж разлапистых сосен, находились два заглубленных в землю склада, а за ними бревенчатый, с двухскатной черепичной крышей дом, из трубы которого в небо поднималась белесая струйка дыма.
Обер-лейтенант остановил машину у первого, оказавшегося вещевым, где толстый каптенармус*, приказав агенту раздеться наголо, выдал ему пару нательного белья, мятый гражданский костюм с рубахой, свитер, кирзовые сапоги с носками и портянками, а в дополнение старый полушубок, рукавицы и ватную ушанку.
- Гут, - оглядел Макса обер-лейтенант, - следуйте за мной.
Покинув склад, проскрипели по снегу к дому, поднялись на крыльцо, вошли внутрь. Он был обычный, из двух комнат с кухней, в которой потрескивала печь.
За дощатым столом в горнице сидели двое в гражданской одежде. Один лет тридцати, кряжистый и чубатый, второй моложе - худой с русыми волосами. При виде немца вскочив с лавки вытянулись.
- Знакомьтесь, ваш старший Гаврилов - представил тот Макса.
- Краснов, - сказал первый, Яшкин - добавил второй.
Краснова Демьянов немного знал (встречались в столовой), второго видел впервые.
- Пока можете общаться (взглянул на наручные часы Крюгер), я буду через семь минут.
Когда прикрыв дверь, вышел, Александр, сняв полушубок с шапкой, повесил их на гвоздь и, пригладив волосы, уселся за стол напротив.
- Кто из вас радист? - обвел пару глазами.
- Я, - ответил Краснов.
- Сколько знаков выбиваешь?
- Если пугаюсь, до трехсот в минуту, - тряхнул тот чубом.
- И часто пугаешься?
- Бывает.
- Понял, учту на будущее. А ты получается мой связник? - перевел взгляд на Яшкина
- Ну да, - кивнул тот.- Вообще-то я актер. Закончил перед войной театральное училище.
- Где?
- В Питере.
- Много болтаешь, - нахмурился Краснов. Все замолчали.
Спустя назначенное время вернулся Крюгер, общение продолжилось вчетвером.
До самой выброски, в казармы они больше не возвращались, изучая под руководством обер-лейтенанта свои, отпечатанные на машинке автобиографии, общую легенду, маршрут движения после приземления и читая свежие советские газеты.
Из них узнали, что советские войска отбросили немцев от Москвы на триста километров и развивают наступление. На что внимательно наблюдавший за реакцией подопечных Крюгер заявил, успехи большевиков временные, германские войска взяли в блокаду Ленинград и окончательный разгром Красной армии не за горами.
- Поэтому обольщаться не советую, - заявил, покуривая сигарету. - Вы должны быть счастливы, находясь в рядах победоносного вермахта. Не слышу! - повысил голос не получив ответа.
- Так точно, господин обер - лейтенант! - вскочив, рявкнули в три глотки.
- Садитесь,- презрительно скривил губы, подумав про себя «русские свиньи».
Поздним вечером следующего дня, выстроив одетую и с вещмешками группу. Крюгер еще раз провел короткий инструктаж и вывел всех на улицу. У дома стоял грузовик с тентом и солдатом за рулем. Погрузились в кузов, офицер сел в кабину, хлопнула дверца, тронулись.
- М-да, - поставил мешок с рацией на колени Краснов.- Доставят, как говорят, с комфортом.
- Заботятся о нас - дурашливо гоготнул Яшкин.
Вскоре машина выехала из леса на трассу, под колесами монотонно загудел асфальт. Спустя полчаса свернули на подтаявшую грунтовку и остановились у КПП с шлагбаумом.
Крюгер предъявил пропуск, а еще через километр въехали на территорию военного аэродрома освещенного прожекторами, подвернув к одному из металлических ангаров.
Там группа получила парашюты и проследовала за обер-лейтенантом к взлетной полосе, на которой стоял «Юнкерс» с уже запущенными моторами, погрузилась в грузовой отсек. Уселась на одну из дюралевых скамеек вдоль борта, воздушный стрелок задраил входную дверь и исчез в полусфере с пулеметом наверху.
Рев усилился, машина тронулась с места и стала набирать ход. Через минуту тряска прекратилась, моторы заработали тише, начался полет.
Поддернув рукав полушубка, Макс взглянул на выданные Крюгером наручные часы «ЗИФ»* стрелки показывали половину первого. Он знал, расстояние от Минска до места выброски, а также крейсерскую скорость данного типа самолета, время в пути должно составить примерно три часа.
Неужели он скоро снова будет у своих, и весь этот кошмар кончится? Покосился на сидящих сбоку (те дремали или делали вид), тоже закрыл глаза.
В памяти возникли лица близких, и картины мирной жизни, которая так внезапно оборвалась. А потом другие, те которые тщательно запоминал в школе - предателей и врагов.
Монотонно гудели моторы «Юнкерса», пахло керосином, от борта тянуло холодом, повернул голову к иллюминатору.За ним в просветах облаков, справа плыла желтая луна, далеко внизу белела заснеженная земля.
«Да, не самая лучшая ночь для выброски» - подумал, впадая в дрему.
Из нее вывел толчок, - ауфштейн*, - пробурчал стоявший рядом стрелок в меховом комбинезоне и пошагал к входной двери. В иллюминаторе напротив плыла луна, ровно гудели двигатели.
