Медленно складываю письмо и кладу его на кровать.
Как часто люди говорят и пишут то, что важно сказать им самим, а не то, что важно услышать человеку. Сколько писем было получено в эпоху, когда письма уже не пишут? И сколько из них было тех, которые было радостно читать? Письма о музыке и любви из Воронежа, о весне и архитектуре из Киева, о моих смешных мечтах и цветах из Амстердама, пожелания из Польши, Питера, Москвы, Новосибирска... Письма о Боге, письма-произведения, письма-напутствия, письма-разрывы.
Разве письмо-откровение сможет открыть глаза и сердце на то, что нужно понять? Письмо-разрыв проводит в путь, который придётся пройти в одиночестве? А письма о Боге, взрастят ли они семя в выжженной напрочь земле?
Больше не пишутся письма, мне нечего в них сказать. Слова забитыми собаками прячутся по углам, поджав запятыми хвосты. Метафоры, как испуганные воплем горного льва вапити, исчезают в точки за горизонтом, унося с собой всё, чем можно было бы выразить то гнетущее, что рвется наружу. Утешения, обещания, призывы, откровения и признания усыхают, сжимаются, сжимаются, сжимаются! До границ одного предложения, до одного слова. Одного короткого взгляда. Но что они - на расстоянии длиннее вытянутой руки?
Кто я без всех своих слов?
20 сентября 2022
Ташкент