Середина июля. Середина дня. Небольшой греческий островок Самос, изнывал от сорокаградусной жары, несмотря на то что обдувался морским бризом с любой стороны и в любое время суток. Я нашел прохладное местечко в углу террасы прибрежной таверны «Скорпиос», славившуюся на всю округу своим черным кофе, который готовил колоритный хозяин таверны по имени Сотирис. Среди местного населения ходили незлобивые сплетни о ветхозаветных истоках его изворотливости и скупости: в его жилах текла гремучая смесь двух кровей, греческой и еврейской. Оба рода, и греческий, и еврейский, издревле содержали заведения «общепита».
Так вот: говорят, что однажды православный Сотирис заявился в местную синагогу и, к изумлению иудеев, стал молится:
- Господи, ты помнишь, как твой сын Иешуа две тысячи лет назад закатил тайную вечерю?
- Помню! – раздался в ответ громоподобный голос.
- А знаешь ли ты, что эту трапезу обслуживал мой древний еврейский предок?
- Я знаю всё!
- Таки вот, за этот ужин, с нами до сих пор не рассчитались…
Террасу таверны отделяла от морского прибоя неширокая полоска золотистого пляжа. Заказав чашечку ароматного и густого кофе, которую, из уважения, принес лично Сотирис, я стал наблюдать за интересной троицей, резвившейся в пене прибоя. Стройная блондиночка в бикини, как будто только что сошедшая с первой страницы журнала «Плейбой», с веселым визгом и плесканием изумрудной водой, бегала на перегонки с двумя детьми, девочкой лет восьми и пятилетним мальчонкой. По границе моря и суши эта компания носилась, выражая свой восторг на родном мне, и редком на этом острове, русском языке. За представлением вершины человеческого счастья наблюдал не только я, но и сидевший за соседним столиком мужчина лет сорока пяти, в его густой копне иссиня черных волос проглядывалась, и довольно густо, седина.
- Ваша дочь и внуки?
- Нет! Жена и дети…
Услышав русскую речь, к нам подошла парочка, хрупкая и худенькая миловидная девушка, сопровождал её высокий, парень, такой же худосочный, как и его девица.
- Урра! Вы русские! Можно к вам присесть? – не дожидаясь ответа, девушка отодвинула соседний стул и скомандовала парню: - Садись!
«Точно русские…» - подумал я, - «женщина командует мужчиной».
По ухмылке хозяина столика я понял, что он думает тоже самое.
Увидев плескающихся внизу мать и детишек, девушка бесцеремонно спросила:
- Ваша дочь и внуки?
- Нет! Жена и дети…
Мужчина представился:
- Меня зовут Денис… - в Греции принято обращаться только по имени независимо от возраста и положения в обществе. Русские быстро перенимают эту демократичную привычку.
- Адам… - представился первым молодой человек, делая ударение на первом слоге.
- Ева! – Девушка грациозно и кокетливо протянула для знакомства руку… так точно ее русские предки, дамы дворянского происхождения, подавали ручку для поцелуя.
- А я Георгий.
Денис обратил же, конечно, внимание на немного изумленную реакцию, мою и молодых людей, на степень родства с невероятно прекрасной троицей внизу… Он вдруг завил:
- А хотите я расскажу вам нашу историю? – и не дожидаясь ответа, продолжил:
- Все началось ровно восемь лет назад. Каждый раз мы отмечаем этот день где-нибудь в новом месте… вот восьмой год в Греции…
Восемь лет назад.
Несмотря на июль, в русском сибирском городе Барнаул было пасмурно… накрапывал летний теплый дождик. Щетки лениво стирали мелкую, вечернюю морось со сверкающих лобовых стекол новенького мерседеса… Денис очень гордился своим недавним приобретением, купленным на честно заработанные деньги, добытые на сомнительных сделках с акциями на фондовой бирже. Вдруг, на перерез автомобилю, почти под колеса, в туманной пелене метнулась тень. Дениз резко затормозил, машина задергалась… но бот автоматической системы торможения иномарки сработал исправно, машина резко остановилась. Перед капотом стояло привидение в плаще. В этот момент на дорогу свалился с неба чемодан, при ударе об асфальт он раскрылся, из нутра вывалились в мокрую дорожную слизь женские шмотки, довольно стильные и дорогие. Денис разбирался в дорогих женских шмотках… дома у него находились две причины этого знания, жена и пятнадцатилетняя дочь… Обе лярвы еще те!
Проследив в обратную сторону траекторию полета чемодана, обескураженный водитель обнаружил на маленьком балкончике третьего этажа старинного дома фигуру нетрезвого бритоголового амбала:
- Чтоб тебя, сучка, я больше здесь не видел! Забирай своё барахло и уё…!!!
