Солженицин, Бродский, Довлатов и Лимонов в «Самиздате»
В этом белгородском книжном клубе прошло обсуждение этих писателей-эмигрантов «с Россией в душе», на заседании в «Мануфактуре». И я там был... Поднятые темы интересны, интересно было и то, что этих писателей представляли как этаких героев, своего времени, хотя давно сказано: «Не сотвори себе кумира». Обсуждения выступлений «спикеров» не было, не получилось, но потом я подумал: а вот что для меня эти писатели?
Можно сказать, что люди делятся на тех, кто читает, и тех, кто пишет, и это разные люди, они и по-разному видят. Для меня обсуждаемые писатели никогда не были героями, честными и неподкупными, так сказать. Писатели вообще из другого теста сделаны, за редкими исключениями. Талантливые, честолюбивые, жаждущие славы, хоть на Западе! Для писателя — это нормально, не за что его здесь осуждать, но и восхищаться тоже нечем. Писатели все живут тщеславием, пока не поседеют. Се ля ви...
Да, они талантливы, не без искры божией, но таких ведь очень много, и все «глядят в Наполеоны», да и я глядел... Но им вот удалось пройти в «Наполеоны», сделать себе «имя», правда, большинству за границей, в эмиграции. Оно отозвалась эхом и в России. Они пришли со своими книжками в Россию в 90-х годах, время необузданной свободы, нищеты и показной роскоши, и я пробовал их читать. Почитал-полистал — и бросил, никого не дочитав до конца. Почему?
«Это я, Эдичка!» Лимонова-Савенко. Ах, как это было тогда свежо, сколько мата, и на каждой странице! Интересно было почитать о перипетиях эмигрантской жизни, но скоро они стали повторяться, эти разнообразные скандалы и сплетни, а когда я дошёл до описания автором дрожащей от страсти задницы в туалете, плюнул и бросил, хотя кому-то именно это и нравится. Сегодня мат сделал большие успехи в обществе, спокойно матерятся и девушки, думают, что это круто, характер свой показывают? Тогда как они просто дуры...
Довлатов... Помню, даже купил тогда его книжечку, кажется, его «Ножик». Талантливый журналист, прочитал несколько рассказов — и бросил. «Не надо нас грузить» - говорят часто в редакции, когда вываливаешь там свои замечательные идеи, проблемы и похождения, - у нас своих хватает». Это было моё впечатление от Довлатова, больше я его не читал.
Бродский, это фигура в этом ряду. Да, поэт, выделившийся из ряда своих современников, для кого-то ставший любимым поэтом, но.. он не мой поэт, может, потому, что я не поэт, а всего лишь журналист. Мне ближе чистые, прозрачные и какие-то сочные стихи Пушкина, Лермонтова, их последователей, до Бунина и Гумилёва.
Стихи Бродского, на мой вкус, сложносочинённые, как бы придуманные, а не вылившиеся из сердца, как у пушкинистов. Для их понимания нужно ещё и знать внутренний мир Бродского, по какому поводу писал он свои стихи, а вот на это у меня времени точно нет. Впрочем, современная модернистская поэзия идёт этим же путём, Пушкина и его плеяду удалось-таки сбросить «с корабля» современной поэзии, как этого требовали ещё Маяковский и поэты пролеткульта 20-х годов прошлого века.
Александр Солженицин, советский писатель, ставший диссидентом, стоит особняком. Автор, фактически, одного «Архипелага ГУЛАГ», хотя «Один день Ивана Денисовича» сильнее, на мой взгляд. «Архипелаг» - это публицистика, многие его же сидельцы считают, тенденциозная, то есть дающая несколько однобокую правду. Но — правду. Сам Солженицин «сел» за довольно похабный анекдот, или высказывание, в письме о Сталине во время боёв за Берлин. Такие были времена, а Сталин был верховным главнокомандующим.
Солженицин был советским человеком, стал советским писателем, а потом диссидентом, потому что реальная советская власть не оправдала его романтических надежд на советскую власть. Когда эта власть рухнула и Солженицин вернулся в Россию, его надежд не оправдала и демократическая российская власть, и он отказался получить государственную награду из рук президента Ельцина. Библия по этому поводу говорит, что главный грех человека — гордыня, вот за этот грех Солженицин и страдал всю жизнь. Писатели, вообще, многогрешные люди, не нужно здесь иллюзий...
Все эти писатели писали в своё удовольствие, а советская власть печатала писателей в своё удовольствие, они плевали на советскую власть, а советская власть плевала на них, что власть, конечно, не украшает. А писателей это украшает?
Сложилось неразрешимое противоречие, и они уехали туда, где их напечатают. Да, для писателя в те доинтернетовские времена это было важно. Сегодня уже не так важно. Они жаждали славы, что естественно для любого писателя, и уехали за нею на Запад. Им повезло, они эту славу там так или иначе получили, куда больше таких, кто не получил ничего. Довлатов и Лимонов сделали себе имя на антисоветской с долей похабщины волне, Бродский представлял себя как не советского поэта. Солженицин был интересен Западу как бывший советский писатель.
Их не печатали при советской власти. Это, конечно, явление советской цензуры, но когда её не было, и на Западе тоже. Александр Зиновьев, философ и социолог, в эмиграции, когда стал писать антизападные тексты, столкнулся вдруг с западной цензурой, и пришёл к выводу, что она много изощрённей дубовой советской. Редакционная политика, которая есть в любой редакции, - это тоже цензура, но прекраснодушные читатели о ней не подозревают.
Кто читает их сегодня? Разве что филологи по необходимости, и чудаки, которые хотят почувствовать «вкус» той эпохи. Они не были великими, и это доказала их судьба на Западе, где они вынуждены были выполнять низкую работу прислуги. Бродский здесь исключение, он всё-таки преподавал в университете, и снимал маленькую комнатку, единственным достоинством которой был вид на реку. Солженицин, как уже сложившийся писатель и автор культового «Архипелага», стоит и здесь особняком.
Они талантливые писатели своей эпохи, но не великие, и вот сегодня они представляют только исторический интерес, их опять не читают... Искусство показывать фигу в кармане, лить желчь со страниц — это самое простое для пишущего человека, это делать легче всего, много труднее написать, скажем... прозаический роман «за жизнь». В нём всегда много граней, а желчь достаточно лить только на одну.
Большой писатель не будет грубо влезать «в политику», хотя всегда как-то её отражает, потому что искусство выше политики. Когда искусство опускается до «политики», то превращается в агитпроп, пусть он и талантливый, но проходит время, и он становится не интересен. Искусство — это о вечном, а не о конъюнктуре дня.
О задаче большого писателя всё давно сказал А.С.Пушкин: «Глаголом жечь сердца людей», или хотя бы смягчать нравы, делать читателя добрее сердцем. Остальные — литераторы своего времени, читать их бывает любопытно и занимательно, можно почитать от скуки, а можно и не читать — ничего не потеряете.
Ё моё
Виктор Каменев
22.09.2022
P.S. В общем, «Самиздат» прошёл хорошо, много интересных лиц, возможно, кто-то из них станет писателем, поэтом, журналистом или публицистом, почем нет? Других лиц у нас нет...