- Шнель, шнель! - помахал от двери немец, отдраил на ней клинкет* и в отсеке засвистел ледяной ветер.
Один за другим группа вывалилась в темноту, на четвертой секунде Александр рванул кольцо, над головой хлопнуло, закачался на стропах.
Приземлились они на широком заснеженном поле, в свете мерцающих звезд вдали просматривалась дорога, а с другой стороны зубчато темнел лес.
- Туда, - быстро свернув в охапку скользкий парашют, приказал Демьянов, и группа тяжело дыша, порысила по хрусткому насту в нужном направлении.
Когда до опушки оставалась сотня метров, оттуда взлетела ракета и, лопнув в вышине, осветила мертвенным светом всех троих.
- Стоять! Руки вверх!- донеслась хриплая команда.
Бросив парашюты, ломанулись назад, из кустов ударил пулемет, трассеры с визгом прошли впритирку над головами.
- Не уйти, - просипел Кравцов останавливаясь и первым поднял руки, то же сделали напарники. А к ним уже подбегало отделение русских в ватниках и с винтовками в руках, - попались гады!
Последним подошел командир в белом полушубке, - обыскать! (сунул в кобуру на поясе «ТТ»).
Бойцы обшмонали всех троих, отобрав личные вещи, а затем принялись за вещмешки, обнаружив в одном рацию.
- Диверсанты, твари - ухмыльнулся командир. - Всех в машину.
Чуть позже, под охраной солдат, все трое тряслись в кузове полуторки. Край неба серел, звезды, одна за другой гасли, на душе противно скребли кошки.
Минут через десять свернули с грейдера, натужно завывая движком, грузовик запрыгал туда-сюда по колдобинам. Показалась околица деревни с постом на въезде, миновав десяток изб с темными окнами, остановились на площади у небольшой церкви.
Хлопнула дверцы кабины, «с машины!» ступив на землю, приказал старший.
Два бойца, ловко выпрыгнув, открыли задний борт, остальные столкнули вниз пленных и, прихватив вещмешки с парашютами, погнали к церкви.
Отворив массивную дверь, втолкнули внутрь, позади ржаво лязгнул засов.
Наощупь прошли вперед, под ногами зашуршала солома, сели.
- Да влипли, по самое мама не горюй, - тоскливо протянул Краснов.
- Нашли где сбросить, суки, - плаксиво добавил Яшкин.
Демьянов молчал, осознавая все случившееся.
Впрочем, думать долго не пришлось, снаружи забубнили голоса, брякнул засов, внутрь ударил тонкий луч электрического света. Поплясав по скрюченным фигурам, задержался на Яшкине, - выходи, - простужено сказал чей-то голос.
Тот встал и, ссутулившись, пошаркал к двери.
Спустя полчаса подобным образом увели Краснова, Демьянов остался один.
В Москве его инструктировали, что в подобном случае, на допросе, необходимо потребовать встречи с сотрудником Особого отдела, сообщив тому московский номер телефона, а еще пароль «вам привет от Гейне».
Но что-то в их захвате было не так. Что, Александр, не понимал и мучался раздумьями.Наконец явились за ним.
- На выход, - махнул в проеме автоматом старший в маскхалате.
Тяжело поднялся, исполнил команду, шагнул через порог. Светало, над деревней слался легкий туман, повели к ближайшей избе желтевшей двумя окнами.
У нее стояла полуторка и мотоцикл с коляской.
Один из конвойных потянул на себя дверь, вошли в темные с запахом дыма сени, а оттуда в комнату с низким потолком.
В дальнем левом углу, на стуле, дрожа пальцами, Яшкин жадно сосал окурок, за столом с керосиновой лампой сидел капитан с пехотными петлицами, сбоку, у завешенного плащ-палаткой окна стоял молодой, лет двадцати пяти лейтенант.
- Сесть, - подойдя вплотную, показал на табуретку в центре.
- Александр опустился на сидение, капитан взглянул на Яшкина и тот, шустро встал. - Это наш старший, товарищ капитан, кличка Макс, ему известна суть задания.
- Ну, что скажешь? - наклонился к нему лейтенант. В глаза бросилась медаль «ХХ лет РККА» на выцветшей гимнастерке. Такой награждались армейские офицеры с выслугой не мене двадцати лет или участники Гражданской войны. И тут Демьянов понял, что не так: луна, по разные стороны борта, а теперь вот медаль.
- Не слышу! - рявкнул из-за стола капитан. - Отвечать, быстро!
- Да пошел ты, - мотнул головой и покатился по полу от удара в ухо.
- Встать, - прошипел лейтенант, - на место!
Пленный, кряхтя, встал, подошел к опрокинутому табурету, сунув пальцы в вырез сидения, и в следующий миг расколол его тому голову.
- Конвой! - шарахнулся от стола капитан, в дверь вломилась охрана.
Демьянова сбили с ног и, скрутив руки, поволокли наружу.
- Твари, - утер разбитую губу, когда снова оказался в церкви.
Сквозь дырявый свод внутрь приникали узкие лучи солнца, на стропилах чирикала стайка воробьев из пролома к ним кралась кошка.
Через пару часов за стеной послышался звук мотора, у церкви скрипнул тормозами автомобиль. Снаружи брякнул засов (дверь открылась), через порог ступил Вольф в фуражке и шинели с меховым воротником, - поздравляю Макс, вы успешно прошли экзамен...