Привидение открыло дверцу автомобиля:
- Увезите меня, пожалуйста, отсюда… он нас убьёт!
«Она же одна, почему это нас?» - подумалось Денису.
- Садитесь…
И тут Денис увидел, что привидение обладает очень привлекательной внешностью… и это несмотря на беременность. Солидный живот отрывал пуговицы модного плаща. Вот и почему «нас», понял Денис:
- Я соберу вещи, мокнут же!
- Да черт с ними, с вещами, пусть этот козел ими подавится!
Женщина вдруг охнула, лицо стало бледным, действительно как у привидения.
«Почему как, - мелькнуло, вдруг, у Дениса в голове… - я же ни разу их не видел»:
- Да Вы, я смотрю, рожать собрались.
- Наверное да. Везите меня в роддом… - подумав, роженица добавила: - Да и вообще подальше от этого проклятого дома!
Она немного оправилась от первого приступа. Денису стало невыносимо жалко эту красивую девушку-женщину. Он торопливо сунул ей в карман плащика свою визитку:
- Меня зовут Денис, тут мой телефон, звоните, если понадобится…
Слово «помощь» Денис благоразумно не добавил… «Какая помощь мужика нужна женщине при родах?» - решил он.
Ну вот и городской роддом. Денис влетел в первые, попавшиеся ему на глаза, двери. Его оглушили истошными криками:
- Мужчина! Вам сюда нельзя!
- Там на улице, у меня в машине, женщина рожает!
- На улице? Или все-таки в машине? – Иногда сочетание спокойствия, цинизма и черного юмора врачей, все-таки потрясает…
Прошла неделя, но это приключение не выходило из головы. Несколько раз Денис порывался посетить роддом. Потом остывал:
«А что я там спрошу? Даже имени её не знаю… Спросят, кто она мне, что скажу? Таксист я, в роддом роженицу привёз…»
В субботу, в 10 утра Денис лежал еще в постели… рядом посапывала жена. Зазвенел мобильник:
- Папаша! Вы собираетесь дочку из роддома забирать?
- Кто это говорит?
- Аист! Вы что от счастья обалдели!
- Я сейчас приеду… - видя, что жена уже проснулась, муж оборвал разговор.
- Кто это, в субботу, с утра пораньше? – в спальню родителей бесцеремонно ворвалась дочка в одной ночной сорочке.
«Не дом, а бордель какой-то, - подумал Денис, - сколько раз просил обеих не разгуливать по дому, да и по двору тоже, в одном неглиже!»
- Я на работу, меня вызвали. Вернусь всё объясню.
- Паап, ну ты же обещал нас с мамой сегодня по магазинам повозить… Ну что ты за человек? Все мои друзья в городе говорят, что их родители считают тебя человеком слова. Неет! Ты не человек слова, ты … - девчонка задумалась, - трепло, вот ты кто.
- Ты как разговариваешь с отцом? – Мать встряла в дрянной монолог девчонки, - Совсем распустилась? Это же твой родной отец!
- Неужели! – вскинула брови дитятко.
- Слушайте! Достали вы меня с этими вашими магазинами! Вы же даже не носите… накупили, полные гардеробы. То, что закупили месяц назад, даже не распаковано.
«Чего это я взорвался? – уже в машине занялся самоанализом Денис, - утрясу проблему, вернусь извинюсь… и повезу их в эти чертовы торговые центры».
Барнаул, город не такой уж большой, все более-менее друг друга знают. А Дениса в городе знали многие, как удачливого биржевого брокера, он имел довольно обширную клиентуру. Ему доверяли в управление, как солидные суммы, так и небольшие, практически последние сбережения. Все клиенты, и богатые, и так себе, верили его чутью и знанию, неисповедимых здравому смыслу, зигзагов волатильности рынка.
В роддоме, в своем кабинете, ждал главный врач. Кстати, тоже клиент Дениса… После приветствий главврач заговорил о главном:
- Денис, девочку должны сдать в Дом ребёнка. От неё мать отказалась, она не из нашего города, документов при ней не было никаких. На третий день, как только она оправилась немножко, она просто сбежала. Но! За эти три дня она сдружилась с тетей Пашей… Ты, наверное, знаешь её?
«Еще бы не знать тетю Пашу! У многих женщин в Барнауле принимала роды знаменитая тётя Паша… Полгорода ей обязаны своим рождением!» - подумал Денис.
Главврач продолжал:
- При девчонке оказалась твоя визитка, она сказала тете Паше, что отец ребенка ты, и чтобы она попросила тебя позаботится о девочке. Имя пусть даст ей, какое ему нравится, сказала она.
- Кристина! Мне нравится имя Кристина… - вдруг, ни с того, ни с сего ляпнул Денис.
- Ну вот и хорошо! – главврач удовлетворенно хмыкнул, - я остановил процесс. И чувствую не зря.
- Что значит, не зря? Иван Матвеевич, да я в первый раз увидел, когда посадил в машину, эту… эту… эту, - Денис не решился сказать слово, которое чуть не сорвалось с уст. Он глубоко вздохнул, какая-то сумасшедшая мысль, как молния мелькнула в мозгу и вмиг растаяла… - Я Вас прошу, оставьте всё, как есть без движения, до понедельника. Вы можете подождать?
- Конечно, Денис Константинович! – не без ехидства выдал Иван Матвеевич имя отчество.
Когда Денис парковал машину у подъезда своего дома, ему показалось (а может быть и на самом деле было так), что политические страсти на лавочке, где заседали бабульки, полыхали не мене жарко, чем в Совбезе ООН при обсуждении вопроса о независимости маленького Косово. При появлении Дениса страсти мгновенно улеглись. Все бабки уставились на Дениса. Что интересно, ни в одном взгляде не было и тени осуждения, только сочувствие… Денис рос на глазах у этих тетушек, теперь бабушек, они помнят его сорванцом-школьником, студентом-спортсменом, теперь знают его, как солидного бизнесмена и… несчастного семьянина. Жена бизнесмена, когда закатывала ему скандалы, не стеснялась соседей в выражениях своего вечного недовольства. В последнее время маме стала подвизгивать и дочка. Если честно, двор ненавидел их обоих поровну.
«Уже знают», - понял, то ли новоиспеченный папаша, то ли несчастный муж.
Чтобы немного упорядочить броуновское движение разнообразных мыслеформ в голове, Денис присел на освобожденное для него местечко на лавочке.
Окно на третьем этаже дома вдруг открылось:
- Ну что бл**ун! Чего уселся? Иди, объясняйся, как ты у нас пашешь без выходных…
Дальше пошла смесь обвинений и угроз, часто повторяющихся, поскольку автор тирад не обладал высоким интеллектом даже в этой области народного творчества.
- Дениска, пойдем ко мне, посиди у меня. Я давно хочу поговорить с тобой… - рядом сидела тетушка Шура, она знала Дениса с рождения, была даже дальней родственницей по линии покойной матери парня.
В однокомнатной квартирке, небогато обставленной, но чистенькой и уютной, мгновенно был накрыт чайный стол. Выпив душистого чаю, Денис немного стал отходить от сегодняшних потрясений.
Зря! Впереди ждали еще более ошеломляющие новости…
- Послушай, Дениска! Тебе надо с твоей жизнью определятся… Твоя Ирка тебя недостойна. Я знаю, что говорю. Пятнадцать лет она тянет все жилы из тебя, змеюка подколодная. Ты даже не догадываешься все эти твои несчастные годы, почему так быстро она тогда легла под тебя? Была беременная. Не от тебя. Я его знаю… она до сих пор к нему бегает. Ей надо было срочно выйти замуж тогда, а тут ты и поймался на её удочку, на этот, как его? Спиннинг, вот. Она тогда приманку на всех раскидывала. Вот ты, не опытный и порядочный, клюнул… По-моему, она уже и дочку, не твою, готовит к очередному финту. Твои денежки их держат. Так-то вот племянничек мой.
Хотела тетушка взъерошить племянничку волосы, но отшатнулась, увидев его стеклянный взгляд.
- Свят! Свят! – перекрестилась женщина, много повидавшая в жизни, но такие глаза она видела впервые. – Что ты, что ты, Дениска! Опомнись! Не трогай её. На-ка лучше выпей.
Тетушка налила водки, почти полный стакан. Но племянник уже отошел, глаза приняли нормальный вид, взгляд потемнел, в глазах мелькнула решимость. Денис вежливо отодвинул протянутый ему стакан:
- Тетушка Шура! Родная Вы моя! Не беспокойтесь за меня. Спасибо, что Вы открыли мне глаза, я давно стал догадываться, что судьба подкинула, или я сам подобрал, не тот вариант. Зря вы все решили, что я слабак. Я принял решение. Вы говорили, что у Вас в деревне есть домик. Можно я у Вас там пока поживу?
- Конечно, Дениска, конечно.
- Я прямо сегодня и заеду. К Ирке заходить не буду… - первый раз в жизни Денис назвал жену Иркой, раньше она звалась Иришкой.
- Дениска, я тоже поеду. Я сейчас же побегу на автобус.
- Не надо автобус, ждите меня на остановке. Постарайтесь, чтобы Ирка Вас не видела. И подругам пока ничего не говорите.
- А ты, Дениска, куда сейчас?
- Я еду в роддом, за дочерью… Заберу её и заеду за Вами!
У тетушки Шуры в деревне были действительно хоромы, пятистенный бревенчатый дом украшенный, как и положено резными наличниками, с мансардой. В глубине двора, на берегу светлой и чистой речушки стоял сруб полусгнившей баньки. За неделю-две баньку восстановили специалисты-плотники. Были у Дениса и такие клиенты.
Денис, после своего ухода из дома, сделал все-таки генетическую экспертизу, подозрения подтвердились, ничто не держало его в этом доме… а вот на счет «никто»… Ирина долго не соглашалась на развод, но суд рассудил справедливо. Судья, кстати, тоже был клиентом Дениса.
Прошло восемь месяцев.
Бабушка Шура не могла нарадоваться на неожиданно появившуюся у нее внучку Кристинку.
Она нашла в соседней, в трех километрах, деревушке, кормилицу и четыре раза в день носила, в любую погоду, дитя на кормежку.
- Бабушка, - Денис заметил, что ей нравится, когда её так величают, - ну зачем Вы каждый день так утруждаете себя? Туда три километра, назад три, да четыре раза, да дома беготня…
- Денис, от этой беготни у меня все хвори исчезли. Я забыла, когда таблетки последний раз принимала…
Действительно, бабуля вроде как помолодела, приятные заботы о подрастающей новой жизни только прибавляли силы и здоровье.
Девочка на деревенских харчах росла крепенькой и здоровенькой, уже мило балаболила на своем доисторическом сленге.
Весна в том году пришла рано. Природа вокруг словно радовалась, что в деревне, на берегу безымянной речушки, в пятистенном бревенчатом доме подрастает новое чудо, и это белокурое чудо очень ждет тепла и света.
На восьмое марта, в Международный женский день, Денис приготовил подарки своим милым дамам. Он только решился их вручать за красиво украшенным угощениями столом, но ритуал прервал плач Кристинки. Она всю ночь плохо спала, у нее поднялась температура. Денис собрался везти её в поликлинику в Барнаул. Опытная бабушка Шура остановила беспокойного папашу:
- Ничего страшного Дениска, у ребенка зубки режутся… от этого и беспокойство.
Под утро ребенок заснул. Но теперь девочка снова беспокойно заплакала. Бабуля подошла к кроватке, попробовала лобик:
- Странно, температуры нет, зубы прорезались… А она беспокоится. Смотри как ручонки тянет, будто зовет кого-то.
- Бабушка, да это она меня зовёт, папу ищет. Иди маленькая ко мне на ручки.
Как только маленькая оказалась на руках отца, на её белокурое личико словно тень набежала, она снова заплакала и потянулась ручками к двери.
- Тьфу ты, да она гулять просится, - обрадовался отец.
В дверь постучали, громко и настойчиво. Дверь открыла бабушка. В темном дверном проеме нарисовалась незнакомая женщина. Увидев ребенка на руках Дениса, женщина охнула, ноги у нее подкосились, она стала медленно оседать. Не выпуская ребенка из рук, Денис подхватил женщину под руки, он уже знал кто она. Так с двумя дамами на руках он вошел в горницу. Старшую посадил на стул, вежливо подставленный бабушкой Шурой. Денис передал ребенка родной матери. Как только Кристинка попала к ней на руки она успокоилась, и заснула. Во сне она улыбалась.
- Как Вы её назвали, Денис?
- Кристина.
- Неужели! Я всегда, когда она приходила ко мне во снах, звала её Кристинкой.
- А что удивительного? Это же её имя… вставила резюме бабушка. – Ну что Дениска, готовь подарки, давайте отмечать 8 марта!!!
Рассказ Дениса оборвал чарующий голос с пляжа:
- Дениис! Спускайся к нам… пойдем домой.
- Я сейчас!
Денис вскочил, пожал мужчинам руки, поклонился девушке с библейским именем Ева и направился к спуску на пляж. На ходу он бросил:
- Сын родился у нас через три года. Константин. В честь деда.
Денис присоединился к жене и детям. Он закатал брюки. По границе моря и суши, держась за руки, шли две очаровательные блондинки, мать и дочь и двое мужчин, отец и маленький сын. У обоих на голове росли густые копны иссиня черных волос, но у старшего проглядывалась, и довольно густо, седина.
Я заметил, путь они держат к небольшому пирсу нашего острова. У причала лениво шлепала по буйкам пирса белоснежная яхта. На корме высвечивало название яхты: ЗОЯ.
- Дениис! А как жену зовут? – я закричал, не замечая бесцеремонности заданного вопроса.
- Зоя.
- А ты знаешь, Денис, имя Зоя по-гречески Зои, значит ЖИЗНЬ.
- Спасибо! Теперь я знаю, кто моя ЖИЗНЬ!
Адам и Ева, как-то безразлично скользнули взглядами по отражению яхты в зеркале залива. История Дениса, вроде бы слегка и тронула их молодые сердца, но по напряженным лицам чувствовалось, что у них есть свои, нерешенные проблемы.
- Молодые люди, чувствую, вы не зря подсели за стол, где говорят на русском. Колитесь, - решил я перейти на молодежный сленг.
Заговорила Ева, Адам утвердительно только кивал. Он завороженно смотрел в лицо девушки и казалось, что он не слушает, а читает по губам её слова.
- Понимаете, Георгий, …можно так к вам обращаться? - Я кивнул: «да!» - Мы не знаем греческого, немного говорим на английском, но на острове наш английский никто не понимает. Мы заметили, что Вы свободно общаетесь с греками. Помогите нам, пожалуйста. Мы хотим обвенчаться, за этим мы переплыли сюда вчера, на этот остров… из Турции.
- Ребята, сколько вам лет? Если хотя бы кому-то одному из вас нет восемнадцати, вас не возьмется венчать ни один священник.
- Мне девятнадцать, а Адаму двадцать три, - девушка тоже сделала ударение на первом слоге… - Можем показать паспорта.
- Мне не нужно, покажете священнику. Скажите, ребятки, почему такая спешка с венчанием?
- Мой папа очень известный в России человек… - наконец подал голос Адам, - он знает, что мы сбежали в Турцию. Нас уже разыскивают. Через несколько дней нас и здесь найдут. Тогда нас разлучат навсегда. Я очень люблю Еву… - мальчик ласково посмотрел на девушку, она улыбнулась. – Наш папа верующий, и это не показуха, как у многих российских олигархов, а искренняя вера. Он не посмеет разрушить наш брак, одобренный на небесах. Папа с мамой венчались, когда я у них родился.
- Понял! Тогда это меняет дело…
Я позвонил своему греческому другу Манолису. Он живет на острове, знает всех, его уважают. Объяснил я своему другу проблему молодых людей. Он согласился помочь ребятам, как он сказал, что будет считать за честь помочь русскому олигарху. Думаю, сказал не без сарказма, конечно!
Через час Манолис позвонил и доложил, что договорился о венчании с православным священником старой церкви, существовавшей на Самосе еще при османском иге. Церковь была расположена в горах над городом Пифагорио. Да, да, именно в этом городе родился и жил знаменитый математик Пифагор. Благодарные потомки до сих пор берегут свою национальную святыню – развалины дома Пифагора, в городе, носящем его имя.
Венчание молодой русской пары состоялось на следующий день, в полдень, когда весь Самос дремал от полуденной сиесты. Народу на венчании в маленькой церквушке было немного: Денис со своим семейством, я и Манолис. Кроме знакомых нам лиц, добавился еще старый священник… Ясное дело, без него торжество бы не состоялось.
Но!... Вечером молодоженам, с красивыми библейскими именами Адам и Ева, закатили веселую, греческую свадьбу в таверне «Скорпиос». Гуляли до утра. Народу было не протолкнуться… Сотирис расходы, включая и аренду роскошного белого платья невесты, взял на себя… и счет никому не предъявил…
Через пару лет, летним вечером, я с друзьями прогуливался по длинному пирсу порта Пирей. Искали свободную кафешку. Вдоль всего пирса были пришвартованы, впритык бортами друг к другу роскошные яхты. Все яхты швартовались к пирсу кормой, с бетонки пирса были перекинуты на корму широкие трапы. По трапам периодически поднималась колоритная публика: держась за канаты, разодетые в дым, дамы; дам вели под руку вежливые джентльмены во фраках. Но когда парочка вступала на качающиеся доски трапа, то вежливые джентльмены, при поддержке дам сзади, постоянно пытались ущипнуть их за роскошные задницы…
Вдруг меня кто-то окликнул:
- Георгий, идите к нам!
С борта яхты махал руками, словно семафорил, улыбающийся Денис.
Когда я поднимался по трапу, в глаза мне светили с кормы три буква греческого алфавита:
ZOH